Приди снова, дождь

Он целовал его, уронив в траву за домом. Губы снова узнавали вкус губ. Над крышей пылал закат, пытаясь прорваться сквозь тяжелый предгрозовой занавес… Память измучила его. На губах немело его имя. Подушечки пальцев хранили мягкость рыжих волос. Это все? Больше никогда? Или набегами, урывками, наблюдая, как тает их близость, как гаснет огонь, смешавший ненависть и любовь в аромат полыни и роз… Ваймак молча курил, наблюдая за лицом Миньярда. В проеме распахнутого настежь окна умирал вечер. Дым плыл над их головами, но горечь слов все висела в тяжелом, душном воздухе последних дней мая. Правильный профиль Эндрю чернел на фоне градиента сиреневого, вдруг перетапливающегося в оранжевый. Нет, это невыносимо. Ваймак знал этого парня. Сочувствовал ему и понимал всем своим огромным сердцем. Эндрю хватило боли и травм. Расставание с Нилом станет последней каплей. Они все старались в меру своих сил поддержать и отогреть этого израненного человека, запирающего душу на тысячи засовов, стоило только малейшему признаку нежности или слабости прикоснуться к нему. — Эндрю… У меня на столе два документа, — слова прозвучали, как треск тока на электрическом стуле, — ты готов меня выслушать? — Говорите, тренер, — прохладный голос; взмах огромных ресниц; свет лампы, что зажег Ваймак, устав сидеть в темноте, преломившийся на белокурой челке. — Один — это копия заявления Нила Джостена, уже ушедшее в Федерацию экси, — Ваймак неуловимым движением подвинул листок в сторону Эндрю. — Второй — уведомление, полученное мной вчера, об удовлетворении ходатайства. Проще говоря, Нил теперь в национальной сборной. Кевин — тоже, хотя, подозреваю, тебя это волнует в меньшей степени. Эндрю молча перевел взгляд на бумаги. Снова повисла тишина. Ваймак уже решил, что зря затеял этот разговор, когда Эндрю тихо спросил: — Он уезжает? — Да. В середине августа первый матч. Знакомство, так сказать. Пробные тренировки…черт их знает, в какой последовательности все это происходит… Эндрю сделал глубокую затяжку и посмотрел на сгущающиеся тучи. Будет дождь. Тогда, на дне рождения Эбби, что никак не шел из его мыслей, он впервые признал свое чувство. Смирился с ним, сразу, как прикоснулся к Нилу, догнав его на лужайке за домом. Лисы накрывали стол на веранде, торопясь с готовкой. Дождь обещал залить и оставить всех без барбекю. Находчивый тренер, раздобыв где-то огромный тент, гонял Ники и Аарона, чтобы не отлынивали, а помогали Мэтту и Элисон натягивать плотное полотнище над огнем. Нил, неудачно пошутив, что если все рассчитывают на помощь Эндрю, то пусть несут стремянку, ломанулся от взъерошенного такой наглостью Миньярда куда-то за дом, под общий хохот. — Метр шестьдесят пять, — роняя его в траву, грозно объявил Эндрю, — это повыше некоторых! — Не бейте, мистер! Я забыть, я забыть нахер все на свете! — ржал Нил, пытаясь закрыться от чувствительных тычков по корпусу. А потом хлынул дождь. Капли забарабанили по крыше и по вовремя натянутому тенту; завили волосы Нила в колечки и, срываясь с подбородка Эндрю, залили белый хлопок футболки. — Эндрю, — шепнул вдруг Нил и осторожно вытер дорожки воды с бледных щек. Поцелуй согрел его; сильные объятия закрыли от ливня. Он обвил шею Эндрю руками, жадно и нежно отдаваясь его губам. — Будет гроза, — Миньярд замер на минуту, прижимаясь к Нилу и наслаждаясь бешеным стуком его сердца. — Ну и пусть. Ты укроешь меня… Ты всегда… Ваймак хотел бы сказать Эндрю, что Нил уже всех измучил просьбами повлиять на упертого вратаря и уговорить его не разбазаривать талант и подать заявление вместе с ним и Кевином… Но все прекрасно знали, что только сам Нил мог убедить Эндрю. Только Нил и никто другой. И уж если ему это оказалось не под силу, то значит выбор Миньярда тверд и окончателен. Сейчас, сидя на подоконнике в кабинете тренера, он вдруг отчетливо увидел свое будущее. Одинокие дни и ночи. Возврат к молчанию. Терзающие голову воспоминания, когда просыпаешься в полной темноте, а рядом нет уютно свернувшегося рыжего наказания, чутко реагирующего на его беспокойство. Ему даже не нужно будить Нила. Тот сам сгребает его за талию, что-то невнятно урчит и укладывается ему на плечо, щекоча щеку мягким шелком волос. И сон спускается тут же, напоминая, что в его жизни теперь есть место улыбкам, неспешным разговорам… И экси теперь — не досадное вторжение в равнодушные будни, а драйвовое мероприятие, позволяющее ему чувствовать азарт, а иногда и радость от собственной физической силы и навыков. — Эндрю, — мягко обратился к нему Ваймак, — постарайся понять, ведь это… — Я все понимаю, — тихо проговорил Миньярд, спускаясь с подоконника, — давайте ручку… Дождь хлестал, как безумный. Этой весной он словно распоясался, потеряв ориентиры и забыв, что явился на юг, где положено гореть солнцу. Нил стоял у крыльца общаги, бросив сумку с вещами, и радовался, что за хлесткими каплями никто не видит его слез. Кевин ворчал на заевший механизм зонта; Ваймак обнимал за плечи Эбби; Лисы терпеливо стояли у стены, пытаясь скрыть волнение; такси где-то заблудилось. Шорох шин и всплеск воды заставили всех повернуть голову. Нет. Не такси. Черная грациозная, как пантера, «Мазерати» Миньярда прижалась к бордюру. Эндрю вышел, повел плечами под кожаной курткой, прищурился, оглядев всю компанию, и вдруг бросил ключи притихшему в сторонке Ники: — Приглядишь за машиной, — негромко произнес он без вопросительной интонации, а потом повернулся к Ваймаку, — билеты мои у вас? — Держи, — тренер еле заметно улыбнулся, борясь с нервами, — ты уж присмотри там за ними. Сам знаешь, язык Джостена его когда-нибудь погубит. — Да уж, — Эндрю поднял взгляд на Нила. — Че мокнешь, капюшона нет? — и спокойным движением вытащил черный зонт из своей дорожной сумки. — Эндрю, — слабея, шепнул Нил, — ты…ты все-таки со мной? Капли дождя повисли на длинных ресницах Миньярда. Он взял Нила за подбородок одними кончиками пальцев, шепча в ответ: — Если опять пойдет дождь, кто укроет тебя? Раскрывшийся над ними зонт отсек промокший город. Любопытные взгляды заметались, исчезая. Они только вдвоем, и пусть снова приходит дождь. Ведь Эндрю всегда…