***
Хёнджин всегда знала, что Хан ей изменяет. Ну как всегда… Когда-то он реально её любил. И, ох, ещё как любил… Вечерние посиделки на веранде, постоянные прогулы по разным причинам, проведённые зажатыми друг другом в мужском туалете, красивые слова и просто его горящие глаза, смотрящие с такой любовью на тогда ещё ничего не мыслящую в любви Джинни, от которых ноги подкашивались и живот горел от чувств. Это снесло крышу. Сейчас всё по-другому. И нет, измены были не с Лино. Это прекрасная девушка, Хёнджин знала это. Измены были со всякими разными и по нескольку раз. Если на часах 22:16, а Хана нет дома, то это значило только одно — букет, что будет зарисован на память и сожжен на заднем дворе дома. Слёзы хоть не помогут ничему, но выплёскивать свои эмоции нужно. Хёнджин ляжет на краешек кровати сопящего Чана, попытается размеренно дышать и уснёт с мыслью, что завтра купит такую желанную приставку для Бинни, который начал что-то подозревать и те до жути сладкие духи для Чана, потому что уходил он от них со слезами. Сама она устроит себе выходной. Она встретиться с Лино и слегка затронет тему измены, ведь выносить сору из избы не стоит, но без этого Джинни просто сойдёт с ума. — Хёнджин, ты сильно изменилась, такая вымотанная в последнее время, глаза такие красные… Хан опять что-то натворил? — Лино прикоснулась лёгкой рукой к не уложенным волосам и заглянула прямо в глаза, словно в душу. Хёнджин сначала немного подумала, а затем ответила: — И да, и нет… Он вчера опять поздно пришёл. Мне его не хватает. Нет больше той химии, что была раньше… Нет. Он больше не смотрит на меня теми же глазами, больше не целует, не обнимает, не говорит, что меня любит и что я самая красивая. Лино хмыкнула и неподдельно удивилась: — Когда мы в последний раз виделись, он меня обнял. Это странно. Извини за такие мысли, но мне кажется, что его «дружеское отношение» переходит границы дружбы. Меня начинает это напрягать. Хёнджин всегда знала, что Лино хороший человек. Она обязательно всё расскажет человеку, если эти дела касаются его. Многие считают её злой и изменщицей, но единственный её минус, если это минусом можно назвать, это излишнее закрытие глаз на странное поведение. Иногда она просто игнорирует чьи–то подкаты и даже не задумывается о том, что эти слова имели немного другое значение. Ну и хорошо. Значит ей живётся хорошо.***
После хорошего обеда нужно возвращаться домой. Как только Лино преступит порог дома, она попадёт в ад. Сынмин отдаст маленькую Ёнбоки, за которой даже не следил, а та в свою очередь разрисовала все обои, чтобы папашу отругали. Лино вдохнула, выдохнула и попробовала спокойно произнести, но слёзы слегка подкосили её, что она немного запнулась на последней фразе: — Сынмин, как бы то ни было, но Ёнбоки всё же твой ребёнок… — а потом продолжила уже нормально, поняв, что их дитё волнует только её, — Ты должен заботиться и следит за ней. И как мы продадим дом с такими обоями? — Мне плевать как. И не мешай, пожалуйста. Клининг найми, деньги в тумбочке, — и он ушёл. Лино понимала, что это брак чисто из-за денег и у них всё чисто формально, но некоторое поведение Мина просто выбешивало. Контракт был на 10 лет, и за это время можно было хотя бы привыкнуть к домашним обязанностям, а не спихивать это всё на других. Тем более, когда в контракте было прописано, что у них обязательно должен быть хотя бы один ребёнок. Ребёнок! Ему нужна забота и защита, а не такое отношение. Да и откуда организму Лино было знать, что ребёнок подразумевает под собой дитя мужского пола, это неконтролируемый процесс. И тогда Ким, который начал за 7 лет хоть немного привыкать к Лино — она очень обрадовалась, когда он помог ей, будучи беременной, переодеться — стал неприступной скалой, и уже к ним. Лино не была слепой и видела как этот подкатывал свои шары к Джинни и её ребёнку Чани. Это выбешивало. А Ёнбок кто для него? Недочеловек? Почему она должна расти без отцовской любви только из-за своего пола? Женщины для него пустое место? Лино пыталась работать за двоих родителей, но это выматывает, очень сильно, и чтобы не выгореть к бедной малышке, она устраивает себе редкие вылазки на белый свет, отдохнуть. Но Ёнбоки не с кем оставить, приходится с Сынмином, но тогда все труды девушки насмарку. Ёнбоки опять плакала. Опять из-за отца. Она хотела его любви. Она просто ребёнок. — Я у семейки Хан. Там нужно кран починить и машинку Чани. — А домик Ёнбоки, который стоит уже месяц поломанный, а трубу у нас, которая постоянно подтекает, а лампочку в коридоре… — но он ушёл, хлопнув дверью. Лино берёт себя в руки, успокаивает сначала свою маленькую конфетку, а потом берёт инструмент и становится опять двумя родителями одновременно. Когда же они уже разведутся?