Все дождливые дни, которые мы запомним солнечными

Когда кто-то скажет, что лето было дождливым, Чону будет искренне недоумевать. В его памяти лето останется бесконечной чередой солнечных дней – дней, в которые он видел Юту. Юта не любит его, это Чону понимает. Юта флиртует с ним, но в последний момент всегда убегает. Отталкивает, когда Чону пытается обнять. Изображает воздушный поцелуй, но не даётся поцеловать по-настоящему, даже в щёку. Чону всё равно. Он закрывает глаза и видит постоянно светящее солнце; он видит его сквозь закрытые веки и мраморные облака, сквозь потолок зала, куда они приходят заниматься танцами после работы, и сквозь ладони Юты, поймавшего его прямо перед входом. Когда Юта рядом, в голове Чону не остаётся никаких мыслей, только это солнце. – Отвали, Чону, мне жарко, – говорит Юта, забирая протянутую бутылку воды, одну на двоих. Отваливать Чону и не думает. Они сидят на полу после репетиции, пытаясь отдышаться и передавая друг другу воду; за окном шуршит дождь, но Чону едва ли слышит что-то, кроме тяжёлого дыхания Юты и ударов собственного сердца. Он обнимает Юту, прижимаясь лицом к его насквозь мокрой футболке между лопаток. Запах Юты ему нравится, даже когда он потный. – Серьёзно, отвали, – Юта нервно поводит плечами, пытаясь оттолкнуть его. – Это уже становится странным. Должно быть странным – Юта наверняка чувствует стояк Чону, примостившийся ровно у него между ягодиц. Юта жадно глотает воду, и Чону чувствует, как вздымается его грудная клетка и бьётся сердце под рёбрами. Это кажется ему почти чудом – ощущать, что человек, которого он любит, такое же существо из плоти и крови, как и он сам. (Но Чону быстро об этом забудет, и в его памяти Юта будет соткан из солнечного света.) – Чего ты добиваешься, Чону? – спрашивает Юта. Он слишком вымотан, чтобы всерьёз попытаться освободиться из рук Чону, и Чону этим пользуется. – Я просто хочу быть с тобой, – говорит он. Смилостившись, с тяжким вздохом Юта закидывает руку за спину, чтобы погладить Чону по волосам. Чону улыбается – и больше совсем ни о чём не думает. Юта не очень-то доверяет людям – большинство из них всего лишь пытается решить свои проблемы, используя кого-то другого. Хуже всего, разумеется, те, кто боятся одиночества; такие, как Чону. Чону следит за Ютой влюблённым взглядом и, кажется, готов ходить следом, как привязанный, лишь бы не быть одному. Проводив Юту до дома, он смотрит на него несколько мгновений, словно упрашивая побыть рядом ещё хоть немного. – Почему ты так смотришь? – спрашивает Юта, порядком раздражённый его поведением. – Ты мне нравишься – вот и смотрю, – просто улыбается Чону. – Тебе нравлюсь не я. Тебе просто нужен кто-то рядом, – без обиняков говорит Юта. – Заведи собаку. В глазах Чону что-то едва уловимо меняется – и Юта вдруг думает, что, кажется, допустил ошибку. – Ты это сейчас серьёзно? – тихо спрашивает Чону. Мгновение он смотрит на Юту, глаза влажно блестят, но это, может быть, всего лишь вина освещения. – Спокойной ночи, – говорит он со своей привычной улыбкой и уходит, не дожидаясь ответа. Только закрыв за ним дверь, Юта вдруг сознаёт, что наверняка ранил Чону. Бросившись к окну кухни, он видит, как Чону идёт по двору, прижимая рукав к глазам. Ночью Юта будет звонить ему, но Чону не возьмёт трубку, и это, наверное, к лучшему, потому что Юта всё равно не придумает, что сказать. На следующий день Чону ведёт себя как ни в чём не бывало. Он приходит в зал чуть раньше и уже начинает разминку к появлению Юты. – Юта-а-а! – его глаза блестят как и в прежние дни, и лишь в уголках улыбающихся губ читается скрытая грусть. – Чону! – смеётся Юта и идёт переодеваться. Когда он возвращается, Чону стоит у окна и удивлённо смотрит на разыгравшуюся на улице грозу. – Надо же. Только что светило солнце, – говорит он, хотя солнца не было уже неделю, и поворачивается к Юте, словно прося объяснить такую погодную аномалию. Невидимое солнце отражается в его глазах. – Не светило, – спокойно говорит Юта, подходя к нему вплотную и зажимая в углу у окна. – Ты дурак, и я тоже, но это детали. Чону смотрит на него в искреннем недоумении. Он пытается сделать шаг назад и упирается спиной в стену. Его губы приоткрыты, словно для поцелуя, и на лице появляется бездумно счастливое выражение, когда Юта прижимается к нему. Его тело горячее после упражнений. Облизнув пересохшие губы, Юта невесомо целует его в уголок губ, ещё давая им обоим шанс передумать, но, разумеется, этим шансом никто не воспользуется. Чону судорожно вздыхает. Юта касается его растрёпанных, воздушных волос, проводит ладонью по лбу под чёлкой, собирая крошечные капли испарины. Прикрыв глаза, Чону приникает к нему всем телом – у него снова стояк, но это совсем не странно, потому что у Юты тоже. Усмехнувшись, Юта касается его раскрытых губ кончиком языка, мимолётно облизывает их изнутри – и тут же отстраняется. Чону тянется за поцелуем, словно это что-то сильнее его воли, но Юта, смеясь, отодвигается. Когда же Чону сдаётся, снова пробует его губы языком – и снова отстраняется. – Не дразнись, – обиженно стонет Чону. Его ресницы трогательно дрожат, в то время как руки ложатся Юте на задницу и беспардонно её мнут. Юта не уверен, что ему нравится больше. – Эй, Чону, – говорит он. – Насколько странным будет, если я скажу, что видел солнце в твоих глазах каждый день, когда мы встречались? Приоткрыв глаза, Чону смотрит на него влюблённым взглядом, и Юта понимает, что ждать ответа бессмысленно – в миленькой взъерошенной головке Чону не осталось ни одной мысли, только бесконечная череда солнечных дней.