Наказание Рюноске

Акутагава стоял около двери и уже минут пять не мог найти в себе сил постучать и войти. Он знал, что как только сделает это пути назад уже не будет и позвали его явно не ради похвалы. Собравшись с духом, он постучал и сразу услышал тихий голос наставника, который велел ему войти. Кабинет был просторным: посередине стоял стол из темного дерева, напротив стояли два кресла, а в метре от стола были расположены два красных дивана и небольшой столик. Также почти по всему кабинету были расставлены шкафы с книгами, что завораживали одним своим количеством. В комнате стоял легкий полумрак, свет от лампы и окон не давал тьме распространится по всему пространству. — Вы звали меня, господин Дазай? — Верно, проходи — почти мягким тоном сказал хозяин кабинета и встал из-за своего стола идя к дивану, — Акутагава, скажи мне, как прошло твое задание? Черноволосый сглотнул прекрасно понимая, что хочет услышать его наставник. Но он не знал, как подобрать слова так, чтобы выйти отсюда живым. Хоть он и продумывал свои оправдания множество раз. Но сейчас стоя перед этими карими, почти черными глазами, слова забывались и страх сковывал изнутри. — Оно прошло не так как изначально задумывалось, — все же ответил парень. — И как это понимать? Что значит не так как задумывалось? — Вы же и так знаете, почему спрашиваете — набравшись смелости спросил парень. Он прекрасно понимал, что наставник уже давно знает, что случилось и сейчас специально допытывает своего ученика, оказывая на него давление еще сильнее. — Следи за словами. Раз я спрашиваю, значит хочу услышать это от тебя. С самого начала и до конца, и не забудь рассказать о деталях, — строго говорил Дазай. Тяжело вздохнув и наконец подняв глаза на наставника, он начал рассказывать — Боссу поступила информация, о угрозе утечки информации от двух сотрудников, и место их встречи с определённым кругом лиц. Я и Черные ящерицы были направлены на эту миссию, чтобы узнать на кого работают эти двое и как они вообще посмели предать нас, — осторожно издалека начал повелитель расёмона, — Мы проследили за ними и вышли на организацию, которая ранее уже была замешана в конфликте с нами. — Дальше, — требовательно сказал Осаму, когда ученик замолчал и явно не собирался торопиться с рассказом. — Мы убили их. Всех — глухо и тихо ответил парень. — Как? — Я активировал способность, а позже уже и ящерицы присоединились к бою. — Акутагава чувствовал тяжелый взгляд наставника и боялся посмотреть на него. Его пробивала мелкая дрожь, но он старался держать себя в руках, он не может показывать слабость. Не сейчас. — Я кажется сказал, что хочу услышать детали, — требовательно и уже теряя терпение проговорил шатен. В ответ было лишь молчание и Осаму понял, что отвечать ему пока не собираются. Рюноске стоял, опустив голову, он боялся отвечать на подобный вопрос, хотя и понимал, что наставник давно в курсе всего происшествия. Но сил сказать об этом лично не было. Сказать правду, рассказав детали — собственноручно подписать себе смертный приговор. Тяжело вздохнув, Дазай встал и взял ученика за ухо направился в сторону стола. Акутагава не ожидавший подобного был растерян, но сказать что-то против не смел. Они прошли мимо стола и Осаму поставил ученика носом в угол. Не ожидавшего такого поворота событий юноша с изумлением посмотрел на наставника, не веря в происходящее. Его хотят поставить в угол, как маленького ребенка? Казалось наставник просто пошутил, но в глазах не было тех искринок веселья, даже намека. — Г-господин Дазай, — Начал парень, но его грубо перебили — Акутагава, мне сейчас нужно доделать кое какие документы, а позже, я обязательно уделю тебя внимания. А пока постой так и не мешай Рюноске же никак не ожидал подобного, и именно такое поведение пугало. Что еще придумает этот человек? Повелитель расёмона знал, что его ошибку не оставят просто так и страх скорой расправы, и неизвестности сжирал изнутри. Осаму очень изобретательный в плане пыток и выведывания информации, парень и сам не раз видел, как наставник разговаривает даже самых тихих и, казалось, безнадежных информаторов. И что же он сделает со своим учеником, который в очередной раз, нарушил приказ самого Босса и доставил проблем Мафии. Об этом было страшно даже думать. Конечно, иногда Акутагава позволял себе небольшую грубость в отношении учителя, например, спорил с ним, что Дазай не любил, или отвечал слишком дерзко, за что потом мог отхватить на тренировках или получить предупреждение, или подзатыльник. Но бывали моменты, когда все нутро черноволосого кричала о том, что надо бежать. И в такие моменты Рюноске чувствовал себя уязвимо, и это бесило, но ничего с собой сделать, он не мог. Он стоял, смотря в угол стены и испытывал стыд. Он не мог поверить, что его взрослого человека, наказали как маленького ребенка. Ему шестнадцать, как в таком возрасте можно стоять в углу. Он боялся, что кто-то вот-вот зайдет и увидит его в таком положении. Радовало только то, что никто не смел заходить к главе исполнительного комитета без стука и вообще старались обходить его стороной. Также Рюноске боялся того что будет, когда учитель закончит свои дела. Как он накажет своего нерадивого ученика? Что это будет? Избиение или он все же решит использовать пистолет и попытается если не убить, то весомо ранить его. Все эти мысли заполняли голову юноши, а он пытался огородится от них. Он должен быть сильнее и храбрее. Ведь если он продолжить так боятся, то Дазай точно никогда его не признает. Но тело будто восстаёт против своего хозяина, когда рядом грозный наставник и страх наказания. — Подойди — послышалось сзади юноши, и он медленно пошел к столу и встал перед лицом учителя. — Итак, ты все же скажешь внятно, что произошло на задании? — вновь молчание, — Хорошо, тогда перейдём сразу к наказанию От такого тона по тело вновь прошли мурашки, Акутагава зажмурил глаза, ожидая удара в живот или в лицо, но ничего не произошло. — Облокотись на стол, ляг на живот, - приказал Дазай и встал со своего места Парень удивился, но вида не подал, по крайне мере старался выглядеть храбро. Он не знал, что хочет сделать учитель и это не нравилось Тем временем Осаму вытащил тяжелый кожаный ремень из шлевок и сложил его вдвое. Услышав шорканье, ученик повернул голову и увидел не очень приятную картину. Он не мог поверить, что его собираются просто на просто выпороть. — Господин Дазай? — все же предпринял попытки поговорить Рюноске. Верить в происходящее было сложно. — Да, Акутагава, я собираюсь тебя выпороть, — спокойно ответил шатен, — так что прими свое наказание достойно. — Но…- начал было младший, но на его задницу обрушился первый удар, заставив проглотить несказанные слова и просто терпеть экзекуцию. Первый удар был не сильным, но ощутимым. Рюноске сложил руки перед собой, на случай если вдруг захочет прикрыться, чтобы суметь если что сдержать подобный порыв. Ведь это не порадовало бы наставника, от слова совсем. Второй удар также не заставляет себя долго ждать. Ремень со свистом рассекает воздух и в следующую секунду впивается в нежную кожу ягодиц юноши. Удар оказывается довольно болезненным, но Акутагава не издал ни звука. Так продолжилось еще несколько ударов, но после пятнадцатого, шатен остановился и приказал: — Спусти штаны и белье, Акутагава, — услышав приказ, серые глаза расширились, и он с ужасом посмотрел на Осаму. — Господин Дазай, пожалуйста, не надо. Что угодно, но не это. Мне же не пять лет, прошу — почти молил он — Ты меня не услышал с первого раза? — строго сказал мафиози, — Я велел спустить штаны, исполняй приказ. Или у тебя это уже в привычку вошло неповиновения приказам? — Но… — начал было Рюноске, но грозный взгляд заставил замолчать и исполнить приказ, такого стыда юноша еще никогда не испытывал. Казалось, лицо горело также, как и ягодицы. Спустив штаны и снова приняв исходное положение, наказание продолжилось. Рюноске никогда не думал, что обычный ремень может так бить. Ему было больно в брюках, но сейчас, когда его лишили и брюк, и белья он был беззащитен полностью. На голой коже ремень чувствовался иначе. Боль была более резкой и обжигающей. Когда на беззащитный участок тела опустился ремень и так уже розовые ягодицы пронзила колющая боль и Акутагаве даже пришлось закусить губу, чтоб не издать звука. Дазай бил сильно, так, чтобы ученик запомнил этот урок надолго. С каждым новым ударом ремня становилось все больнее и больнее. И после особенного сильно удара Рюноске тихо ахнул и уткнулся в руки, прикусывая ладонь. - Ау, - на грани слышимости промычал юноша в руку, ремень гулял по его ягодицам и оставлял отметины, которые обещали ещё долго напоминать о сегодняшнем дне. Один из ударов попадает по бедрам, парень не выдерживает и хватается за горящий участок тела и шипит. — Руки, — грозно говорит Осаму и продолжает наказание. Акутагава уже еле держится чтобы не зарыдать и не прикрыться руками вновь. Удары столь сильные, что терпеть уже становиться невозможно. И когда тридцать пятый удар обрушивается на пятую точку не выдержав, коротко вскрикивает, резко вскинув голову и приподнявшись на локтях из глаз парня прыснули первые слезинки. Боль и унижение, стыд все смешалось воедино. Хотелось скорее закончить этот ужас. Но Осаму похоже останавливать и вовсе не собирался. — Итак, что произошло на задании? — вопрос выбил повелителя расёмона из колеи. Он надеялся, что тот разговор закрыт. Молчать в таком положении, значит еще больше разозлить наставника, что делать было страшно и опасно. Но и признание в содеянном тоже ничего хорошего не несло. От сильного удара, юноша вскрикнул и сильнее сжал кулаки. Ягодицы горели и казалось, что сидеть парень не сможет еще долго. — Это произошло случайно — хрипло начал сероглазый, — Я не хотел, чтобы так вышло Получив удар в очередной раз сразу по обеим ягодицам, Рюноске вскрикнул и выгнулся, протяжно застонав в голос. Боль была невыносимой. — Что было дальше? Я жду деталей — Ау, — ремень обжог правую ягодицу, — Они встретились на нейтральной территории и хотели передать какие-то записи. Нам ничего не оставалось кроме как остановить тех предателей, А-а, — снова удар, — Мы хотели их схватить, правда, — говорить и терпеть удары одновременно было пыткой. — Разве ты не мог оставить хоть кого-то в живых? — Я не сдержался, — честно ответил ученик и получив сильный удар в области бедра вскрикнул. Он в паузу сжимает и расслабляет ягодицы, но это не сильно спасает. — Ты должен думать о своих поступках, иногда стоит смотреть и решать наперед. Сколько раз я должен повторять, чтобы ты контролировал себя и не поддавался порыву, — хлёсткие удары обрушивались на ягодицы и уже более отчетливые и громкие всхлипы были слышны от Рюноске. — Простите, — всхлипывая сказал юноша. Он сам уже и не помнил, когда в последний раз плакал, но это наказание выбило его из привычного равновесия, и сдерживаться уже было невозможно. Терпеть боль было невыносимо. Он не смог выдержать наказание достойно и это тяготило его. Но больше всего, сейчас, ему хотелось наконец прекратить этот ад. Ягодицы горели огнем, зад наливался алым, почти багровым цветом. Очередная красная полоса вспыхивает на уже багровых ягодицах. Рюноске вновь вскрикивает, пытается закрыться руками от следующего удара, но властный голос не позволяет этого сделать — Убери руки, сейчас же, — приказ сразу же выполняют, — Еще раз увижу руки у ягодиц, возьму розги, — предупредил наставник. Такая перспектива пугала эспера еще больше, он старался сдерживать себя. Но крики все же вылетели из него и с каждым разом все сильнее и громче. Хотелось закрыть повреждённый участок тела и уйти скорее, куда подальше. Удары были хлескими и терпеть с каждым разом, было все сложнее. — Прошу, хватит, пожалуйста, — прорыдал черноволосый, последние остатки гордости и заносчивости растаяли без следа, осталось лишь желание остановить наказание. — Ты должен не забывать, что могут повлечь за собой твои действия, — ударяя читал лекцию Осаму, а младший вскрикивал и пытался хоть немного уйти от удара, но ремень все равно достигал его, — твои действия могут навредить организации, поэтому используйте голову, хоть иногда. — Да, простите. Этого больше не повториться, А-а — вскрикнул юноша от очередного невыносимого удара. Слезы уже вовсю текли из глаз, — пожалуйста, господин Дазай, хватит. Я понял. Ударив еще четыре раза, учитель остановился и внимательно посмотрел на ущерб, что нанес подопечному. На некоторых участках ягодиц уже проявлялись синяки. Сидеть в ближайшую неделю, юноше будет очень сложно. — Можешь встать и одеться, — велел наставник Акутагава осторожно встал и зашипел, когда жесткая ткань коснулась израненной кожи. Слезы все также шли и не желали останавливаться, хотя их и стало меньше. Ученик не знал что делать и как себя вести, было ужасно стыдно, что его довели до слез и наставник видит его таким уязвимым и слабым. И боль в ягодицах ужасно отдавала во всем теле, хотелось приложить лед и отдохнуть. Он не смог выдержать наказание, и расплакался как ребёнок. Чувства съедали изнутри. Мало того, что его выпороли, так он ещё и не сдержался. И показал слабость перед учителем. Дазай смотрел на своего нерадивого ученика, сделав шаг вперед подошёл к нему максимально близко. Акутагава не понимал, что это могло бы значить и приготовился к худшему, ожидая продолжения этой пытки. Дазай взял ученика за подбородок и заставил посмотреть в свои карие глаза. В серых глазах были видны слезы, которые парень пытается сдержать, боль, обида и страх. Вздохнув, Дазай прижал ребёнка к себе. Обнимая и нежно гладя по голове, утешая его и неся некий покой. Не ожидавший подобных нежностей Рюноске сначала опешил, но через какое-то время прижался к учителю еще сильнее, впитывая эту редкую и почти невероятную ласку.