Чудовище в пижаме с динозаврами

Акутагаву выводит из себя многое. Особенно часто это чувство стало проявляться после того, как он начал делить одну жилплощадь с одним экстраординарным клоуном откуда-то то ли из России, то ли ещё откуда — этого он так и не понял, возможно потому, что сам обладатель забавных полосатых штанов и нереально красивых блондинистых волос, которым позавидовали бы многие девушки, всегда говорил разные вещи, потому со временем Рюноске просто забил на это. Последнее происшествие, пожалуй, было наиболее интересным и выделяющимся из всей череды будней, раскрашенных в яркие цвета, благодаря выходкам находчивого Гоголя. Акутагаву раздражает, что уже неделю Коля постоянно поёт песню на своем родном или не совсем, так как разницу между русским и украинским Рю не понимал, языке, не объясняя ее смысла, но обращая к нему. Его вообще этот клоун бесит, но тем не менее, они находятся вместе в одном доме, спят на ОДНОЙ кровати и даже пару раз умудрились поцеловаться (!!!), что уже успех, потому что Рюноске — человек далёкий от понятий «любовь» и «близость», хотя и Гоголь, со своеобразным толкованием ВСЕГО на этом свете, от него сильно не отставал, а в отдельные моменты и вовсе своим поведением смахивал на маленького ребенка. И вот, блондин в очередной раз начинает немного фальшиво, но крайне задорно петь ту самую песню. Снова на русском. Такое чувство, будто он издевается… А хотя, так и есть. Чудо (вище) в пижаме с динозаврами, да, приятно познакомиться, Коля, двадцать шесть годиков от роду, носится по небольшой кухне пытаясь приготовить то ли еду, то ли яд для своих будущих жертв, хотя одно другому не мешает, ибо стряпня Гоголя будет такой же опасной для здоровья. Акутагава уже проверил это на себе и повторять ему как-то не хотелось, а кошмарное ощущение опьянения, отравления и жжения в лёгких одновременно, после фирменного алкогольного борща, сваренного на водке, до сих пор не выветрились из памяти и навряд ли сделают это уже когда-нибудь. — Движение под одеялом с тобою меня достало — широко улыбающийся блондин напевал песенку под нос, что не мешало слышать ее, потому что «под нос» у Гоголя это совсем немного тише, чем его обычные разговоры. — Переключаю рекламу, я поменял свои планы! — «ы» вышла протяжно-фальшивой, что, впрочем, не смутило парня в пижаме с динозаврами. — Николай — тот, к кому обратились вздрагивает от неожиданности, а Рюноске старается держать себя в руках и говорить спокойно. Всё-таки, ему не присуща вся эта романтичность, поэтому, даже не смотря на все просьбы Гоголя называть его Колей или даже «Коленькой», что для чистокровного японца Рю звучало странновато, отвечал отказом, продолжая называть своего… возлюбленного (?)… соседа полным именем. — Может быть наконец объяснишь мне смысл этой песни? — О, Рю-кун, ты уже проснулся? — Николай, не отрываясь от своих дел и продолжая напевать себе под нос мелодию, мельком глянул на младшего. Точно! Забыл, что Рюноске не знает русского. Извинился и повторил все то же самое уже на японском. Злить Акутагаву, особенно с утра, не стоит, иначе потом в организме появляются дополнительные отверстия, которые определенно не идут ему на пользу. Бесить — да, но доводить до белого каления — никогда. Ни-ког-да!!! — Ой, ну, там нет никакого смысла, на самом деле! — блондин громко расхохотался, позабыв о загадочном вареве на плите. Оно, собственно, напомнило о себе через пару секунд самым простым и доступным, для тех, кому не повезло появиться на свет в виде жидкой субстанции, способом — громким звуком, подобным взрыву. Или смеху Гоголя, тут уж кому что. — Ой… — только и успевает произнести разноглазый, перед тем, как в конец уставший от этого Акутагава нехитрым способом, при помощи своей способности, связывает Колю по рукам и ногам, выключает многострадальную плиту, а то мало ли, подходит ближе и строго, но с маленьким огоньком надежды и любопытства, смотрит в глаза, а точнее в глаз, старшего. — Ты расскажешь мне. Перевод. — голос звучит чересчур тихо и спокойно, что пугает даже больше. К крику Гоголь привык, его-то самого перекричать невозможно, а к такому ледяному спокойствию — нет. Лучше не продолжать злить младшего, иначе придется смириться с тем, что возможный глазам обзор увеличится до ста восьмидесяти градусов и будет сопровождаться громким и не очень приятным звуком щелчка и последующей отрицательной жизнью. — Расскажу, только тебе навряд ли понравится… Иииу, ну Рю-ю, больно же! — Николай почти пищит, когда Расёмон стягивает его плечи сильнее, но смеяться не перестает. Акутагава бы с удовольствием закрыл и его рот, но тогда не получит ответов, а ответы ему были нужны, поэтому придется терпеть… Ну и угораздило его так… Влюбиться? Ну а как говорил сам Гоголь, когда рассказывал о месте, где он жил раньше: «Как говорится, если любишь человека, то примешь его со всеми тараканами в его черепушке!» Вот и у них, видимо, так же… И все-таки, он сильно любит это чудовище в пижаме с динозаврами… Со всеми его странностями… И Гоголь его любит… Ведь выпутавшись из Расёмона, старший подходит и захватывает в свои объятия. А это, пожалуй, перекрывает и раздражение от глупой песни, и уничтоженный порядок на кухне, и все остальное, потому что оно уже не особо и важно… — Рю-кун — Николай снимает маску с лица и говорит максимально серьезно, смотря в глаза напротив — Я тебя люблю! — Я тоже…