Как в третьесортном сериале

Вы знаете, мой друг, Бывает, как сегодня. До странности легко Строка целует лист. Трепещет в клетке рук, Как птичка, в вечер поздний. И мысли далеко, А разум странно чист. Я вам пишу письмо — Зачем мне повод лишний? Перо бежит само Извивами строки… Он осторожно отодвигает стул, садится и включает настольную лампу. Перед ним лежат чистый лист бумаги и ручка. Пера в доме не нашлось, но ведь на дворе двадцать первый век, и за старинным раритетом пришлось бы бежать в антикварную лавку. Неохота, да и ручек у него целая коллекция. Для письма он выбрал самую красивую, с красными чернилами. Он любит чёрные и красные цвета и поэтому принципиально не пишет ручками с другими чернилами. Итак перед ним чистый лист белой бумаги, на котором он должен излить душу и написать самое душещипательное признание в любви. Сказать-то легко, а вот сделать труднее. С чего начать? Анаган откидывается на спинку стула, долго смотрит в потолок, потом прикрывает глаза. Разум чист, мысли выветрились из головы, а телу вдруг стало так легко и свободно. То же самое ассур испытал, когда впервые увидел Гантлоса, и когда, спустя полгода с их знакомства, понял, что влюбился в него. Чувство было новое, неизведанное, но такое приятное, что Д’Эрт не стал отвергать его, как делал это с милосердием, состраданием и прочей добродетелью. В любом случае, от любви ведь никуда не денешься? Шатен улыбнулся — в голове начали всплывать воспоминания. Разные, но в основном приятные… Поймете ли меня, Решите ль удивиться — Мне, право, все равно: Я нынче — свой двойник… Он помнит их первую встречу, когда будущие великие и ужасные маги Черного Круга только начинали свой долгий и тернистый путь под руководством Иллидиса. Помнит, как блондин тогда ему тепло улыбнулся, протянул руку и сказал: «Приятно познакомиться. Надеюсь, мы сработаемся». Маг скорости тогда крепко пожал протянутую ему руку в ответ. Так и началась их крепкая мужская дружба. Что холод, что жара — От вас вестей не слышно; Шпионы нагло врут, Не зная ничего… От Гантлоса действительно «вестей не слышно». Ни намека на какие бы то ни было чувства. Взаимность или неприязнь — все одно. Он иногда похож на непробиваемую стену. Анаган не нарочно, конечно, делал многочисленные намеки: краснел, отводил взгляд, а блондин все равно ничего не видел. Или не хотел видеть? Думан клялся и божился, что маг разрушений тоже влюбится, нужно только время. Метаморф просто не мог видеть, как один из его лучших друзей страдал и таким образом пытался подбодрить мулата. Огрон же гордо отмалчивался, но было видно, что он не верит. Не верит в ассура, в его чувства и настойчивость. А зря. «Шпионы врут». Но лучше бы они молчали. Д’Эрт всегда добивается, чего хочет. Нужно лишь немного времени… Вы знаете, мой друг, Я извожу чернила, Чтоб просто в цель попасть, Как свойственно друзьям: Похоже, всех вокруг Изрядно утомила Что ваша страсть, Что холодность моя. Они друзья. Лучшие, неразлучные. Они всегда делятся друг с другом всем, не скрывают ничего. Вернее, только у Гантлоса нет страшных тайн, которые никто не должен узнать. Черт, как же это банально! Тайная влюбленность, боязнь открыться в своих чувствах, мечтания по ночам о счастливом конце этой маленькой истории. «Как в третьесортном сериале» — сказал бы Гантлос, узнай он о том, какие чувства испытывает и какие планы строит на его счёт Д’Эрт. «Что ваша страсть, что холодность моя». Так пел Канцлер, но на деле все немного по-другому. Страсть — Анагана, холодность — Гантлоса. Иногда шатену становится смешно, а иногда ему хочется плакать. Но нельзя. Ассуров с детства воспитывали так, чтобы они не проявляли никаких чувств по отношению к другим. Они просто напросто плакать не умеют. Души нет, а в сердце сталь. Но похоже, что у Последнего Выжившего сердце постепенно начинает избавляться от стали. А может это и к лучшему? Анаган встаёт со стула, идёт к окну, открывает тяжелые рамы. В комнату тут же врывается запах вишни. Ветер кружит розовые лепестки, они ложатся на подоконник. — А дома под окном цветет шальная вишня… — как нельзя кстати вспомнились строчки из одной земной песни, которую ассур услышал давным-давно, но которая прочно врезалась в память. Он аккуратно взял вишневые лепестки, кажущиеся совсем маленькими на ладони, и, не удержавшись, пустил их по кухне легким дуновением. Вообще вишня является любимым цветком блондина, а ягоды он может есть почти все лето. Любовь к вишне — это одна из многих дурных привычек Гантлоса, по мнению его лучшего друга. Еще он любит громко петь в душе, чем изрядно подбешивает остальных членов Круга, так как у Ганта нет ни слуха, ни голоса; любит курить тонкие вишневые сигареты. Запах стойкий, плохо выветриваемый, но маг скорости готов это терпеть. Ради него. Мулату остаётся лишь надеяться, что когда блондин тоже осознает свои чувства, то начнет меняться в лучшую сторону. Конечно, от вредных привычек избавиться непросто, но Анаган надеется и верит. Иногда это все, что ему остается. Цветущих вишен обманный рай — Воспоминаньям сказать «прощай» Я не сумел — скомкал слова. Сердца усталый бег… Анаган много раз пытался забыть. Забыть о своей любви и снова вернуться к дружбе. Он тысячу раз цитировал в мыслях фразу, которую говорили ему родители: «Не привязывайся ни к кому, не люби никого, ведь люди по натуре своей предатели». Но вот в чем проблема: Гантлос не умеет предавать близких ему людей. И Д’Эрт прекрасно знает об этом. Ассур пытался забыть, но когда он видит редкую улыбку блондина, ему самому хочется улыбаться. Когда на тренировках Гантлос случайно касается его руки, маг скорости непроизвольно краснеет и быстро отдергивает пальцы. Смеётся первый, и второй смеётся вместе с ним, понимая всю глупость сложившейся ситуации. А когда он смотрит на лучшего друга, то по спине Анагана пробегает холодок. Взгляд темно-карих глаз Гантлоса слишком спокойный и безразличный. Слишком, чтобы свести с ума любого, кто посмотрит ему в глаза. Но скоростному магу нравится смотреть в эти глаза и видеть в них безумие. Они оба безумны, но только каждый по-своему. Цветущих вишен влекущий яд, Воспоминаний зовущий ряд — Я не сказал все, что хотел — Краток подлунный срок! Сонная ночь залита вином — Все, что не «завтра» — всегда «потом»… Все, что сказать я не посмел — Увидите между строк. Брэган Д’Эрт много раз решался признаться в любви лучшему другу, но каждый раз его останавливали неуверенность, страх, боязнь быть непонятым. И осмеянным. Больше всего на свете Анаган не любит, когда над ним смеются. Его должны бояться, как и всякого темного мага. Но что он будет делать, если над ним начнёт смеяться Гантлос? У шатена просто рука не поднимется на любимого человека. Даже у наемников есть честь, привязанность и чувства. И если наёмник влюбится, то он сделает все, чтобы быть с любимым. Но вот с Гантлосом возникла небольшая проблема — он слишком свободолюбив, чтобы стать чьей-то собственностью. И Анагана это восхищает. С одной стороны они слишком разные, но с другой — так похожи. Анаган закрыл окно, сел за стол. Взяв ручку, он принялся думать над письмом, но ни один из вариантов его не устраивал. «Дорогой Гантлос» было слишком банально, а ничего оригинального в голову не приходило. Половина третьего ночи. Чудовищно хотелось спать. Мужчина подумал, что ничего страшного не случиться, если он немного поспит, а потом продолжит писать. *** — Эй, Ан, хватит в облаках летать! Три часа ночи, а ты еще не ложился! Ну куда это годится?! — раздался сзади голос с металлическими нотками. Ассур вздрогнул, проснулся, обернулся и увидел Гантлоса. Блондин стоял, опершись на косяк, ероша и без того торчащие во все стороны волосы. — Я… я сейчас… уже иду, — пролепетал Д’Эрт. Маг разрушений улыбнулся. Его забавляла та милая рассеянность и то смущение, что так внезапно появились у друга. Гантлос подошел к столу, посмотрел на чистый лист бумаги, потом перевёл удивленный взгляд на друга. — Кому это ты ночью письма строчишь? Неужели влюбился в кого-то? — полюбопытствовал он. Д’Эрт густо покраснел. Промолчал. Кареглазый колдун усмехнулся. Маг разрушений подозревал, что его лучший друг влюбился в него же, но хотел, чтобы Ан сам признался. Но до этого явно было еще далеко. — Ладно, пошли спать, а то нам завтра вставать рано. У нас же новое задание, помнишь? — улыбнулся мужчина, подавая другу руку и помогая подняться. Обняв Д’Эрта за плечи, блондин повел его в спальню. — Все, что не завтра, всегда потом… — прошептал Анаган. — Что? — не понял маг разрушений. — Ничего, — смутился неудачливый влюбленный и поспешил наверх. Гантлос пожал плечами. Он не всегда понимал ассура. Но любил его. По-своему. А на столе остался лежать чистый лист, на который так и не легли строчки с душещипательным признанием в любви.