Чокнутая

В этот раз она спала как-то странно. То проваливалась в свои ужасные сны, то оказывалась в состоянии полудремы, где была тьма, и слышались знакомые голоса. Она слышала, как они кричали, и, кажется, сильно ругались. Затем настала тишина, и она провалилась в очередной свой фрагмент прошлой жизни. В следующем полусне снова была тьма, но помимо криков она слышала какой-то грохот, взрывы и будто бы звуки битвы. Вновь все стихло, кроме мягкого шума дождя снаружи. И она погрузилась в сон о прошлом. В очередной полудреме она слышала какую-то возню недалеко от себя и всхлипы. А в следующей, кажется, ее взяли на руки и куда-то понесли. Но у нее не было сил открыть глаза или дальше поддерживать дремотное состояние, и она крепко уснула, оказываясь во власти своих снов окончательно. Очнулась она в незнакомом месте. Кажется, это была гостиничная комната с двумя отдельными односпальными кроватями. Соседнее ложе пустовало, но судя по вмятинам, на нем кто-то лежал, не снимая покрывала. В голове была какая-то каша и ужасно хотелось пить. К счастью, рядом на тумбочке стоял графин с водой и стаканом. Утолив свою жажду, Жанна вновь осмотрела помещение, и тут до ее слуха донеслись едва слышные знакомые голоса. Кажется, это были Луффи и Нами, которые о чем-то переговаривались снаружи. Это успокаивало — где бы она по какой-то причине ни оказалась, она тут была со своими. Но все же почему они тут, а не на Мерри? Что-то случилось, пока она спала? Неужто корабль таки не выдержал и уже пошел на дно, даже не отчалив в море? Даже раньше, чем плотники ему предрекали? Из мыслей ее вырвал звук открывшейся двери. — Погоди, Луффи, она же еще не проснулась! — недовольно зашипела Нами, не давая тому войти. — Проснулась, — коротко сказал капитан, стоя в дверях и глядя на нее. — Проснулась, — подтвердила Жанна. — А чо случилось? По глазам вижу, что дела наши настолько ху… фиговы, что вам не терпится мне об этом рассказать. Я вся во внимании. И уже дала сигнал мозгу вырубить свои ироничные чакры, чтобы со всей серьезностью внимать весь ужас произошедшего. Но ничего не обещаю, потому что те клапаны, что перекрывают поток моей иронии, уже давно протекают, прямо как моя поехавшая крыша. Навигатор посмотрела на нее с непередаваемо грустным выражением лица и повернулась к Луффи. — Может, все-таки лучше я ей скажу? — спросила она. — Нет, я должен сделать это сам, — решительно произнес капитан. — Оставь нас. У Нами был такой тревожный вид, будто Луффи вызвался на какое-то чрезвычайно неприятное задание, и она не была уверена, что он с этим справится. У Жанны все росло и крепло очень дурное предчувствие по поводу того, что ей хотят рассказать. Навигатор шумно выдохнула, ободряюще хлопнула капитана по спине и вышла. Луффи подошел поближе, и уже собирался что-то сказать, но тут боцман вскочила с кровати и схватила его за плечи, всматриваясь в его лицо. — Ты чего? — Ё… к-макарёк, — вынесла она свой вердикт. — Так, ничего пока не говори. Тебе нужно прилечь. — Прилечь? Зачем? — удивился тот. — Увы, тут нет такой крутой кушетки, как в кабинете психологов, — посетовала Жанна. — Так что нет времени объяснять, просто приляг на кровать. — Но я здоров! — сказал Луффи, растеряно глядя на то, как она наспех стелет свою кровать, накидывает на нее покрывало и взбивает подушку. — Физически да, а вот ментально… — пробормотала боцман. — В общем, давай, устраивайся поудобнее. — Да на фига это мне? — спросил он, начиная злиться. — Сама ложись и слушай! — Я не буду ничего слушать, пока ты не приляжешь, а я не сяду напротив с блокнотом, в который буду записывать что-то с до хрена важным видом, время от времени издавая не менее важные хмыки, — твердо сказала Жанна. — Если уж я и готова потреблять новую порцию настолько паршивых новостей, что на вас с Нами Сановной смотреть страшно, то в максимально комфортной и ироничной обстановке. С этими словами она толкнула его в сторону койки, пока он не успел опомниться. Луффи плюхнулся на задницу, попытался протестовать, но Жанна очень настойчиво надавила ему на плечи так, чтобы он откинулся на подушку. У капитана не было настроения лежать, но он все же решил, что проще будет ненадолго прилечь, чем продолжать спорить. Особенно когда его боцман сейчас настолько упёртая до странных вещей. И если такой мелочи будет достаточно, чтобы хоть немного ее порадовать перед тем, как очень сильно расстроить, то можно и потерпеть. Когда Жанна уселась на кровать Нами напротив и открыла блокнот, Луффи начал рассказывать. Слова давались ему с трудом, и для него явно было мучительно проживать все заново, но он все же продолжал говорить практически без пауз и запинок. Они серьезно повздорили с Усоппом, когда капитан объявил ему о решении поменять их уже на ладан дышащий корабль на новый. В итоге канонир объявил о решении покинуть команду и вызвал его на дуэль, чтобы забрать Гоинг Мерри себе. Бой, конечно, выиграл Луффи, но был этому совершенно не рад. А корабль оставил Усоппу, так как они в любом случае поплывут на другом. Слушая эту историю, боцман роняла ручку и блокнот от каждого поворота, а в какой-то момент вообще про них забыла. Под конец она застыла в скрюченной позе, уперев локти в колени и закрывая себе рот двумя руками. — Похоже, это тебе нужно было прилечь, — хмыкнул Луффи, принимая сидячее положение и приподнимая козырек шляпы, которая до этого скрывала его глаза. — Действительно, — пробубнила Жанна, отнимая руки от лица и начиная загибать пальцы, что-то подсчитывая. — Что ты делаешь? — поинтересовался у нее капитан. — Учитывая сколько я материлась во время прогулки с Саней, а также когда заходила в гости к корешам Фрэнки, то у меня остались деньги только на одно матерное слово, — резюмировала она. — И с твоего позволения я воспользуюсь им на полную, чтобы отреагировать на вот эту вот ситуацию. — Ладно, давай. Боцман запустила руки в волосы, сделала шумный вздох и на выдохе протяжно взвыла: — Бляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя… Закончила выть она уже где-то в районе коленей, куда уткнулась носом. Так она просидела какое-то время. Но только Луффи собрался ее окликнуть, как она резко выпрямилась и с невозмутимым видом сложила руки в замок. — Я-то думала, что вы собрались выгнать меня из команды, — сказала боцман. — Но это, признаться честно, куда хуже… — С чего это нам выгонять тебя? — удивился капитан. — Даж не знаю, — почесала голову та. — За мою самодеятельность? За то, что вновь полезла на рожон? За мои дурацкие шутки? — Мне нравятся твои шутки. — Уооо, спасибо, кэп~ — растрогалась Жанна. — Ты лучший! — Далеко не лучший… — хмуро сказал на это он, отводя взгляд. На несколько секунд повисла гнетущая тишина. — Так, ладно, — произнесла Жанна со вздохом. — У меня два подхода к данной ситуёвине. В одном, я кое-что тебе скажу, как капитану, а в другом, как к своему другу. Начну, пожалуй, с первого. Потому что, как ни странно, он проще. Ты капитан, и раз уж тут не заключаются никакие трудовые соглашения на бумаге, то наше словесное согласие следовать за тобой, обязует каждого принимать твои решения, какими бы неприятными они ни были. Так что как капитан ты поступил правильно. Подобные акты неповиновения и откровенного неуважения должны пресекаться на корню, иначе в какой-то момент случится бунт, и так вся команда посыпется. Я в свое время уже бухтела о том, что у нас беды с субординацией. Будто жопой чуяла, что это приведет к чему-то такому. Усопп Ясоппович явно воспринимает тебя скорее как своего кореша и бро, то бишь равного себе. И твое мнение для него не настолько авторитетно, чтобы беспрекословно принимать такое непростое решение. До этого момента все шло ровно, но первый же кризис вскрыл эту проблему, и она вылилась на нас будто растрясенное шампанское, выбив пробкой кому-то глаз и расплескав полбутылки на наши новогодние салаты. В этом, конечно, мой косяк. Я как боцман, пусть и в ироничном ключе поначалу, но все же впряглась в то, чтобы поддерживать команду в порядке. В чем я прое… с чем я не справилась. — Так ты же… — То, что я была без сознания не оправдание, — не дала договорить ему боцман. — Более того, если бы я не позволила моче ударить себе в голову и кому-то там мстить, возможно, я была бы в сознании, и… — Ты действительно думаешь, что могла бы что-то поменять, или ты так говоришь, чтобы переложить часть вины на себя? — спросил капитан. — Ну… скажем так, пятьдесят на пятьдесят. — Не будь такой наивной, — невесело хмыкнул он. — Ты не можешь быть в этом уверена. И ты не можешь отвечать за принятые мною решения. — Да, тут ты прав, — почесала голову боцман. — Блин, если честно хз, могла бы я там что-то уладить? Наверняка я начала бы нести какую-то херь и неуместно шутить, и закончилось бы все тем, что вы бы с Усоппом Ясопповичем объединились, чтобы надрать мне мою поехавшую задницу. — Ну, это вряд ли, — усмехнулся он. — М-да, но такой сценарий меня устроил бы больше, — вздохнула она. — Если честно, мне казалось, что если кто первый психанет и решит нас покинуть, то это будет Нами Сановна. Скажи, бред? — Да нет, — сказал Луффи. — Она уже покидала команду. И мы ее вернули. — Ё…харный бабай, — присвистнула Жанна. — Да у вас, похоже, и до захода на Гранд Лайн весело было. Но ладно, думаю, это тема другого разговора. А я собиралась еще поговорить с тобой о произошедшем, как с другом. — Говори, — после недолгой паузы кивнул капитан. Жанна вновь шумно втянула ноздрями воздух и резко выдохнула. — Ребят, ну чо за фигня? Вы угараете? — спросила она. — А? — Я даже не знаю, чего больше сейчас хочу: надавать вам обоим пи… звездюлей или же обнять и плакать? — боцман скорбно покачала головой. — Потому что с одной стороны ваши переживания ну очень трогательные и милые, но с другой пипец, какие бессмысленные. Просто тупо не услышали и не поняли друг друга, наговорили всякой хрени в эмоциональной горячке, да еще и закрепили это дело мордобоем. Бытовая семейная ссора, где в моей реальности вы бы закрылись в разных комнатах, подулись бы немного, а на следующий день, как ни в чем ни бывало, пошли вместе гонять в футбик во дворе. Но да, тут у нас все серьезно: разборки питерские… то есть пиратские, потому надо навалить кучу драмы и приправить это дело экшеном со взрывами. Взрывы же были, да? — Да, он меня пытался подорвать. — Ого, я ж пошутила, а он в реале так могёт? — присвистнула Жанна. — М-да, с драмой и экшеном, я так смотрю, вы переборщили, ребята. И я считаю, что вам надо подостыть, охладить ваше траханье и снова нормально обо всем потолковать без криков и тем более без драк. Так что надо просто притащить его сюда за шкирку, усадить за стол переговоров и… — Ты не понимаешь, — перебил ее капитан, пряча глаза под полой шляпы. — Усопп не просто поссорился со мной и ушел. Это не какая-то игра. Он сказал, что покидает команду и… — Хоспади Иисусе! Луффи, я тя умоляю, — раздраженно вздохнула боцман. — Избавьте меня, пожалуйста, от вот этого вашего юношеского максимализма. За очками этого не видать, но, чтоб ты знал, я сейчас закатываю глаза так, что еще немного, и, возможно, я скоро увижу свой мозг, который бьется в истерическом припадке, пытаясь справиться с вот этим вот всем, — она сунула пальцы под свои очки и устало потерла переносицу. — Должна признать, что в какой-то момент я напрочь забыла о том, что путешествую с толпой подростков. И хоть ты один из самых мудрых и проницательных чуваков, что я знаю, но ты все еще… такой юный. Усопп тоже. Остальные ребята также недалеко ушли, несмотря на свое взрослое поведение и то, какие они умнички. К чему я это все веду? Не хочется мне, конечно, обесценивать тот спектр переживаний и эмоций, что вы сейчас испытываете, но все же позволь мне высказать свою «бабкину» позицию с пятидесятилетним сроком выдержки. Когда ты юн, тебе все конфликты кажутся до ужаса непримиримыми, а любое событие кажется утрированно вечным. Если расстались, то «навсегда», если любовь, то «до гроба», если кто обидел, то «ненавижу и никогда не прощу». Но оглядываясь назад на эти свои эмоции, ты чувствуешь испанский стыд по поводу того, что в прошлом так все утрировал. И главное, ты трезво понимаешь, что нужно было не вариться во всех этих переживаниях, а взять себя в руки и принимать решения без лишних эмоций. Жанна замолкла, ожидая, что капитан ей как-то возразит, но он просто молча ее слушал, не поднимая взгляда. И она решила продолжить свою мысль: — Я почти уверена, что тут дело не только в корабле. Усопп, конечно, в нем души не чает, но не до такой же степени, чтобы на дно морское с ним идти, — рассудила она. — К слову, когда на нас с Чоппером напал тот жрец Шурик и подпалил бяшу, он нам за это ничего не предъявил. Наоборот, сказал, что мы молодцы, что выжили, и тому подобное. Так что тут чота точно не вяжется, и надо разбираться. Как же нам не хватает в команде психолога… — И музыканта. — Да, черт побери, — поддержала она. — Но еще и плотника. Потому что вся эта печальная история показала, что без этого полезного специалиста куда-то плавать себе дороже. Особенно на Небесный Остров, падение с которого может сделать килю корабля полный кирдык. Повисла тишина, где они оба сидели друг напротив друга и смотрели куда-то себе под ноги. Однако Жанна не умела долго молчать. — Луффи? — Хм? — Скажи мне, по секрету, если надо, ты хотел бы его вернуть? Если без всяких «но это невозможно». Он кивнул. — Я так и думала. Уверена, что он и сам уже жалеет обо всем этом и хочет вернуться. Но, конечно, гордость ему не позволит. И, конечно, ему нельзя просто так взять и вернуться, как ни в чем не бывало, после того, как он наворотил таких делов. — К чему ты… ведешь? — Луффи поднял голову, глядя на нее с подозрительностью. Боцман встала со своего места, сделала пару шагов и опустилась перед ним на одно колено, беря его руки в свои. — Всё образуется, — сказала она ему необычно мягким тоном. — Могу только представить, как тебе сейчас тяжело. Потому я никогда ни при каких обстоятельствах не стала бы капитаном — ну на хрен принимать все эти тяжелые решения. Хоть ты не захочешь сейчас от меня это услышать, но ты, правда, лучший капитан, что только мог у нас быть. Да, возможно, не самый умный, ответственный, опытный и тыды, но, хей, мы все неидеальны, верно? И да, совершаем ошибки. Я в свое время наделала столько ошибок, что теперь воспринимаю их как естественную часть себя и своей жизни. Так что не зацикливайся на этом, ладно? В любом случае, большое спасибо, что рассказал мне обо всем сам, хоть тебе и было хреново при этом. Да еще и согласился выслушать мое сумбурное мнение по этому поводу. Я это очень ценю, правда. Жанна улыбнулась ему, похлопала по руке и поднялась на ноги, подходя к окну и задумчиво глядя на плывущие по каналам лодки с ягара-булями. — Извини, — сказала она. — Но сейчас я хотела бы побыть немного одна и всё обдумать. Да и тебе, небось, уже не терпится пойти проветриться. — Ага, — кивнул капитан, вставая с места. — Позже я потолкую с остальными ребятами, чтобы иметь более цельную картину случившегося, — пробормотав это, боцман взглянула на капитана через плечо. — И еще. Что бы я ни решила, и каким бы странным тебе ни казалось бы это решение, знай, что я буду действовать в твоих интересах. Неизвестно, понял ли капитан, к чему она клонит, но он ненадолго замер у раскрытой двери и коротко кивнул, перед тем как выйти и закрыть за собой. *** Настроение этим днем и так было хмурое и тревожное, но утренняя газета огорошила Нами очередной неприятной новостью. Этой ночью на Айсберга было совершено покушение. Когда она прибежала с этой вестью на верхнюю площадку отеля, Луффи сидел на крыше соседней башенки, Зоро дремал, прислонившись к небольшой колокольне, а Санджи о чем-то говорил с Чоппером. Кажется, никто кроме нее и Жанны не ночевал сегодня в номере. И никто кроме Жанны этой ночью не спал. Кстати, когда она недавно зашла в их номер, боцмана там не было, и здесь она также отсутствовала. Это заставляло Нами нервничать. Особенно на фоне того, что Усопп ушел из команды, и Робин куда-то пропала. Новость об Айсберге заинтересовала Луффи, и он захотел сходить проверить. Нами попросила его задержаться и не сигать одному с крыши, чтобы пойти с ним. Санджи сказал, что продолжит поиски Робин, которую уже искал всю эту ночь, и Чоппер вызвался ему помочь. Зоро же собрался оставаться на месте на всякий случай. А еще он поинтересовался, где сейчас их боцмана черти носят? Никто ее не видел с тех пор, как она подошла к каждому и расспросила о вчерашнем. Стоило ему это спросить, как позади Нами распахнулась дверь на площадку, и оттуда решительно вышла Жанна, держа в руках какую-то бумагу. — Будущий великий пиратский князь, — бодро окликнула она Луффи. — С прискорбием сообщаю, что мне все труднее выдумывать для тебя все эти веселые королевские звания, а также выполнять другие свои задачи в команде. Посему я пришла просить разрешения на отпуск.