Не то, чем кажется

      У Эймонда все всегда просчитано. Он не любит сюрпризы, потому что они почти никогда не бывают приятными. Эймонд предпочитает наперёд знать недельное расписание, чем он займётся после пар, сколько калорий съест на завтрак, даже куда пойдёт на стажировку после окончания университета. Вытянутый как струна, вымеренный, с идеальным внешним видом, без единого предательски выбившегося волоска, он почти раздражающе идеально правильный.       Эймонд записывает лекцию в тетрадь ровным почерком, внутренне ликуя, что страница получилась без единой помарки, когда ему под нос суют чей-то смартфон с открытой на нем фотографией. Ручка издаёт противный скрежет по листу бумаги, в тот момент когда Эймонд фокусирует взгляд на фото, ехидно подсунутое ему одногруппником. — Это ведь он? — раздаётся сбоку шёпот, в котором слышен едва сдерживаемый смех. Все одногруппники знают, что на парах мистера Оливера лучше держать рот на замке, но тут ситуация выглядит интереснее какой-то скучной лекции. — Это ведь твой брат? Эйгон, кажется?       Страница в тетради безвозвратно испорчена случайным штрихом ручки. Эймонд не может поверить в то, что видит, приглядываясь к экрану телефона. Его старший брат всегда умел перейти разумные границы, но увидеть его фото на сайте для извращенцев с раздвинутыми ногами прямо в экран объектива сносит Эймонда, как огромной наковальней. Бледнея до цвета мела, он угрюмо и торопливо просится выйти из кабинета и несётся в первое попавшееся место, чтобы взвыть от злости, и в очередной раз проклясть этот мир, что у него есть старший брат — идиот. Этим местом оказывается, мужской туалет, в который Эймонд заходит, грубо пиная дверь носком ботинка, желая вылить скопившееся напряжение хоть куда-то.       Неприятный запах общественного места резко бьёт ему в нос и он морщится. Прислушиваясь и быстро окинув взором помещение на наличие лишних ушей, Эймонд быстро достает собственный телефон и дрожащими пальцами открывает страницу порносайта, сброшенную ему другом. На каких-то пару мгновений блондин хочет верить, что ему просто показалось, что он ошибся. Эймонд листает ленту профиля откровенно дешёвого сайта и едва может поверить, что он правда это делает. Он не узнает своего брата. Эйгон грубый и наглый, с алкогольной зависимостью и пренебрежением гигиеной, в своих старых поношенных футболках рок групп, этот самый Эйгон сейчас лежит на фотографии в самой откровенной позе из возможных, демонстрируя свою наготу, едва прикрытую кружевным нижним бельём. Эймонд с трудом верит, что его быдловато-хамоватый брат может выглядеть так…горячо? Нет, он не допускает эту мысль.       Нежно-розовое кружево призывно обтягивает ягодицы Эйгона, лежащего грудью на полу с поднятыми к камере бедрами. Рассыпавшиеся по полу светлые волосы с едва заметным румянцем на щеках придают ему вид, граничащий между развратом и абсолютной невинностью. К своему удивлению, Эймонд тяжело выдыхает, облизывая внезапно пересохшие губы. Он чувствует, что должен оторвать взгляд, а не рассматривать родинки в промежности родного брата. Каждая из них аккуратная, рассыпанная по коже, как созвездие. Образ Эйгона завершается блестящей пробкой, располагающейся в аккуратной розовой дырочке. Эта последняя деталь заставляет Эймонда вспыхнуть и возмущенно спрятать телефон в карман, прижав ладони к горячему лицу. — Блять, что с тобой не так?! — его голос едва не срывается на истеричную ноту и Эймонд не уверен, к кому именно он обращается в данный момент. Мужчина опирается руками о раковину и тяжело дышит, умоляя себя не смотреть ниже, где его джинсы вполне очевидно натянуты в области паха. — Пиздец. Чтоб ты сдох Эйгон.       Они это прошли, еще когда Эймонду было 15 они это прошли и негласно договорились больше не поднимать эту тему. Неловкий поцелуй и жалкая дрочка, после которой Эймонд ещё месяц тёр себя до крови в душе и избегал любого контакта с братом. Ужасно, грязно, больше не повторится, пубертат, — каждая из этих отговорок выглядела едва ли не более жалко, чем предыдущая. Все что угодно, лишь бы не признавать, что на деле это было до дури хорошо.       Эймонд думает, что новость, где наследник и первенец Визериса Таргариена снимается в порно уже мало кого удивит, по крайней мере из членов его семьи уж точно. После громких скандалов с наркотиками и замятым делом об изнасиловании какой-то работницы стрип-клуба никто не удивится, что Эйгон мог пасть ниже. Новость в СМИ разлетится мгновенно, едва прознают еще одно слабое место в репутации их семьи. Как будто Эйгон не знает, чем это все обернется, как будто прошлые эпизоды произошли не полгода назад и о них едва успели забыть. Теперь это. Порой Эймонду не иронично кажется, что его старший брат стремится отрыть самое дно и там удавиться, утянув за собой всю семью.       Акции их компании вполне очевидно могут упасть, если они снова влезут в скандал, думает Эймонд, прижимая телефон ко лбу, пытаясь снова заставить кровь прилить к верхнему мозгу. Эйгон всегда знал, как все испортить наилучшим образом, не так ли? Даже думать из-за него получается хреново. Обещая себе позже выбить из брата все дерьмо, с применением кулаков, если понадобится, Эймонд, раздраженно цокнув, толкает дверь в туалетную кабинку, заходя внутрь.       Член больно упирается в ширинку его узких джинс и блондин думает, что ниже он ещё не падал. Расстегивая тонкими пальцами ремень и штаны, Эймонд едва сдерживает отвращение ко всей этой сложившейся ситуации. Дрочить на собственного брата в грязном туалете университета ниже того, что его эго способно переварить, но пульсирующий в руке член и обильно стекающая по нему смазка вынуждают отложить гордость на ближайшие пару минут. Эймонд вспоминает об отсутствии санитарии так не вовремя, что едва находит в себе силы снова выйти, чтобы быстро сполоснуть руки, прежде чем снова приспустить штаны.       Член горячо пульсирует в ладони, когда он растирает большим пальцем смазку по головке и начинает медленно гладить себя. Губы быстро пересыхают и Эймонду приходится часто и интенсивно облизывать их, откинув голову назад. Он прикрывает глаза и тяжело дышит, умоляя себя абстрагироваться.       Перед глазами один за другим мелькают образы брата, и каждый ярче предыдущего, они вынуждают Эймонда интенсивнее двигать рукой, приближая момент разрядки. Эймонд вспоминает каждое увиденное на сайте фото и прокручивает его перед глазами, представляя как Эйгон точно также выгибается перед ним, льнет к нему, умоляет использовать свое тело как пожелается. Он представляет горячие губы на своём члене и влажный рот, в который можно было бы сладко вбиваться под жалостливые стоны брата. Эймонд видит, как запускает пальцы в мягкие пряди волос Эйгона, сжимает их в кулаке, создавая рычаг давления и двигает головой брата в своём темпе, использует его, несмотря на скопившиеся в глазах слезы.       Оргазм накрывает его неожиданно, пробив разрядом тока по всему телу, он оставляет Эймонда в прострации на несколько минут. Грудь мужчины активно вздымается от частого дыхания, пока он приходит в себя, стоя на ватных ногах. Открывая глаза, Эймонд замечает капли собственной спермы, попавшие на крышку и сиденье унитаза. Возвращающаяся реальность накрывает быстро, почти сразу вызывая отвращение к тому, где и чем он занимался.       В туалет кто-то заходит, и Эймонд, быстро приведя себя в порядок и вымыв руки, выскальзывает оттуда, убедившись напоследок, что он снова выглядит должным образом. Остаток дня проходит словно в трансе, погруженный в свои мысли Эймонд пропускает мимо ушей всю следующую пару, едва сумев записать несколько слов. Собственная несобранность раздражает, а особенно её причины. Он мрачно прощается с одногруппниками и даже игнорирует зовущего остаться после пар учителя, в спешке покидая учебное заведение. Его мысли витают совсем в другой параллели, нежели студенческие мероприятия, и злясь на себя за это, Эймонд злобно пинает мусорный бак у входа на парковку. Упаковки еды и окурки жалко рассыпаются по асфальту, создавая беспорядок на идеальной территории кампуса, примерно такой же, как и на душе Эймонда. Несколько студентов становятся свидетелями этой сцены и замечая это, блондин снова распрямляется, приглаживает волосы и садится в свою машину.       Эймонд не знает, злится он больше на то, что Эйгон в очередной раз собирается вляпать их семью в неприятности, или что его брат может быть таким возбуждающе горячим и показывает это любому желающему извращенцу. Мысль о том, что он ревнует собственного брата слишком жалка и смехотворна, чтобы давать ей шанс, поэтому крепче сжимая руль в ладонях, Эймонд втапливает педаль газа. Ему плевать, да ему абсолютно точно плевать.       Дома сегодня тихо, мать что-то вышивает внизу в гостиной, пока рядом перед телевизором разлагается их отец. Эймонд бросает жалостливый взгляд на человека в кресле и кивает Алисенте, молчаливо здороваясь. — Все в порядке? — женщина поднимает на него усталый, но заботливый взгляд, и Эймонд не хочет, чтобы она ещё больше переживала, узнав, чем сейчас зарабатывает её старший разгильдяй-сын. Он нежно целует мать в голову. — Да. Эйгон дома? — атмосфера в одну секунду окисляется еще сильнее. В и без того мрачной комнате появляется сквозящее уныние при упоминании его имени. Конечно, Алисента не любит о нем говорить, не после всего того, через что он заставил их пройти и замять, не после стольких вложенных лет напрасных стараний не окупившихся ни в единой мере. Последний инцидент разозлил их деда настолько, что Эйгона лишили всякой финансовой помощи и оставаться дома разрешали лишь изредка, на выходных. Даже их мать, обычно выступавшая против таких кардинальных мер в отношении сына в этот раз промолчала, поддержав отца.       Сегодня была суббота. Алисента молчаливо кивнула наверх и Эймонд понял ее без слов, мягко сжав руку матери в знак поддержки. Звук воды в ванной затих, как только он поднялся вверх по лестнице на второй этаж, где располагались их спальни. Дверь ванной щёлкнула и Эйгон вышел из неё, выпуская за собой клубы пара. Влажные волосы лежали в беспорядке на голове, очевидно ему было лень сушить их полностью, растянутая футболка, одетая на ещё не до конца высохшее тело кое-где прилипала. Завидев Эймонда из конца коридора, Эйгон безразлично закинул полотенце на плечо и собирался пройти мимо, пока рука на его плече не заставила остановиться. — Есть разговор, Эйгон. — Да? Ну думаю ты можешь пойти в задницу. Потому что мне плевать, что бы это ни было, — во взгляде Эйгона всегда что-то балансирующее на грани, что-то между провокацией и криком отчаяния. Он бьёт первым, чтобы не ударили его, Эймонд давно это знает. Последние месяцы никто не рад ему в этом доме. Он приходит, моется, ест и уходит почти на рассвете, чтобы не пришлось поднимать никаких лишних тем, чтобы не чувствовать, как его все игнорируют. Только их прекрасная нежная сестрёнка ещё общается с ним, болтает какую-то чушь, рассказывая про свою коллекцию насекомых. Эймонд не уверен, что Эйгону это интересно, но он всегда её слушает. Может быть потому что никто другой вообще не заводит с ним разговор. — Это была не просьба, — почти насильно он толкает брата в свою комнату, закрывая за ними дверь. — С ума сошел? Придурок, — Эйгон трет свое плечо, при толчке больно врезавшееся в дверной косяк. — Что тебе надо?       Эймонд тяжело вздыхает и открыв в телефоне вкладку с профилем брата на сайте для взрослых, сует Эйгону гаджет прямо в лицо: — Что. Это?       На минуту воцаряется гробовая тишина, в которой Эймонд замечает, как быстро бегают глаза его брата между окном, дверью, самим Эймондом и его телефоном. Эйгон просчитывает варианты побега, перебирает в голове слова, поджимает губы, глядя на Эймонда потухшим смирившимся взглядом. — Ты меня пошлешь, если я спрошу откуда ты узнал? — Эйгон переводит стрелки, нашёл лазейку. Он кисло усмехается, убирая назад упавшие на глаза прядки влажных волос. Его смех словно битое стекло, сквозит неприкрытым отчаянием. — Мои одногруппники нашли это сегодня. Неужели планка пала так низко, Эйгон? Что ты решил продавать себя, — Эймонд улыбается, но улыбка эта злая и сквозящая отвратительным высокомерием, голос переходит на низкие октавы. — Да что вообще знаешь, чтобы судить меня? Мамина радость, — Эйгон выплевывает фразу как яд. — Я знаю достаточно, чтобы предположить, что ты решил, как всегда, пойти самым лёгким путем, вместо того, чтобы искать нормальную работу. Сколько ты зарабатываешь такой фотосессией? — Эймонд кивает на свой телефон в руке. — Отъебись Эймонд. Сходи подрочи на свои книжки и отъебись от меня, — Эйгон собирается уже выйти из комнаты, хватаясь за ручку двери, но Эймонд резко настигает его, грубо впечатывая лицом в эту самую дверь.       Он приближается к самому уху, зло выдыхая: — Мне плевать, чем ты занимаешься, хоть по кругу себя пускай, но если это попадёт в СМИ, если узнают, чем ты зарабатываешь… — он глубоко выдыхает, стараясь не слишком выходить на эмоции. — Ты хоть представляешь, что будет с семьёй? Тебе мало того, через что ты уже заставил нас пройти?       Эйгон чувствует горячее дыхание брата на шее, и от него по коже ползут неприятные мурашки. Эймонд может быть пугающим, особенно в моменты, когда он зол и импульсивен, когда сложно предугадать его действия. В обычные дни Эйгон специально нарывается на эту агрессию, провоцирует, бьёт по больному, выжидая момент, когда можно будет сцепиться, ударить. Он давно сублимирует свои проблемы подобным образом, чувствует себя не так паршиво, если уходит от Эймонда с синяками, физическая боль на некоторое время оттягивает на себя негативные мысли, а у Эйгона их слишком много. — Им плевать на меня и то, чем я занимаюсь, Эймонд, — рука на шее Эйгона сжимается все крепче и он чувствует впивающиеся в его кожу жёсткие пальцы. — Отпусти уже.       На удивление Эймонд действительно отпускает его и отходит на пару шагов. Его губы искривлены холодной насмешкой, а в глазах на мгновение мелькает что-то темное и зловещее: — Ты на все готов ради денег, так ведь? — Что ты имеешь ввиду? — Эйгон потирает ноющую шею, такое веселье на лице брата более чем напрягает.       Эймонд лезет в задний карман джинсов и достает бумажник, а затем вытаскивает купюру и показывает брату: — Я дам тебе 500 долларов, обслужи меня, как будто я твой клиент. Мне интересно за что тебе платят, — он кладет деньги на подоконник и опирается о него поясницей, складывая руки на груди.       Эйгон едва верит услышанному, его брат предлагает ему деньги за секс, и надо сказать, неплохие. И все же сложно поверить, что это не шутка, далеко вышедшая за рамки. — Не смешно, идиот, — Эйгон выглядит почти оскорбленным таким предложением, и хотя крохи сомнения все же закрадываются ему в голову, он лишь фыркает и снова берётся за ручку, собираясь открыть дверь и уйти из этого дома к чёртовой матери. — Закрой дверь и подойди сюда, — приказ, не просьба. Голос за спиной звучит угрожающе серьезно и у Эйгона воздух встаёт поперек горла. — Если выйдешь отсюда, я лично расскажу матери, чем ты занимаешься. Так что иди сюда, возьми деньги и если мне понравится, я сделаю тебе одолжение, и обо всем забуду. Естественно профиль ты тоже удалишь.       Эйгон чувствует резко охвативший его холод. Такой шантаж — низко даже для Эймонда. Руки Эйгона начинают дрожать и он прячет их в карманы домашних штанов, чтобы брат не заметил его слабость. Пять сотен долларов - большая сумма за несколько минут ублажений. Он получает меньше за неделю работы, да и так ли Эймонд отличается от тех, с кем Эйгон обычно имеет дело? Сам факт того, что он уже обдумывает это предложение, заставляет его уши гореть, благо в комнате полумрак и это сложно заметить невооружённым взглядом. Эймонд красивее большинства тех, с кем он имел дело, его брат статный и подтянутый, должно быть и между ног не обделенный размером. Выйти отсюда с деньгами лучше, чем без, к тому же Эймонд с большой долей вероятности и так рассказал бы обо всем матери и деду. Эйгон думает, что сможет ненавидеть себя всю оставшуюся жизнь после этого, но кажется этот вариант действительно лучший, а в его положении деньги ему отвратительно сильно нужны. Это всего лишь тело, кусок плоти, а в глаза он может не смотреть, нет, он вообще их закроет. Эймонд такой же человек, ничем не отличается от других.       Эйгон проводит языком по зубам и тяжело выдыхает, отпуская ручку двери. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Тонкие губы его брата расплываются в надменной ухмылке. Он выиграл, и он слишком хочет втереть это Эйгону в лицо, как будто тот и так недостаточно унижен перед ним. — Отсоси мне, но перед этим...хочу чтобы ты полностью разделся.       Ничтожность собственного положения окатывает его с головой, когда Эйгон медленно стягивает с себя футболку под пристальным взглядом, а затем и штаны с нижним бельём. Благо своего тела он никогда не стеснялся, а с работой в интим сфере так и вовсе стал внимательнее следить за собой. Он медленно подходит к Эймонду, опускаясь на колени между стройных ног и плюет на все это. Эйгон плюёт на унизительность своего положения и на смущение, Эймонд может выкусить, если так хочет, чтоб ему отсосали, что готов заплатить родному брату. Он смотрит на Эймонда снизу вверх с отчаянной решительностью в глазах и принимается быстро расстегивать чужой ремень. Когда он стягивает узкие джинсы брата до бедер и освобождает уже твердый стоящий член, то удивлённо выдыхает. Член Эймонда чуть длиннее его собственного, аккуратный и красивый, как и весь его брат. Эйгон обхватывает его ладонью и проводит длинную полосу языком от основания до головки, прежде чем опуститься ртом. Эймонд заметно вздрагивает от этого действия и резко втягивает воздух носом. Его ладонь ложится на голову брата, зарываясь пальцами в мокрые светлые пряди, и чуть оттягивая назад от своего члена. Эйгон выпускает его изо рта и вопросительно смотрит. — Я хочу чтобы ты смотрел на меня, пока отсасываешь, не вздумай закрыть глаза, — низкие хриплые нотки в голосе брата внезапно вызывают у Эйгона рой мурашек по спине, затем направляя прямиком к члену.       Он раздраженно смотрит на Эймонда, но продолжает, обхватывая влажную головку губами. Если его брат так хочет видеть как он ему отсасывает, что ж, пусть наслаждается. Эйгон продолжает насаживаться, все дальше впуская член в свое горло, благо рвотный рефлекс у него совсем слабый. Он помогает себе одной рукой, второй сжимая эймондово бедро для равновесия, и поднимает взгляд, смотря прямо в единственный глаз своему брату. Он отключает все смущение и неловкость, давно научился абстрагироваться во время процесса, оставляя только привычный заученный список действий.       Эймонд смотрит внимательно, тяжело дышит, приоткрыв рот и тщательно запоминает каждую секунду, чтобы отпечатать её на сетчатке глаза до конца жизни.       Эйгон красивый, покорно сложившийся у его ног с мягкими, почти женственными изгибами тела и бледной в полумраке комнаты кожей выглядит так, что хочется запечатлеть его на фото, чтобы иногда возвращаться к этому моменту снова. Но Эймонд не делает этого, хранить такой компромат в галерее будет слишком по-мудацки, учитывая, что он и так вынудил Эйгона переступить через свою гордость.       Взгляд исподлобья, которым его одаривает брат слишком порочный и упрямый одновременно, в глазах у Эйгона злость, смешанная с затоптанным достоинством, но он продолжает, послушно двигать головой, ласкать языком чувствительную дырочку уретры, и, собрав смазку, размазывать её по всей длине губами. Эймонд откидывает голову назад и его брови изгибаются в удовольствии, а губы то и дело пересыхают из-за дыхания ртом. В голову приходит его утренняя маленькая фантазия и он снова смотрит на бледную макушку между своих ног, решая претворить ее в жизнь. Он грубо хватает волосы на затылке Эйгона и насаживает его самостоятельно глубже, чем брат брал до этого. Эйгон тут же давится и пытается отстраниться, отталкивая Эймонда руками в живот, но крепкая хватка на затылке не даёт этого сделать. Из-за грубого тычка в заднюю часть горла, слезы рефлекторно выступают на глазах и Эйгон поднимает на него умоляющий взгляд. Он молча просит отстраниться, чтобы выровнять дыхание и прокашляться, но Эймонд не дает этого сделать, крепко прижимая его голову к своему паху. — Успокойся и дыши ровно. Просто расслабь челюсть, — через несколько попыток Эйгон перестаёт дёргаться и послушно начинает глубоко дышать носом, пока слезы продолжают стекать по его лицу.       Он расслабляется, позволяя Эймонду самому направлять его голову и только втягивает щеки, сжимая губы плотнее для большей стимуляции. Скопившиеся в уголках рта слюна и смазка начинают стекать по подбородку, капая на пол, и челюсть начинает сводить от долгого напряжение, но Эйгон должен признать, что самую малость ему нравится быть причиной такого состояния Эймонда. Кто ещё видит его таким запыхавшимся и растрепанным, несдержанным и нуждающимся. Да и надо сказать запах и вкус брата далеко не самый противный из тех, что Эйгон встречал за время работы. Парфюм и мускус, смешанный с естественным запахом кожи приятно отдаёт в нос, каждый раз, когда Эймонд вжимается в него вплоть до лобка. Эйгон даже предпринимает тщетную попытку поласкать живот и грудь брата руками, пробираясь ладонями под футболку, но тот быстро отталкивает его, сосредотачиваясь на быстрых толчках в рот.       Когда наконец дыхание Эймонда ускоряется, а живот начинает сводить в мелких судорогах, Эйгон чувствует облегчение. Рука в его волосах сжимается сильнее, и через пару мгновений Эймонд кончает с низким стоном, проливая свое семя глубоко в глотку брата. Эйгон совершенно внезапно тоже чувствует звезды перед глазами и приятные судороги, а потом Эймонд наконец позволяет ему отстраниться. Запрокинув голову назад и облокотившись о стекло, Эймонд позволяет себе полминуты понежиться в этом состоянии, растекающимся по телу приятным теплом, прийти в себя после довольно приятного оргазма, на самом деле прошедшего куда лучше, чем он предполагал. Он смотрит вниз, разглядывая сгорбившегося у своих ног брата, который жадно хватает ртом воздух и вытирает мокрые губы, а потом замечает что член Эйгона влажный, с едва заметной лужицей под ним. Ехидная ухмылка невольно расстегивается на тонких губах. — Ты кончил, пока отсасывал мне? — Эйгон не хочет это комментировать, он все еще тяжело дышит, вытирая тыльной стороной ладони влагу с подбородка. Во рту терпко соленый вкус из-за того что он был вынужден проглотить чужое семя, и это вызывает только желание побыстрее почистить зубы. — Неужели было так приятно, когда твоим ртом пользуются, брат?       Эйгон молчит, да и что он может ответить, в голове все еще послеоргазменная нега, и мысли складываются друг с другом из рук вон плохо и медленно. Ему бы понравилось, случись это по обоюдному согласию, без шантажа, искренне, может быть ему бы правда понравилось. Но разве Эймонд поймёт такое объяснение, если Эйгон сам его едва понимает.       Он чувствует как его голову приподнимают за подбородок, и он повинуется, выражение его глаз тусклое, уставшее, и даже желание отпустить колкую гадость вялое. Под взглядом Эймонда хочется сжаться в комок и исчезнуть, настолько он пробирающий и неуютный, особенно, когда из-за полумрака комнаты выражение его лица трудно разглядеть. Эймонд медленно проводит большим пальцем по губам Эйгона, ощущая их мягкость и податливость, они красные и распухшие от грубого обращения. А затем он вдруг наклоняется и накрывает их своими, сминая в поцелуе нежную плоть чужих губ. Эйгон пораженно вздыхает, и издаёт тихий стон. Он слишком истощен, чтобы думать о том, как это жалко и неправильно, он понимает, что этот поцелуй не утешение, это только желание Эймонда почувствовать то, что он хочет. Эйгон поддаётся вперёд, открывает рот шире, позволяя чужому языку скользнуть внутрь. Это больно, его губы ноют от самых простых движений, а тем более укусов, но Эймонд почти нежен в том как он целует его, и это словно выбитый костыль, заставляет Эйгона рухнуть. Он такой отчаянный, такой жадный во всем, что касается любви, так стремится получить хоть каплю, что готов быть обманутым.       Стон невольно вырывается, когда Эймонд обхватывает его лицо горячей ладонью. И когда спустя пару мгновений он отстраняется, Эйгону хочется скулить от потери контакта. — Хочешь заработать больше? М? — в носу противно щипет от этих слов, возвращая в реальность, где он согласился на отсос брату за деньги, чтобы тот не рассказал их семье ещё одну причину ненавидеть их старшего сына.       Эйгон не глупый, он понимает, куда клонит Эймонд и что попросит взамен на удвоенную сумму и от этого желание вырвать себе внутренности пульсирует в горле, почти вызывая слезы. — Как ты хочешь это сделать? — Эйгон снова не смотрит ему в оставшийся глаз, негласно соглашается задавая этот практичный вопрос, словно они обсуждают самую обычную сделку.       Эймонд растягивает губы в самодовольной улыбке и озорство в его глазу почти по-детски забавное. Он подхватывает Эйгона подмышки, поднимая с пола сильным рывком, и в три больших шага оказывается у кровати, роняя брата на живот. — Тебе самому то не противно? — сдавленно выплевывает Эйгон, когда его утыкают лицом в простыни. Матрас по бокам от его головы прогибается, когда упираясь руками, Эймонд нависает над ним. — Чем ты отличаешься от любой шлюхи из университета, которая с радостью бы прыгнула мне на член? — Тем, что я твой брат, долбоеб, — Эйгон чувствует как все его тело буквально начинает гореть со стыда, когда он произносит эти очевидные слова вслух, хотя казалось бы чего уж стесняться, когда минуту назад он стоял на коленях с членом Эймонда во рту. — Ну вот поэтому я не хочу смотреть тебе в лицо, — эти слова логичны, но почему-то все равно от них внутри Эйгона что-то сжимается, как будто и за человека его не считают. Он действительно просто кусок плоти, который используют для удовольствия, и хотя он сам убеждал себя в этом же, слышать эти слова от Эймонда больно.       Эйгон украдкой вытирает скатившуюся по щеке слезу о простынь и принимает удобную позу, отбросив все чувства подальше и сосредоточившись на руках, которые скользят по его бедрам. В голове слабая надежда, что Эймонд сделает этот процесс приятным для них обоих или хотя бы растянет его перед началом.       Эйгон оборачивается назад, приподнимаясь на руках: — Ты возьмёшь смазку или как? Если планируешь взять на сухую, можешь сразу идти нахуй.       Эймонд снова грубо толкает его вперёд, вынуждая лечь и открывает ящик своей тумбочки. Он ничего не говорит и Эйгон только слышит щелчок открывающейся крышки, мысленно благодаря, что его брат такой педант, что судя по всему даже дрочит со смазкой.       Эймонд разглядывает бледную кожу и россыпь родинок на спине и ягодицах Эйгона, у него внутри возникает желание собрать их языком, почувствовать вкус чужой кожи и сжать меж зубов мягкую плоть, но он не собирается превращать этот секс во что-то большее, чем быстрый трах, не собирается показывать Эйгону нежность и привязанность. Он становится на колени у края кровати, прижимаясь бедрами к бедрам брата, лежащего поперек матраса. Пальцы впиваются в мягкую кожу ягодиц, оставляя красные отпечатки, Эймонд раздвигает коленом его ноги и давит на поясницу, вынуждая прогнуться. Эйгон внизу удивительно аккуратный, совсем как на том фото на сайте, при взгляде на розовую дырочку Эймонд снова чувствует приток крови у члену, это зрелище настолько порочно, насколько и возбуждающе.       Он льёт себе прохладную смазку на пальцы и погружает один внутрь, слыша сдавленный вздох Эйгона. Внутри поразительно тесно, и Эймонд почти сразу добавляет второй, чтобы не возиться с растягиванием слишком долго. Он льет больше смазки для легкого скольжения и третий палец входит почти без проблем, сопровождаясь тихим стоном его брата. Эймонд ещё немного наслаждается чужой реакцией, когда он двигает пальцами внутри, и в конце концов вытаскивает, вытирая их о простыни. Закусывая губу от предвкушения, он берет член в ладонь, а другой отодвигает покрасневшую ягодицу, проводя дразнящим движением вверх и вниз по влажной щели, прежде чем наконец толкнуться в неё, медленно погружаясь внутрь.       Эйгон вздрагивает и напрягается, когда член скользит внутрь сантиметр за сантиметром, он кусает губы и тяжело дышит, пытаясь расслабиться, но тело непроизвольно сжимается сильнее. — Подожди пока, не двигайся, — он наугад протягивает руку назад, касаясь груди Эймонда, и тот на удивление послушно ждёт около тридцати секунд, прежде чем крепко прижать руку Эйгона к его же спине и начать медленно раскачиваться вперёд-назад.       У Эймонда почти темнеет перед глазами от того как плотно обхватывают его член чужие внутренности. Он кладет руку на поясницу и толкается внутрь, заворожённо наблюдая как его член погружается глубже и почти легко выходит обратно. Обилие смазки смягчает проникновение для них обоих и вскоре Эймонд ускоряется, ударяясь бедрами о чужие, разнося по комнате пошлый влажный звук от которого у Эйгона горят уши.       Сдавленный стон невольно вырывается из груди, когда Эймонд начинается входить резче, скольжение внутри приятное, доводящее по мурашек и поджатых пальцах на ногах. Собственный возбужденный член трется о простыни, еще больше стимулируя удовольствие, и глаза невольно закатываются, когда Эймонд выходит почти до конца и резко входит снова. Эйгон почти кричит от этого действия и Эймонду приходится притянуть его к себе, зажав рот ладонью. — Хочешь привлечь лишнее внимание? — горячий шёпот в самое ухо делает Эйгона ещё больше чувствительным, он и так словно один большой нерв, вздрагивает от каждого прикосновения.       Он слабо мотает головой и Эймонд продолжает двигаться, обхватив его грудь одной рукой. Он убирает руку со рта Эйгона, перемещая на бедро, царапает кожу отросшими ногтями, оставляя розовые полосы. — Ты хорошенькая маленькая шлюшка, брат, — Эймонд шепчет задыхаясь ему куда то шею, — Ты со всеми такой послушный? — Эйгон хочет сказать, что нет, но сил хватает только на то, чтобы тихо скулить, сжав губы, стараясь издавать как можно меньше звуков. — Блять, блять...Эймонд, — Эйгон шепчет как в бреду, выгибаясь больше, чувствуя, что вот-вот кончит, все его тело стало слишком чувствительным.       Он обхватывает ладонью свой член, начиная гладить себя в такт толчкам. Эймонд раз за разом бьёт по комку нервов внутри, вынуждая сильно кусать губы, чтобы не застонать. Пара секунд и Эймонд кусает его за шею, вжимаясь бедрами до упора и проливаясь внутрь. Эйгон догоняет его спустя пару движений рукой, и откидывая голову ему на плечо, изливается на простыни.       Эймонд отталкивает его почти сразу, от чего Эйгон падает на влажные ткани, не в силах удержать равновесие, а сам ложится рядом на спину, прикрывая глаз в наслаждении послеоргазменным разливающимся теплом. Эйгон приподнимается на руках, рассматривая расслабленное лицо брата, он никогда не видел его таким спокойным, без вечной складки меж бровей и сжатых губ. Ему почти хочется лечь рядом, сжавшись у него под боком в маленький комок, ему действительно нужны эти объятья больше, чем он думал.       Эймонд видимо замечает, что его рассматривают и интерпретирует это по-своему, потому что лениво махает в сторону подоконника: — Мой бумажник там, возьми сколько считаешь нужным. Как и обещал, я ничего о тебе не скажу.       Эйгон чувствует себя отвратительно при этих словах, в горле образуется ком и губы начинают дрожать, но из груди вырывается тихий надломленный смех. Он отворачивается от Эймонда и прикрывает рукой рот, начиная смеяться громче. Его плечи трясутся, Эйгон опускает голову, и теперь прикрывает глаза рукой, кусая дрожащие губы. Почти истерический смех перетекает в рыдания, которые вынуждают Эймонда открыть глаз и посмотреть на него. — Было больно? — Эймонд почти касается его обнажённый спины, но в последний момент одергивает руку, поджимая губы.       Эйгон громко шмыгает носом и всхлипывает, тяжело дыша ртом, слезы текущие по щекам обжигают лицо. Он стыдится этого плача едва ли не больше чем, того, что они делали пару минут назад, он презирает себя, что не смог дотерпеть пока выйдет из этой чёртовой комнаты и разрыдаться там. Стоило всего лишь дотерпеть до ванной или хотя бы собственной кровати, где Эймонд не увидел бы его слабости, но он не смог даже этого. — Нет, не было, — шёпотом выдавливает он, потому что обычный голос бы дрожал. Больно было, хоть и не физически, но он этого никогда не скажет. — Почему…ты так…ненавидишь меня, Эймонд? Почему вы все ненавидите? — Эйгон трет руками глаза, икая от плача. — Блять, ты думаешь, я хотел так работать? Думаешь мне нравится? — он прижимает ладони к лицу и его голос становится глухим. — Я должен так много денег, Эймонд. Эта работа лучшая, где я могу их быстро достать. Я не идеальный сын, как ты, я не учусь в престижном университете и да, я постоянно всех разочаровываю, и ты думаешь я сам не ненавижу себя за это больше, чем вы все?       Эйгон совсем уж по-детски вытирает мокрый нос рукой и встаёт с кровати, начиная подбирать с пола свои вещи и натягивать их одну за другой. Эймонд позади него молчит, хотя Эйгон чувствует спиной его взгляд, знает, что брат следит за каждым его движением.       Когда он наконец натягивает футболку, сзади раздаётся негромкий голос: — Эйгон, подожди…- кровать слегка скрипит и он чувствует, что Эймонд судя по всему встаёт с неё.       Он не оборачивается, не хочет видеть жалость в глазу брата, унизительнее этого пожалуй за сегодня ничего не будет, жалость от Эймонда, худшее, что можно себе представить. — Я все выполнил, — Эйгон подходит к бумажнику брата и, снова вытирая капающий нос, забирает все лежащие внутри деньги, кидая его обратно на подоконник. Краем глаза он видит, что Эймонд все еще стоит у кровати, наблюдая за ним.       Не говоря больше ни слова, он выходит за дверь, оставляя Эймонда в одиночестве. Приведя себя в порядок, Эймонд, снова садится на кровать, запуская пальцы в длинные волосы и упираясь локтями в колени. Минут пять он думает над сказанным, решая стоит ли ему пойти вслед за братом. За стеной слышен шум воды в ванной и этот звук умиротворяюще успокаивает.       Он теряет счёт времени, кажется погружаясь в сон на пару часов, потому что когда он снова смотрит на время, стрелка показывает начало четвёртого. Быстро срываясь, он выбегает из собственной комнаты, врываясь в чужую, но она отвратительно пустая, только забытая кружка стоит на тумбочке у кровати. Эймонд спускается вниз, осматривая гостиную и первый этаж, — но Эйгона там тоже не оказывается. Он быстро роется в телефоне, набирая знакомый номер, монотонным голосом на том конце диктор сообщает, что абонент недоступен.       Эймонд тупо пялится в стену напротив, силясь вспомнить хоть какой-нибудь из временных адресов брата и через пару минут осознает, что кажется не знает ни одного. Он понимает, что не знает ни друзей Эйгона, ни мест, где брат бывает за исключением дома, он не знает о его жизни ничего кроме той информации, что ему рассказал сам Эйгон.       Эймонд устало опускается на диван в гостиной, он впервые чувствует себя так отвратительно. Впервые в жизни у него не все просчитано. — Я не ненавижу тебя, — он понимает, что это стоило сказать пару часов назад.       Профиль на сайте Эйгон тоже удаляет.