Физрук

Перед началом урока у 11 “В” он неизменно нервничал - не так, как молодой преподаватель перед довольно взрослыми и малоуправляемыми детьми - иначе. Класс постепенно собирался - еще расслабленные, одухотворенные тем, что впереди академический час совершенно несерьезной дисциплины, одиннадцатиклассники галдели, приземлялись на деревянные лавки вдоль стен спортзала, продолжали начатые в раздевалке споры, бились на группы по интересам или просто слонялись без дела. Он осматривал каждого, кто входит в зал, игнорируя развязанные шнурки и смартфоны, ожидая и опасаясь появления конкретного ученика. Может, форму забыл? Или заболел? Думать в таком ключе об ученике было, конечно, немного неправильно, хотя мысль принесла достаточно облегчения, чтобы пару раз вдохнуть полной грудью. Но длилось облегчение недолго. Явился. Вошел в зал одним из последних, расслабленный и веселый, неразлучным тандемом со своим приятелем Гогой - внуком директора. Сердце предательски стукнулось о ребро вне ритма, руки сжались так, что еще немного - и хрустнул бы корешок классного журнала. Главное - не смотреть на него, не пересекаться взглядом, не подавать вида, что из общей биомассы 11 “В” его все-таки выделяешь. Поздно спохватился, не успел. Не вышло. Поначалу, конечно, ничего такой беды не предвещало. Работа в школе никогда не была пределом мечтаний молодого юриста Дмитрия, но иногда в жизни все складывается как попало. Бакалавриат он закончил с отличием, даже на практику устроился в патентное бюро, но быстро понял, что к такому душа не лежит, да и вообще уже жалел, что не пошел на исторический. Был бы один из семи парней на потоке, с девками было бы легко - хочешь, каждую неделю новую, хочешь - выбери одну и мозоль ей глаза, пока не согласится. Да и предмет интересный. Но сложилось иначе, закончил юрфак, причем, как выяснилось, корочка действительно годилась разве что как подставка под горячее - четыре года отсиживания жопы по библиотекам делали разве что основание для стартовой позиции, эдакий котлован под сваи. Если хочешь работать и зарабатывать - выбирай более узкую специализацию, проходи новое обучение - то есть, неси денежки. Лишних денег у Димы не было, а был кредит на машину, была оплата съемного жилья - хотелось все-таки какой-то независимости, так что долго рассусоливать с перебиранием вариантов он не мог, надо было что-то делать. Какое-то время перебивался написанием рефератов и курсачей, поработал немного в нотариальной конторе ассистентом, понял, что перспектив там никаких, забрал трудовую. Нашел в предложке сайта с поиском работы среди всяких курьеров и операторов колл-центра вакансию учителя физкультуры. Вспомнил, что в студенческие годы отходил на “педика” - педагогические курсы, чтобы, как вариант, самому потом читать лекции про водянистую юридическую чушь. Написал, приложил удостоверение КМС по жиму лежа. Взяли без лишних вопросов. Работа оказалась нормальная. Золотом отнюдь не осыпали, но он и не упахивался - не больше четырех уроков в день, пятница вообще выходной. Оставалось еще время на какой-нибудь рефератик, а то и по диплому проконсультировать, можно было даже об отношениях подумать, но Дима решил для начала тверже встать на ноги и тратить свободное время на себя. - От тут у нас ведомости. После переклички сюда журнал ложишь. Ну да шо я тебя тут учу, ты небось бумажками получше меня шуршишь, - пояснял ему Ибрагим Киреевич, второй физрук, которого уже лет десять как ожидала заслуженная пенсия. - Ключи от сюда, гляди, штоб не потерялись. А вот у нас еще список спецмедгруппников. Эти ко мне. Так Дима впервые узнал о его существовании - Кикин Николай, 11 “В”, противопоказаны тяжелые физические нагрузки. Отношение к спецмедгруппникам у Дмитрия было амбивалентное - с одной стороны, хер бы с ними, не нужна ему лишняя ответственность, с другой, помнил еще спец-группу в собственной школе. Входили туда сплошь мажоры, которых родители отмазали от необходимости зарабатывать на физкультуре оценки, как все. В их классе это была стайка противных девчонок, которые на каждом уроке садились на маты и, хихикая, обсуждали чужой вид в убогой спортивной форме, а потом куда-то сбегали. Предвзятым Дима старался не быть, но осадочек присутствовал. Первую встречу с Кикиным Дима запомнил. Тогда он еще понятия не имел, что это за кадр, но не обратить внимание на него было невозможно - очень уж он выделялся из угрюмой пацанской толпы красными шортиками - короткими, у Димы боксеры были, наверное, длиннее. И этот затейник подошел прямо к нему своими незаконно длинными ногами и выдал: - Дмитрий Георгиевич, здравствуйте. Я Коля Кикин, эсэмгэшник. А Ибрагим Киреич сказал, что кто хочет, может в общей группе у вас заниматься. Можно? Позднее Дима Думал, надо было в тот же день увольняться. Хотя, наверное, уже тогда было поздно. Поначалу Дима Кикина, наоборот, выделял и хвалил, даже ставил в пример. Человеческая ошибка - но ведь все выглядело совсем иначе: правильный мальчик, имеет ограничения по нагрузкам, но старается не отставать от коллектива, приобщается к спорту, не увиливает, в отличие от аморфного большинства. Вот он и ходил, как придурок, и все говорил “хорошо, Коля”, “вот, Николай правильно все делает”, “Коля, смотри по самочувствию, не тяжело?” А Кикин все слонялся вокруг в своих шортиках и улыбался каждый раз, когда Дима на него смотрел. Ну, думал, вежливый парень, приветливый. А что еще это могло быть? Коля, тем временем, на физкультуру ходил исправно, не завеивался, не “забывал форму”, что Дима периодически спускал другим мальчишкам - в конце-концов, одиннадцатый класс, и так ребята в край заебанные, надо им иногда давать оттяжку. Но Коля шансом не пользовался, приходил всегда, да еще и старался - хоть нормативы сдавать ему было не нужно, делал он все наравне со всеми. И частенько просил помощи. - Дмитрий Георгиевич, а я правильно делаю? Дима оторвался от попыток придать верную форму несгибаемому телу Магомета Абдуллаева и повернулся на голос. Гибкий Коля Кикин безупречно выполнял наклон вперед из положения стоя - в шортиках настолько коротких, что еще немного - и стали бы видны новые анатомические подробности. Дима сглотнул. Протянул руку, чтобы скорректировать и без того идеальное исполнение. Отдернул, едва почувствовав юношеское телесное тепло. Прохрипел “да, Коля, молодец”. Поймал на себе его взгляд из-за плеча. Срочно пошел в тренерскую за журналом. И только там, закрыв за собой дверь, обклеенную вздувшейся пленкой, перевел дыхание и спросил себя - это что, блядь, такое сейчас было? Больше в тот раз к 11 “В” он не вышел - послал Ибрагима Киреевича передать, чтоб сами взяли из подсобки с инвентарем волейбольный мяч и играли. До конца урока его не трогали - Ибрагиму Дима сказал, что как-то хреновато вдруг сделалось, зря, наверное, вчера пива из холодильника бахнул. - Енто ты правда, че-то того-этого, - согласно покачал головой бывалый физрук. - С таким рисковать не надо. У нас тут в шкафчике где-то микстурка с дня учителя завалялась. Накапать? Ибрагим Киреевич залихватски щелкнул себя по горлу, поясняя за суть предлагаемой медицины. Дима покачал головой, сославшись на предстоящий урок у восьмиклашек, и заварил себе чай. По школе хаотично катался слух о том, что у молодого физрука Жостова на уроке встало на девчонок в спортивной форме. В целом Дима на это остро не реагировал - впервые этот слух появился уже первого сентября, хотя никаких уроков Дима еще не вел и девчонок в спортивной форме не видел. Подростки, что с них взять - в кулуарах Диминой родной СШ номер 14 судачили о вещах куда более экстравагантных - но ведь в этот раз дым, можно сказать, шел непосредственно от огня. В тот раз он все-таки списал все на стресс и ахуй от жизни - к огромному облегчению, мысли об одиннадцатиклассницах в спортивках с вытянутыми коленками не вызывали никакого отклика помимо классического старперского “o tempora, o mores”. Про дурацкого Колю Кикина он вообще старался не думать - но выходило так себе. Проклятый Коля стал попадаться все чаще - в коридорах на переменках, во дворе, через который и учителя и ученики тайком прошмыгивали покурить или в магазин, иногда попадался на глаза утром по приходу на работу, иногда вечером после каких-то своих факультативов - и каждый раз улыбался и звонко здоровался “здравствуйте, Дмитрий Георгиевич”, а Дима в такие моменты подсаживался на дикую измену. На уроках Коля тоже не успокаивался - Диме казалось, он кружит вокруг него, как шакал, и радиус круга сужается. Разумеется, к Коле у Димы никаких вопросов не было. Вопросы у него были к себе. “Ты дебил?” - иногда задавался он резонным вопросом после очередного громкого Колиного приветствия, чувствуя, как на лице непроизвольно нагреваются красные пятна - “Ты, блять, сраный извращенец?” Он запрещал себе реагировать на любые Колины реплики, на взгляды, на случайные прикосновения, запрещал себе расценивать их как провокационные - но как слабый человек совершенно не был властен над собственным телом. Тело было порочно, оно столбенело, отказывалось подчиняться рациональной части разума, дергалось резко и невпопад, поддавалось глубоко порочным желаниям, а иной раз выдавало совсем уж непотребные реакции. Бедный, ничего не подозревающий Коля, разумеется, о дурном нутре своего физрука ничего не знал, и продолжал вести себя, как самый обычный одиннадцатиклассник. Приносил Диме журнал, норовил под любым предлогом проскочить к нему в тренерскую, на каждом занятии просил помочь с упражнениями - то подсадить на канат, то придержать ноги, пока он качает пресс… На самом деле, другие одиннадцатиклассники в поле его зрения так часто не мельтешили. Если подумать, то и ученики других классов тоже - объективно Коля Кикин возникал перед Димой гораздо чаще даже иных учителей, с которыми волей-неволей приходилось постоянно тусоваться - но чем это могло быть, кроме как плодом его мерзкого больного воображения? Коля ведь не мог делать все это намеренно, не мог пытаться привлекать к себе внимание, не мог стремиться приварить все мысли нерадивого физрука к своей упругой попке, обтянутой шортиками лишь номинально, будто дразнился? Естественно не мог, это все он - извращенец и ебучий педофил, которому уже пора лечиться. Он же совсем маленький, всего 17 лет малышу - рассуждал Дима о ни в чем не повинном Коле, уже вполне вытянувшемся и окрепшем юноше, которому было впору искать девчонку для пьяного секса на выпускном. Но Коля никого не искал, а все также подкарауливал Диму на переменках и просил посидеть у себя на коленях, пока он старательно поднимал торс, громко дыша и улыбаясь, а Дима чувствовал под собой тепло его ног, запах молодого тела в разгар физической нагрузки, охуевал от того, насколько сексуальными могут быть колени и слипшиеся от пота кончики волос и проклинал свое тяжкое расстройство всеми ужасными словами. Так прошло полгода. Не уволился Дима лишь потому, что заморачиваться с поиском работы было совершенно некогда. Бесконечные журналы, планы, ведомости, еще и хитрожопый Ибрагим Киреевич свесил на него свои древние несданные отчеты. Сломалась машина - Дима влетел почти на сотку, взял пару курсовых и диплом на халтуру, пришлось делать. Заболел отец - пришлось все каникулы торчать в Малой Каменке в отцовском доме, где не то, что интернета не было - работающая розетка и та была одна, опасно потрескивающая пожелтевшим советским тройником. А все свободное время Дима не жалея сил пытался вытравить из предательского мозга непотребные фантазии и желания, неизбежно связанные с Колей Кикиным. В ход шло все - Дима искал на бесплатных порносайтах нормальное гетеросексуальное порно, с каждым разом все больше недоумевая, как его вообще когда-то могло заводить это отвратительно разыгранное действо с совершенно нелепыми коммуникациями между персонажами и комкующимся тональным кремом, который замазывал эмоции на лицах актрис и прыщи на жопах актеров.Честно пытался даже на такое подрочить - с переменным успехом. Пробовал вызвонить бывших девчонок - но единственная, кто откликнулся на его звонки, как оказалось, уже почти умотала в Италию трахаться с итальянцем из Тиндера. Да и не было до конца ясно, к чему бы это все привело, когда вероломный Димин член в последнее время решил жить собственной жизнью и подкидывал ему эрекцию всякий раз, стоило только отпустить мозг в свободный полет и дать ему помечтать о юном Николае. С мечтами Дима боролся при помощи контрастного душа и мантр, состоящих из описаний адских мук, которые ждут его, если он поддастся искушению. Школьные приключения продолжались - Кикин, конечно, о глубокой драме своего преподавателя физической культуры не знал и разрешению ее никак не способствовал. Однажды Дима не выдержал - когда после очередного прыжка на разминке увидел складочку между крепким Колиным бедром и упругой ягодицей и моментально покрылся потом с головы до ног. Возмущенно прикрикнул - на весь класс, естественно, чтобы не обижать бедного Колю, прочитал короткую нотацию о форме одежды, приплел даже технику безопасности на всякий случай. Вопрос разрешился весьма спорным образом. На следующее занятие свои убийственные шортики Коля и правда не надел. Вместо них он пришел в настолько облегающих лосинах, что Дима совершенно отчетливо видел, как он в них упаковал свое достоинство. Понятное дело - под такие кальсоны трусы не наденешь - любые будут сборить. Это он так не нарочно, просто не совсем правильно понял Димин призыв. Так что тут тоже Дима сам был виноват. До конца занятия он дожил каким-то чудом, заполнил план на месяц вперед, несколько раз внимательно перечитал журнал, старательно строил занятой вид и лишний раз глаза старался не поднимать. Разузнал, что Коля учился неплохо, делал успехи в математике и информатике. А Гога, несмотря на образ быдловатого хулигана, был, оказывается, отличником по биологии. В конце урока, когда потная молодежь уже галдя и повизгивая ломилась к раздевалкам, Дима приблизился к Коле - это оказалось несложно, одиннадцатиклассник в лосинках сам притянулся, как намагниченный. - Дмитрий Георгиевич, что-то вам в тренерскую отнести? - с готовностью вызвался милый Коля. - Не надо, Николай, спасибо. Я про форму одежды, - Дима случайно скользнул взглядом вниз и как будто обжегся. - Ты так не воспринимай, это я не то имел ввиду. Носи шорты на здоровье. Стоило бы, наверное, дать расширенное пояснение - чтобы Коля понял, что именно Дима подразумевал - чтобы он шорты свои надевал поверх леггинсов, хоть какое-то было бы спасение - но пояснить он уже не успел. Нежный Коленька засиял личиком, заулыбался, будто Дима сделал ему долгожданный подарок. - Дмитрий Георгиевич, а я так и подумал, что вы это девочкам говорили! - заявил Коля с придыханием и посмотрел на Диму, как на заварное пирожное по скидке, а напоследок еще и коснулся его руки так, что физрука будто током бахнуло. - Хорошо, приду. Почему-то именно в этот момент Дима впервые задумался - а может и не так все просто с этим мальчиком? На следующий урок Коленька пришел снова в своих шортиках - лосин никаких под ними не было, да и в наличии там трусов Дима все сильнее сомневался. Юное дарование прилежно выполнил разминку, послонялся немного, пока одноклассники решали, кто чем займется в игровой части урока, взял ракетку для бадминтона, взялся отбивать воланчик в воздух - и все это время почти не отрываясь пялился на Диму с вызывающей улыбкой. Дима перепроверил несколько раз - не показалось. Он себе это не додумал, покоряясь порочной тяге к упругому юношескому телу. Еще эти Колины шортики проклятые… Когда урок закончился, Кикин не поскакал в раздевалку вместе со всем стадом цветов жизни - помялся немного у скамеек, перевязал шнурок. Дима, который как раз занялся сгребанием инвентаря, сразу понял - жди беды. Когда последний ученик, пялясь в нелегально пронесенный телефон, уплелся из зала, Коля подошел к физруку, решительно поскрипывая кроссовками о пол. Сердце Димы испуганно забилось, как будто он сам был школьником. - Дмитрий Георгиевич, давайте я вам помогу. Сразу стало понятно - это не просьба. Славный Коленька принес свою помощь, фактически на ней и подъехав. Выбора у Димы не осталось. - Спасибо, Коля. Вот обручи собери, пожалуйста. Коля с готовностью бросился выполнять поручение. Дима скрылся от его вездесущих шортиков в подсобке для инвентаря, но инициативный ученик, собрав обручи, пошел дальше и занес их туда же. Температура в узкой каморке тут же подскочила. - Дмитрий Георгиевич, я собрал. Сюда положу, - сообщил Коля и скинул пластиковые обручи в место, которое Диму сейчас совершенно не интересовало. - Что еще убрать? - Спасибо, Коля, все нормально, я там сам пособираю. Иди, переодевайся, на урок опоздаешь. - А у меня окошко сейчас. Отменилась география, - сообщил Коля вероятную ложь. Дима помедлил. Сосредоточенно уставился в сетчатую корзину с мячами, парочку бессмысленно переложил с места на место. Постарался представить что Коли здесь нет. Не получилось - присутствие Кикина в тесной каморке ощущалось буквально физически. - Дмитрий Георгиевич, а у вас девушки же нету? - спросил Коля полуутвердительно. Дима опять застопорился. С учениками такие темы обсуждать ему не следовало - большой беды бы не было, конечно, но зачем? С Кикиным особенно. Вообще, что-то из глубин подсказывало, что лучше было ему вообще наврать, что женат и четверо детей - но этот Кикин, это ж такой кадр, прознает в любом случае, хоть у того же Гоги. - Нету, - зачем-то подтвердил он Колино предположение. Коля неопределенно хмыкнул где-то совсем близко, прямо за спиной. Диму прошиб холодный пот. - Дмитрий, - выдохнул Коля ему почти в ухо и тихо добавил для порядка: - Георгиевич… На этом Димина выдержка иссякла, и он решил, что лучше трусливо сбежать сейчас, а то другого шанса не будет. Он резко развернулся, оказавшись вплотную к Коле - тот уже чуть ли не вжимался в него грудью, и даже в тусклом свете узкого окошка под потолком Дима мог разглядеть каждую его бледную веснушку. - Так, Николай, мне надо в учительскую журнал отнести быстро, пока не хватились. А то завуч потом бегать будет. Работы полно, давай, раз окно у тебя - делом займись, в библиотеку сходи, уроки поделай. Тебе вообще сейчас надо к ЕГЭ готовиться, поступление на носу, а ты тут прохлаждаешься. Давай, давай, не тормози. Строго отчитав Колю, Дима его кое-как выпроводил, искренне надеясь, что бугор на его трениках остался незамеченным. После того случая уроков с 11 “В” Дима стал откровенно бояться. А Коленька будто чувствовал это, как бойцовая псина, открыто шел на его страх, вел себя совсем уж развязно. То Дмитрий Георгиевич, помогите размяться перед прыжком, то Дмитрий Георгиевич, подстрахуйте, пока я на турнике подтягиваюсь. Совсем стыд потерял, и Дима постепенно шалел. Сначала он стыдливо передергивал вечером в душе и страдал от бессонницы, утопая в ненависти к себе за такое непотребство. Потом уже с упоением дрочил, возвращаясь с работы, и искренне считал, что в этом спасение. Какое-то время действительно спасало, пока однажды Коля не заплыл за все возможные буйки. - Дмитрий Георгиевич, подержите мне ноги, пока я пресс качаю? - Что? - тупо переспросил Дима, который уже пару минут пялился на эти его ноги в кедах и белых носочках. - Я буду подниматься, а вы меня подержите, - терпеливо объяснил Коля и тепло улыбнулся. Дима успел только набрать воздуха, чтобы сказать, что с держанием ему прекрасно поможет его дружбан Гога, но тот буквально перетек куда-то в сторону, ловко удалившись с поля действий. Да и весь 11 “В” расступился перед ним, как море перед Моисеем, оставив физрука наедине с его назревающей проблемой. - Хорошо, давай. Так, не стоим, работаем, на пары разбились! Считать не забываем… - храбро согласился Дима и опустился на затасканный мат, прямо поверх Коленькиных ног. Он опрометчиво подумал, что у него получится справиться с задачей и сохранить достоинство. Что в конце-концов могло бы там случиться? Посреди урока физкультуры с гогочущими старшеклассниками, в окружении старых расползающихся матов? Обстановка совершенно не располагала. Тем не менее надежды пошли прахом в первые же секунды. - Пять… Ой, или шесть?.. Дмитрий Георгиевич… Я, кажется, сбился… Дима и так отлетал от ощущения движения теплых мышц под руками, еще и Коля, бодро подкидывая торс, что-то болтал, практически касаясь губами его лица на подъеме. Димин член не выдержал такого накала страстей и встал. Следом за ним не выдержал и Дима. - Так, закончили! - рявкнул он, понимая, что еще немного - и он завалит красивого раскрасневшегося Коленьку прямо на вонючий пыльный мат, если ему прямо здесь и сейчас не сделают заслуженную химическую кастрацию. - Разбились на команды, играем в волейбол. Кикин, за мной. Инвентарь в подсобке надо разобрать. Школьная масса неповоротливо завозилась - в основном уныло-разочарованно, кроме пары блаженных любителей волейбола. Гога явно навострился слинять покурить в туалете. Несколько девчонок заныли про маникюры, но остались без ответа. Коля выглядел немного растерянным, и Дима сам дернул его за руку с мата и потащил в подсобку для инвентаря. Оказавшись внутри, Дима выкинул в зал первый попавшийся драный мяч, захлопнул дверь и дернул шпингалет которым сроду никто не пользовался, буквально с хрустом выломав его из краски. Колино раскрасневшееся личико почти светилось в полутьме подсобки - то ли от того, что заменить перегоревшую лампочку было некому, то ли это у Димы от похоти в глазах темнело. По всему телу курсировали разряды возбуждения, от невысвобожденной сексуальной энергии буквально потряхивало. Он грубо схватил Николая за плечо, отвернул от себя и прижал к полке с мячами. - Ты чего творишь, а? - прошипел он Коле прямо в затылок и вдохнул полные легкие запаха его волос и чуть влажноватой мягкой кожи. В голове зашумело так, что Дима перестал слышать галдеж и постукивание мяча из-за двери. - Ничего, - пролепетал Коля и не сделал ни одной попытки вырваться - наоборот, как будто затаился в ожидании. Уже едва ли в состоянии себя контролировать, второй рукой Дима взялся за резинку Колиных шортов и дернул их вниз, ощутив костяшками пальцев бархатистое тепло кожи, от которого чуть не потерял сознание. Удивительно, но трусы под шортами у Коли все-таки были - какие-то полосатые, совсем несерьезные, Дима сразу и думать о них забыл. - Ты тут что устроил, я тебя спрашиваю? Вот этого ты добиваешься? - прошипел Дима и сжал Колину ягодицу. Коля совсем тихо и невнятно пискнул, но никакого сопротивления по-прежнему не оказывал. Жопа у него была упругая, но при этом мягкая, как облачко, Дима сам чуть не застонал. Сжал сильнее, ослабил хватку, немного помял, погладил. Хуй под трениками уже пульсировал так, будто кровь в него вкачивали насосом. Кикин же от нехитрых манипуляций будто расслабился, глубоко задышал, даже переступил удобнее. Выебать его хотелось до невозможности, Дима даже зубы сжал до боли в челюсти, чтобы не поддаться искушению совершить непоправимое - но в мозгу на остатках осмысленности искрило “ученик”, “нельзя”. Совать в него хуй нельзя было ни в коем случае - да тут и не вышло бы: смазывать нечем, растягивать некогда, да и лезть в очко неподготовленному заранее человеку как минимум не по-джентльменски. Вообще не думая, Дима стащил Колины шорты еще ниже, вцепился в его бедра, сдвинув их вместе, трясущейся рукой достал из треников собственный хуй, жесткий и твердый, как палка. На пару секунд прижался им к голой Колиной попке, окончательно теряя связь с реальностью из-за окатившей его целиком волны блаженства. Направил член в горячую промежность и задвинул. Коля поначалу напрягся, заворочался, попытался извернуться и заглянуть назад, пришлось схватить его за плечо и вжать в полку. Небольшое покачивание бедрами вперед-назад - легкий толчок для одного человека и колоссальное движение для его пениса, который погружается на всю длину в мягкое местечко между бедрами, проезжается по нежной ложбинке, упирается в яички - и даже они в такой трепетный момент кажутся мягкими, приятными. Кошмар, ведь даже геем раньше не был - ну или если и был, то не настолько двинутым. Коля постепенно расплылся, сжал бедра плотнее, отставил задницу - судя по румяной щеке, которую со своего ракурса наблюдал Дима, и глубокому эротичному дыханию, процесс и ему был приятен. Сексом на Димин взгляд это было не назвать - конечно, в суде такая отмазка бы выглядела сомнительно, но по ощущениям ему перепадала тысячная доля того, что он потенциально мог бы испытать с Кикиным - если не тереться между бедер, как какой-то девственник, а по-нормальному, по-хорошему, не в затхлой подсобке с мячами и обручами, а в человеческой постели, не по-быстрому, за пятнадцать минут до конца урока, а как положено, размеренно и уважительно, с прелюдиями и всем таким, чтоб не сомневаться в своей ориентации по ходу дела, а ответить себе на все вопросы предварительно, фактически языком расписаться в готовности наслаждаться мужским телом со всеми его чувствительными нюансами - и в свою очередь тоже его всячески ублажать. Увы, в жизни Димы не всегда все складывалось так, как ему хотелось - приходилось довольствоваться тем, что есть. Долго довольствоваться не вышло - обхватив разгоряченного красавчика Колю, Дима вцепился зубами в ворот его футболки, чтобы не заорать что-то нецензурное, несколько раз сильно, со шлепками вдрочился в Колины бедра, и кончил куда-то в спущенные баскетбольные мячи. Поначалу было хорошо, просто пиздец. Коля еще горяченький, пропахшая им футболка, утихающая пульсация в хуе - так Дима не кончал, наверное, класса с шестого, когда впервые раздобыл порнуху на “бетамаксах”. С тех пор много гигабайтов разнопланового порно утекло, и на такое кустарное ханжеское убожество с ужасным светом у него бы уже и не встало - но живой, настоящий Коленька, это совсем другой разговор. Правда, эйфория длилась совсем недолго - сладкая скованность отпустила, а стоило отцепиться от Коли и его футболки, как подсобка заполнилась привычным ароматом потных носков и пыльной резины, к которому теперь примешивался еще и тонкий запах неправильного секса. Дима злобно заправил орудие страшного преступления в треники и неаккуратным движением подтянул Колины шорты немного выше. - Давай, сматывай отсюда. Урок окончен. Кикин собрался не сразу, отдышался, цепляясь за полку, неловко повернулся, поднял на физрука немного расфокусированный взгляд, прошелестел: - П…подождите. А мы разве не… Вы еще не будете?.. - Какое тебе еще? - чувствуя, что еще немного и осознание содеянного его просто раздавит, Дима стал агрессивным. - Быстро приводи себя в порядок и марш отсюда. - Но Дмитрий… Георгиевич! Я же… - залепетал Коленька, все еще держась за полку. Дима наконец рискнул и бросил взгляд на его географический центр впереди. Колин член - аккуратный, ярко-розовый, будто смущенный, напряженно стоял, блестя головкой. Дима почему-то смутился, скрыл смущение злостью, раздраженно рванул Колины шорты наверх, скрывая последствия непредумышленного акта. - Я с кем говорю, Кикин? Никаких “еще”. Все, чтоб больше я на тебе вот этого не видел. Бросив растерянного и возбужденного Колю в подсобке, Дима выскочил в зал, крикнул, чтоб все шли раздеваться, забил на регламент и на собственную сперму, подсыхающую где-то на наполовину сдутом коричневом мяче - и трусливо скрылся в тренерской, где даже достал из шкафа коньячную заначку Ибрашима Киреевича, но удержался и подлечиваться не стал, потому что впереди был еще урок у пятиклашек. Просто лег лицом в провонявший всем подряд диван и так и лежал, размышляя, может ли написание заявы по собственному подождать до завтра. Про Колю Кикина, брошенного в тесной подсобке, Дима старался больше не думать - но думал непрерывно до самой ночи.