***, Ежевика и белый песок — фанфик по фэндому «Клуб Романтики: Песнь о Красном Ниле»

***

28 сентября 2023 г. в 14:27

Настройки текста

– Ты совсем страх потеряла, Эвтида, – Рэймсс коротко окинул её взгядом, подняв уголок губ. Эва только попала в храм. Шаги этой своенравной Неферут эхом отражались от стен здешних коридоров лишь пару дней, но мысли о ней уже отражались в сознании Рэймсса головной болью. Слишком шумная. Слишком языкастая. Такой она показалась ему в первый день их встречи. Как буря, нарушающая покой пустынных песков в ясный день. Рэймсс с самого начала настороженно отнёсся к идее Реммао учить не только его, своего младшего брата, но и ещё двух человек. – Да будет тебе, Рэйм. Я же знаю, что ты согласен с моими словами. Этот разговор завязался у них, пока вечером они наедине шли в направлении комнат. Эва сетовала на то, как несправедливо в обществе отношение к черномагам. Пока одни живут спокойно под покровительством самого фараона, купаясь в роскошной жизни, как в солнечных лучах, другие же должны бороться за жизнь и прятаться, как крысы. Но при этом она, будто противореча себе, всё равно была здесь. В храме. Начала постигать это искусство. Одним Богам известно, что было у Эвы в голове. И как бы Рэймссу не хотелось это признавать, его тянуло к тому, чтобы узнать это. Узнать, что таится в глубине её мыслей. Но это редкое полупрозрачное желание вновь и вновь растворялось, когда Эвтида отпускала очередную колкую шутку. Как же ему это дорого. – Аукнутся тебе твои слова, Эва, вот увидишь, – ответил он так уставше, будто горе-черномаг одним своим присутствием забирала все его силы. – Ага, беспокоишься, значит? А вроде говорил, что только рад будешь, если соискателей заказов убавится. После этих слов она ускорила шаг, показав, что на этом диалог завершён. Конечно, Рэймсс не стал её догонять. Наоборот, остановился, провожая взглядом её темнеющий в розовых лучах закатного солнца силуэт. А в голове пронеслось, совсем чуждое и неожиданное: "Правда ведь, беспокоюсь..."

***

Она бежала. В неизвестном направлении, спотыкаясь, царапая колени. Раскалённый песок обжигал её босые ступни, а ясное небо обжигало глаза, устремлённые ввысь. Что она искала там, наверху, в бесконечной голубизне? Может, она и сама не знает ответа на этот вопрос, но знает наверняка, что так легче сдержать слёзы, что обожгут сильнее песка, только дай им пролиться. И слезы наворачивались, конечно, не от горячих песчинок и камней, кусающих кожу ног. Причина этой боли никогда не будет обнаружена лекарем, если ты сам этого не захочешь. Если будешь прятать. И она прятала. И очень надёжно. Так, что и сама иногда забывала про это жгущее и ноющее, годами отдающее пульсацией, как незаживающая рана под рёбрами, чувство. И залечить эту рану не мог ни нескончаемый белый песок, ни безоблачный небосвод, ни созерцающее человеческие муки солнце.

***

Бесконечная пустыня растворилась перед глазами в один миг, когда сознание Эвтиды рывком вырвало её из глубин ночного кошмара. Сон. Просто сон. И вот она снова, вспотевшая и напуганная, сидит на смятой простыни, оглушаемая бешенным биением сердца и звоном в ушах. Опять. На место навеянному страху тут же пришло раздражение и глухое отчаяние. Чем она так провинилась перед Богами? Мало того, что ей – черномагу – вопреки всем законам мира снятся сны, так ещё и один из самых неприятных повторяется в который раз. Куда она бежала в этом сне? Откуда? Эва в который раз про себя прокляла не только сами сны, но и факт того, что кроме кошмаров ей никакие другие сны не снятся. А когда это вообще началось? Не вся эта итак странная история со сновидениями, а именно этот раздражающий сон с побегом от неизвестного к неизвестному?

***

– Ты в порядке? Голос Рэймсса вспышкой пронёсся в сознании Эвы, погрузившейся в тревожные, беспорядочные мысли. Словно она сидела в тёмной комнате без окон, и кто-то резко зажёг лучину у неё перед носом. Хотя, скорее её мысли были на дне багровеющего Нила, который сейчас наверняка безмятежно идёт лёгкими волнами. Так, будто ничего не произошло. Так, будто эти спокойные волны не касались охладевшего тела Исмана, глаза которого уже никогда не увидят солнечный свет. Тряхнув головой, чтобы избавится от неприятного образа, она невозмутимо ответила сидящему впереди черномагу: – Не думаю, – осадок тревоги покрыл её тело мурашками. Или это ветер. – Ты чего вдруг спрашиваешь? – Я так и понял, – ответил Рэймсс, судя по всему, на первую часть сказанного. – Волосы мне не вырви, умница. Она тут же обратила внимание на свои дрожащие руки, мёртвой хваткой вцепившиеся в тёмные волнистые локоны. Где-то в середине процесса расплетания косы Эва снова с головой – будто в воды Нила – окунулась в воспоминания о том, кого у неё отняли. И осознание этого вогнало её в ещё большую тоску. Рэймсс беспокоился за неё. Даже по одному виду было понятно, что беспокоился. Пришёл после заката солнца, предложил пройтись –прохладный вечерний ветер хорошо освежает мысли. Сможет ли Эвтида открыться некроманту после того, как у неё никого кроме него не осталось? Но ей страшно. И она ненавидела это липкое и холодное чувство, опутывающее сердце каждый раз, когда она хотела поделиться с Рэймссом тем, что скребло на душе. – Прости, – пробормотала чуть слышно, едва ли громче ветра. Пальцы будто закаменели, но Эва продолжила своё занятие. Сколько раз за поездку она успела подумать о том, какими мягкими наощупь могли бы оказаться волосы Рэймсса? И теперь, когда она могла свободно касаться их – таких шёлковых, приятных – было всё равно. Всё равно, ведь на них обоих свалилось столько всего и сразу. И Рэймсс прекрасно понимал, как тяжело Эве. И она знала, как тяжело ему. Именно поэтому они сейчас сидят тут, вдали от всех, на остывших камнях, а вокруг – только песок и стремительно темнеющее небо. И вот Эвтида перекинула в сторону последнюю прядь. Убирая руки, она вдруг подумала, что Рэймсс очень похож на ночь. Кажется таким же холодным, нелюдимым, но стоит провести с ним больше времени, узнать лучше, и наедине с ним, как наедине с ночным небосводом, начинаешь находить не только новые грани его души, но и себя. – Эвтида, – обратился некромант, обернувшись. Впервые с момента их вечерней встречи Эва заглянула в обсидиановые глаза черномага. Полные усталости, беспокойства, невызказанных чувств. И ещё чего-то. Чего-то, что тяжело разглядеть, ведь оно такое неуверенное... Желание утешить? Но больше ни слова не слетело с его приоткрытых губ. Манящих. Видеть Рэймсса сомневающимся было непривычно, но это подогревало желание Эвы узнать эту его сторону лучше. Её пальцы вновь нащупали мягкие локоны, потянулись к шее. Теперь в глазах Рэймсса отражалось что-то ещё. И не только ответное желание. Теперь его глаза делали его ещё более похожим на ночь, ведь в них отражались первые звёзды. Одна из смоляных прядей упала на лицо некроманта. И вот губы Эвы почти коснулись его губ. Лёгкий аромат ежевики. "Я хочу быть рядом, Эвтида. Буду рядом, что бы не случилось..."

***

Стоп, кажется, это уже было? Снова песок, снова сухой, опаляющий лёгкие воздух. Снова бесконечное небо, снова бесконечное отчаяние. Эвтида остановилась. Впервые за всё бесчисленное множество раз, когда сон закидывал её в этот кошмар. Внезапно в сердце какое-то неизвестное чувство отдало холодом, пробегающим от него по всему телу. Наверное, это чувство растеклось бы теплом, если бы во сне была не песчаная, а ледяная пустыня. Оно такое приятное, стирающее нарастающую панику. Успокаивающее ритм биения сердца. Глаза удивлённо забегали по округе, пытаясь найти источник. Зародилась надежда, что выход из этого ночного ужаса совсем рядом, совсем близко. Стоит только руку протянуть. И тут на глаза попался смутный силуэт. Кто этот человек? Ни тела, ни лица не видно. Но этот силуэт показался Эвтиде таким знакомым, что её потянуло у нему, будто мотылька на свет. Да, знаком. Иногда казалось, что он знает её лучше, чем она сама. Он всегда будто наверняка знал, что она чувствует. Будто был отражением её собственной души. Пустыня перед глазами начала медленно расползаться, сливаться с небом, светлеть. Близился миг пробуждения, который Эвтида наконец встретит без сковывающего тело ужаса. Без бешенного стука крови в висках. Счастливый конец. На последок Эвтида потянулась к такому знакомому силуэту, желая обнять его. Так крепко, чтобы это касание выражало её благодарность вместо слов. Остались считанные секунды. Белая пелена полностью застелила ненавистый образ пустыни. Лёгкий аромат ежевики. "Я обещал, что буду рядом..."