Ничего не осталось кроме тебя

Валтор облокачивается на шкаф, такое бессилие он чувствовал впервые. Он еле оставался на ногах, прожженные раны дымились, оставляя за магом черный шлейф. Сам он, казалось, скоро обратится в пепел, осыпавшись с последним усилием воли. Стеллаж с книгами жалобно скрипнул под немалым весом уставшего тела. Оно меняло форму, израстая багровыми венами на мертвенно бледной коже. Затрещали кости и, прорезая кожу, обнажились мощные, круто изогнутые рога. Валтор больше не мог сдерживать истинный облик. Рвалась кожа, рвался шелк, хтонический вопль, полный агонии смел остатки человеческого. На регенерацию не оставалось сил: лоскуты кожи бессильно висели на острых пиках крыльев, кровоточащие черной кровью раны разъедали плоть. На мгновение боль застила разум, и Валтор начал терять сознание. Последние секунды виделись будто издалека, не вызывая ничего кроме равнодушия. Впрочем как и всегда. Еще одна смерть, неприятно, конечно. Но бояться не стоит, разве что проиграл он слишком просто. Возмутительно просто. А главное кому - нескольким феям-школьницам, тем, кто учится колдовать зефирные облачка и завивать волосы! Запоздалая горечь и ярость прожгли не хуже завороженных клинков специалистов. Сознание, цепляясь за жизнь и неотмщенную боль, прояснялось. Последним усилием Валтор попытался собрать оставшуюся энергию для взрыва своей силы. Мощная аура, сравнимая с небольшой планетой обдала его демоническим жаром, закручиваясь и усиливая своего заклинателя. Но маг на последнем издыхании потерял контроль и в миг все взлетело на воздух, сгорая на лету. Провалился паркет, камни сыпались со стен, как похоронный реквием. Обуглившиеся ошметки так любимых Валтором рукописей оседали на щеках и пальцах, не вырывая ни вздоха у своего хозяина. Он обессиленно сидел в центре пурпурной пентаграммы, почему-то в себе, зачем-то жив. Просто сидел и смотрел, как стелется пепел его существования, как протекает сквозь пальцы - магия. Могущество, власть. Утекает через пол, через него. Растворяется в пространстве, не сдержанная ничьей волей. Голова безвольно повисла и слезы полились на пыльный пол, смешиваясь с кровью. Он не сможет не отомстить, не убить себя, пока древние ведьмы не захотят этого. А они не хотят, судя по всему, иначе он был бы уже мертв. Видимо, они хотят убить его сами, вымещая боль за позор, причиной которого он оказался. Будут держать его на грани существования, то отдаляя, то приближая агонию, оставляя клочок жизни в его груди чтобы начать все заново. И будут делать это изощренно. Он знал, что они будут делать это, как только они умеют. Как не умеет ни одно живое существо во всех измерениях. И слезы застилали глаза перед лицом самой мучительной пытки. Он уже был распят, прожжен десятками раскаленных копий, закопан в тесный гроб, бесконечно умирая от удушья и неизменно приходя в себя. А потом долгая вечность в камере без окон, где шепчущие тени говорят голосом стен о его презренности, о его убогости. Слезы лились на пол в громовой тишине, плечи мага обессиленно подрагивали. Он был ничтожен без своих сил, хрупок как полый тростник, жалок перед беспощадным взглядом древних ведьм. Гримаса фатальной обреченности, словно ножом, рассекала его лицо. Зажмурив глаза и сжав кулаки, он опирался на след пентаграммы, пока осознание слабости выжигало ему глаза. Палладиум тихо обходил груды обломков, стараясь в пыли разглядеть еще недавно метавшегося, обезумевшего от боли демона. Валтор почему-то надолго затих и это молчание разрывало эльфу сердце. Он знал, что демон задыхается в агонии, что он может застать только его последний вздох. Стараясь не спровоцировать демона, эльф, крадучись, пробрался ближе к центру бывшей библиотеки. Щелчок пальцев замедлил кружащийся вихрь обугленных искр и стала видна коленопреклоненная фигура, очерченная пеплом. Валтор был сломлен и беззащитен. Теперь ничего не говорило о его некогда высокомерной гордости и холодном безразличии. Палладиум сел рядом с демоном на обломок плиты. Пентаграмма догорала, перебегая на кожу Валтора, закручиваясь фиолетовым вензелем. Линии горели, будто выжженное клеймо и зарубцовывались изящными, еле видными шрамами. Эльф взял лицо мага в свои руки. Теперь ничто не мешало ему коснуться изможденного лица своего тюремщика. Палладиум знал, что только от него теперь зависела жизнь мага и нежно провел по его щеке. Валтор в беспамятстве потянулся за рукой, будто не желая терять последнюю опору существования. Но голова опустилась на ладонь и маг начал падать, теряя последние крупицы сознания. Палладиум подхватил его, опустив тяжелую голову на свои колени. По волосам кровь стекала на белую одежду, будто жизнь, как река, вытекала из него. Валтор еле поднял веки. Он улыбнулся, когда изо рта вытекла струйка крови, не отрывая взгляд от эльфа и притянул его к своим губам. Багровый поцелуй на грани бытия вышел безмолвным криком разбивающейся вдребезги души, не сумевшей зацепиться за последний оплот жизни. Отяжелевшая рука скатилась с переливающихся золотом волос, а губы намертво застыли в блаженной улыбке, отчего-то с горьким послевкусием нежного отчаяния.