точение дамаска

— Поднимай зад, волчок, — под бок его пихнул никто иной как северный всадник (а рыцарей там у них не имелось) Томмас, заблаговременно откинувший тяжёлую штору цвета Аррен над кроватью. Леди Аррен вечно поправляет Исаака своим «балдахином», своим «глубоким кобальтовым синим» и нож учит держать только за столом. Всё это, как ему казалось, скорее из соображений развлекательных, нежели и правда воспитательных. Мальчик не мог видеть, какой рукой посланец Севера коснулся его — левой, той, что только пока целая, или же работающей привычно с мечом, что без двух пальцев, стоящих какой-то там из побед на Заливе. Исаак не видел и его изуродованного не столько бивами, сколько кровосмешением лица (будто сама проказа явилась по его душу), играя спящего и бесполезно шаря под подушкой — ножа там давненько уже не покоилось. Исаак не встречал его целую жизнь и, однако же, помнил. На каждом заседании стола дома Старков именно старик Томмас согласно хлопал о дерево пустым кубком, поддакивая деду в любой мысли, как в справедливой, но кровопролитной, так и в самой безумнейшей, подразумевающей отлов Красных жрецов. В скором времени у юного милорда появится возможность повстречать одного из них. — Поднимайся, или, видят Старые Боги, отправишься со мной в Винтерфелл прямо в этом позорном платьице, юная леди. Посмотрим, как это понравится твоему отцу. Кровный отец не станет тратить на него драгоценное время и, возможно, поприветствует-таки через пару лунных циклов, если случайно натолкнётся, а отец названный, официальный, признанный… — Чё же он сам не приехал? — Обиженно пробурчал Исаак, презрительно впериваясь в мужчину двумя горячими, но ещё не распалившимися угольками. В дверях толкалась ещё пара ранних визитёров, держа в руках что-то смутно напоминающее его будущие кандалы. Конечно он всё понимал, ведь ещё ни разу людей Старков не видели здесь с момента его прибытия (да Исаак почти забыл, что такой род вообще существовал. война-война-война), одновременно с тем не был уверен, что оно и правда с ним в сию минуту происходит. Говорят, за стеной люди видят вещие сны и могут их предотвращать. Он только гадал, как долго будет находиться в близком к небу месте, где к нему относились словно к принцу, но был уверен только в том, что фехтование — это не всё, чему его здесь научат. Юный Лорд лениво потянулся, гоня сон, и словил раздражённый фырк мужчины: «совсем разнежили, так я и предрекал твоему деду». — Для начала я хочу одеться, — потребовал он, и мужчина протянул ему одежду. — Я хочу… — Мне плевать. Одевайся. — Я не могу, пока вы все пялитесь, — он возмутился брезгливо и громко, и требовательно, и беспрекословно. Многое было в его незаточенном ещё голосе, потому всё, что оставалось северным всадникам, хоть и прыснув от смеха, таки развернуться. Пары мгновений мальчишке хватило, чтобы перебраться на другую сторону кровати и нырнуть в окно. Многоуважаемый старик Томмас не отличался ни привлекательностью, ни подвижным умом, поэтому Исаак уже сплыл, когда тот опомнился. Шустро Лорд Старк приземлился на помосток, соединяющий башни. Еле зацепившись, соскользнув, ободрав руки, продвинулся дальше по узкой крыше. Он не впервые проделывал это, но сейчас, подпитываемые испугом, навыки почти подвели. С высоты он видел, что во внутреннем дворе его уже ожидал конвой Старков, созванный, чтобы оберегать в дороге (или сдерживать). Все они нуждались в отдыхе, но не умели останавливаться. — Принесите мне его живым только желательно, — попросил своих людей Томмас, не осмелившись прыгать за мальчишкой: колени были уже не те, а мышцы рук вряд ли могли осилить вес брюха. Исаак показал ему самый неприличный жест из тех, что знал, и вновь пошатнулся. Сэр Томмас выпустил пар из ноздрей, и тут же один из его сопровождающих, только помоложе, ступил за Исааком. Маленький нахал лишь подумал, что за столь верную службу лично покроет раскалённым золотом язык старого северного всадника, когда подрастает. Он двигался вперёд только предполагая, где могло находиться то, что было ему сейчас необходимо. Его разбудили, кажется, за несколько часов перед рассветом, и смело будет прикинуть, что самый юный Аррен, единственный их наследник, поцелованный в задницу мудак, видел один из последних своих снов на эту ночь. Лорд Старк влез на подоконник окна приближённых ко двору служанок, говорящих и танцующих лучше всех северных Леди, и так громко ввалился внутрь, совсем не с той грацией, с которой рисковал лазая по стенам, что перебудил, наверное, три с половиной королевства. Он мчал по коридору, оставляя за собой кровавые следы нагих ступней и на камне, и на дорогих коврах, чувствуя, как сох язык, который ещё столько всего должен был произнести. Исаак наивно полагал, что лишь в покоях юного Лорда Аррена до него не смогут добраться. Ночная рубашка, позорная и точно не облагораживающая его род, зато просторная и толстая, оберегающая от пронизывающих сквозняков замка, треснула под руками ухватившего его воина. — Хо-хо! А прыткий какой! Взрычал Исаак так, словно вырос на псарне при собачьем молоке, а оцарапал чужое лицо подобая обиженному коту Блошиного переулка, вырываясь. Пред его свирепой и желанной целью не могло стоять ни препятствия. Юный Лорд не признавал их, своих же, ослеплённый и озверевший, увидевший в верном будущем человеке, союзнике, настоящего врага. Когда его выволокли за щиколотку из-под кровати ближайших покоев, к сожаленью совсем не тех, что он искал, он продолжил борьбу за собственную свободу, не готовый к какой бы то ни было чужой воле. Под ногтями его глубоко засели занозы, а губы были уже пропитаны чужой кровью, ничего из этого он не чувствовал, но понимал, что забыть никогда после не сможет. — Зря ты так, нам предстоит вместе пройти длинный путь… — Свёл на израненном лице брови прошлый его противник, не подходя, позволяя держать двум другим, у которых, приятно было бы заметить, обрати он внимание, еле хватало сил удерживать его искусанными руками. Так это было серьёзно, что Исааку стоило бы впридачу обделаться, но он, вопреки, бросил сгусток слюны вперёд, а попал, однако, лишь на серый пыльный доспех, как раз нуждающийся в чистке. У них на севере малая доля терпеливых прощала его проделки, даже несмотря на статус. По словам Линкольна, дед не допускал до них служанок, чтобы не разнеживать, а за ошибки и лорда, и сына кухарки карали одинаково. Он чувствовал, как его глаза резала обида, но держался, уродливо скривив лицо. В Орлином гнезде ударили его впервые. — Кажется, юный Лорд и здесь успел всем докучить. Наплачься вдоволь, дома будут только рады выкорчевать из тебя девицу. Начнём отсюда… Септа дома Аррен рассказывала, что Дотракийские воины обрезают свои волосы только после поражения. Исаак побеждал с рождения, даже если остальным, даже если кровному отцу, казалось, что это не так. И начиная с сегодняшнего дня он больше не проиграет ни одной битвы. Так двенадцатилетний Лорд Старк, не столько поверженный, сколько начавший заново, предстал перед всем семейством Аррен, облачённый в серые цвета волчьей семьи. В одежде, которая была ему не под расчёт велика, с наскоро обрезанными мечом чёрными волосами и всепоглощающей яростью, исходившей от него разрушительной энергией, клубившейся у ног, касающейся каждого присутствующего в зале. Как и лики Старых богов, как иссохшие с его рождением берега Королевской гавани, его лицо делили солёные, но уже высохшие дорожки. Как и его боги, он не мог произнести ни слова, не удостаивая и взглядом присутствующих, но его уважаемый сопровождающий позволил себе говорить вместо него: «Лорд Старк… Благодарим… Великий муж… Ответственность… Война». — Хочет ли Лорд Старк сам сказать что-то? — Строго по-отечески, чему он больше не верил, спросил отказавшийся от него Лорд Аррен, положив ладонь на руку своей, предавшей Исаака, Леди. Та же коснулась своего единственного сына, непоколебимо стоявшего и мнущего губы. Есть что сказать? Нет? Ну и катись нахер. — Я хочу уйти, — сквозь зубы выдавил Исаак первым, не отводя теперь глаз от главы дома. Всегда, стоя напротив Лорда, ждущего от него признания своих пакостей, вины не признавал, но никогда и не прятал взгляда. Как и не мог отвести от его сына. Больше смотреть на Дарио ему не хотелось.