А мне снилось…

Эта ночь никак не могла начаться для Вячеслава Бутусова. Он всеми силами пытался заснуть, ведь завтра утром —очень важный сбор, Илья обещал принести несколько новых набросков, а он, Слава — пару-тройку записей мелодий. Надо быть бодрым. Но у музыканта никаким образом не получалось погрузиться в сон, даже снотворное не помогло. Отчаявшись, он решил включить телевизор, чтобы под монотонное бормотание диктора спокойно заснуть — новости всегда действовали на Вячеслава усыпляюще. Включив первый попавшийся канал, мужчина натянул на себя видавший виды красный плед и закрыл глаза, вновь попытался броситься в объятия Морфея. Однако, здесь его вновь ждала неудача — глаза закрылись, но мозг продолжал бодрствовать и его чуткий музыкальный слух зацепился за тревожный женский голос, который что-то вещал по ту сторону экрана, а внутри шевельнулось что-то нехорошее. Недовольно выдохнув сквозь зубы, так, что это было больше похоже на шипение, Бутусов открыл глаза и начал прислушиваться к репортажу. Испуганная темноволосая женщина средних лет говорила о неком странном человеке, который именует себя новым правителем мира и собирает своими речами толпы народа. «Сначала его считали обычным сумасшедшим, посылали к нему полицейские наряды и бригады врачей, но все они возвращались со словами, что этот человек совершенно безопасен. Его видели в крупнейших городах мира, но задержать странного субъекта так и не удалось. Люди, слушавшие его речи в разных местах отписывают «просветителя» по-разному. На ваших экранах сейчас представлены снимки этого человека. А также удалось записать его слова.» Появилась звуковая дорожка и послышался странный, низкий и громкий голос: «Я —ваш спаситель, я избавлю вас от всех проблем, бед и голода, только верьте в меня! Верьте лишь мне, я желаю править вами во благо! Я— новый Мессия!..» Глаза музыканта расширились от ужаса. Он был поражён тем, что увидел. Скептик или атеист не придал бы подобным новостям никакого значения, решив, что это очередная «утка», попытка привлечь внимание. Но не Вячеслав, истово верующий и читавший много книг и статей на тему христианства. И тут же всплыли в уме строчки: «.Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: «я Христос», и многих прельстят. (Мф.24:4-5)» Тут же его начало клонить в сон, похоже, начало действовать снотворное, правда, почему-то, с огромным запозданием. Утром Анжелика заметила, что с мужем её явно что-то не так —Вячеслав сидел встревоженный, нервный и будто чем-то напуганный. Дочь спала, а поэтому девушка решила поговорить со Славой прямо сейчас, потому что потом надо будет заниматься ребёнком. —Слав, что с тобой? Ты какой-то странный, будто тебя мучает что-то… Я хотела бы узнать причину твоей тревоги, расскажи, что такое?... -она положила руки на плечи любимого —Новости.Просто включи новости и все поймёшь.—хриплым, каким-то не своим голосом сказал Вячеслав. Лика недоуменно посмотрела на него, но взяла пульт и щелкнула кнопкой. Экран загорелся, шёл повтор ночного репортажа. Прослушала она речь ведущей всего лишь наполовину, но этого хватило ей, чтобы понять встревоженность своего супруга. —Ты думаешь, правда? Может, людям в толпе заплатили? А этот «лжемессия» — очень хороший актёр? —Могли заплатить сотне-другой людей, но не миллионам! Его видели в разных местах, люди описывали его по-разному, но везде один взгляд и голос, хоть снимков от силы семь-десять, да и записей немного, но на всех звуковых дорожках он говорит одинаково! Поверь мне, как музыканту, я же слышу! И как бы он не выглядел, везде видно, что глаза у него мутно-красные, злые и бегающие. И говорит на самых разных языках с идеальным произношением — в телевизоре были записи из разных стран. Вряд ли найдётся такой актёр, который смог бы так идеально читать текст на незнакомом языке, такого просто не бывает! —О господи… Что же нам делать теперь? —заломила руки Анжелика. —Молиться. И не впадать в отчаяние, паника —худшее, что может быть в ситуации, когда мир опасности. И прошу тебя, по возможности, пока не говори Ксюше. Она ещё совсем маленькая, не надо её тревожить, по крайней мере первое время. Пусть хоть наша девочка спокойно себя чувствует. Пока что. И терпеть, терпеть, если сможем — бороться. Монолог Бутусова прервал телефонный звонок. Он подошел, снял трубку, но в ней был слышен только тихий шелест, напоминающий ветер. Это было не похоже не обычный технический шум в молчащем телефоне. Нет, эти звуки были живые. На одно-единственное мгновение Вячеслав услышал звук, ни на что не похожий, ни с чем не сравнимый, от которого в груди у него потеплело, а нательный крестик будто нагрелся. Но чувство это было совсем коротким и мимолетным, как выдох во время бега. Музыкант тряхнул головой, чуть прикрыв карие глаза. Он решил выйти во двор, подышать воздухом и хоть чуть-чуть перевести дыхание и расслабиться. Природе, казалось, было плевать на то, что над миром нависла тень с рогами. Апрельское солнце светило так же тепло и нежно, как и обычно. Сегодня, правда, оно чуть закрылось облаками, отчего на улице было не так светло, как, например, вчера днём. На высоком ясене, где-то в зелёных ветвях безмятежно пели прилетевшие птицы. Пернатым, солнцу и деревьям пока ещё не было страшно, они пели, светили и шелестели, как им и полагалось. Двор дома, где проживала семья Бутусовых был почти полностью пустынен, за вычетом компании бедноватого вида, сидевшей около одного из подъездов. От нечего делать, Слава подошёл чуть-чуть поближе и решил рассмотреть компанию. Их было около четырнадцати человек, все мужчины. Кто-то сидел на лавочке, кто-то — на ступеньках, кто-то стоял. На краю лавки стояла уже открытая бутылка вина. Один из них сидел чуть поодаль, закрыв лицо руками и сгорбившись, будто желая спрятаться. Остальные же смотрели на последнего, тринадцатого, сидевшего в середине и говорившего что-то. Вячеславу удалось расслышать только «…Меня убьют здесь, снова. Но скоро Я приду во второй раз». И тут Он повернул голову на бородатого, который сидел ближе всех к нему. Музыкант мог бы себе поклясться —он видел на лбу Его раны, будто от множества мелких иголок, а этот кроткий и печальный взгляд он бы узнал из миллиона. Слава исступленно закрыл глаза и медленно открыл их. И компании, как не бывало! Все они пропали неизвестно куда, не осталось бутылки, окурков — ничего! Бутусов перекрестился. Перед длинной молитвенной ночью —они с женой решили, что сегодня прочитают акафист и пару правил ночью, как только уложат Ксюшу после основной ежевечерней молитвы —Вячеслав решил дойти до ближайшего магазина —купить воды и ещё кое-чего домой. Уже идя обратно, Слава увидел, что в небольшом переулке около магазина — драка. Он приостановился, чтобы посмотреть. Драка эта была необычной, можно даже сказать —странной. Двое, замотанных в грязные куски ткани, напоминающие простыни на манер тоги били третьего длинной цепью. Тот даже не сопротивлялся, только шептал что-то. Бутусов захотел вступиться, подумав, что это какие-то сумасшедшие, но подошел ближе, и они исчезли, как исчезает мираж в пустыне. Было уже совсем-совсем темно, когда мужчина добрался до своего дома. Семья села ужинать. За едой Слава с Анжеликой, как могли, изображали радость и безмятежность, чтобы не тревожить дочь-малютку. Закончив есть, они встали на короткое вечернее правило, после которого маленькая Ксюша ушла спать —несмотря на маленький возраст, после молитвы девчушка засыпала совершенно самостоятельно. А родители её, убедившись, что дочка спит, вновь встали у икон. —Слава Тебе, Боже наш, Слава Тебе.—начал Вячеслав. Молились они долго, забыв о тревоге и усталости, забыв о спящей дочери, для них сейчас был только один Бог. Прочитали акафист Казанской иконе Божьей Матери, прочитали молитву Оптинских старцев. Потом ещё один акафист — преподобному Серафиму Саровскому. А когда окончили, Анжелика плакала, прижавшись к любимому, а Слава гладил её по волосам, держа за руку. За себя ни он, ни она не боялись, но душа их сжималась от страха за друг друга. Ведь когда люди любят, они боятся лишь за тех, кого любят… Слава оторвался от своих воспоминаний. Сколько же времени прошло с момента, когда ему приснился этот сон! Он помнил, в каком шоке находился тогда, ведь на следующий день, во время встречи на студии, Илья Кормильцев рассказал другу то же самое! Им приснился в тот день один и тот же сон, только Слава проживал момент оттуда, а Илья наблюдал со стороны. Потом он написал стихи, а Бутусов —музыку. Именно так родилась песня «Христос». Ребятам она особенно понравилась, хоть и не снискала большой популярности. Да, много утекло воды с появления той песни. Дочка Ксюша выросла из маленькой девочки во взрослую красивую девушку, Ильи не стало год назад, на смену «Наутилуса» пришёл «Ю-Питер»…За долгие двенадцать лет Слава неоднократно вспоминал о странном сне, но только сегодня вспомнил ещё кое-что. Около студии, где писались «Наутилусы», был сиротский дом. Музыканты даже пару раз выступали там в благотворительных целях. Как раз во время одного такого выступления, Слава мельком увидел одну сцену. Маленький мальчик, лет пяти на вид, щуплый и тощий, забравшись на табуретку, что-то вдохновенно рассказывал разинувшим рот товарищам. Это казалось даже милым, пока рассказчик не поднял глаза — холодные, каре-красные, совсем не детские, со злым огоньком. Совсем, как у «антихриста» из сна…