конечная

      Есть тёплый стан, глухой стук и нервный тик, что заработан вот так спонтанно и случайно от событий произошедших в одно из времен года. Шёл дождь, светило солнце или текли ручьи — я уже и не помню. Есть лишь ощущения, чувства и в памяти ты. Твои черты, улыбка — всё как вспышками на старом полароиде, но вот беда: не могу вспомнить где это было и в какой момент мы стали «вроде»? Нет ни паролей, ни явок и всё, кажется, на поверхности, но память ещё хранит изъяны. Так странно, знаешь, не помнить место, но помнить ощущение в моменте, чувства, эмоции и подбородок между ключиц.       Есть вещи, без логического объяснения понятные человеческому глазу. Они есть, но, видимо, находятся под надёжной защитой. Иначе, как объяснить такую бестолковую забывчивость и невозможность подобрать ключ к данной истории?       Ты был бы краток встретившись вот так — спонтанно, в череде снующих людей, на остановке, в метро или просто посреди площади победы, где все собрались в солнечный сентябрьский выходной. Точно, сентябрь! Время неопределённости и жажды побед. Которых не случилось. Всё сгорело, ушло, улетучилось густым дымом и серым пеплом, оставив на побережье что-то общее, разделённое прочной перегородкой из ивы.       Получается, помню: сентябрь, руки, массивный браслет, нелепые старые часы, стрелки которых давно остановили ход и остались просто аксессуаром, что небрежно болтается на запястье и перебирается в минуты успокоения.       Ей богу, купил бы чётки.       Ей не должно быть дела до его рук, ключиц, острых плеч и ярко выраженных скул. Прошло время, а значит по хронологии, законам Вселенной, мнениям коучей, практиков, теоретиков, циников и бог знает кого ещё — она не обязана помнить, ей не должно откликаться и прохожие не могут быть настолько похожи, чтобы искать в каждом его черты. У одного походка лёгкая, слегка с горбинкой, у другого такой же нос, третий также заливисто смеётся. Но все мы знаем, что это «не то». Разрез глаз, мимика смеха и родинка на щеке — всё это встретится не только на твоём лице. Покинуть город, уехать к морю, считать световые часы, но только от тебя бы единый повод — я бы протянула тебе обе руки.       Что бы сказали друг другу в пробке? В душевой на пляже у той самой перегородки? По законам Вселенной промолчали бы по меньшей мере пару минут, поздоровались, набор клишированных фраз и конечное «а почему у нас не сошлось?». Будто мы дешёвая молния в платье, что не село на объёмные формы. Ты, мягко ссутулившись, улыбнёшься, но настолько грустно, что рядом завянут розы, заведомо спрятав свои шипы. Они будут горевать, от боли и грусти за несложившееся, за непрочно склеенное и неправильно выбранное.       А может это всё пустое и выдуманное? Погребённое под пустыми надеждами и розовыми мечтами? И на самом деле ему абсолютно по-барабану.       Вы встретитесь, он услужливо поправит своё пальто, а твоё повесит на тонкий крючок — ну это на случай, если «случай» куда-либо заведёт. Залечивать старые раны, и скорее всего больше твои. Если вообще заведёт. Вы долго будете смотреть друг другу в глаза, в которых солнце и виноградная лоза, опутывает, стягивая тонкие стебли вокруг, сжимая пространство в радиусе километра, разрывая его как сектумсемпра. После взглядов — общие разговоры, пол литра чая и взорванные шаблоны. Тобой. Снова и в очередной раз, без разбора.       Ты успешен, чёрств и трудолюбив — миновал эмоции, похоронил чувства и вырулил на обочину безразличия, ведь так гораздо проще. Ведь так гораздо легче. Тонкая вязка бадлона и высокое горло — всё это тяготит, но должность обязывает быть «по-деловому». Ты также поправляешь часы, стрелки которых движутся уже по своей ветке, минуя городские пробки.       «Ну, а как тут ты?»       Именно здесь и в момент — отчасти херово. За годы в попытках забыть, перебирая и выкидывая лишние ноты — она теряла интерес к жизни, происходящим событиям и к этому городу в принципе. Механические действия на пути к динамично развивающейся цели. Свой бизнес, хорошая, вроде бы, жизнь. Вот только «счастью в моменте» как раньше уже не быть. Он упущен, растоптан и сложно вернуть, когда холод в груди занял обороняющую позицию и не впускает чужих. А тут: дрожь, боль и морок после увиденного лица, что долго затиралось в памяти, теряло координаты. И плевать какие там были даты.       Всё забыто как сломанные часы, шишки зажили, да и в груди она его явно похоронила.       Тогда зачем встретились? Судьба жаждет последнего аккорда? Нового витка былой свободы? Или, может быть, в очередной раз сделать больно. Сдув карточный дом и эту чёртову стену, что годами возводилась по кирпичу, совсем не готовая к такому спичу.       Говоришь, что всё помнишь: как вместе трудились, не над совместным, но всё же проектом. Время утекло в слив, затем в реку, омывая прекрасными временами свои берега. За барной стойкой не будет грустных речей, былых воспоминаний из общих коллекций ключей. Ко всем локациям и моментам, где были молоды, безбашенны и свободны. Ну, почти. Только шаблоны, низкие баритоны и общие пёрлы, после которых до коликов грустно, что в отсутствии пропустила моменты, взбалмошные эксперименты и тихое:       «Без тебя было... сложно»       И это первый шаг, к изначальному «невозможно». Смысл понятен, он завуалирован, частично скрыт, замаскирован под вуалью общих работ, но с ноткой личного, что скребёт острой вилкой по дну керамической тарелки. Что-то с привкусом боли и металлической крови, от прочно закусанной губы, после слов о трудностях. Думает «в них были твои черты, но это же всё равно не ты», одна была грандиозна в идеях, но глупа в исполнениях, другая невзлюбила ближних, куда уж ей, ведь до себя больше дела, а третья вообще пыталась сломать систему, минуя любые стены. Стерва.       «Пытался во всех найти твои черты»       Мы медленно переходим на «ты», будоражим потаённые полки памяти, на которых, покрываясь пылью стоят небольшие блокноты, с мини-историями и общим каноном. А сердце глухим стуком отбивает ритм метронома. Ты не знаешь как ответить, он опускает взгляд. Наверное, размышляет на тему кто же был тогда виноват. Хочется крикнуть, что ты такая одна, и у тебя своя довольно завышенная цена. Но молчишь. Говорить не уместно, лодка запущена, брода нет, да и весла остались на берегу.       Другая бы крикнула «я без тебя не могу», но здесь про солдат, про отсутствие чувств, толстой мозолью покрытое сердце, разум скрывается под маской розовой безразличности. Поздно плевать в колодец, пить из него явно никто не будет, он в глуши, в далёкой непроглядной глуши тёмных уголков чёрствой души. Ни эмоций, ни чувств, ни действий.       «Попытки тщетны. Я в единственном экземпляре»       Грубо, скользко и слегка в духе завышенной самооценки. Но так проще, нежели сбивать коленки, рассказывать про ключицы, про приоткрытый моментами рот, про морщину между бровями, что изредка мерещится во снах ей. Всё глупо. Поднимать ил со дна, замешивая с такой кристально чистой мной, что лёгкой поступью ходит лишь второй год, не тенью ложится на угрюмый город и плоскость своего рабочего стола, а светит и озаряет вокруг. Как раньше. Но уже с другими.       «Значит, отпустила, забыла и не вернуть»       Забавно, но он ещё надеется, что собрав ртуть, без перчаток и других подручных инструментов, вдохнув ядовитые пары — всё ещё можно будет остаться таким?       Он вздыхает, прикрывает глаза, сводит пальцы у переносицы, слегка улыбается, с грустью переводит опущенный взгляд и произносит, так легко и, наверное, невпопад:       «И зачем я тебя встретил, вот так наугад»       Она хохочет, так заливисто, что люди кругом оборачиваются, в памяти всплывает всё, до малейшей подробности, каждый момент приправленный горечью, влага проступает в уголках глаз и действительно:       «Дежавю. И это не в первый раз» Счет оплачен, упомянуты прошлые дни. Вечер закончен, без продолжения, увы. Каждый из нас был готов перейти. Ту черту, дорогу напротив или собственную гряду.       Не хватило смелости, сил, времени может, или желания не было отстоять эту длинную очередь, со всеми её испытаниями. Не срослось, ну и ладно. До новых встреч, но лучше не надо.       Нового не привлечь. Поэтому:       «Здорово было»       «Ну да, только прохладно»       Без наивности и жалкого номера из одиннадцати цифр. Без явок и паролей, без обратного адреса и смешной картинки.       Конечная.       Нас раздвоило, как тогда: не собрать, не склеить и не передарить.       Просто были.       А могло и не быть.