Стива здесь нет

      Зимний Солдат распахнул глаза и ощутил почти непреодолимое желание никогда не открывать их, только бы не смотреть сейчас перед собой.       Он в лаборатории Гидры, под сотней футов земли. Это место не похоже ни на какое другое — мрачное, с тяжёлым, затхлым воздухом из-за восьмидесятилетней системы вентиляции. Стены давят злой тёмной зеленью, словно затягивая в болото, в трясину.       Солдат не помнит, как оказался здесь. Наверное, его накачали транквилизаторами и транспортировали в бункер в криокамере. Но даже не пробелы в собственной памяти пугают его; в общем-то, к ним он уже привык.       Сегодня в лаборатории людно, а такое количество людей собирают только для одной процедуры. Хендлеры, медперсонал, конвой с шокерами и кобурами на ремнях. Зимний не уверен, что хуже — одно огнестрельное или долгие, со вкусом удары электрическим током, — если ничто из этого не способно его убить.       Перед ним — кресло, больше походящее на электрический стул, коим оно и является. Сколько бы раз Солдату не стирали память, это — не забыть.       В спину упирается, поторапливая, холодный металл. Переферийным зрением Солдат следит за охраной, которая в открытую следит за ним.       Шаг.       Конвой подбирается, сжимая рукояти оружия, готовый пустить их в дело, как вдруг…       Баки.       Солдат, подвисая, доставляет вторую ногу. Едва уловимым движением, удобно прикрываясь отросшими спутанными волосами, поворачивает голову вправо.       Пирс. Переговаривается с полковником.       Солдат знает, что у Пирса другой, обманчивый голос.       Солдат уверен, что ему не послышалось. Зрительные галлюцинации у него случались, слуховые — нет.       Баки.       Слева.       Слишком резко повернул голову. Сверхбыстрые движения суперсолдата пугают обычных людей. У конвоя сдают нервы, и Зимнего волоком втаскивают на кресло, фиксируют конечности. Он успевает заметить, что и слева никого не было.       Из нового положения Солдат видит всё помещение и всех людей в нём. С большинством он уже знаком. Голос принадлежит не им.       Баки.       Баки. Это его имя? Позывной?       Гидра не называла его так.       Гидра не знает этого имени.       Баки.       Голос врывается в сознание, отметая, отбрасывая задания, миссии, тренировки — всё искусственно навешанное на Актива, — прокладывая дорогу к нему настоящему. Зимний видит подёрнутую дымкой сцену из далёкого прошлого.       Он на солнечной стороне улицы. Он не один — рядом стоит невысокий щупленький паренёк. Улыбается и зовёт его.       Баки.       Это ему принадлежит голос.       Это Стив. Его Стиви.       Зимний Солдат встряхивает головой, дёргается, волосы жгуче хлещут лицо. Воспоминание рассеивается, будто его и не было, и Актив возвращается в реальный мир. Солдат суматошным взглядом мечется по лаборатории, пока не приходит горькое, болезненное осознание: Стива здесь нет.       Что, если это часть эксперимента?! Голос возможно записать и транслировать. Солдат устремляет взгляд под потолок. Динамики! Актив видит крошечный красный огонёк. Он тускло горит в кромешной тьме угла и будто насмехается над его глупой доверчивостью.       Хендлер успел пристегнуть его к креслу манжетами, и Солдат переносит вес тела на правую сторону, с хрустом вырывая левый подлокотник. Бионической рукой бросает в верхний угол железный столик с инструментами, который остаётся там, наполовину в бетонной стене. Обломки динамика осыпались на пол, и гулкое эхо пронеслось по пустым коридорам.       Солдат запоздало осознаёт, что зря он это сделал. Пару секунд в лаборатории мёртвая тишина, хоть ножом режь. Зимний встречает недобрый взгляд Пирса. Полковник кивает людям за его спиной.       Солдат не столько чувствует, сколько знает: стальные пластины угрожающе приближаются к его голове.       Баки.       Солдат заполошно бьётся в кресле. Никто, кроме него, не слышит голоса.       Баки. Баки. Баки.       Голос у него в голове. Это Стив — Стиви — из далёкого прошлого зовёт его. Зимний хочет к нему.       Медперсонал готовит инструменты, которые Актив ненавидит. Пинцеты, скальпели, щипцы. Иглы. Особенно — иглы.       Зимний Солдат на миг, как ему кажется, закрывает глаза.       «Стив. Стив. Стив», — повторяет он как молитву, как единственную надежду на избавление от мук, на спасение.       Сквозь густую, непроглядную черноту пробивается лучик солнца. Солдат вновь видит тощего паренька с пронзительными голубыми глазами. Тот протягивает ему руку и зовёт. Голос отзывается на подкорке мозга.       Баки.       Забери меня. Спаси.       Солдат хочет сделать шаг, но едва не оступается. Везде — внизу, сбоку и над головой — вязкая, липкая чернота. И только впереди — свет.       Зимний Солдат устал бояться. Он идёт вперёд, хотя ему и кажется, что он стоит на месте. Это как проплыть сквозь подводную пещеру: страшно смотреть в зияющую темноту её острого входа, но стоит оказаться в середине, как страх постепенно сдаёт позиции, и хочется только скорее плыть наверх, к свету.       Баки.       Зимний Солдат протягивает в ответ правую, живую руку. Ему важно почувствовать, что Стив реален и не оставит его на полпути. Стив заключает его в объятия, и Солдат явственно ощущает ласковое тепло его тела.       Какое-то время Солдат не слышит ничего. Затем решается рискнуть и приоткрывает глаза. Перед ним по-прежнему лицо Стива, но теперь на нём грусть и беспокойство. Стив немедленно, хотя и неохотно, выпускает его из плотного кольца своих рук, позволив отстраниться и судорожно осмотреться.       Потрескивающие тусклые лампы сменяются разбавленным уличными фонарями полумраком, лаборатория — маленькой комнаткой, ненавистное кресло — тонким матрасом на полу, а сквозь грохот ударов сердца, отдающийся в голове, Солдат слышит далёкий гул эстакады.       С трудом переведя дыхание, Солдат возвращается к Стиву, послушно позволяя уложить себя под бок и обернуть в одеяло. Он мелко дрожит и не может согреться. Ему совестно, что Стив так беспокоится и переживает о нём. И Зимний чувствует укол вины за эгоистичную радость, что он не должен больше оставаться один.       Пусть даже он не настоящий Баки.

04.04.2023 г