Мы тоже закончили

Его длинные пальцы забираются под подол такого не к месту сейчас разлетающегося платья. Холодная ладонь плавно, нежно, методично поглаживает бедро, чтобы ослабить бдительность, а затем сжимает с яростной силой, словно в его руках податливо тлеет не человеческая плоть, а переходящая от пациента к пациенту стоматологической клиники дурацкая игрушка-антистресс. И, судя по горящей огнем коже в местах его прикосновений, стресса в Бачире накопилось много. — Менеджер-сан, — благодарное пение Йоичи, доносящееся с другого конца столика, помогает Рин отвлечься. Исаги довольно прикрывает веки, не замечая неприлично проступающей на девичьих щеках красноты. — Не представляю, как тебе удалось выбить нам выходной в такой момент, но спасибо! Это было необходимо. — И не говори… Джинпачи от злости, наверное, уже зубы сточил в крошку, но не все же нам упахиваться на тренировках. Такими темпами, до U-20 мы вряд ли доживем, — подключается Чигири, мельком оглядывая обстановку в кафе, чтобы привлечь внимание официантки. — Предлагаю выпить за это, что ли. Если к нам кто-нибудь подойдет. Властная хватка на бедре усиливается, и Рин чуть было не прокусывает губу насквозь от полной неожиданности. Вообще все, что происходит под занавесом выглаженной хлопковой скатерти, для нее полная неожиданность. Она бросает беглый взгляд на всех присутствующих за столиком и нервно выдыхает через нос, пытаясь прогнать затуманивающее разум смущение. — Т-только давайте без… — полушепотом начинает она, но голос против воли взлетает на октаву, едва Бачира оттягивает узкую резинку ее кружевного белья. — …алкоголя! Под аккомпанемент удивленно хлопающих глаз Рин неловко улыбается и, как можно незаметнее смахивая прочь шаловливую руку, неохотно поясняет: — Простите, просто очень выпить хочется, но не можется. Вот я и взрываюсь. — Поддерживаю такое решение! Здоровый образ жизни — это важно! — вопит Мегуру и залпом осушает бокал цитрусового сока. Так невозмутимо и совершенно естественно, будто это вовсе не он насмехается над ее хилым сопротивлением и продолжает вырисовывать незамысловатые узоры на чужом теле. — Мне еще один такой же. А ты что будешь, Рин-чан? Рин сглатывает тягучую слюну и вновь дежурно улыбается, смирившись с тем, что Бачира не отстанет. Возьмет свое. Во что бы то ни стало возьмет. Сколько раз они проходили через это — не счесть. Боевой опыт подсказывает — брыкаться бесполезно, поэтому ей остается только покорно принять судьбу и не перечить, иначе будет хуже. Но не все так страшно, правда? Пока они с Мегуру умело держат лицо и твердо отвечают на поставленные вопросы, никому и в голову не придет взглянуть на то, что творится под столом. — Колу, пожалуйста! — скороговоркой выпаливает Рин и переводит огонь на недовольно уставившегося в раскрытое меню Баро. — В чем дело? Ты с начала вечера ничего не заказал... Может, пригласить официантку? Она поможет определиться с выбором. — Сдалась мне ее помощь! — очень к месту рычит Шоей, потому что Бачира чересчур далеко оттягивает резинку и не успевает перехватить ее до того, как белье с щелчком ударяется о гладкую кожу Рин. — Есть в этой забегаловке хоть что-то сносное и сбалансированное? Бесит! — Протеин в человеческих заведениях не подают, извиняй, — отрешенно парирует Наги, терроризируя свой навороченный мобильный. — На соседней улице есть качалка. Иди, отними добычу у себе подобных. А как станешь вожаком стероидного племени — возвращайся к нам. Мы поздравим. — Че сказал, долдон? — Баро поднимается на ноги и принимает боевую стойку. — Выйдем, поговорим?! — Я не знаю обезьяний. — Щас я тебе покажу обезьяний, говнюк лохматый! Уже через секунду телефон Сейширо летит на мягкий диван позади широкой спины Баро. В ожидании того, что такой наглости Наги стерпеть не сможет, в зале воцаряется гнетущая тишина. Футболисты напряженно переглядываются, мысленно ведя про себя обратный отсчет: три… два… — Ну хорошо... — один. Сейширо встает, попутно разминая тяжелые кулаки. — Идем, вобьем твою корону в твою же задницу. — Перестаньте, ребята! — вступает Исаги и выставляет перед собой широко раскрытые ладони в знак дружбы. — Давайте… давайте все мирно обсудим? И пока все сидящие за столом пытаются вразумить взрывоопасный дуэт, двое остаются безучастны. — Ха! — ехидно хмыкает Бачира себе под нос. Так, чтобы только Рин могла это услышать. — Как же вовремя… — Что вовре… Не успевает она договорить, как Мегуру резко меняет положение руки, отодвигает край нижнего белья и бесцеремонно направляет палец внутрь, до самого упора. Рин до натяжения в деснах стискивает зубы, не боясь их сломать. Лишь бы сдержать непрошенный, невнятный, пропитанный неконтролируемым желанием стон. Лишь бы сдержать этот чертов раздирающий горло стон, звучание которого, возможно, покажется ей абсолютно незнакомым. Подготовка к матчу, бесконечные собрания менеджеров и садистское отношение Джинпачи Эго сжирают все отведенное на личную жизнь время. Но теперь, когда Бачира снова так близко, ей хочется плакать от осознания того, как безумно она скучала. И с каждым поступающим движением ее тело с потрохами выдает — насколько безумно. Наслаждаясь реакцией, Мегуру вводит второй палец, пряча проказнический взгляд за густой челкой. Он чувствует выступившие капельки соленого пота на бедре Рин. Чувствует мелкую дрожь, беснующуюся в ее теле. Чувствует пробегающий табун мурашек, когда он обводит и усиливает нажатие на нужные точки. Как она невольно раздвигает пошире ноги и как стыдит себя за эти слабости. Стыдит, но все равно сдавливает его изломанные, неприлично хлюпающие внутри пальцы в преддверии экстаза. Рин бросает в жар, щеки пылают дьявольским костром. Ее мучает совесть за то, что они делают это вот так — в общественном месте, у всех на виду. Но отказаться для нее сейчас кажется гораздо труднее, чем оправдаться потом. Прикосновения Бачиры действуют, как несуществующий в природе тяжелый нейротоксин. Хочется больше. Хочется резче. Хочется грубее. Хочется ярче и ощутимее. А Бачире хочется, чтобы она перестала сдерживаться и закричала. Как всегда кричит, когда он нависает сверху и дразнится, дразнится, дразнится… Покусывает пульсирующую венку на шее, медовыми губами прокладывает дорожку поцелуев от скулы до уха, чтобы прошептать на него что-нибудь непристойное. Зажимает между изломанными фалангами затвердевший сосок, щекочет внутреннюю сторону бедра. Нарочито-медленно собирает смазку горячей головкой крепко стоящего члена, уже почти входит, но вдруг с усмешкой отстраняется и начинает забаву заново. Измывается над ней так долго, что Рин уже и не ждёт конца этой сладостной пытки. И в момент, когда она почти рыдает от невозможности получить свое — рывком врывается в нее на всю длину. Если бы только все посетили в этом кафе исчезли, Мегуру бы не раздумывая разложил ее на столе и услышал тот самый крик, на который он подсел, как заядлый, заранее обреченный торчок на опиум. Шум голосов вокруг постепенно стихает, а, значит, стычка подходит к концу. Бачира раздосадованно шипит себе под нос и осторожно поглядывает на Рин, намертво вцепившуюся ногтями в белоснежную скатерть. Свободной ладонью она прикрывает рот, который предательски не выдерживает напряжения и вот-вот выдаст их с Мегуру каким-нибудь полу-стоном, полу-визгом. Ее потрепанный вид только сильнее заводит. А жалкие попытки сохранять самообладание, которые исключительно он в состоянии махом разрушить, возвращают Бачире бодрое расположение духа. Он ускоряется, погружает в нее пальцы так быстро, что Рин приходится буквально впечататься ступнями в твердый пол, иначе стул под ней пойдет ходуном. Несколько уверенных, размашистых движений, и ее ноги заходятся в жуткой тряске. У Рин глаза округляются до размеров лунного кратера. Из них едва не брызжут слезы. Зрачки бегают туда-сюда в поисках пути, который помог бы вернуться в реальность. Как только Мегуру с сытой ухмылкой возвращает свою руку на место, не забыв демонстративно обтереть ее о край скатерти, тело окончательно дает сбой, и Рин лужицей растекается на бамбуковом стуле, жадно глотая воздух. — На этот раз я прощаю тебя, долдон! — не скрывая издевки, говорит Баро и садится на свое место. — Телефон верни, — Сейширо протягивает ему раскрытую ладонь, и только получив гаджет, усаживается следом. — Подавись. — О, вы уже закончили! — весело заключает Бачира, заглушая своим баритоном бешеный стук сердца Рин. — Кто победил? — Никто, — обреченно вздыхает Йоичи, выходя из-за стола. Он аккуратно отодвигает стул возле Мегуру и расслабленно плюхается на его поверхность. — Но я рядом с ними больше сидеть не хочу. — Это… это правильно… — чуть отвернувшись, стыдливо шепчет Рин и надеется слиться с предметами интерьера. — Оставайся с нами. Здесь безопаснее. — А ты чего такая красная? — прищурившись, спрашивает Исаги, не ведая, что одним дурацким вопросом только что накликал на себя беду. Бачира, который только этого и ждал, поворачивается к другу и, обнажив в широкой, самодовольной улыбке все тридцать два зуба, праздно отчеканивает: — Потому что мы тоже закончили.