Принц-живодёр

      Впервые я увидел его на том балу, среди толп разодетых в пышные платья женщин, среди раскрасневшихся от вина мужчин в белых сюртуках, среди роскоши, изобилия блюд и звуков завывающей скрипичной музыки. Он сидел у президиума, скучающе подпирая подбородок и видно было, что его до смерти тошнит от сборища этих людей, восхваляющих друг друга в лицо.       Обнаженный я стоял посреди зала, и в поле моего зрения не было никого, кроме него. Когда он, заметив меня, наконец, поднял голову, его светлые щеки покраснели, небесные глаза заблестели, и он сделал шаг вперед. Он осторожно пробирался ко мне через толпы танцующего народу, а его взгляд был устремлен только на меня. Запах свиной лопатки и слишком резкого парфюма окутывал собой, пока расстояние между нами не сокращалось. Вблизи он казался еще меньше, чем издалека. Слишком юный и, кажется, будто слишком невинный, с курчавыми золотистыми волосами, с легким румянцем на щеках. Он словно сошел с долбанных небес, настолько возвышенно и нежно он выглядел.       Подойдя ко мне ближе, он вскинул голову кверху, открыл свой маленький ротик, облизнул вспухшие покусанные губы, протянул крошечную руку и произнес:       — Меня зовут принц Лиан. А тебя? — мягкий ласковый голосок зазвенел словно ручеек. Его большие небесные глаза так блестели, глядя на меня. Он выглядел таким восторженным, таким окрыленным, таким, казалось бы, влюбленным.       — Меня Сесил зовут, — я прикасаюсь к его маленькой нежной ручке, склоняюсь перед ним и касаюсь её горячими губами, а затем произношу, наклоняясь ближе к его лицу: — я здесь для тебя, Лиан.       Я видел, как его лицо покраснело еще сильнее, видел, как задрожали его длинные ресницы, как он продолжал глядеть на меня, словно на нечто неземное и никак не мог закрыть рта. Казалось, будто его дыхание застыло. Лиан держал мою руку и не переставал меня рассматривать. Его взгляд блуждал по моему бледному лицу, по моим персиковым губам, по моему обнаженному телу, абсолютно нагому. Его светлая кожа стыдливо краснела, но он всё равно не мог отвести от меня взгляда. Он казался мне таким робким, таким невинным, что это выглядело так невероятно мило. А когда он смог перевести дыхание, он, наконец, спросил:       — Зачем тебе эти рога?       — Не знаю, — я пожимаю плечами, нежно ему улыбаясь, и спрашиваю: — а почему у тебя таких нет?       — Потому что я принц.       — И что? Принцы не носят рога?       — Я никогда не встречал никого похожего на тебя, — Лиан произносит это с удивлением и тянется руками к моему лицу. Он встает на цыпочки, чтобы дотянуться и прикоснуться ко мне кончиками пальцев. Его маленькие, утонченные ручки прикасаются к моим губам, его пальцы поглаживают мою кожу, приятно отдаваясь легким теплом, и я отсюда чувствую, как его слабое дыхание замирает. Глаза полные удивления глядят на меня с восторгом, а бархатные щечки становятся пунцовыми.       — Тебе нравится, Лиан?       — Очень, — когда Лиан улыбается, он выглядит так непосредственно невинно, так робко, словно ребенок, — ты останешься во дворце, Сесил?       — Я теперь насовсем останусь с тобой, Лиан, — я наклоняюсь к нему ближе и шепчу это приглушенно и влажно.       — Ах, правда-правда? — Лиан восклицает с восторгом, и эта невинная улыбка снова появляется на его лице.       — Я тебе обещаю.       До конца бала Лиан не отходил от меня ни на шаг. Он нежно поглаживал мои пальцы, держал меня за руку и не сводил с меня глаз. Что бы ни происходило на балу, его взгляд был устремлен лишь на меня. Его не волновало происходящее вокруг, не волновали просьбы его отца, не волновало даже то, что я был нагим. До глубокой ночи он не отпускал мою руку и лишь покусывал свои покрасневшие губы. Ближе к утру, он уснул на моих коленях, а я не выпускал его из рук, зарываясь тонкими пальцами в его длинных золотистых волосах.       Но, как бы там ни было, и каким бы нежным и робким Лиан не казался с виду, вскоре я осознал, что он был не так прост.       — Это Беатрис, твоя новая прислуга, Лиан, — отец Лиана — человек суровый, с острым взглядом и грозным норовом, глядит на своего сына, казалось бы, свысока, представляя ему, как я потом понял, очередную его прислугу, а затем добавляя: — прошу, на сей раз будь сдержаннее.       — Сдержаннее? — Лиан повторяет его слова, как эхо, после чего бросает фамильярный взгляд в сторону Беатрис, которая смотрит на Лиана без стеснения. Лиан ненадолго задерживает на ней свой взгляд, после чего говорит: — смотри в пол, когда я к тебе обращаюсь.       — Простите? — бедняжка Беатрис не сразу улавливает то, как всё устроено в доме четы Харланд, а потому позволяет себе эту крошечную оплошность. Она продолжает непонимающе глазеть на Лиана, пока тот медленно не выходит из-за стола, прихватив с собой десертную вилку.       — Когда обращаешься ко мне, ты должна смотреть в пол, ясно тебе? Я дважды не повторяю, — Лиан обходит стол вокруг, подходит к ней ближе, и приказывает ей опуститься на колени. Беатрис в растерянности оглядывается на главу семьи Харланд, ожидая дальнейших действий, однако тот лишь, молча, заливает в себя остатки красного вина, да косится на своего сына, пока оглушительный крик Лиана не повторяет просьбу: — я сказал, опустись на колени! Ты оглохла!?       Не дождавшись ответа от главы семейства, Беатрис покорно встает на колени, пока Лиан не хватает её за лицо и не засаживает чертову десертную вилку ей в глаз. Банкетный зал наполняется её визгливым, скулящим криком, пока юный Лиан крепко держит её за волосы, а второй рукой пытается выковырять её правый глаз.       — Ты сучка, не смей смотреть на меня без разрешения! — Лиан поворачивает вилку то в одну сторону, то в другую, словно пытается намотать спагетти, а затем дергает её с силой, и новая волна безумного крика разносится по окружающему нас пространству. Капли её крови оседают на его белоснежной одежде. Вилка с выковырянным зеленым глазом летит на пол.       — Хах… — а я гляжу на него с улыбкой. Кто бы мог подумать, что он будет таким.       — Из-за тебя моя одежда испорчена, — Лиан фыркает ей в лицо, после чего снимает перепачканную в крови Беатрис рубашку. Швыряет её ей под ноги. Туда же летят его штаны и нижнее белье. Когда Лиан остается обнаженным, он садится обратно за стол, делает большой глоток вина и говорит: — ты всё еще здесь? Убирайся прочь.       Когда раненная Беатрис, рыдая, подбирает вещи Лиана и убирается прочь, глава семьи тяжело вздыхает, ставит пустой бокал на стол и окидывает Лиана таким взглядом, будто он худшее, что произошло в его жизни.       — Может, хватит уже? Из-за твоих нелепых капризов я плачу им тройное жалование. К тому же начинают ходить слухи. Многие уже отказываются работать на нашу семью.       — Она посмотрела на меня, как на крепостного дурака. Она не имела права на меня так смотреть, — Лиан говорит спокойно и накалывает на вилку кусок индейки в клюквенном сиропе. Отец, теряя терпение, наливает себе очередной бокал. Капельки сиропа капают на его грудь, стекая по подбородку, тогда он подбирает их указательным пальцем и погружает в рот, нежно посасывая. Лиан мягко и едва слышно стонет и глядит на меня этим томным взглядом небесных чистых глаз. Его светлое лицо снова нежно краснеет, а я не свожу с него взгляда. Даже после того, что он сделал, юный принц кажется мне таким невинным и робким.       — Ты не можешь сидеть за столом в таком виде, Лиан.       — Отчего же? Это ведь так естественно, — Лиан улыбается, говоря это, и глядит на меня, окидывает мое обнаженное тело робким, стыдливым взглядом и снова покусывает свои вспухшие, влажные губы.       — Прекрати это немедленно. Встань из-за стола и переоденься! Повторять не стану, Лиан.       — Идем отсюда, Сесил, — Лиан прикасается ко мне липкой рукой и уводит меня из-за стола. Я ступаю за ним следом по холодному мраморному полу, шлепая босыми ногами. А он ведет меня за собой, крепко держа за руку.       — Это было… весело, хах… — я ухмыляюсь всякий раз, вспоминая, что он сделал и кажется, будто моя жизнь с ним будет тем еще приключением.       — Правда? Ты, правда, так считаешь? Хах… — Лиан останавливается, когда мы оказываемся в спальне, и делает шаг мне навстречу. Его чистые невинные глаза глядят на меня с любовью, а его щеки снова краснеют. Лиан прикусывает губу и робко мнет мои пальцы в своих руках. Между нами повисает эта сладкая, тягучая завеса и когда я прикасаюсь пальцами к его лицу, его дыхание снова замирает.       — Что ты сейчас чувствуешь, Лиан?       — Я… ах… — его кристальные, небесные глаза становятся влажными, подрагивающие ресницы выглядят до безумия мило, его шумное дыхание вот-вот обожжет мою кожу, — я ощущаю такое странное желание… всякий раз, когда смотрю на тебя…       — Какое же? — я спрашиваю шепотом, и Лиан делает крошечный шаг мне навстречу, его маленькие руки прикасаются к моему животу, его взгляд, дрожащий и робкий, глядит на меня снизу вверх.       — Могу ли я…       — Можешь, — я отвечаю на его вопрос, прежде, чем он успевает его озвучить, а затем он мягко прикасается губами к моей обнаженной груди, пока я не ощущаю его горячий язык на своей коже. Лиан нежно проводит им, оставляя влажную дорожку, встаёт на цыпочки и прикасается к моим ключицам. Его язык ласково облизывает мое тело, пока я не зарываюсь носом в его золотистых курчавых волосах.       В тусклом свете керосиновых ламп его лицо кажется фарфоровым, таким теплым, с каждой секундой его дыхание становится коротким и срывистым, будто он боится дышать, когда я нахожусь так близко. Лиан странным образом становился таким хрупким рядом со мной, что это очаровывало.       Я склоняюсь ниже и мягко прикасаюсь к его сладким от клюквенного сиропа покусанным губам, а он запутывается своими пальцами в моих длинных белых волосах и прижимается ко мне лишь сильнее.       — Ты хочешь, чтобы я…       — Я хочу, — Лиан обрывает мой вопрос на полуслове и вновь прикасается к моим губам сладким, терпким поцелуем.       Сжимая в руках его хрупкое тело, я ощущаю, как сильно колотится его сердце, как краснеет его лицо, как его член упирается в меня. Я беру его на руки, пока он вешается мне на шею, и несу к постели, уложенной множеством маленьких декоративных подушек. Его золотистые волосы раскинулись по бордовым покрывалам, лицо Лиана кажется сейчас таким стыдливым, он не перестает кусать свои губы и тянуть ко мне руки. А я пролезаю между его ног и впиваюсь в него, что есть сил.       — Хочу, чтобы ты был еще ближе… — нежный шепот Лиана заполняет мою голову, его горячие руки прижимают меня к себе крепче, и он лишь повторяет снова и снова: — хочу, чтобы ты был еще ближе… еще ближе… еще ближе, Сесил…       — Так? — я сильнее раздвигаю его ноги и прижимаюсь к нему всем телом.       — Еще ближе, Сесил… — его нежный тонкий голосок звучит так возбужденно.       — Так? — я пытаюсь вставить в него свой член, аккуратно, чтобы не навредить. Я ведь не могу ему навредить.       — Еще… ближе… еще…       Мои белоснежные длинные волосы спадают ему на лицо, Лиан бережно скручивает их и притягивает меня к себе. Я прикасаюсь к его горячим губам и погружаюсь в него окончательно. Его нежный стон заполняет помещение спальни, пока я медленно пульсирую где-то у него внутри. Я двигаюсь медленно, осторожно, словно боясь его повредить, медленно вхожу и не отрываюсь от его влажных губ.       — Тебе нравится, Лиан?       — Больше, чем что-либо другое.       А всякий раз, засыпая, Лиан крепко прижимался ко мне и неустанно спрашивал:       — Ты ведь не исчезнешь, Сесил?       — Куда я могу исчезнуть? — а я ласково убирал вьющиеся пряди его светлых волос и спрашивал это с улыбкой.       — Ты так внезапно появился в моей жизни. Я боюсь, что однажды ты так же внезапно исчезнешь. Мне ведь не о чем беспокоиться, да? — Лиан спрашивал это с такой печалью, с такой грустью, что казалось, что если я исчезну — весь его мир рухнет.       — Я останусь с тобой навсегда, Лиан.       В конце концов, все они боялись одного — моего исчезновения. Каждый из них засыпал с этой мыслью и просыпался с облегчением от того, что я всё еще был рядом.       Люди такие смешные.                                           ***       А в один из дней пришло время, когда Лиан должен был выбрать другой путь. Путь, которым отец хотел, чтобы юный Лиан пошел. Все эти девицы появились во дворце в одно прекрасное утро и одно их присутствие грозило разрушить всё то, что у Лиана уже было.       — Ты в том возрасте, Лиан, когда благородные юноши, вроде тебя, должны выбрать себе спутницу.       — Хах, что за чушь? — не готовый к таким переменам Лиан, глядел на отца, как на прокаженного, нервно смеялся и всё не мог взять в толк, к чему ему вообще другой путь, если у него уже был я. Как-то раз он ему так и заявил: — мне никто не нужен. У меня уже есть тот, кто мне дорог.       — Мне плевать, кого ты там себе выискал. Ты заключишь союз с тем, кого подберу тебе я. И это не обсуждается, — отец говорит это грозно, а затем с грохотом стучит по столу кулаком.       — Не обсуждается, значит? Хм… — Лиан, недолго думая, со злостью скидывает со стола всё, что на нём лежит — блюдо из ягненка, чарка с вином, серебряная посуда с недоеденными овощами, стеклянные бокалы, всё с грохотом летит, засыпая осколками мраморный пол, — ты разозлить меня хочешь, отец?       — Я сыт твоими капризами по горло, Лиан. Всю жизнь всё было так, как ты того хотел. Пора и тебе внести свой вклад в развитие нашей семьи.       Молодые служки начинают хлопотать с разбитой посудой и уборкой стола, пока отец Лиана буквально сверлит того взглядом, не сдавая своих позиций.       — Я что, просил убрать это!? — юный Лиан кричит, и крик этот буквально прознает повисшую звенящую тишину. Молодая прислуга поднимает голову, сталкивается коротким взглядом с Лианом и тут же стремится опустить глаза в пол. Она знает, что за это бывает.       — Продолжай уборку, — отец командует, а следующие его слова буквально вколачивают последние гвозди в гроб свободной жизни юного Лиана: — завтра намечаются смотрины, и ты придёшь на них, хочешь ты этого или нет. В противном случае, можешь попрощаться со всем этим.       Когда отец встает из-за стола и покидает обеденный зал, разгневанный крик охваченного злобой Лиана буквально гремит в стенах дворца. Лиан сипло хватает воздух, до скрипа стискивает зубы и сжимает кулаки так, что ногти впиваются в его ладони.       — На что уставились!? — Лиан рычит от злости и в припадке ярости хватает одну из служек за волосы и опрокидывает на пол, усыпанный стеклом, — я что, просил здесь убираться, ты, сучка!?       — Простите, молодой господин… пожалуйста… — молодая, перепуганная до смерти служка, бросается юному Лиану в ноги и просит прощения, но зная Лиана, вряд ли ей это поможет.       Я занимаю место поудобнее, закидываю ноги на стол и гляжу на это с предвкушением. Отчего-то мне нравилось видеть юного Лиана таким. В эти короткие моменты он был таким живым, полным энергии, полным эмоций. И как ни крути, он всегда оставался непредсказуемым.       — Иди сюда, — Лиан тащит её за волосы к столу, прислоняет к нему вплотную, а затем хватает вымазанный в ягненке кухонный нож, — что, для тебя мои приказы пустое место!?       — Нет, нет, нет… пожалуйста, я не собиралась…       — Что ты не собиралась? Слушать меня? Воспринимать мои слова всерьез!? — крик Лиана, звонкий и злобный грохочет на весь обеденный зал. Он сжимает перепачканный нож, а затем хватает бедную служку за руку и прислоняет к её пальцам холодное лезвие, — ты здесь только ради того, чтобы потакать мне, ясно? Я научу тебя слушать мои приказы.       — Умоляю, прошу, пощадите… — бедняжка обливается слезами, но с Лианом такое не работает. Уж я-то знаю. Остальные служки убежали, куда глаза глядят. Ведь они тоже знают, что бывает, когда Лиан злится.       — Ааа!       Её крик заполняет собой всё вокруг, он грохочет в разбитых бокалах, оседает на моей коже легкими мурашками, проникает внутрь и кажется, будто остается почти невесомым сладким послевкусием. Её кровь заливает обеденный стол и остатки пищи. Хруст лопнувших костей так аппетитно звонко звучит, что я невольно облизываюсь. Лиан надавливает на рукоятку кухонного ножа и с хрустом отрезает ей палец за пальцем, и если бы у меня внутри что-то было, оно бы колотилось сейчас как проклятое.       Лиан выходил из себя в мгновение ока, и так же быстро его можно было вернуть обратно. Стоило только едва коснуться его и мой юный, милый, невинный Лиан вновь возвращался из пучины своей потаённой злобы, окрыленный лишь тем, что я рядом.       — Пока я рядом, ты волен делать всё, что пожелаешь, Лиан, — я шепчу ему на ухо и нежно касаюсь его языком, а из него вырывается этот нежный тоненький стон. Лиан прикасается своими маленькими ручками к моему белому лицу, его пальцы погружаются в мои длинные белые волосы, мягко их массируя, а я не свожу с него зеленых изумрудных глаз. Мне так нравится видеть его таким робким в такие моменты, Господи, до чего он выглядит невинно.       — Ты единственный, кто говорит мне то, что я хочу слышать, Сесил, — Лиан сидит на моих коленях, раздвинув ноги, и с каждой секундой его дыхание становится тяжелее.       Лиан нежно притягивает меня к себе и прикасается к моим губам, его длинные реснички щекочут мою кожу, а я вновь ощущаю своей ладонью дикое биение его сердца, такого большого со мной и такого ничтожно маленького со всеми прочими. Лиан привстает и вновь глядит на мои угольно-черные рога, а затем недолго думая, касается их влажным языком, проводит по длине, по выступающим боковым ребрам, а затем говорит:       — Они такие красивые.       — Хах… правда? — я улыбаюсь легкой улыбкой с маленькими ямочками и говорю: — ты первый, кто говорит мне такую глупость.       — Завтра будет паршивый день, Сесил. Я хочу, чтобы сегодня ты был со мной, как никогда до этого.       Я хватаю его за горло и засаживаю ему так, как никогда до этого, я трахаю его грубо, я трахаю его сладко, так, как ему нравится больше всего. Лицо Лиана стыдливо краснеет, как и обычно, хотя я знаю, что вряд ли он испытывает именно стыд. Я вхожу в его маленькое хрупкое тело, как в масло и слышу его разливающийся стон над своим ухом, он такой нежный и мелодичный, такой сладкий и родной. Сколько бы раз мы не трахались, он всегда оставался одинаковым — любящим, обожающим, обжигающим, на грани возбуждения и безумия, такой, будто то, что мы делаем — это последнее, что он делает в принципе.       Я сжимаю его хрупкую тонкую шею, пока его лицо не становится пунцовым, а он не начинается двигаться чаще. Лиан цепляется за меня пальцами так сильно, что на моей коже остаются синие вмятины, его взмокшее тело прижимается ко мне с такой силой, что внутри себя я почему-то ощущаю стук его сердца и кажется в это мгновение, будто мы становимся чем-то единым. В целом, кажется, будто иметь сердце это нечто особенное, живое, делающего меня похожим на него самого.       — Тебе приятно, Лиан?       — Да, да, да! — его крик, звонкий и задыхающийся кажется таким горячим, почти раскаленным. Я хватаю его за бедра и вхожу в него крепче прежнего, сильнее сдавливаю его горло и впиваюсь в его покусанные покрасневшие губы.       — Се… Сесил… Ааа… — глухой стон застревает в его горле, его тело дергается, словно от припадка, а затем я ощущаю на своём животе нечто липкое и горячее.       Его взмокшее тело валится на меня и ещё долгое время его дыхание обжигает мою шею. Лиан ласково трется щекой о мою щеку, после чего шепчет у самых моих губ, так искренне и так по-настоящему:       — Я так люблю тебя, Сесил. Так люблю тебя.                               ***       Новый день не заставил себя долго ждать, как и смотрины, на которые отец юного Лиана согнал всех высокопоставленных претенденток, которых только знал. С раннего утра молодые особы наполнили дворец семьи Харланд, напыщенные, надушенные и разодетые в дорогие одежды, они светились лоском и дороговизной, оценивая друг друга косыми, скользкими взглядами. Тринадцать молодых девиц, как на подбор, собрались при дворе и ожидали лишь его — юного принца Лиана, которому всё это мероприятие ну прямо-таки нахрен не сдалось.       Сегодня Лиан был в особом настроении. Не сказать, что оно было паршивым. Скорее, чего-то предвещающим и этот его взгляд я мог узнать из тысячи. Такой взгляд буквально кричал — сегодня что-то случится.       — Ты такой красивый, Лиан, — я поправляю его белоснежный воротник, расчесываю вьющиеся пряди его длинных золотистых волос, пока он неотрывно глядит на меня в зеркало этим теплым, любящим взглядом.       — Ты знаешь, Сесил… мне ведь никто кроме тебя не нужен. Совсем никто, — когда Лиан говорит об этом, его нежные щечки краснеют, голубые небесные глаза задорно блестят, а он снова кусает свою губу, — даже если они все исчезнут, а ты останешься — мне будет этого достаточно.       — Давай же, все уже собрались, Лиан, — отец без стука врывается в нашу спальню и начинает поторапливать Лиана, который не особо куда-то спешит, — не заставляй их ждать тебя, это дурной тон!       — Я уже спускаюсь, — Лиан говорит это даже как-то слишком сдержанно для парня, которого собираются вот-вот женить.       Когда мы спускаемся на очередной бал, посвященный выбору подходящей невесты, гости в зале начинают перешептываться, да переглядываться. Репутация семьи Харланд из-за выходок юного Лиана была не на лучшем счету среди народа и знати, а потому многие уже придя сюда, относились к нему с опаской.       — Посмотри, он такой молодой, — шепот слева.       — И такой красивый, — шепот справа.       — Говорят, он очень жесток по отношению к своим слугам, — они шушукаются то тут, то там.       — Главное, чтобы к своей избраннице он жесток не был, верно?       Лиан натягивает на себя эту легкую, ехидную улыбку и проходит к общему столу, где собрались все приглашенные гости. Музыка уже наполнила банкетный зал, а новые слуги спешно разносят напитки, да подают холодные закуски.       — Хочу представить вам своего единственного сына юного принца Лиана, — отец поднимает бокал и говорит вступительную речь о семье, о будущем, о благоприятном союзе и прочих приятных бонусах, которые получит новая избранница. Выглядит всё это странно, словно на базаре и я вижу, как Лиан изо всех сил пытается сдержать смех. Он поджимает свои пухлые, сладкие губки и едва сдерживается.       — Здесь ужасно скучно, — Лиан скучающе оглядывает толпу народу, приглашенных гостей, потенциальных избранниц и показательно зевает.       — Предлагаю тебе сходить и присмотреться к претенденткам. Одна из них станет твоей будущей супругой. Это важный выбор в жизни каждого из нас и если ты будешь сидеть с таким видом, то…       — То что? — Лиан переспрашивает, хотя это больше похоже на то, что ему надоело слушать пресловутые речи отца о женитьбе, и он решил оборвать его на полуслове, — какая разница, в которую их них мне придется совать свой член, чтобы ты был доволен?       — Я погляжу, ты устал от сытой богемной жизни. Хочешь влачить жалкое существование где-нибудь на задворках старого Лондона? Я тебе это быстро устою, Лиан, можешь не сомневаться, — отец шипит сквозь зубы, брызжет слюной, после чего буквально выталкивает Лиана в гущу столпившихся молодых дам.       Я вижу, как юный Лиан медленно, но верно начинает закипать, и это чувство предвкушения растет с каждой минутой всё сильнее.       — Познакомиться с тобой — большая честь. Меня зовут Бернис, а моя семья владеет… — молодая, светловолосая девчужка в пышном платье с душным корсетом первой решается подойти к Лиану. Она протягивает свою тонкую ручку тыльной стороной ладони вверх, но Лиан не спешит припадать к ней губами. Он приближается к ней ближе, чем следовало и лишь шепчет на ухо:       — Хочешь со мной уединиться?       — А… э… — бедняжка Бернис за считанные секунды подрастеряла всю свою уверенность, она оглядывается по сторонам, будто проверяя, никто ли не услышал столь пошлую просьбу молодого принца.       — Ну же, ты ведь хочешь быть моей женой. Я выбираю тебя. Ты идешь со мной или нет? — Лиан предлагает и дает ей слишком мало времени на раздумья, а потому, Бернис нервно сглатывает, но всё равно следует за юным Лианом прямиком до будуара.       Я иду сразу за Лианом, неотрывно следуя за ним по пятам, везде, где бы он ни находился, всегда, когда бы он не захотел. Я всегда рядом. Лиан ведет её за руку по темным коридорам, освещаемым лишь приглушенным керосиновым светом, мимо картин с мрачными мотивами и сухими цветами, словно это последний её маршрут.       — Проходи внутрь, — Лиан запускает ее перед собой, а она всё так же нервно оглядывается по сторонам. Стыдливо говорит:       — Никогда раньше я не позволяла себе ничего подобного, не хочу, чтобы ты думал, что я…       — Я всё понял правильно, тебе не о чем волноваться, — Лиан окидывает взглядом помещение темного будуара, словно выискивая глазами что-то подходящее. И вскоре его взгляд останавливается на бархатных подхватах с балдахина. Он снимает один из них и приближается к Бернис, просит её протянуть свои руки.       — З-зачем это нужно?       — Хочу посмотреть, насколько ты будешь послушна. Давай же, вытяни руки, — юный Лиан улыбается, теряя терпение, — мне ведь нужна послушная жена, правильно?       Когда подхват оказывается на её руках, а она оказывается неспособной сопротивляться, лицо Лиана медленно, но верно начинает меняться. Я вскользь облизываю свои пересохшие губы и гляжу на него в предвкушении. А он, размахиваясь рукой, с силой заезжает ей по лицу, так внезапно, что она почти сразу валится с ног, а он лишь наклоняется к ней и говорит тихонько:       — Кому нужна жена, которая безропотно пойдёт по первому зову?       — Что ты делаешь Лиан?       — Я не разрешал переходить на «ты», — еще один увесистый удар не заставляет себя долго ждать. Бернис коротко вскрикивает, а её лопнувшие губы оказываются в крови.       — Пожалуйста, перестань…       — Ты что, не расслышала меня? — Лиан хватает её за светлые волосы и приподнимает, пока она вслепую пытается опереться хоть на что-нибудь, — так зачем тебе уши, если ты всё равно меня не слышишь?       Юный Лиан оглядывается по сторонам, вдалеке примечает клинковую бритву, что лежит на трельяже недалеко от больших расписных окон. Еще раз говорит Бернис, чтобы она сидела молча и не смела никуда уходить.       — Услышала меня?       Лиан направляется в противоположный конец будуара, а Бернис, недолго думая, срывается с места и бежит, что если сил, спотыкаясь и подворачивая лодыжку на высоких каблуках. Её звонкий короткий крик вновь наполняет помещение, а затем, с каждой секундой теряя надежду на спасение, она начинает отчаянно звать на помочь, думая, будто кто-то ее услышит.       — Далеко собралась? — Лиан подходит со спины, наступая на её покалеченную лодыжку, хватает её за волосы и вновь тянет подальше от входа, — что не понятного во фразе «Сидеть молча»? Ты что, правда, глухая? Или глупая? Так и зачем мне глупая, глухая жена? Кому ты вообще такая нужна?       Недолго думая, юный Лиан садится на Бернис сверху, зажимая своими бедрами её маленькое беспомощное тело, пока она не перестает трепыхаться, как рыба, выброшенная на берег. Клинковая бритва сверкает в тусклом свете керосиновых ночников, Лиан сильнее прижимает ее голову к холодному полу, а я подхожу поближе, чтобы разглядеть происходящее. Взбудораженный Лиан, не мешкая ни секунды, отрезает бедняжке правое ухо, и её крик начинает звенеть у меня в голове.       — Ааа! Ааа… а…       — Будешь орать — я тебе еще и язык отрежу, поняла меня!? — лезвие в руках юного Лиана окрасилось в красный, кровь Бернис заливает собой её и его одежды, пол, её так много. А Лиан, продолжая задуманное, поворачивает ее голову в другую сторону и то же самое проделывает с ее левым ухом. Когда, казалось бы, план был исполнен, Лиан посмотрел на неё сверху вниз, прикинул, а затем наклонился к её лицу, близко-близко и прошептал:       — Я хочу, чтобы тебя здесь не было.       — Ааа… — Бернис не перестает кричать, а ее тело не перестает дергаться от пережитого шока.       — Черт, вот же я глупый, ты же больше не слышишь. Тогда я тебе помогу, — Лиан, наконец, встает с неё, хватает за перетянутые подхватом руки и тащит за собой к большому витражному окну, порывы ветра развевают окровавленный подол её нарядного платья, а когда она оказывается у самого уступа, Лиан, не раздумывая ни секунды, толкает её вниз. Всё еще живое тело бедняжки Бернис летит вниз с криком, после чего падает наземь как груда костей. Внутри меня всё сладко переворачивается, когда я вижу его таким. Мне хочется жадно вцепиться в его губы, а потому я подхожу к нему ближе, наклоняюсь к его окровавленному лицу и провожу по перепачканным губам языком. Я слизываю ее терпкую, всё еще теплую кровь, а лицо Лиана вновь невинно краснеет.       — Я так хочу тебя, но у нас еще много работы, Сесил.       Оставшихся девиц юный Лиан в ту ночь так же привел в будуар, он запер изнутри двери и окна, пока они непонимающе переглядывались друг на друга как кучка кур. Он собрал их в одном месте и сказал:       — Ни одна из вас не достойна того, чтобы стать моей избранницей.       — Что?       — Что он сказал? — легкий шепоток побежал среди недоумевающей толпы девиц, они переглядывались, переспрашивали и лишь искоса поглядывали на юного Лиана.       Лиан игнорировал их вопросы, медленно вышагивая из одной части будуара в другую, а затем произнес:       — Я больше не хочу, чтобы хотя бы одна из вас хотя бы еще раз вернулась в мой дом. Если так охота уцепиться за статус, можете трахнуться с моим отцом.       — Господи, он серьезно? — сухой шепот, слишком громкий, чтобы Лиан его не услышал, доносится до него, а я буквально своей кожей ощущаю, как нервы Лиана закипают с каждой новой секундой.       — Что-то я с вами заболтался, — Лиан медленно ступает к дубовому шкафчику, открывает тяжелую дверцу и извлекает оттуда двуручный топор. Упирая конец тяжелого оружия в пол, он тащит его за собой, пока новая волна шороха и шепота не проносится среди собравшихся молодых женщин.       — Ты можешь пораниться, Лиан, может, следует положить его на место? — одна из особ находит в себе смелость сделать Лиану замечание, и в этот момент я понимаю, она зря это сказала.       — Может, тебе следует заткнуть свою пасть? — Лиан не без усилий, поднимает топор с пола, заносит его у себя над головой под удивленный возглас собравшихся дам, а затем со свистом наносит ей точный удар в голову.       — Ааа, Клементина! Аааа!       — Ааа, Господи, спасите!       — Ааа! — женский перепуганный до смерти крик снова наполняет будуар своей густотой и ужасом, а Лиан не останавливаясь ни на секунду, только и делает, что заносит топор над головой и лупит, куда придется. Первая молодая претендентка падает замертво с зияющей дырой во лбу. Хрупкая лодыжка второй претендентки с размахом отлетает в противоположную сторону будуара. Третья претендентка остается без кисти, когда пытается открыть входную дверь. Их крик, вой и плач становится таким тяжелым, таким осязаемым, что невольно я втягиваю этот сладкий металлический запах носом и смакую его в своей голове.       — Далеко собралась!? — голос Лиана, затем снова удар, тяжелый, но точный — у четвертой претендентки лезвие топора застревает промеж ребер. Лиану приходится упираться ногой в ее еще живое тело, чтобы вынуть его и запустить в голову претендентке номер пять. Лиан носится за ними с топором, хохочет и лишь повторяет: — ха-ха-ха, Господи, мне еще никогда не было так весело!       Его покрасневшее лицо кажется таким счастливым, слезящиеся от смеха глаза выглядят самыми радостными из всех, что я видел, золотистые вьющиеся волосы перепачкались в брызгах крови. А я продолжаю слышать лишь их невыносимый умирающий крик и его звонкий счастливый смех.       Лиан отсекает голову претендентке номер шесть так рьяно, что она отлетает под кровать, а ее тело делает короткий шаг вперед, после чего падает замертво. Седьмая претендентка получает серию рубящих ударов по лицу и умирает почти мгновенно. С восьмой претенденткой Лиан тоже не церемонится, его окровавленное лезвие буквально с одного удара надвое раскалывает маленькую голову бедняжки.       — Ах-ха-ха, как же весело! Мне так весело, Сесил! Так весело, ха-ха…       — Помогите, умоляю! На помощь!       — Ты чудовище!       — Живодер! Помогите нам! — претендентка номер девять колотит ампутированной конечностью в запертые двери, зовет на помощь, но совсем скоро её тонкий надрывистый голосок затихает, как только лезвие двуручного топора проходит сквозь её горло. Она падает прямиком у входа, так и не сумевши выбраться наружу, а Лиан преследует по пятам забившуюся в дальний угол десятую претендентку. Он разворачивает лезвие топора в обратную сторону и забивает её тупой стороной. Её крошечный череп раскалывается ни сразу, большинство ударов приходится на уже изувеченное тело, а всё, что она может делать, это просто хрипло кричать и биться в ужасе. Он ломает ей кости, я слышу отсюда, как они лопаются. Она всё еще жива, но уже не кричит. Только жалобно смотрит закатившимся глазом куда-то ввысь. Последний тупой удар заставляет её навсегда закрыть глаза.       — Осталось всего две, — Лиан замирает и пытается прислушаться к тому, куда две последние претендентки так шустро попрятались, — где же вы мои сладкие? Я вас найду-у-у… Я же вас всё равно найду.       Лиан тихонько проходит по помещению будуара, высматривая оставшихся в живых, насвистывает и зазывает, а я сижу на постели в окружении тел, изуродованных и покалеченных, в окружении отсеченных конечностей и размозженных голов. Лиан глядит на меня в этот момент с такой большой любовью, что я отсюда ощущаю её вкус. Комок горячего возбуждения где-то внутри с каждой секундой растет.       — Ты сейчас такой красивый, Сесил, что я едва сдерживаюсь.       — Зачем же ты сдерживаешься? — я говорю ему нежно, полушепотом и облизываю свои пересохшие от возбуждения губы.       — Подожди немного, я еще не всех нашел, — Лиан таскает за собой окровавленный топор и заглядывает под постель, под шкаф, под стол, везде, где могут прятаться одиннадцатая и двенадцатая претендентки, — я тебя нашел, ха-ха… Нашел!       Лиан находит одиннадцатую претендентку за длинной шторой, он хватает ее за волосы и швыряет в пол, после чего, вновь заносит топор над своей головой, пока она неустанно не перестает молить его о пощаде.       — Умоляю, принц Лиан, умоляю, пощадите… прошу, принц Лиан…       — Ты ведь это хотела получить, когда пришла в мой дом? Ха-ха… — Лиан, улыбаясь ей окровавленной улыбкой, опускает топор прямиком на её напудренное лицо, тяжелое лезвие разносит ей голову так, что остатки мозгового вещества летят во все стороны, — ну вот, весь ковер испачкали.       Двенадцатая претендентка, недолго думая, выбирается из своего укрытия за большим трельяжем и бежит к окну, она в ужасе, трясущимися руками пытается открыть щеколду и снять задвижки, но у нее ничего не выходит. Она предпочла выбрать самоубийство, чем пасть от руки Лиана, но не смогла довести его до конца.       — Так вот где ты пряталась всё это время, ха-ха… — Лиан смеется и подходит к ней ближе, пока она судорожно разбирается с маленьким заклинившим замком, — иди ко мне.       Лиан сжимает в руках топор, а затем, останавливаясь в паре шагов от нее, размахивается им и бьет по ее ногам. Маленькие ступни вместе с лодыжками летят прочь, пока ее тело как ватное падает на пол, залитый чужой кровью. Юный Лиан встает над ней, заносит топор и бьет по рукам, он раз за разом наносит ей удары, но не смертельные, а такие, будто хочет напоследок растянуть это удовольствие. Претендентка номер двенадцать от шока совсем скоро перестает кричать. Ее стеклянные глаза безжизненно уставились в потолок, пока ее тело стремительно истекает кровью, лежа в куче отрубленных конечностей.       — Ну ладно, я хорошо провел время, — Лиан заносит топор, и последний свистящий удар навсегда застревает в её нагеленной голове.       — Это… было… потрясающе, — я говорю на одном издыхании и не свожу взгляда с моего милого Лиана.       — Наконец-то, мы остались одни. Я так долго об этом мечтал, — Лиан ступает по всем этим окровавленным телам, лежащим у него под ногами, забирается на постель и почти сразу же припадает перепачканными губами к моим губам.       Из-за крови на его лице я больше не вижу его милый, робкий румянец на щеках, но его горящие голубые глаза продолжают так нежно, стыдливо глядеть на меня всякий раз, когда мы оказываемся так близко друг к другу. Я с силой вгрызаюсь в его нежные, пухлые губы, а он жадно прижимается ко мне, стягивая с себя окровавленную одежду и вскоре оставаясь совсем нагим.       — Мне никто не нужен, кроме тебя, Сесил. Никто не нужен.       — Если ты этого хочешь, то так оно и будет, — мой язык оказывается у него во рту, я оказываюсь у него внутри, такой мягкий, горячий и пульсирующий, он становится со мной единым целым и всякий раз это буквально сводит меня с ума. Запах крови, запах его разгоряченного тела, его волос, застревает в моей голове, пока я впиваюсь в его губы снова и снова, пока я вхожу в него снова и снова.       Лиан держит мое лицо в своих липких, окровавленных руках и нежно стонет мне в рот всякий раз, когда я погружаюсь в него всё глубже. Я медленно, смакуя, двигаюсь до тех пор, пока его тонкий влажный стон не заполняет помещение мрачного будуара, наполненного телами, пока его сладкий стон не смешивается с моим собственным, пока его крошечное сердце колотится за нас обоих.       — Ну и что они теперь сделают?                               ***       После случившегося в доме семьи Харланд, по маленькому городку поползли слухи о принце-живодере, о многочисленных смертях, о жестокости и хладнокровии с которыми он расправился со всеми ними.       На семейном торжестве, приуроченном в честь свадьбы, упивающийся властью юный принц Лиан объявил, что никакой свадьбы не будет. Добирающиеся издалека гости, родственники и друзья семьи сидели в оцепенении, глядя на то, как Лиан поднял свой бокал с вином и произнес:       — Никакой свадьбы не будет. С этого момента я сам решаю свою судьбу, — голос его звучал твердо и надменно, разъяренный отец, узнавший о случившемся на утро, не смог сдержать шока. Он глотал уже третий бокал, смотрел на своего сына, как на чудовище и его чертовы нервы готовы были вот-вот лопнуть, — давайте же выпьем за это, раз вы приехали.       В зале стояла такая тишина, что никто и не решался даже бокала поднять. Собравшиеся гости лишь изумленно таращились на юного принца Лиана и словно бы ждали команды.       — Я сказал, что хочу выпить за свою новую жизнь. Или вы меня не поддерживаете? — голос Лиана звучал настойчиво, угрожающе, пока его выискивающий взгляд блуждал по лицам собравшихся гостей.       И спустя мгновение зал наполнился звоном бокалов, лязгом посуды, за осуждающим перешептыванием. В тот момент Лиана осуждали все, однако никто не осмелился сказать ему ничего против, потому что все уже знали, чем подобное чревато.       — Вот и славно. Я рад, что я не один, — так и не осушив свой бокал, Лиан ставит его рядом с пустующим бокалом своего отца, садится, склоняется к его уху и шепчет, издевательски и сухо: — я так и знал, что ты ничего не сможешь сделать.       — Это… это недопустимо, Лиан… я не таким тебя растил… — загнанный от неуёмной наглости Лиана отец сидел, сжимая до хруста свой бокал, задыхался и не мог больше и слова произнести.       — Всё это время ты мне лгал. Ты никогда ничего не мог, я угадал? Хах… — Лиан не перестает издевательски смеяться отцу в лицо, — кстати, у меня для тебя есть сюрприз. Для всех вас. Нужно подождать еще совсем немного.       Совсем скоро по залу начинает пробегать редкий, влажный кашель, встревоженные возгласы и перешептывания. Лиан продолжает покорно сидеть и внимательно оглядывать взглядом полный зал гостей, будто чего-то ожидая. Я сижу с ним рядом и прикасаюсь к его руке. Его нежные небесные глаза глядят на меня с прежней любовью. В какой-то момент он склоняется ко мне совсем близко и шепчет:       — Сейчас будет так весело. Так весело, Сесил.       — Что ты… э… а… — задыхающийся отец хватается сначала за деревянные края стола, затем за свой живот. Он открывает рот, словно пытаясь что-то сказать, но все его слова застревают в глотке, так и не оказавшись услышанными.       — Что? Я не слышу, что ты говоришь? — Лиан переспрашивает, хотя понимает, что отец ему уже не ответит, — ты рад тому, что я, наконец, начал принимать самостоятельные решения? Я знал, что ты будешь рад.       — Ааа… о Господи… — жалобный вой одной из гостей нарушает задыхающуюся тишину, стеклянные бокалы с грохотом летят на пол и разбиваются на тысячи осколков.       Медленно поднимающийся над гостями шепот начинает напоминать гул, всё более громкий и тревожный. Некоторые из гостей встают изо стола и тут же падают замертво. Они цепляются за края стола своими немеющими руками, их вой разносится по огромному помещению банкетного зала. Звуки бьющейся посуды, плача и крика становятся всё более ощутимыми, пока не переходят все пределы. Умирающие дамы, цепляются за своих соседок, задыхающиеся от ужаса мужчины падают лицом в недоеденные яства. Лицо отца Лиана бледнеет, синеет, пока его глаза не наливаются кровью, и он не изрыгает из себя порцию кроваво-желтой рвоты. Брызги её летят на стол, заливая собой недоеденную стерлядь, пока он елозит влажными облеванными руками, всё еще пытаясь цепляться за свою жизнь.       — Тебе нравится мой сюрприз, отец? Правда, здорово? Хах… — Лиан широко, лучезарно улыбается, глядя на корчащегося от боли и ужаса отца и добавляет: — не сопротивляйся. Хватит.       — По-помогите… по… ааа…       Кровь и желчь залили здесь всё, они перепачкали красивые дорогие платья, залили нетронутые закуски, гости умирали прямо за своими столами, так и не успев ничего понять, даже не успев ничего попробовать. Мужчины, женщины и дети, полсотни гостей так и сидели на своих местах, умирая, глядя в расписной потолок закатившимися, заплывшими глазами, а когда их крики и шум, наконец, стих, юный Лиан встал и произнес:       — Пора сообщить народу о новом монархе.       Юный принц Лиан решил выступить с показательной речью на городской площади старого Лондона, куда обычно созывали весь народ, если дело касалось больших перемен. Народу в тот день пришло много, казалось, будто там собрался весь город, даже те, кто пренебрегал подобными мероприятиями. Люди толпились, толкались и глядели на Лиана заворожено, в ожидании того, что же им скажет молодой принц.       Лиан окинул взглядом толпу грязного, пыльного, столпившегося народу, переждал длинную тягучую паузу, а затем произнес:       — Ваш монарх умер.       По толпе поползла тревожная возня, изумленные возгласы, шепот и перекрикивания не заставили себя долго ждать. Этой ночью полгорода видело поднимающиеся клубы черного смердящего дыма от того, что слуги дома семьи Харланд на заднем дворе сжигали тела отравленных Лианом гостей. До полудня голубое небо покрылось гарью и копотью сожженных тел, а этот жуткий гнилой смрад окутал собой все близлежащие окрестности. Хоть никто ничего не видел воочию, но все уже всё знали. Слухи в старом Лондоне распространялись быстрее, чем чума.       — Поприветствуйте своего нового монарха! — голос юного Лиана, твердый и властный разносится над ошеломленной толпой, дребезжит далеким эхо в закоулках старого города и затихает.       Их лица перекашивает от возмущения и негодования. Многие из них переглядываются, переговариваются, будто пытаясь понять, не шутка ли это двора.       — Этого не может быть! — женский крик вспыхивает из толпы и тут же затихает.       — Как же так!       — Я сказал вам поприветствовать меня! — молодой монарх Лиан, теряющий терпение повторяет настойчиво и еще более громко, но вместо приветствия слышит из толпы возмущенный голос одного из горожан:       — Обезумевший принц-живодёр!       — Принц-живодёр! — остальной грязный люд подхватывает его слова и скандирует в унисон.       — Я что-то не расслышал отсюда, подойди же, — Лиан делает шаг ему навстречу, резко хватая его за руку, а затем вытаскивает его за собой в центр площади, — повтори это еще раз!       — Я сказал, ты обезумевший принц-живодёр! — бедолага в грязных замасленных штанах сидит на сырой земле, смотрит на юного Лиана снизу вверх и кричит так, что его лицо краснеет. Толпа звучно подыгрывает ему и улюлюкает.       Юный монарх Лиан, окончательно теряя терпение, хватает стоящий у городского столба топор, резво заносит его над головой и одним увесистым ударом забивает его на глазах ошеломленной толпы. Кровь хлещет во все стороны, заливая собой городскую площадь, а бездыханное тело жителя старого Лондона лежит неподвижно, пока из его зияющей дыры на голове не вытекают сгустки крови. Лиан вытирает остатки крови со своего лица, поворачивается к толпе и говорит угрожающе:       — Так будет со всеми, кто со мной не согласен! На мгновение толпа замирает, и пауза эта кажется такой длинной, словно бесконечной, она тянется так бесконечно долго и так густо, что на секунду в голову начинает лезть мысль о том, что народ и это стерпит.       Однако, совсем скоро звенящую, гробовую тишину нарушает выкрик одного из простолюдинов, он звучит как-то утробно и глухо, но все его слышат:       — Убийца!       — Принц-живодёр!       — Убийца! Убийца! — поддакивающая толпа подхватывает и скандирует.       — Чудовище!       — Ты монстр!       Как выяснилось, не согласных с новой политикой юного монарха Лиана оказалось предостаточно. Озлобленная и доведенная до предела толпа глядела на него с ненавистью, с ужасом, со злостью, однако лишь один из них нашел в себе силы, схватить с земли камень и запустить в Лиана.       Тяжелый хлесткий удар вырубил юного Лиана с первого раза. Его хрупкое, маленькое тело упало в лужу крови, как груда костей. Грязная толпа народа, завидев это, кинулась к нему с кулаками, размахивая руками и крича ругательства в его адрес.       Все эти люди, доведенные до отчаяния, голодные и озлобленные, в тот момент выплескивали на юного Лиана всю свою ярость. Они хватали его костлявыми грязными руками, душили и забивали. Его тело болталось в их руках, словно тряпичная кукла, раздираемое на куски, ведь каждый из них так отчаянно желал вымести на нём всю свою злобу.       Они колотили его ногами и руками, забивали его камнями и рвали на части, будто это могло утолить их голод, будто это могло хоть чуточку сделать их жизнь лучше.       Потихоньку от толпы людей не осталось ничего, как и от самого юного монарха Лиана. Когда я к нему подошел, то на земле городской площади я увидел лишь его раздавленное, изуродованное тело, разорванное, раздробленное, изувеченное ненавистью и страхом народа, который его ненавидел и боялся.       В тот момент наша с ним вечность закончилась.                               ***