🎨🎨🎨
— Да как изобразить это чертово дерево?! — вопит Чонин, на что Хван, сидящий рядом с ним, лишь усмехается. Снова задали нарисовать пейзаж, срок дали всего два дня, так что все студенты факультета искусств и живописи судорожно сели за свои мольберты, достали краски и начали творить. — Тебе помочь? У меня, вроде, получается, — с нотками неуверенности говорит Чанбин, закусив губу и сосредотачиваясь на незаконченном рисунке. — Боже, зачем я вообще поступил сюда?! — из самого угла слышится стон разочарования от Сону, который прячет свое лицо в своих ладонях и громко вздыхает. — Вот вы посмотрите на Хенджина! Лучший ученик нашего факультета, как ему вообще это удается? В детстве на рисование не ходил, да и не учился профессионально никогда, он самоучка! Джин, поделись секретом, а?! — донимает его Чонвон, держа в руках кисть и окуная ее в охровый цвет. — Да чего вы ко мне пристали? — громко смеясь, спросил Хенджин, который, кстати, уже закончил. — Просто так получается. Не завидуйте, братцы, — беззлобно сказал тот, вставая с места и двигаясь к выходу. — Ты куда это? — К хореографическому сгоняю. — отрезал Хван и абсолютно все поняли зачем.🎨🎨🎨
Хван Хенджин. Вот так зовут парня, которого в университете все называют «мальчик со скетчбуком и карандашом в руках». В принципе, так кличут всех студентов с факультета искусств и живописи, но Хенджина, спасибо его потрясающей от природы внешности, постоянно выделяют, называя «не таким, как все», а надоедливые девушки постоянно кружат вокруг него, не давая покоя. А вот девушки Хвана ой как раздражают. Ладно бы просто подружиться, познакомиться, но ему, как назло, попадаются те, которые открыто предлагают, прости Господи, отсосать ему или потрахаться после уроков. И даже после одного простого «нет», они не отстают и продолжают настаивать со своим «заманчивым» предложением. Хенджин не ведется на эти провокации только потому, что у него есть человек, к которому есть симпатия. И очень сильная симпатия. Ли Феликс с хореографического факультета. Впервые он увидел его на батле танцев. Он помнит тот день во всех мельчайших деталях. Это было 25 октября. День рождения лучшего друга — Ли Минхо, который, кстати, тоже учится на хореографическом. Хенджин, освободившись после пар чуть раньше, бежит в нужный корпус, чтобы забрать Минхо и пойти тусить в клуб, но все его планы рушатся, когда он видит огромную толпу, громкие хлопки в ладоши и крики “Феликс! Феликс, вперед! Файтин!”, а от друга приходит сообщение с извинениями, что он ушел со своим парнем Джисоном чуть раньше. Вот так друг называется! Но интерес, что там за Феликс и почему вообще так много народу, рос в геометрической прогрессии, и Хенджин решил одним глазком посмотреть на этого танцора. Хван помнит свою реакцию до сих пор, хотя прошел уже год и два месяца. Он стоял с выпученными глазами, раскрытым от шока ртом и немного трясущимися руками. Четкие, ровные, идеально попадающие в такт музыке движения, действительно произвели на старшего огромное впечатление. Но больше всего его покорил парень: блондинистые осветленные волосы, большие глаза, маленький носик и кукольные губы. Он так и остался стоять прямо в проходе и не сдвинулся с места. А когда тот самый Феликс поклонился, взял бутылку воды, стал пить воду и в этот момент столкнулся взглядом с Хенджином — его будто током ударило. Вот этот весь его сексуальный образ: белая, почти прозрачная накидка, брюки, идеально подчеркивающие бедра, массивные ботинки, золотой ремень на талии…Его немного растрепанные после танца волосы, тяжелое углубленное дыхание, капельки пота, стекающие по шее и выглядывающим ключицам… Уже тогда Хван понял, что это паренек его чем-то да зацепил.🎨🎨🎨
— Ты куда, опять к хореографическому? — громко спрашивает Чонин, еще один очень хороший друг Хвана и по совместительству сосед по комнате в общежитии, который, кстати, влюблен в Ким Сынмина — игрока по бейсболу, состоящего в университетской сборной. — Ага, — равнодушно отвечает Хенджин. — Хочу Феликса увидеть. У него по расписанию через десять минут репетиция нового танца. — Почему ты просто не подойдешь и не познакомишься? — заинтересованный взгляд младшего заставляет Хвана отвлечься от важного занятия, от разглядывания себя в зеркале. — Да потрясающе ты выглядишь! Хватит седьмой раз себя разглядывать. Я считал, — гордо говорит тот, показывая указательным пальцем на себя. — Так что? Почему просто не подойдешь? — Я стесняюсь, — отрезает старший и решает надеть другой ремень, посему идет к шкафчику с вещами и достает черный, от версаче, который ему подарил Минхо на прошлый день рождения. Потом поворачивает взгляд на младшего и добавляет: — Это ж ты у нас весь такой молодец, подкараулил Сынмина и после пар сам к нему подошел и взял номер телефона. Для меня, как для жуткого социофоба, это прям подвиг! — после упоминания Сынмина, Чонин заметно покраснел и отвернулся, обиженно надув губы. — Ну да, — пробурчал тот, смотря в пол. — Зато мы теперь дружим. — Зато ты теперь ноешь мне двадцать четыре на семь о своей не взаимной любви. — Так, все! Закрыли тему! — встав с кровати и сложив руки на груди, Ян пошел в сторону выхода. — Иди к своему Феликсу. — И иду, — пробурчал Хенджин в пустоту, последний раз смотря на себя в зеркале и удовлетворенно кивая, улыбаясь. Этот ремень определенно подходит сегодняшнему образу. Надо будет поблагодарить Минхо.🎨🎨🎨
Феликс сегодня, впрочем как и всегда, неотразим. Хван часто за ним наблюдает из-под отверстия в двери, либо из приоткрытой двери, стараясь не спалиться. Сегодня у него танец под музыку Билли Айлиш. Боже, как же он невероятно танцует! Просто не передать словами, насколько это выглядит потрясающе. Он выплескивает все свои эмоции и чувства в танец, Хенджин это видит, чувствует. Сегодня было ощущение, что кто-то разбил ему сердце. В песне поется что-то про «ты заставил ненавидеть меня этот город», благо, у Хвана остались базовые знания английского со школы. Да и вид у Ликса сосредоточенный, серьезный и взгляд такой холодный, тяжелый. Понаблюдав за танцором еще минут пятнадцать и видя, что тот уже стал собирать вещи в сумку, Хван быстро удалился.🎨🎨🎨
— Хван Хенджин! Подойдите сюда, пожалуйста, — громкий голос преподавателя, учителя Кана, разносится эхом по пустой аудитории. Хенджин нехотя подходит к преподавателю и натягивает улыбку. — Да, учитель Кан? Вы что-то хотели? — Хенджин, ваша работа вновь лучшая! Вы огромный молодец! — слыша искреннюю похвалу, Хван уже по-настоящему улыбается, а потому что приятно. — Я бы хотел попросить вас донести вот эти документы в учительскую, просто у меня через десять минут начинается совещание и я никак не успею, мне еще дойти до соседнего корпуса нужно… — Да, конечно, давайте сюда, — он сам не знает, зачем согласился. Ну, Хенджин никуда не торопится, так почему бы и не помочь? — Спасибо, большое спасибо! — напоследок говорит учитель и убегает. Хенджин же, беря все бумажки в руки, решает зайти к себе в комнату в общежитие и взять некоторые свои рисунки. Он хотел сдать их на выставку, хотя нарисовал почти все от балды, но за участие в выставке выдают стипендию. Открывает дверь, видит сидящего Чонина за мольбертом и смеется громко. Тот снова не может нарисовать дерево, но уже на другом рисунке и из-за этого брови у него нахмурены, а язык слегка высунут. — Чонин! Земля вызывает, слышишь меня? — громко спрашивает Хенджин, на что Ян вздрагивает. — Ты дебил так людей пугать? — переводя дыхание и сжимая руку на сердце, бурчал тот. — Совсем уже со своим Феликсом спятил. — А ты с Сынмином! — летит ответочка, а Чонин цокает и закатывает глаза. — Зачем пришел вообще? — А ты не рад? — Хван наигранно смахивает слезу с правой щеки, а потом снова смеется. — Хотел взять рисунки на выставку, в этом семестре надо подсэкономить и заработать стипендию. — А, ну я убирался недавно, все твои творения в нижнем ящике. — Спасибо, — коротко говорит и открывает тот самый ящик, видя разные папки. На одной из них кривым почерком написано “Пейзажи”, на другой “Натюрморты”, на еще одной “Портреты”, а на самой верхней выведено “Феликс” с сердечком в конце. Хенджин, завидев ту самую папку, грустно улыбается и чувствует руку на своем плече. Оборачиваясь, видит, конечно же, Чонина. — Ты этого своего Феликса рисуешь невероятно, хоть я его и не видел никогда, но про твоим рисункам отлично представляю. Возьми несколько этих рисунков, — указывает на папку с заветным именем. — Ты победишь с ними. Уверяю. — Нет, ты чего? А если на этой выставке будет Феликс и подумает, что я какой-то озабоченный идиот? Мне это не надо. — Так ты не подписывай работу. Боже, как будто первый раз на это мероприятие идешь, — недовольно говорит Ян и потирает переносицу. — Просто сдай как от анонима и никто не узнает кто же его нарисовал. — Ладно, — сдается Хван, открывает папку и видит тридцать шесть (он считал!) листов бумаги, а на них всех один единственный человек — Феликс. Вот его лицо с веснушками, вот он в полный рост в танцевальной студии, а здесь набросок его миниатюрных аккуратных рук. Хенджин берет в руку парочку самых удачных, благодарит Чонина, берет те самые документы от учителя Кана и выходит. Этот путь с комнаты до учительской кажется бесконечным. Да и документы какие-то тяжелые. Хенджин останавливается, кладет все на пол, разминает руки. И снова берет все содержимое и идет. Оборачивается, чтобы посмотреть ничего ли не оставил на полу и чувствует, что с кем-то сильно столкнулся. Все документы летят на пол к чертям, Хенджин почти что падает на пол, но его каким-то чудом удерживает чья-то рука. Плечом он сильно стукнулся, вероятно, будет синяк. Но его сейчас вообще ничего не волнует, потому что эту руку он узнает из тысячи, этот парфюм, смешанный с запахом тела он узнает из ста тысяч, а это лицо из миллиона. Феликс. Фе-ликс. Ф-е-л-и-к-с Хенджин стоит так минуты две, смотрит в шоколадные глаза напротив, а потом отмирает, мямлит что-то похожее на “прости”, но Феликс даже с места не сдвинулся. Хван проклинает всех, себя в том числе. Зачем вообще согласился относить эти документы… Наклоняется, быстро собирает все бумажки и уже собирается сваливать отсюда к черту, как его останавливает голос и хватка на плече. — Хенджин, — свое же имя этим голосом — новый фетиш у старшего. — Ты обронил, — наклонился, отряхнул три рисунка от пыли и округлил глаза. Он никак не ожидал увидеть там…себя? Феликс поднял глаза на Хвана, а тот опустил взгляд в пол и не сумел даже как-то объяснится. — Ты рисуешь…меня? — удивился тот, и стал проводить пальцами по своему же лицу, изображенному простым карандашом. — Это…очень красиво, даже не так, это великолепно, — взял в руки второй рисунок и приблизил еще ближе к своему лицу. Хенджин готов провалиться под землю. — Вау…Боже, я польщен…— Феликс откладывает один рисунок, берет второй и удивляется еще больше. — Блять, да это ахуенно! — и поднимает взгляд на Хенджина. — Спасибо, — смущенно улыбается и закусывает губу, желая побыстрее свалить отсюда, чтобы не сгореть от стыда. — Но я бы хотел спросить кое-что… —хитрая ухмылка и сверкающие глаза ни к чему хорошему не приведут, Хван это сразу понял. — Д-да? Что ты хотел? — Зачем ты каждый раз подсматриваешь за мной, когда я танцую? — задал вопрос так просто, будто спрашивал о погоде. У Хенджина отпала челюсть. И сердце упало куда-то далеко вниз. — Что? Я…Я не…Нет, тебе показалось, ты что, я таким не… — Тшш… — положил свой указательный палец на губы Хенджина. — Сынмин — мой друг и сосед по комнате. А теперь сложи пазл. Тогда Хенджин все и понял. Это получается, что Хенджин рассказывал все Чонину, Чонин