Мой арлекин.

      Вегас всегда хотел заполучить в свою стаю сильного мага, но и в этот раз брат его превзошёл, заимев прекрасного Пита. Парнишка хоть и был юн, но силы его были безграничны. Имея в семье такого волшебника, можно ничего не бояться. Маг защищал дом невидимым барьером, который мог пройти только член семьи или принятый в стаю бета. Мог заглядывать в будущее и, если нужно, менять его в угоду вожаку стаи.       Кинн ценил своего волшебника и оберегал как зеницу ока. Вегасу удалось всего пару раз взглянуть на парнишку, но и этого хватило, чтобы возжелать это юное дарование себе. Жаль, Пит был недоступен. А вести переговоры с Кинном было бесполезно. Брат слишком высокого мнения о себе и безумный собственник. Своими игрушками он никогда не делился: ни в детстве, ни сейчас!       Но Пита безумно хотелось.       Вот только Вегас не понимал, что это: желание превзойти брата и отомстить за изгнание из стаи или же желание иного характера?! Но Пита не просто хотелось заполучить, Пита хотелось сломить. Сделать из него бездушного пса, подчиняющегося только одному хозяину.       А именно Вегасу.       И однажды у Вегаса выпал такой шанс. Пит сам пришёл к нему в дом, чтобы незаметно выкрасть фамильное кольцо второй семьи. Зачем оно ему понадобилось, непонятно, но Вегас склонялся к тому, что это Кинн заслал своего мага в логово зверя.       Жаль, Вегас не догадывался, что Пит сам и без чьей-либо воли переступил порог его дома. И жаль, Пит — великий маг своего поколения — не мог единственного: видеть своё будущее. И, тенью скользя вдоль коридора огромного дома, он даже и не догадывался, что за ним пристально следят два ярко-алых, победно сверкающих глаза.       Пит даже пискнуть не успел, как на него налетело громадное нечто, тяжелыми лапами прижимая к полу.       Чёрный волк оскалился, обнажая длинные клыки, а затем, издав утробный рык, навечно оставил на ключице Пита знак своей принадлежности.       Пит раненой птицей трепыхался под громадным волком, но их силы были неравны. Пит хоть и маг, но в два раза меньше и слабее дитя луны. Поняв, что вырваться у него не получится, юный маг начал тихо шептать заклинание. Однако он не учёл одну истину.       Маг не может навредить собственному хозяину.       Какой же он дурак! Думал, незаметно проникнет в дом. Наложит проклятие на фамильное кольцо, а когда Вегас его наденет, то превратится в сморщенного лысого кота. Потом он будет страдать, пытаясь снять проклятие, и, может, наконец-то поймёт, что в жизни есть и другие ценности, а не только месть и ненависть к брату.       Пришёл проклясть Вегаса, как же! Зря ты, Пит, недооценил этого вечно хмурого волка.       Вегас многое знал о магах. Перечитал тонну книг и старинных летописей. Он знал, что маг, помеченный оборотнем, уже не сможет применять свои силы по отношению к нему. Поэтому, не думая ни секунды, вонзил свои клыки в нежное мальчишеское тело.       Пит брыкался и что-то шептал. А затем коридор озарился ярко-алой вспышкой, окутавшей их тела. Она мерцала, издавая тихие щелчки, напоминающие звук машинки, как в тату салоне. А после Пит зашипел. Свет вошёл в его тело, а на шее красным ошейником проявилось клеймо. Взгляд мага всего на миг вспыхнул таким же алым цветом, что до этого освещал коридор, а затем погас, являя Вегасу затопившую чернотой радужку.       Пит больше себе не принадлежал. Теперь из свободного мага он превратился в послушного арлекина. Арлекина, призванного угождать своему хозяину.       Вегас довольно оскалился, а затем размашисто провёл по нежной коже бывшего мага главной семьи шершавым языком.       Пит задрожал. То ли от страха, то ли от желания?! Но одно Вегас знал точно: как бы Пит его сейчас ни возненавидел, он больше не сможет жить без своего хозяина. Он будет ему угождать. Будет его развлекать. А если хозяин потребует, то и телом будет льнуть навстречу грубым касаниям. Теперь Пит никогда не сможет сказать нет, а если посмеет, ошейник, выгравированный на шее его же собственной магией, просто его убьёт. Медленно и мучительно будет душить, пока его носитель не испустит последний болезненный вздох.       Так, пытаясь наставить человека на путь истинный и насылая на него проклятие, Пит сам же угодил в эти сети!       Казалось бы, ничего сложного. Выкрасть кольцо. Заколдовать. А потом вернуться в дом основной семьи и наблюдать за страданиями Вегаса из хрустального шара.       С Кинном же получилось.       Почему же с Вегасом пошло всё не так?       Почему теперь Питу кажется, что это он проклят?!       Из великого мага превратился в зависимого от хозяина арлекина…       Вегас хотел предъявить свои права и бросить вызов Кинну, но для начала он хотел сполна насладиться своей новой игрушкой.       Пит оказался куда более покладистым, чем ожидал Вегас. Сам льнул навстречу боли, что дарил ему оборотень. Просил ещё и ещё. Подавался всем телом к оголённым кабелям. Подставлялся под каждый удар кулака. Покорно принимал порез за порезом. Но смотрел на Вегаса при этом искрящимися ненавистью глазами.       Кричал от боли…       Но ни разу не попросил Вегаса остановиться.       Пит принял своё проклятие и не пытался хоть что-то изменить. Да, ему не нравилось заточение. Он любил свободу! Ему на самом деле не нравилась боль, но он её стойко терпел, принимая как должное. Он смирился со своей участью.       Теперь он арлекин!       Он сам допустил это. Сам позволил себя поймать. Как и день ото дня теперь позволяет себя ломать.       Но не ломается…       Он отдал своё тело и магию Вегасу, но душу свою не отдаст. Он подчинился воли своего хозяина. Исполнял все его приказы. И на потеху Вегасу развлекал публику грязными танцами.       А Вегас…       А Вегас, ломая его, не заметил, как начал ломаться сам. Как стал с замиранием сердца смотреть в чёрные омуты глаз. Как, затаив дыхание, ждал очередного крика боли. Не заметил, как начал надеяться, что Пит попросит его остановить эти страдания.       Но Пит не просил!       А Вегас уже не мог остановиться, охваченный магией власти над своим арлекином.       Казалось, этот парнишка, готовый на всё ради Вегаса, может мир положить к ногам своего хозяина, но то, чего с недавних пор поистине начал желать оборотень, Пит дать ему не мог.       Вегас хотел любви. Хотел нежных трепетных объятий. Хотел узнать, каково это, когда сердце заходится в бешеном ритме.       И оно заходилось, вот только от сильной тоски. Тот, кого впервые полюбил оборотень, был не кем иным, как просто его покорным слугой. Игрушкой, волей судьбы оказавшейся в цепких руках монстра.       Пит удивлял, всем своим существом показывая преданность Вегасу. Он был словно бездушный пёс, беспрекословно исполняющий команды хозяина. И если бы ранее оборотень гордился этим, то сейчас он стал противен сам себе. Он больше не хотел иметь послушного мага. Вегас искренне стал мечтать, чтобы этот маг стал его. Конечно, Пит и так принадлежал Вегасу, но сердце его было словно разбитый сосуд. И Вегас не знал, как можно это исправить?! Как заставить полюбить человека, которого сам же ломал?       Проклятие мага — поистине странная штука. Хоть Пит и был во власти оборотня, Вегасу всё чаще стало казаться, что это на его шее ярким узором горит аканитовый ошейник и это он на самом деле здесь проклят. Он — тот, кому нужно исцеление! Вот только как снять проклятие, которого не существует?       Лучше бы Вегас и правда позволил Питу себя околдовать. Но кто же знал, что этот мальчишка завладеет всеми мыслями оборотня? Проникнет так глубоко в сердце, что Вегас будет готов целовать подошвы арлекиновых сапог. И он бы с радостью заменил Пита, танцующего сейчас на столе стриптиз перед его шавками.       Но как признаться самому себе, что он погряз?! Как вымолить прощение у мага? Да, Пит стал арлекином по собственной глупости, но и Вегас хорош. Оборотень же мог достойно принять такой «подарок», но нет же, ему надо было ломать, унижать, подчинять. Заставлять Пита чувствовать себя ничтожеством. Требовать от юного мага невозможного. Искалечить до неузнаваемости ранее такое прекрасное тело.       Не нужно быть гением, чтобы понять, как низко пал Вегас. И не нужно быть магом, чтобы наслать проклятие. Вегас сам себя проклял, когда возжелал заполучить в свою стаю магию Пита.       Он должен исправить то, что натворил! Он больше не может смотреть, как на глазах тает Пит, окутанный болью, унижением и прихотью оборотня. — Хватит! — сорвавшись с дивана, выпалил Вегас. — Пошли все вон!       Стая не могла ослушаться приказа вожака, поэтому, покорно опустив головы, её члены удалились из зала.       Пит раненым зверем застыл на столе, смотря на Вегаса испуганным взглядом. По его щекам текли слёзы, но он улыбался. Он арлекин и не имеет права показывать, что ему плохо. Всё, что он должен, — это удовлетворять и развлекать того, кому принадлежит. Он знал, на что способен Вегас, если ослушаться, а когда оборотень в гневе, лучше вообще не дышать в его присутствии. А в гневе Вегас был почти всегда. Пит уже и забыл, когда в последний раз мог не дрожать от страха и не ожидать очередного удара.       Вот и сейчас оборотень грозовой тучей надвигался в сторону мага. Глаза волка сверкали праведным гневом. Ноздри раздувались от учащённого дыхания. Клыки начали выступать, и на лице Вегаса застыл злобный оскал.       Внутренности Пита сжались от страха. Оборотень был явно чем-то взбешён. Неужели Пит плохо развлекал его псарню?       Он же делал всё, что хозяин велел.       Изгибался, ласкался и улыбался. Позволял каждому оборотню трогать себя и не всегда в пристойных местах. Казалось, на его коже не осталось места, где бы его ещё не облапали. Пит же старался.       Правда очень старался.       Так почему Вегас смотрит сейчас на него, словно хочет сожрать?!       Лишь бы не обратился.       В волчьей ипостаси Пит боялся оборотня больше всего. В теле зверя Вегас себя совсем не контролировал и мог разорвать на мелкие кусочки любого. А Пит даже не сможет себя защитить. Ведь причинить вред хозяину равносильно накинуть на собственную шею удавку.       Пит хотел жить. Не так, конечно, но жить.       Он ещё не исполнил своё предназначение.       Руки сами потянулись к резинке трусов — единственному атрибуту, что на нём остался, — и начали медленно стягивать последний кусок ткани, прикрывающий его наготу. Он должен удовлетворить своего хозяина. Ведь когда Вегас всех прогоняет, он желает от Пита только одного: его плоти, покорно принимающей оборотня.       Однако сегодня руки Пита накрыли горячие ладони Вегаса и не позволили довести до конца процесс раздевания.       Пит непонимающе уставился на мужчину и даже забыл, что должен постоянно улыбаться. Тихо сглотнул, настораживаясь и ожидая удара. Но почувствовал лишь лёгкое касание пальцев на щеке, нежно стирающих слёзы. — Прости меня, мой арлекин, — тихо прошептал Вегас, невесомо касаясь губами губ мага. — Если бы я мог всё исправить. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы не допустил такого. Я бы никогда больше не позволил тебе страдать. Прости меня… Прости.       Вегас шептал, а Пит слушал. Оборотень его целовал, а маг принимал его ласку. Пит догадался, что происходит, и с души словно спали оковы цепей. Но главного он не услышал и очень надеялся, что это не сон. Может, однажды Вегас прозреет и скажет ему наконец… — Я люблю тебя, Пит!       В миг в зале всё почернело. Словно во всём доме вырубило свет. Плотным туманом окутало оборотня и арлекина, а когда он рассеялся, магического ошейника на теле парнишки простыл и след. В юных глазах вновь загорелось алое пламя и яркий жизненный свет.       Маг улыбнулся хитро и смело и, щёлкнув пальцами, тот час же исчез!       Вот так, волей судьбы оказавшись в плену, Пит всё же смог исполнить своё предназначение. Пусть он и не смог проклясть Вегаса и наставить того на истинный путь, но всё же ему удалось добиться своего. Теперь этот оборотень будет ценить то, чего никогда не сможет иметь. Теперь он поймет, что не всё в жизни можно получить силой.       А особенно силой невозможно заставить любить... Конец!