Возвращение в прошлое, обретение будущего

Бушующий океан под ногами давал, как ни странно, опору. Хоть что-то в этой жизни неизменно — конец взлетных полос, соленые брызги и звенящее одиночество, в чем-то приятное, по крайней мере, не обезображенное присутствием других. Анелия глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Где-то за спиной, в «деревяшке», праздновали триумфальное возвращение Тристана — и там был он сам. Она почти физически это чувствовала. Анелия уже была уверена, что смогла задавить в себе все чувства, кроме светлой грусти о его смерти. Но вновь — его появление рядом всколыхнуло все, и пора начинать заново. Дикая, опьяняющая радость от того, что он жив, отступила, давая место идиотской привязанности и — боли. Её неумолимо тянуло к нему, но он раз за разом разбивал ей сердце — своим поведением и тем, как он похож на Триссу. А ведь несколько часов назад, когда он спрыгнул из угнанного авиона на землю, она едва его не поцеловала. Страшно представить, что бы было — она бы, наверное, умерла сейчас. Хотя и так хочется. От того, как он едва глянул в её сторону, от того, как в «деревяшке» он делал вид, что они незнакомы. Анелия обхватила себя за плечи, поёжившись от этих мыслей. Она дорожит жизнью, так к чему пустые размышления? Хотя вырвать все эмоции с корнем, возможно, было бы лучшим вариантом. Вечерняя прохлада добиралась до кожи сквозь тонкую ткань джемпера — Анелия не видела смысла в форме, она ведь уже не служит. Она на секунду приоткрыла глаза, взглянув на заходящее солнце. После заката стоит уйти в комнату. В её положении переохладиться, заболеть и оставить работу на несколько дней — непозволительная роскошь. А в деревяшку идти не хотелось — раньше она даже не думала о том, как сильно она выпала из общества авионер — да и в целом общества. Она чувствовала себя там абсолютно лишней — а одиночество посреди толпы хуже одиночества наедине с собой. Она вздрогнула, когда совсем рядом с ней послышался шум, и нехотя открыла глаза. Впрочем, моментально пожалев об этом и вознеся молитву небесам, чтобы это оказалось сном. Совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, сидел Тристан собственной персоной и, чуть склонив голову набок, рассматривал Анелию. — Извини, что напугал, — она едва не застонала вслух, услышав его голос, низкий и сводящий с ума. — Все нормально, — суховато ответила она. Повисла неловкая пауза — хотя Трис, похоже, не был особо этим обеспокоен. — С возвращением, — наконец сказала Анелия, изо всех сил пытаясь выглядеть равнодушной. — Спасибо, — кивнул Трис. — Что ты вообще тут делаешь? Тебя разве не ждут там, — она махнула рукой куда-то назад. — Обойдутся, — фыркнул он. — Вышел воздухом подышать, в «деревяшке» душно — ужас. — Ты всё-таки виновник всего, что там происходит, — невольно улыбнулась Анелия, — разве тебе не стоит быть там, а не гулять черти где? — Обойдутся, — повторил Трис, выделяя каждый слог. Анелия кивнула и отвернулась. В конце концов, какое ей дело? Мысль о том, что ей действительно не все равно, она затолкала подальше. Тристан внимательно на неё посмотрел. — Расскажешь, что случилось? Она задохнулась от водоворота эмоций, которые вызвал этот невинный вопрос. Неужели он… догадался? — С чего ты взял, что что-то случилось? — Анелия тут же пожалела о слишком резком тоне. Трис, впрочем, на первый взгляд, не обиделся. — От тебя за милю веет тоской, — несмотря на насмешливый тон, он всем видом излучал сочувствие. Она мысленно сжалась, пытаясь никак, ни одним жестом, не показать, как ей хочется ответить чем-то на это тепло. — Тебе кажется, — пожала плечами, и даже голос не дрогнул. — Как скажешь, — Тристан моментально сменил тон — на ровный и даже равнодушный. Она поёжилась — который раз за этот некомфортный вечер? — и встала. В конце концов, уйти с закатом — это глупый, сентиментальный символизм. Сидеть здесь дальше нет никакого смысла. Все это она почти протараторила в мыслях за несколько секунд, пока плавно поднялась с нагревшейся за день земли. — Нелль, подожди, — он ухватил её за руку, и это невинное прикосновение словно ударило её электрическим током. — Мне пора, — голос ледяной, кроющий эмоции, как маска — сколько же Анелия этому училась. — Пара минут ничего не изменит, — он умел быть убедительным. Особенно сейчас, когда для этого нужно так мало. Анелия покорно села обратно — ближе к Тристану, чем раньше. Хотелось прикоснуться — он спокойный и сильный, он все такой же притягательный… Но нельзя. Между ними больше никогда не будет ничего. Эта мысль терзала душу. Он либо не заметил, либо не подал виду, и тем же сочувствующим тоном, от которого сердце сжималось, а мозг протестующе вопил, переспросил: — И всё-таки, что случилось? И почему ты не в «деревяшке»? Тебя ведь там тоже ждут, — уголок его рта дёрнулся вверх. Анелия, мельком взглянув на него, невольно отметила его измотанный вид. — Не хочется, — тихо пробормотала она, чувствуя, как силы сопротивляться и отрицать быстро её покидают. Наткнулась на его вопросительный взгляд и сделала вид, будто ничего не заметила. Если хочет, пусть спросит вслух. Он так же тихо спросил: — Почему? Хотелось объяснить — и одновременно мозг напоминал: «вы друг другу никто, к чему эти лишние подробности?» А сердце разрывалось от этих логичных слов, и Анелия вдруг поняла, как устала. — Потому что не хочется сидеть одной в толпе людей, — насмешливый тон, как у него — слабая надежда на то, что он ничего не воспримет всерьёз, а лучше и вовсе уйдёт и забудет этот диалог. — О, — словно понимающе воскликнул Тристан. Так и хотелось ответить: «что ты вообще можешь понимать?!». А потом он вновь взял её за руку, и здравые мысли вконец заглохли под приступом невыносимо сильных эмоций. — И всё-таки тебе стоит развеяться, — настойчиво сказал он, и она почти против воли посмотрела ему в глаза, впервые за вечер. — Будет лучше, чем здесь. Анелия невольно отметила его запавшие глаза и осунувшееся лицо. Она отрицательно качнула головой: — Все в порядке, правда, — её слабая улыбка, похоже, не убедила Триса. Его тёмные глаза излучали тревогу — вперемешку с нечеловеческой усталостью. — Иди поспи, — шепнула она, чувствуя, как просыпается нежность к нему. Теперь уже он качнул головой: — Обойдусь. Я не устал. «Мы ведь оба лжём», мелькнула у Анелии мысль. «Это слишком больно…» — Вот ты и призналась, — усмехнулся Трис, и она запоздало поняла, что произнесла это вслух. Он легко приобнял её за плечи, и этот, такой на первый взгляд неуместный, жест поддержки окончательно смел всю стену холодной маски Анелии. Она положила голову ему на плечо и закрыла глаза, чувствуя, как наворачиваются слезы. — Трис, — нерешительно шепнула она. — Да? Сделать этот шаг было страшно — но другой возможности у неё не будет. Она много раз представляла себе этот момент, но каждый раз при удобном случае страх перевешивал. А сейчас… Сейчас ей хватит духа. — Я скучала… Мир не рухнул. — Я тоже, — усмехнулся Тристан ей на ухо. — Все это время чертовски скучал, Нелли. Она попыталась напомнить себе, что это ничего не значит, что скучать он мог и по дружбе, но вся ее нерастраченная любовь к нему отозвалась на эти слова. Впрочем, ее все еще кое-что омрачало… — Ты… — произнести следующие слова было страшно, столько она об этом думала. — Ты ненавидишь меня? — Раньше ненавидел, — пожал плечами Трис, и сердце Анелии сжалось. — Так проще примириться с реальностью. Прости меня… — А сейчас? — одними губами спросила она. Он услышал. — Нет. Я многое обдумал, и… Ты ни в чем не виновата, Нелли. — Виновата, — еле слышно прошептала она, едва сдерживая слезы. — Нет. Я точно знаю. Просто поверь мне. Она закрыла лицо руками, пытаясь заглушить предательские всхлипы. Трис осторожно привлек ее к себе и крепко обнял. — Нелль, ты чего? — недопонимание и даже страх в его голосе напомнили Анелии, что ее слезы ей совсем не по статусу. Но взять себя в руки предательски не удавалось. Она обняла его в ответ и спрятала лицо у него на груди. — Все нормально, — сквозь слезы ответила она. — Я скоро буду в порядке… Тристан отстранился, приподнял её голову за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. Стёр дорожки слез с щёк, несколько секунд пристально смотрел на неё, наклонился и мягко поцеловал её в губы. Анелия в шоке замерла на несколько секунд. Ей показалось, что все происходящее — сон, но его тёплые руки и прикосновение потрескавшихся губ были слишком реальными для сна. А потом она позволила себе расслабиться. Ответить на поцелуй, позволить сердцу в восторге биться чаще, забыть о времени. Трис отстранился первым, усмехнулся и шепнул: — Ну вот, ты уже не плачешь… — Зачем? — перебила она его, чувствуя, как к горлу вновь подступает ком. — Как раньше уже не будет… — Как раньше не будет, — задумчиво кивнул он. — Но мы можем начать все с начала. Ты согласна? — в его глазах мелькнул страх. — Ты… — Анелия обессилено уронила голову ему на плечо. — Если ты искреннен в своих словах… — Да, — и твердость его голоса окончательно ее убедила. — Конечно согласна, — тихо ответила она. — Я все это время об этом и мечтала, дурак. — Прости… Вместо ответа она поцеловала его в заросшую щетиной щеку, а затем в губы. Она откинула все сомнения — просто наслаждалась моментом. В конце концов, давно ей не было так спокойно. Их заставил оторваться друг от друга громкий окрик «Трис!» и сдавленное «ой…» Раздосадованный Трис обернулся и расплылся в насмешливой ухмылке. — Чего тебе, Ника? — Я-я просто хотела узнать, вернёшься ли ты в «деревяшку», — пролепетала девушка, не поднимая глаз на них. — Простите… — Мы сейчас вернёмся, — хмыкнул Трис и протянул руку Анелии. — Ага, — выдохнула она, чувствуя, как на душе становится легко от этого «мы». Дождавшись, пока Ника уйдёт, он продолжил: — Потанцуем? Тебе всё-таки стоит развеяться, — тихо рассмеялся он. — Потанцуем, — улыбнулась она в ответ. Наконец-то ей не надо переживать ни о том, жив ли он, ни о том, как не выказать ему свою привязанность. Они отправились в «деревяшку», держась за руки, а за их спинами горел закат.