Ставки сделаны, рулетка твоей собственной рукой раскручена так мощно, чтобы не было ни единого шанса отгадать результат, и стучит-скачет шарик судьбы, и жизнь замерла в ожидании. Красное? Или черное? Котова Ирина. «Королевская кровь».
Тони проснулся, когда за окном было ещё темно. Из этого можно было сделать довольно простой и логичный вывод, что спал он не так уж и много — обычное дело, учитывая их весьма сложные, но привычные отношения со «сном». Морфей… или кто там этим заведует? Без разницы. Но, в любом случае, похоже, они не ладили. Проснулся Старк, к слову, не один. Хотя… Если так подумать, очень удивился, если бы это было иначе. Рядом с ним лежала малознакомая девушка, с которой неплохо провел время накануне. Обычное утро, если так подумать, ничем не отличающееся от многих других, что были раньше и еще будут потом — развлечение, незаметно ставшее рутиной, повторяющейся изо дня в день, что становилась той самой необходимой деталью в идеальном механизме под названием «затянувшийся и набивший изрядную оскомину День Сурка». С губ мужчины сорвался усталый вздох. Ладонь скользнула по собственному лицу, то ли в попытке вытереть пот, то ли чтобы избавиться от остатков сна — кто знает? А после поднялся с кровати с намерением пойти на кухню и выпить… нет, не воды, чего покрепче, а следом кофе, много кофе, чтобы не уснуть снова в ближайшее время. Спустив босые ноги с кровати, тут же ощутил холод пола. Обычно температура регулируется, но мужчина сознательно отключил эту функцию — помогало взбодриться. Девушка на кровати даже не проснулась, что даже к лучшему, если подумать. Остановившись у барной стойки, плеснул себе в граненый бокал виски примерно на две фаланги, толком не озаботившись тем, чтобы разбавить его кубиками льда. Внутренне даже обрадовался, что обошлось без нравоучительных комментариев Джарвиса — видимо, тот окончательно сдался, осознав всю тщетность своих попыток вразумить, образумить создателя. Виски привычно обжег горло после первого же глотка. А после рукой, не глядя, нашёл на барной стойке пачку сигарет и зажигалку. Чиркнув колесиком зажигалки, Старк с каким-то садистским наслаждением затянулся, пропуская едкий дым напополам с никотином глубоко в глотку, пищевод, легкие. Плохая привычка. Возможно, даже она когда-нибудь его погубит. Но мужчина не зацикливался на этом. А потом ещё один глоток виски, после которого запрокинул голову, прикрывая глаза. Жестокая шутка. Нет, серьезно. Реклама алкоголя горазда на разного рода обещания. Но вот уже в который раз Тони убеждала, что та безбожно врала, легко обводя вокруг пальца тех наивных ребят, кто «повелся» и продолжал «вестись» каждый раз в хлипкой, но при этом неубиваемой надежде на «чудо». А ведь мужчина пробовал спиртные напитки, причём, самые разные и в неограниченных количествах — порою даже задавался вопрос, как вообще выжил. И нельзя было сказать, что те на него не влияли. Конечно, какое-то влияние было. Но обещанной свободы от власти разума в пользу бессознательного Старк так и не получил в своих отчаянных и неустанных попытках ее обрести — таковых на его счету уже много, достаточно, чтобы все охарактеризовать, как… «почти-зависимость». Лёгкость, безумие, эйфория… все это, конечно, было. Вот только без налёта искусственности не обойтись — даже под чем-то, Тони это понимал всегда. Ликовал организм, ещё тело. Но не разум. Разум цинично и раздражающе громко потешался над попытками выйти из-под его власти каждый-чертов-раз. Кажется, Роуди как раз на днях советовал обратиться к психологу. И, наверное, действительно стоило бы. Вот только Тони не переносил мозгоправов. А если бы даже это было не так, с чем ему прийти? «Мой отец ценил какого-то простачка из Бруклина больше собственного сына», «Я был не готов потерять обоих родителей так рано» — обычные рядовые проблемы, наверное, даже предсказуемые. Тони не любил слово «предсказуемо» в свой адрес. И, наверное, это была внеочередная причина, почему ему не нужен был психолог. Старк медленно подошёл к панорамному окну в пол, останавливаясь почти вплотную к нему. В руках все ещё был бокал с виски. Тони помнил это состояние в природе с детства и не мог объяснить, почему все именно так. Оно начиналось только ясным утром, чуть раньше восхода солнца, до его первых лучей. Безоблачное небо уже начинало высветляться и медленно, словно нехотя, разбегалось множеством красок и оттенков. Глубокую темно-синюю бирюзу, плавно перетекая из одного цвета в другой, сменял туманный нежно-розовый, постепенно становясь ярким, насыщенным, почти алым… Разом смолкали ночные птицы, а утренние, проснувшись, еще не пели, а словно ждали чего-то. Земля лежала еще темная, незрячая, сумеречная, но уже не ночная. Она медленно просыпалась и тихо избавлялась от ночных, окутывающих ее невесомых покровов. Если дул ветер, то наступал полный штиль. Вместе с птицами все в мире замолкало и становилось оцепенелым, но уже не спящим. Все живое и неживое в единый миг замирало, словно парализованное, и этой неведомой стихии всецело подчинялся и человек. Отчего-то становилось страшно нарушить вселенскую минуту молчания… Старк не понимал, что происходило с ним в это время, да и не нужно было понимать. Очень важно было прочувствовать это состояние до спирающего горло комка неясной и какой-то высочайшей тревоги, до волны озноба, пробежавшего по телу, до слезы, словно выдутой ветром. Все это происходило не часто, лишь, когда ему случалось в предрассветный час быть уже на ногах и пережить недолгие минуты неведомого спокойствия, такого всегда необходимого. Тони запустил пятерню в волосы, зачесывая их назад, шумно выдыхая — этот жест был буквально пропитан какой-то растерянностью, даже отчаянием, словно мужчина оказался перед проблемой, которую так просто не решить. На миг подумалось… а что бы сказал отец, окажись он вдруг рядом и увидь сына в таком состоянии?«Я тобой разочарован.»
Всего три коротких и лаконичных слова. Вот только смысла в них сокрыто было гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. И да… это были бы именно эти слова. Вот только ими бы не ограничился… Тони будто бы видел его в этот момент… словно он был действительно здесь, рядом. Отец бы лишь сжал губы ещё сильнее, от чего те превратились бы в тонкую линию, в то время как в его глазах прочно застыло разочарование — именно так он всегда смотрел на Тони… словно он и впрямь был самым большим его разочарованием. В такие моменты, ощущая на себе подобный взгляд, будучи ещё совсем желтоголовым юнцом, он изо всех сил старался все исправить, выправить. Но… Правда в том, что каждый такой взгляд оставлял саднящие царапины-порезы где-то внутри, в наличии которых он вряд ли бы признался даже самому себе.«Я тобой разочарован.»
Усмешка появилась на его губах. Но она была жесткая и даже какая-то усталая. Воздух с шумом покинул легкие. Старк прикрыл глаза. Пальцы свободной от бокала руки едва заметно дрогнули раз, другой. — К черту… — на выдохе, на грани слышимости. Да. К черту это дерьмо… В конце концов, он никогда не был силён в самокопании, жалости к себе и прочих не самых приятных вещах. Это, в любом случае, не решило бы ни одной проблемы, а лишь усилило бы и продлило внутреннюю необъяснимую агонию — того, что было, и так уже в избытке. Ведь он многое успел… Заслужил гордое звание «патриот». Изменил лицо военной промышленности. Журнал Time выбрал Старка человеком года. Также компания выбилась в лидеры, монополизировав рынок оружия, довёл до ума свой проект «Иерихон», что долгое время не сходил с его чернявых набросков из-за несостыковки некоторых систем и вот через три дня его ждала поездка в Афганистан для презентации и заключения большого контракта. Так что, не так уж и плохо, верно? С этими мыслями Старк допил оставшийся виски одним глотком. И, поставив на стойку со стуком бокал, направился в душ. Единственное, что сейчас хотелось больше всего… смыть фантомно-липкие отголоски сна, в котором он находился не так долго. Сама идея лечь в кровать и поспать теперь казалась абсурдной. А про девушку, оставшуюся на кровати, казалось, и вовсе забыл. Старк зашел в душ, включил воду, повернув кран до упора. Обжигающие своим холодом струи тут же окутали его с ног до головы. По телу пробежала череда хаотичных мурашек. Он поморщился и закрыл глаза, откинув голову назад. Какая-никакая, но вода приносила облегчение. Он мог сделать воду погорячее, чтобы повалил пар, согреться и почувствовать себя немного уютнее, но не стал этого делать. Ему необходимо было взбодриться. Обжигающая своим холодом идеально подходила для подобной задачи. Вскоре вылез из полупрозрачной душевой кабины. Быстро отряхнулся, как это делают кошки. Взяв полотенце, он вытерся насухо, одновременно немного разогревая свою кожу мягкой тканью. — Который час, Джарвис? [Вы проспали всего два часа. Этого недостаточно для нормального функционирования организма. Подобрать Вам релаксирующие композиции? Может, подходящий курс йоги? Мисс Поттс настоятельно советовала вам заняться своим здоровьем.] — Лучше закажи что-нибудь. Что-то мексиканское подойдёт, — отмахнулся Тони. Только после этого оделся и вышел, направляясь на кухню, чтобы сделать себе крепчайший кофе. Дальше по импровизированному и хаотичному, до крайности изменчивому расписанию была работа в мастерской, где собирался выпить кофе и попробовать поэкспериментировать с чертежами новой ракеты, которая пока ещё не увидела свет.[Вам пришло приглашение на благотворительный вечер в фонд помощи пожарным.]
— Пошли им отказ и сумму, в качестве компенсации за мое отсутствие. Ну, знаешь… чтобы не пострадала их тонкая душевная организация, — бросил в ответ Старк, отпивая немного кофе. На его почте имелось с десяток сообщений с пометкой «срочно», которые все оказались проигнорированы.[Что насчёт благотворительного вечера в фонд защиты окружающей среды через два дня?]
— О! — отозвался Старк. — А вот на него… я согласен. Наверное, странно, что к тем же пожарникам идти отказался, а тут… неожиданно согласился. Но на деле все проще. Гораздо проще, чем кажется. Просто второй благотворительный вечер через два дня — оптимальный вариант. Как раз планировал немного покутить перед отъездом в Афганистан. А еще Тони знал организаторов, что немного повышало планку значимости этого вечера в его глазах.[Я бы не советовал вам, сэр, посещать мероприятие накануне отъезда. Вы сами не раз отмечали всю важность того контракта.]
— Ой, да брось, Джарв! Если все время работать, то… когда тогда отдыхать? Тем более, контракт, считай, у нас уже в кармане, — в своём проекте Старк был уверен. — К тому же, я беру с собой толкового ассистента. Как его там?[Квентин Бэк, сэр. Вы сами попросили меня подобрать вам подходящего ассистента, раз мисс Поттс в этой поездке вас сопровождать не будет.]
— Видишь? Все будет в порядке, — Старк и правда не сомневался. Джарвис прекрасно умел собирать информацию и анализировать ее. Так что, кем бы ни был тот Квентин Бэк, он подходил — вопросов не было. Старк бы и Пеппер с собой взял, но хрупкой женщине, сколь бы талантливой она ни была, не место в Афганистане.[Решать вам. К слову, ваша вчерашняя спутница проснулась. Намерены завтракать в ее компании, сэр?]
— Боже… Конечно же, нет. О чем мне вообще с ней завтракать? В его голове даже и мысли не возникло о том, что у девушки, которая осталась наверху, есть функция «совместного завтрака». Что тут говорить? Он даже забыл о том, что она есть, что существует в этой вселенной. И не факт, что вообще вспомнил бы о ней без помощи Джарвиса.[Не уверен, что верно понял формулировку вопроса.]
— Забудь, — отмахнулся Старк, не желая вдаваться в объяснения прямо сейчас. — Пеппер когда приедет?[Мисс Поттс уже в пути, сэр. Расчетное время прибытия пятнадцать минут.]
— Отлично. Вызови такси для… Мэдисон. Точно, для Мэдисон. И пусть Пеппер ее проводит, а то… ты знаешь, не люблю я слезные прощания.***
Что такое «скука»? «Скука» — это вид отрицательно окрашенной эмоции или настроения; пассивное психическое состояние, характеризующееся снижением активности, отсутствием интереса к какой-либо деятельности, окружающему миру и другим людям. Скука, в отличие от апатии, сопровождается раздражительностью и беспокойством. Состояние скуки может быть вызвано как внешними причинами — монотонная работа, недостаток общения, сенсорная депривация, так и внутренней опустошённостью и неспособностью к эмоциональным переживаниям, вызывающим радость, ощущением отсутствия цели и смысла жизни», но это лишь официальное толкование, которое можно с легкостью найти в словаре или в некоторых справочниках по психологии. На деле же всё чуточку иначе… Хотя так со всеми эмоциями и чувствами. Сухими словами и терминами невозможно передать всю полноту понятия слова «скука». Подобное надо именно прочувствовать полностью. И лучше… на себе. Честно? Уже жалел, что вообще пришёл сюда. Нет, все было на высоте, как и всегда. Но… скучно. Или, может, его просто стало трудно чем-то удивить, впечатлить? Все может быть, учитывая на скольких подобных вечерах он уже был — и даже то, что вечер проходил в форме «бала-маскарада» никак ситуацию не исправляло… Старк от своей маски избавился уже через полчаса, повторить подобное у других духу не хватило. Абсолютно точно был уверен в одном. В чем же? Устал пожимать руки, говорить о погоде и об окружающей среде. Чтобы хоть как-то отвлечься, позволил себе на несколько мгновений запрокинуть голову, покачиваясь с пятки на носок и обратно. Взгляд его блуждал по фрескам и сводчатым потолкам. Что ни говори, а архитектуру времен Эпохи Возрождения на таких вечерах можно увидеть не так уж и часто, но все равно… уже видел, уже не впечатляло. Пожалуй, сейчас ему хотелось всего нескольких вещей: немного выпить, ну, или больше, чем просто «немного», и найти приятную компанию, с которой не обязательно без умолку говорить о бесконечных цифрах и графиках. И Тони даже заприметил у барной стойки вполне приятную пару особ: блондинка и брюнетка… прямо словно из кукольного набора, не иначе. Уже собирался подойти к ним, как его вдруг… — Мистер Старк! Мистер Старк… …совершенно некстати и не ко времени утянули в разговор. Уж лучше бы не снимал маску. — Джон Норвест. Журнал «Vanity Fair», — представился юноша. — Могу ли я задать вам пару вопросов? На самом деле, это была его самая нелюбимая часть подобных вечеров. И ведь ничего странного. Такие мероприятия — рай для журналистов всех мастей. Да и Старк был привычен к «работникам-данной-профессии» с детства, однако любить их от этого больше не стал. — Рискните, — все же включился в нежеланный разговор миллиардер. — Может быть, я даже на них отвечу. — Вас называют «да-Винчи-нашего-времени»… что скажете на это? — Это бред. Я рисовать не умею, — отвечает Старк, не удосужившись и мгновения задуматься над заданным вопросом. — А как вам другое определение… «продавец смерти»? — тон журналиста мгновенно изменился. Но Тони даже не дрогнул. К нападкам в свою сторону давно уже привык и научился их достойно парировать. — Это неплохо, — спокойный ответ. — Заканчивали Бёркли? — Браун, вообще-то. — Что ж… мистер Браун, — проговорил Старк. — Этот мир далёк от совершенства, но нам в нем жить. И когда для поддержания мира нам не понадобится оружие, я буду лепить кирпичи для детских больниц. — Репетировали? — Каждый вечер. У зеркала перед сном, — мужчина усмехнулся. Внутри словно бы тлела одинокая искра, царапающая ребра, вынуждающая сделать хоть что-то, чтобы развеять тягучее марево скуки. Не дождавшись толком хоть какой-то развязки, взгляд Старка скучающе заскользил по округе без какой-либо определённой мысли, цели. Узнать кого-то в скопище лиц в масках было практически невозможно, что определенно к лучшему. Однако Хаммера узнал даже так — его излишнюю, пустую и совершенно безвкусную театральность не скрыть даже маскарадной маской. И взгляд бы проскользил дальше, но споткнулся неожиданно на ровном месте. Как если бы зацепился за что-то. Словно… словно на безупречно ровном полотне скучной безликости появилась неожиданная шероховатость. Старк не придал значения. Можно сказать, заранее записал в раздел «не слишком важное». Ведь не могло быть ничего особенного или хоть сколько-нибудь из ряда вон выбивающегося… особенно рядом с Хаммером. Вот только взгляд, вопреки его воли, вновь скользнул. Более цепко, внимательно. В безотчётной попытке найти ту самую «шероховатость». И… Честно? В какой-то момент даже почти уверился, что ему и вовсе показалось, просто почудилось, навеялось парами алкоголя и невыносимостью ожидания чего-то… неизвестного, что способно было развеять скуку. Игра воспалённого разума, не более. Старк поскрёб ногтем тонкую и изящную ножку бокала, даже не замечая за собой этого движения, которое было буквально олицетворением задумчивости. Взгляд снова вернулся в ту точку, снова попытавшись найти то, за что безотчётно зацепился в прошлый раз. И… Мужчина буквально слышал, как в собственной голове прозвучало «о-о-о». И это «о» внутри внезапно взбудораженного мозга своевольно и упрямо превратилось в прописную, разрослось, завершаясь жирным и ярким восклицательным знаком. Что же так сильно и неожиданно привлекло его внимание? Мужчина. Да, именно он. Возможно, Тони бы и бровью не повёл, в конце концов, тут было много женщин, причём, разных: на любой вкус и цвет, как говорится. Вот только… этот отличался среди всех. Кто он? Высокий, но не слишком. Жилистый — не было необъятного разлета плеч и чрезмерной маскулинности, как, собственно, и излишней хрупкости. Чёрные волосы, едва касающиеся плеч, зачёсаны назад. Черты лица женственно тонкие, но не лишающие мужества, скорее, почти режущие, даже хищные… сильно отдающие тем самым видом «аристократизма», который въедался в ДНК, передаваясь из поколения в поколение. Его можно было бы назвать мрачным. Но вся тяжеловесность темного цвета, идеально подходящего к бледной, но не лишенной жизни, коже, покрывалась трещинами из-за насыщенных зелёных, почти изумрудных, глаз, которые ему не подходили, не вписывались и воспринимались совершенно неправильно, как если бы на черно-белой картине появилась гротескная и лишняя, искрящаяся насыщенностью, клякса, растекаясь по холсту неровными краями. Он весь будто бы был этой самой кляксой, что невольно притягивала взгляд. И вроде… если смотреть объективно, ничего особенного, наверное. Но что-то заставило взгляд замереть на нем, выделить его среди прочих. Так… кто же он? И почему стоит в подобной компании? По мнению Старка, с Хаммером было решительно не о чем разговаривать — тот способен был заливаться соловьем лишь на одну единственную тему… о собственной непревзойденности и неповторимости. Тони слишком поздно поймал себя на мысли, что смотрел, наверное, непозволительно долго. Однако этот факт его нисколько не смутил. Что такого в том, чтобы смотреть… на что-то прекрасного? Да, как уже говорилось ранее, в этом незнакомом парне… мужчине, не было ничего особенного, если смотреть объективно. Наверняка, если оглядеться, можно было найти с десяток брюнетов с зелёными глазами. Но с другой стороны… особенным было решительно все. У него все будто бы было в балансе — тщательно выверенным, доведённым до идеала. На миг Старк попытался представить его без этого черно-белого строгого костюма. Он без труда вообразил, как его язык скользит по этой холодной даже на вид бледной коже в тонком изгибе между шеей и плечом, в то время как руки собственнически сжимают его бёдра. Видение было столь явственным, что Тони даже ощутил на кончике собственного языка приятную солоноватость чужой кожи. В брюках стало предсказуемо тесно. Встал на мужчину, когда не так давно заприметил у бара двух девушек? Ну, и… что? Не видел в этом ничего предосудительного. Он был лучше, причём, на порядок, в разы. В какой-то момент его «объект внимания» напрягся. Или ему так показалось? Просто он как-то подтянулся весь, а после тряхнул плечами, словно бы в попытке что-то сбросить с себя, стряхнуть — его передернуло. А после, практически через мгновение, совершенно неожиданно поднял свой взгляд, практически тут же останавливая его в одной точке. Старку понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что этой самой «точкой» был он. Взгляды карих и зелёных глаз схлестнулись. Незнакомец смотрел прямо на него, сквозь толпу. Причем, внимательно, цепко… Но Старк не отвёл взгляд. И он бы соврал, если бы сказал, что дело только в «картинке». Нет, та безусловно была на высший балл. Однако, к собственному удивлению, большее внимание привлекли именно его глаза, точнее, взгляд — это даже по первости сбило с толку. Тони привык к вниманию к собственной персоне, причём, не только со стороны слабого пола — для него это было чем-то будничным. И, как правило, стоило ему с кем-то пересечься взглядом, то: кто-то томно прикусывал губу или теми же самыми губами нарочито медленно обхватывал трубочку коктейля, кто-то в наигранном или нет смущении отводил взгляд — все это вписывалось в систему, было ожидаемым, предсказуемым. Этот мужчина же выбивался из системы. Не смутился, не отвел взгляд, не прикусил губу. Лишь усмехнулся, словно его что-то позабавило. Его тонкая бровь словно бы вопросительно изгибается. Это интригует. Губы Тони сами собой растягиваются усмешке. Кажется, журналист рядом продолжал говорить. Но Старк этот неостановимый словесный поток воспринимал сейчас, как белый шум на фоне, не более того. Взгляд пересекал зал, будучи прикованным лишь к одной фигуре, той самой… в скромной чёрной маске, такой же строгой, как его костюм, и без каких-либо изысков. Тони не знал его имени, но обязательно бы спросил его. Тони не знал, сколько именно продолжал смотреть на того мужчину рядом с Хаммером. Переключить своё внимание решительно не получалось. К нему даже кто-то обратился. Но Старк лишь отмахнулся, сказав что-то навроде: «Я позвоню». Кому дал такое обещание? Был ли у него номер этого человека? Несущественные детали. Ему было попросту плевать. Все равно не позвонил бы — редко кому звонил сам. А потом… потом и вовсе пошёл вперёд, к незнакомцу, не встречая препятствий — люди сами расступались перед ним. — Кого я вижу! — даже голос раздражал, вызывая острое желание скривиться. Да, первым предсказуемо на его появление среагировал Хаммер. И каждый раз разговаривал так, словно они со Старком были давними друзьями: буквально делили в детстве один горшок и прочая ерунда. Впрочем, Тони никак не пресекал подобное. Ему было плевать. Джастин, мнящий себя его конкурентом, всегда воспринимался не более, чем незначительный раздражитель, словно зудящий над ухом комар, а руки, к сожалению, заняты, чтобы его прихлопнуть — досадно. — Энтони! Это ты? — и снова эта преувеличенная театральность. — Привет, брат! Выглядишь роскошно, — хлопок по спине. — Как жизнь? — На высоте, впрочем, как и всегда, — отозвался Старк, а потом ненавязчиво скользнул взглядом по тому незнакомцу, который не спешил вмешиваться в начавшийся разговор, делая глоток, а может, пару из своего бокала. — У тебя новый друг? — спросил он. — Изменяешь? Как жаль. А я думал, у нас все серьезно, — и усмехнулся. Подкалывать Хаммера — почти хобби. Всегда забавляло. А что? Он всегда после этого сбивался с мысли и начинал спешно нести какую-нибудь околесицу. — Он… он шутит. Да. Да, мы так шутим. Мы те ещё шутники, — поправил очки, потом пиджак в неумелой попытке скрыть смущение, даже уязвленность подколкой, на которую не мог достойно ответить. Ну, вот. Что и требовалось доказать. Его предсказуемо закоротило. — Так нас представят? — можно считать, что Тони милостиво предоставил Хаммеру возможность сменить тему. И выглядел при этом миллиардер спокойно, будто ему не важно было, услышит имя или нет. Даже отпил немного виски из своего бокала. Однако в преувеличенно равнодушном тоне все же тускло и слабо поблескивали искорки, выдавая его заинтересованность, желание узнать имя незнакомца — благо, Джастин не умел читать между строк. Конечно, Старк без труда бы прожил без имени этого незнакомца, что понимал. Возможно, завтра бы уже и вовсе забыл про его существование в этой вселенной. Однако узнать хотелось, да. На мгновение их взгляды вновь пересеклись. И Тони готов был поклясться, что видел, как уголок губ этого пока ещё неизвестного мужчины дрогнул в призраке усмешки, но все было настолько быстро, практически неуловимо, что запросто можно было принять за игру воображения. — Это один из ведущих мировых экспертов в области вооружений, — наконец, разродился Хаммер. — Мы как раз обсуждали эффективность М-24 в условиях… Но Старк его уже не слушал. — М-24? Прошлый век. Когда ты уже перестанешь играть в песочнице и хвастаться своими лопатками, Джастин, — оборвал его на полуслове миллиардер, правда, уже через мгновение вернул своё внимание все ещё незнакомому мужчине. — Так значит, мы коллеги? — спросил он, хотя ответа на вопрос дожидаться не стал. — А имя у этого эксперта есть? — Он… — начал было Хаммер. — Боюсь, я не представлялся, — впервые заговорил незнакомец. — Мы все-таки на маскараде. Имена тут не приняты, — его губы сложились в идеальную холодную вежливую улыбку, которая странно сочеталась с плутоватым прищуром. Тони на мгновение замер. И дело было не только в том, что не ожидал, что тот заговорит. Голос. Его голос оказался гораздо большей неожиданностью, выбивая из колеи, стоило ему только зазвучать, невольно сбивая дыхание Старка с ровного ритма, заставляя глаза на миг расшириться. Гармоничный, густой, глубокий, бархатный… если так подумать, он отлично подходил этому эксперту. И говорил он медленно, спокойно особенно в контрасте с громким болтуном-Хаммером. В голову Тони пришло совершенно дурацкое сравнение с заклинателями змей, но от чего-то прямо сейчас это сравнение казалось наиболее точным, близким — должно быть, те умельцы в чурбанах звучали так же. А ещё… ещё Старк был заинтригован. Нет, правда. Этот парень цеплял его все сильнее. И сложно было понять, чем именно. То ли колдовским голосом, глубокой зеленью глаз, скульптурными чертами лица, то ли тем, как держался, как тонкие губы обхватывали край бокала или и вовсе дело было длинных ногах, узких бёдрах и идеальной заднице, которые обтягивали узкие, чёрные, прямые брюки — преступно надевать нечто подобное, хотя ещё большим преступлением было бы скрыть эти несомненные достоинства, по какой-то немыслимой случайности не замеченные Старком ранее. — А ещё я как раз говорил о том, что хочу представить кое-что на твоём «Expo» в следующим году… — голос Хаммера раздражающим и в какой-то степени визгливым трением несмазанных механизмов ввинтился в спонтанно возникшую паузу, возвращая миллиардера в реальность и заставляя утомлённо закатить глаза. Честно? Старк уже успел забыть, что тот стоял рядом — видимо, все из-за потаённой надежды на то, что тот исчезнет, испарится, распадётся на атомы, но… нет. Прискорбно. Зато заметил, как немного отвернулся «эксперт», скрывая усмешку за бокалом вина. Значит, не один Тони тут страдал — этот факт странным образом поднял настроение. — Если ты изобрёл что-то работающее… — протянул Старк. — …минутка для тебя найдётся, — а потом посмотрел на эксперта, подмигнув. — Минуты ему хватит. На щеках Хаммера проступили нервные красные пятна. Казалось, ещё немного, и он точно не постесняется в выражениях в попытке защитить свою «тонкую душевную организацию», «поруганную честь» и так далее по списку. Этого допустить было нельзя. Скандалов в ночь перед отъездом совершенно не хотелось. — Слушай, я ведь подошёл не случайно, — положив руку на плечо Хаммера, начал Старк, сочиняя на ходу. Хотя не солгал. И правда, «не случайно». — Тебя искал какой-то парнишка из «Vanity Fair». Кажется, говорил что-то о статье… Ты прости, имя не запомнил. Хаммер «по-совиному» хлопнул глазами, явно не ожидая услышать нечто подобное. Однако в руки взял себя довольно быстро. И, что-то спешно пробормотав, сбежал, выискивая того репортёра, словно тренированная охотничья гончая. Оставшийся ничего не сказал на тот трюк, что провернул Старк. Лишь его усмешка проступила отчётливее, больше не напоминала призрак самой себя — дань вежливости. — Ладно, начали не очень, — не мог не признать Тони, а ещё ему буквально не терпелось нарушить это начавшее возбухать молчание. — Не могу сказать, что это мой первый раз. Но… будь нежен, — подмигнул, усмехнувшись. — Ну, почему же… — вновь зазвучал его голос. То ли выпитый виски в голову ударил, то ли Старк обнаружил неожиданный фетиш на этот голос, то ли еще что, а может… все сразу, но у него реально член дрогнул, стоило этому парню разомкнуть свои губы и заговорить — …я впечатлён. А это уже неплохое начало. Поверь. Тони пришлось прочистить горло и выпить ещё, чтобы ответить. — Очко в мою пользу? — бровь миллиардера приподнялась. — Обычно я работаю лучше, — чуть ослабил надоевшую до колик бабочку, что сейчас ощущалась, как самая настоящая удавка. — Так значит… М-24? Из всего многообразия и разнообразия именно это, серьезно? На самом деле, вопрос был задан не для галочки и даже не для того, чтобы завязать разговор. Зачем же ещё? Ну, а как ещё проверить «эксперта»? Коснуться области, в которой он специализируется. И Тони по-своему даже боялся, что выданная Хаммером характеристика могла оказаться далекой от правды, ошибочной. Нужно было убедиться самолично. Хотя — видит Бог! — у Старка не было никакого настроя на серьёзные разговоры об оружии прямо сейчас. — Не я выбирал тему, — пожал плечами в ответ тот. — Но если бы мое мнение имело хоть какой-то вес для собеседника, то я бы выбрал «M249E2 SAW», — продолжил он с гуляющей на губах полуулыбкой. — Автоматика действует по схеме отвода пороховых газов из канала ствола с запиранием поворотом затвора. Диоптрический прицел. Регулируемый плечевой упор и дополнительная пистолетная рукоятка. Из-за укорочения ствола начальная скорость уменьшилась на 60 м/с, но при относительно небольших дистанциях боевого применения это не стало недостатком, — позволил себе несколько глотков из бокала. — В сухом остатке… малый вес, более удобное обращение в бою, заметно лучшая точность стрельбы одиночным огнём, в том числе и на больших дальностях с отличной оптикой, а также малая отдача. Все-таки эксперт. Наверное, впервые в жизни Хаммер хоть в чем-то не ошибся. Может, поумнел? Впрочем, не важно… Старк оценил выбор мужчины. Хотя бы из-за того, что именно этот ручной пулемёт выпускала его компания. Он не знал, насколько слова искренние, но даже если уровень честности минимален, то комплимент получился изящный. Тони оценил. Но даже это не настолько имело значение, как-то, что от прозвучавшей длинной речи, проговоренной этим чертовым голосом, у него в брюках стало не просто тесно — полноценный стояк, словно незнакомец рассказывал не о положительных характеристиках пулемета, а пересказывал по меньшей мере камасутру, приводя яркие и живые примеры к особо примечательным позам. Ему надо было преподавать в каком-нибудь университете — тогда оттуда точно бы выходили трудолюбивые, профилированные специалисты высокого уровня. — Что могу сказать? Отличный вкус, — отозвался миллиардер. И поднял свой взгляд, практически сразу сталкиваясь с уже знакомой зеленью. И… замер. Стоял и смотрел в глаза напротив, почему-то будучи не в силах отвести взгляд. В этих совершенно нечеловеческих изумрудах словно бесновались прошедшие столетия войн, мятежей и мирного времени. Нет, человек, что стоял рядом, был будто бы не старый. Он был древний. И глаза были словно выжжены огнём прожитой жизни, сотней, тысячей захваченных жизней. В них, казалось, была одна только усталость, одна бесконечная усталость. Возможно, Тони слишком много выпил, от того ему и мерещилось всякое. Да, точно. Так и было. Но все равно… Это… завораживало. Старку вдруг показалось, что в его глотке резко пересохло. Нестерпимо захотелось пить. Даже сглотнул, силясь прогнать это не самое приятное ощущение. Кадык под кожей судорожно дернулся. — Насколько вежливо будет, если я скажу, что у меня встал, от того, как четко ты расписал характеристики того, что вышло под эгидой моей компании? — спросил напрямик Тони. Действительно, слишком прямо. Совершенно неуместно. Вульгарно. Пошло. Но сдержать это в себе, строя при этом высоко-светского интеллигента не получалось совсем, хотя нельзя сказать, что Старк хоть сколько-нибудь пытался разыграть что-то подобное. Выдержка подвела. Такое случается. И в какой-то мере Тони даже опасался, что его собеседник не приемлет подобной прямоты, оскорбится, но… Зазвучал смех. Именно смех. Приглушённый местной музыкой, что играла негромким фоном, он все равно был слышен. Этот парень смеялся… смеялся нагло, слишком ярко, непривычно искренне, запрокинув голову. Старк как-то рвано и с шумом выдохнул, почти тотчас же жадно прикладываясь к своему бокалу, будучи даже самому себе не в силах объяснить, с чего вдруг такой порыв, почему все так. Один глоток, второй, третий — лишь бы утолить внезапно возникшую жажду. Виски нещадно обжигал горло, но Тони будто бы не замечал этого. Только через несколько долгих секунд, которые вполне походили своей протяженностью на маленькую замкнутую в знакомых петлях бесконечность, оторвался от бокала. — И это все? — спрашивает «эксперт», склонив голову набок и смотря на Старка с лукавым прищуром и усмешкой на тонких губах. — Наглость верхом на пошлости? — Детка, это убийственная комбинация! Старк буквально кожей чувствовал взгляд этого парня на себе. Тот сейчас наблюдал и выжидал. И это невольно напомнило Тони о его приключении, которое состоялось несколько лет назад. Острые ощущения всегда манили. Поэтому не было ничего удивительного в том, что мужчина решил попробовать себя в сафари. Честно говоря, охотничья поездка по Восточной Африке не слишком впечатлила — охота все-таки не его ремесло, чтобы полностью втянуться и, распробовав все до мельчайших деталей, насладиться вкусом. Однако был момент, который он запомнил. Хотелось бы сказать, что тогда Старк первым заметил хищника, но это далеко от правды. Хищник заметил его быстрее, просто не спешил нападать, чувствуя границы. Смотрел, наблюдал, выжидающе затаившись в кустах. Его взгляд был изучающим, может, даже любопытным, а еще в нем таилась угроза. И не было нужды в словах. Тони просто знал тогда, что стоило ему пересечь какую-то невидимую границу, как на него тут же набросятся, острые зубы безжалостно вонзятся в плоть. Сейчас… сейчас было так же. Незнакомец ничего не говорил, не угрожал, просто наблюдал за каждым шагом, каждым действием и даже малейшим вздохом мужчины. — «Детка»? Разве мы настолько близки? Тони видел, что обращение «детка» его задело. Не мог не видеть. Слишком заметно дернулось лицо. Даже полуулыбка испарилась, будто ее и не было. Однако уже вскоре все вернулось обратно — флёр холода и недовольства истаял, словно внутри этого парня имелся какой-то рычаг-переключатель. — Я бы назвал тебя иначе, знай я твоё имя, — просто ответил Старк. Небольшая пауза. Она потрачена на глоток вина и некоторую задумчивость. — Называй меня «Бог». Не ошибёшься. И по первости у Тони даже не находится слов. Лишь брови чуть приподнимаются: «И это ему говорили о наглости?». Однако ответ формируется быстро. — Прости. Но это имя уже занято, — Старк усмехнулся. — Мной. — Ну, тогда этим смертным повезло, раз среди них гуляют целых два Бога… — отозвался собеседник. Если бы тут был покерный стол, рулетка или что-то подобное, то следующие слова Старка нельзя было назвать никак иначе, кроме: «Пошёл Ва-Банк». — Как по мне, слишком много везения… — Думаешь? — Уверен, — хмыкнул Старк. — Как смотришь на то, чтобы прогуляться где-нибудь ещё, пока кого-нибудь не хватил удар от переизбытка нашей божественности?***
Несмотря на сомнения, итог был предрешён с самого начала. И ведь действительно прогулялись. Частный пляж, примыкающий к особняку Старка в Малибу, был полностью в их распоряжении. Говорили. Много говорили, не затрагивая личных тем. «Эксперт», наконец, снял маску, но открытой книгой все равно не стал. И, признаться честно, Тони вообще сомневался, что вспомнит хотя бы приблизительно те темы, что поднимались. Все потеряло какую-либо значимость, когда они перешагнули порог его дома. Не помнил, куда была отброшена одежда, не помнил, кто и кого первым поцеловал, не помнил, как оказался на диване — до кровати так и не дошли. Не важно. Не имело значения. Зато в память Старка въелся, отпечатался где-то на подкорке, тот момент, когда перед ним опустились на колени — случалось такое и раньше, но этот раз казался особым. Чужие губы мягко обхватили потемневшую головку изнывающего члена, язык невесомо скользнул по чувствительной уретре, слизывая выступившую смазку — Старк выдыхает сквозь плотно сжатые зубы, рука, до этого свободно и расслабленно лежащая на подлокотнике, впилась в него так, что дерево жалобно заскулило, заскрипело, затрещало. В это же время тонкие и длинные пальцы обхватили ствол, проводя по нему вверх-вниз, плотно держа в кольце, сдвигая крайнюю плоть, а после погружает в свой жаркий рот до самого основания. И… замирает. Поднимает свои невыносимо зелёные глаза на миллиардера. Тони готов поклясться в этот момент, что это… самое горячее, искушающее, что он видел за всю свою насыщенную жизнь. Вид безымянного любовника невероятно пошлый, вульгарный, абсолютно непристойный и вызывающий. Он стоит на коленях меж раздвинутых ног Старка и работает своим жарким блядским ртом так, как ни одной любовнице-однодневке, коих было много, и не снилось. Не останавливается, продолжает жарко, глубоко, увлечённо. И это становится каким-то спусковым крючком, контрольным выстрелом в голову, от чего Тони с грудным рыком вздергивает его, притягивает к себе на колени, запуская руку в его смоляные волосы. Ему хотелось видеть его. Необходимо видеть его лицо, когда войдёт в него, с силой сжимая пальцами бёдра — так, что на этой бледной, кажущейся почти совершенной, коже наверняка останутся следы. Собственная рука плотным кольцом пережимает свой член у основания, отдаляя разрядку, чуть разряжая поток возбуждения, если не в мозгах, то хотя бы в члене. Смазка была под рукой. И вот уже тугие стенки плотно обхватывают такую чувствительную сейчас плоть, стискивая в живом капкане. Сердце, казалось, колотилось где-то в глотке. Старк входит в него целиком, до основания, до пошлого и такого откровенного в своём звучании шлепка кожи о кожу. Их стоны звучат одновременно, переплетаясь, почти оглушая. В этот момент в затуманенном разуме Тони проскальзывает мысль, что, может, человек, чья жаркая теснота доводила его буквально до исступления, безумия, и правда… Бог? Потому как едва не кончил, когда, приняв его до основания, парень прогнулся в спине. Помнил, как рука обхватила эту тонкую и длинную шею, выглядящую, как чертово произведение искусства… особенно в тусклом свете луны, бьющего из панорамного окна. Старк был уже близок к финалу. Он чувствовал скопившееся внутри напряжение. Его движения стали быстрее, резче, сильнее. Воздух в комнате раскалился. Казалось, тот приятно жёг глотку при каждом судорожном вдохе. Стоны, сбитое дыхание, шлёпки взмокших тел… Они сплелись настолько крепко, кожа к коже, что представлялись чем-то единым. А потом… потом узел у основания члена Старка растворился в огне, растаял. Вспышка. Будто взрыв сверхновой. Старка буквально подбросило, и он сильнее вжал в себя любовника на эту ночь, впиваясь в его губы, кончая с хриплым стоном. А после передышки, сбитого дыхания и оглушающих ударов сердца, что билось, казалось, не в грудине, а где-то в ушах, делая другие звуки ничтожными, все повторилось… и не раз… И только когда стрелка часов указывала на римскую четыре, сил практически не осталось. Старк тяжело откинулся на подушки. — Так и не назовёшь своё имя? Но ответа не последовало. Лишь смех. Тот самый смех, который в пределах его дома обрел поистине колдовское звучание.