Firebird

Тони не знал, почему продолжает сюда приезжать. Опустевший дом на берегу озера слишком многое бередил в его душе. Это для Пеп прошло почти полтора года, а вот для него — всего несколько месяцев. Для него дом все еще дышал жизнью и только-только начал подергиваться болезненной пеленой утраты. Тони не знал, что гнало его из фешенебельных, но лишенных души апартаментов в центре неспящего Нью-Йорка. Из лабораторий Старк Индастриз. Из восстающей, как феникс из пепла, Базы. Тони не знал. Знал только, что этот дом был лучше отцовского особняка на Пятой. Призраки прошлого тут были еще не такие пыльные. С недавних пор в доме он почти не бывал: мастерская, кухня, диван в гостиной — маршрут был совсем коротким, и, кажется, в постепенно оседающей пыли скоро будет видна протоптанная дорожка его следов. Если времени было мало, чаще всего он просто сидел на веранде или на пирсе, бездумно крутил на пальце ставшее словно чужим обручальное кольцо. Если время позволяло — не вылезал из гаража. Разбитый в хлам «Понтиак Firebird», судя по клеймам — 1968 года выпуска (почти ровесник), вытащенный три месяца назад со свалки, которому он посвящал свое свободное время, был сейчас самой точной метафорой его жизни. Их с Пеппер бракоразводный процесс был скорее формальностью, и дело даже не в удачно составленном брачном контракте или полчищах адвокатов, нет. Самое главное они делить не собирались, а после дочери все остальное имело мало значения. — Пятница, закажи распредвал, старый никуда не годится. Детище Джона ДеЛореана заслуживает самого лучшего. Тони отложил в сторону инструменты и по человеческой еще привычке потер заболевшие от перепада освещения глаза. Как же все было проще, когда он только открыл их после почти года в отключке. *** Тони помнил, что проснулся будто от электрического разряда посреди ночи, но мозг был таким неповоротливым, словно набитым ватой, что сил хватило только понять, что он, похоже, в больнице, и провалиться в тяжелый, вязкий сон снова. Оттого по-настоящему первой удивительной вещью, что он увидел после пробуждения, был Стивен Стрэндж во всем своем чародейском великолепии. Тот чинно дремал у его кровати, словно это не Тони тут лежал, а его любимая бабушка. И нет, Тони не ошибся и не повредился головой — этот волшебник Земноморья даже на воистину пыточном больничном стуле дремал чинно, будто на приеме у королевы. Ни тебе храпа, ни перекошенного лица. Даже ни одна прядка из прически не выбилась. Странно: за окном палаты был вполне себе пасмурный нью-йоркский день, не ранее какое-нибудь утро около десяти, а настоящий день, а Стрэндж спал, словно всю ночь зелья варил. Так что первым пробуждение Тони заметил Плащ, что встопорщился и заерзал всем собой — и тем самым разбудил владельца. — Старк. — Стрэндж, — собственный голос царапался в глотке. Одновременно и приветствие, и расстановка сил, и невысказанное уважение. Тишина же, повисшая следом, была не то чтобы тяжелая, но многозначительная. — Ты чего здесь? — Тони завозился располагаясь поудобнее. Удивительно, но тело было скорее скованным, чем больным. И это была вторая вещь, что его удивила, — целая, совершенно здоровая, так и хотелось сказать — новенькая правая рука. Рабочая рука. Тони вертел ей перед глазами, словно она была новым химическим элементом. Невероятно. Яркие, непрожитые воспоминания о жидком огне, что тек по его венам от соприкосновения с мощью Камней, о «тяжести», что, казалось, крошила в прах сами кости, о жаре, от которого чернела и лопалась кожа, — всколыхнулись внутри, облепили руку и плечо на долю мгновения, сковали мышцы судорогой. Тони зашипел, резко ставшие словно чужими пальцы не слушались — скрючились, как у мертвеца из ужастика. Но вокруг предплечья вдруг обмотался красный плюш, а действительно сломанные теплые пальцы начали неловко растирать кисть. — Это пройдет, немного физиотерапии и массаж, — Стрэндж убрал руки, как только пальцы Тони прекратили свою виттову пляску. — Брось, их ждут паяльник и гаражный инструмент. Но… док, почему ты здесь, где все, и почему я не похож на однорукого бандита? — Ты забыл самый главный вопрос: сколько ты здесь? Тони только бровь поднял. Сморщился от писка кардиомонитора, мысленно прося его заткнуться. И понял, что что-то не так, только по встрепенувшемуся Стрэнджу. В палате стало тихо, лишь было слышно как по коридору приближались топот ног и обеспокоенные голоса. — Тони…? — В смысле? Я ничего не сделал, я и подумал-то только о том, чтобы монитор заткнулся. Дверь в палату распахнулась, но спешащие первыми врачи замерли посреди прохода, с удивлением глядя на вполне живого Тони. Поговорить им не удалось. Лечащий врач непреклонно выставил Стрэнджа за дверь, Тони только и успел увидеть уже знакомые золотые искры. Так что новость о том, что мистер Тони Старк пролежал без сознания почти год, ему буднично и деловито озвучил доктор Филлипс. Не сбежать тут же из больницы помог вернувшийся Стрэндж — в арсенале чародея с порталами оказалась возможность привести Пеппер и Морган, которая с почти ультразвуковым: «Папочка!», запрыгнула к нему на кровать. — Люблю тебя три тысячи, — прошмыгала она, уткнувшись ему в грудь. — И я тебя, Магуна, — Тони словно не веря погладил заметно подросшую дочь по растрепанным волосам и, кажется, начал по-настоящему осознавать, что прошел почти год. Как всегда собранная Пеп лишь украдкой стирала редкие слезинки в уголках глаз. Врачи, вынужденно констатировав его здоровье, смиренно отпустили на все четыре стороны под клятвенное обещание пройти необходимые тесты в медицинском отделе Старк Индастриз. Несмотря на бездействие, его тело было в неожиданно хорошей форме и не требовало к себе внимания больше, чем Тони привык ему уделять, не говоря уже о реабилитации или инвалидном кресле. Освободившись немного из крепких объятий и найдя Стрэнджа взглядом, Тони сумел лишь благодарно улыбнуться и кивнуть, прошептав одними губами: «Я твой должник», на что тот отсалютовал и теперь уже окончательно исчез в новом портале. Накопившиеся за год изменения начали догонять его по дороге домой. Занятый семьей, Тони обратил внимание на то, что что-то не так, лишь когда водитель вырулил в центр. — Пепс, а где Хэппи? Тебе что, еще в офис надо? — Нет, ничего важного на сегодня, — Пеппер прижалась лбом к его плечу. — Хэппи… он занят сегодня. Взял выходной, кое-какие дела уладить. — А-а-а? — он неопределенно помахал рукой. — Я, конечно, был в коме, но еще не забыл дорогу домой. — Тони, мы уже больше полугода живем в городе. Пеппер выпрямилась, поправив прическу, искоса глянула на него. — Тебя не было и я… я боялась оставлять Морган далеко от себя и с чужими людьми. — Мамочка не разрешила, чтобы Пятница и марк были моими няньками, а ведь я честно-пречестно обещала даже не пытаться летать. Но было неспокойно, и так было лучше, я знаю. — Все-то ты понимаешь, — Тони звонко чмокнул Моран в лоб. — Эй, Пепс, ты чего, иди сюда. Притянув жену к себе, уткнулся лицом в рыжие волосы на макушке, вдыхая любимый карамельно-пудровый аромат. — Это было хуже Афганистана, — вздохнула куда-то ему в ключицы Пеп. — Врачи — все врачи, даже Стрэндж — разводили руками. Никто не давал прогнозов. Ты просто лежал и ни на что не реагировал. А когда Пятница передала файлы с готовыми разработками, мне на мгновение показалось, что все кончено. Я неделю папку не могла открыть. На это Тони только стискивал ее сильнее, утешающе гладя по спине. — Первое время у тебя бывали, кажется, вообще все. Даже ваш шпион одноглазый пришел. Сержант Барнс как-то раз встретил меня в коридоре. Харли звонил иногда. У него учеба и проекты, приезжал один раз на каникулах. Дольше всех держался этот милый мальчик, Паучок, — судя по голосу, Пеп улыбалась. — Но, не считая нас с Хэппи и Роуди, до конца остался только Стрэндж. Ты и сам его видел. Тони видел. А еще он помнил их откровенный разговор на космическом «пончике» и «другого пути нет». Так что у волшебного доктора явно были свои причины для бдения у его постели, вот только Пеппер об этом всем знать совершенно не обязательно. *** К Стрэнджу через пару недель Тони приходит сам. За пятилетку Щелчка он несколько раз наведывался на Бликер-стрит, пока там заправлял Вонг, и успел даже немного проникнуться атмосферой музея и дома с привидениями одновременно. С удовольствием прислушивается, как тяжелая, солидно захлопнувшаяся дверь словно ножом отсекает уличный гомон и нервные гудки машин. Тишина в холле похожа на живое существо, спокойное, может, чуточку настороженное, но уверенное в своих силах и с любопытством рассматривающее новую яркую букашку. — Пришел пригласить меня в Мстители? — Стрэндж появляется откуда-то сбоку — кажется, в той стороне была кухня — как чертик из табакерки. Тони вздрогнул бы, если б не легкий, похожий на шебуршание жучка в банке электронный гул телефона в кармане чародейской робы, выдавший его за пару секунд до появления. — Неа, пришел, чтобы ты посмотрел мой снимок МРТ. — Я серьезно, Тони. — Я тоже. Стрэндж подбирается. — Я уже видел твой снимок, пока ты был в больнице: поверь мне, там нет ничего аномального. Хотя признаю, для человека твоего рода занятий и количества сотрясений твой мозг в удивительно хорошей форме. — Ежедневные тренировки, все, как доктор прописал. Но Стрэндж не дает съехать с темы: — Тем более, как я выяснил, твое беспамятство было связано скорее с воздействием Камня Души — и это стоит изучить получше, — а не органическими или механическими повреждениями или тем, что ты себе вколол. — Вот об этом, что я себе вколол, я и хотел бы с тобой поговорить. — В кабинет или на кухню? — Звучит почти как «на столе или в спальне», — Тони нервно смеется, — не багровей, Мерлин, еще недавно я был больше похож на памятник самому себе, такой же безмолвный и бесполезный, мне простительно. — Неужели знаменитый сарказм Тони Старка оказался безвременно почившим? — Извини, похороны были в узком кругу. Тони спешит за Стрэнджем, который не придумал ничего лучше, чем просто вернуться на кухню. В обстановке этого филиала китайской чайной проекция с замысловатой формулой смотрится максимально сюрреалистично. Зато очень точно описывает всю происходящую в его жизни дичь. — И прежде, чем Пеппер убьет меня, я прочитаю самую лучшую свою лекцию. Знакомься, док: Экстремис. Выступление заняло почти два часа. — На людях я эксперименты не проводил. Хватило того, что видел, как их проводят другие, — Тони передернуло от воспоминаний. — Но решил провести на себе, — мнение Стрэнджа об его интеллектуальных способностях после подобной авантюры сочится из каждого слова. — Ну да, общее место супергероев, тут я не оригинален, каюсь, — Тони разводит руками и, сжимая в руке вилку, нагревает ее до ста двадцати градусов, просто потому что может. — В свое оправдание скажу, что, выведя Экстремис из организма Пеп, я в нем многое доработал. Но то ли вирус так интересно слился с наноботами, что спасли мою жизнь еще на Титане, то ли подшаманили что-то Камни, но теперь я живая, функциональная модель гибрида Маркуса Райта и огнедышащего дракона. Стрэндж молчит. Странно. — Я еще не понял, как мне с этим жить, но точно знаю, что мне нужны тренировки. Прицельная сетка на радужке пугает Пеппер… хотя Морган, признаться, в восторге от всегда горячего какао в кружке. Что пугает Пеппер еще больше. Тони вздыхает, пытливо глядя на Стрэнджа, но тот лишь флегматично пожевывает чье-то слабо шевелящееся щупальце. Его миска наполовину заполнена точно такими же. Бррр. Тони возвращает внимание сковородке со шкворчашей шакшукой перед ним. Киборг или нет, но пищевые пристрастия у него не изменились. Кажется. — Мне тут на днях титановую болванку лизнуть захотелось. Знаешь, интересное покалывание на языке было, и привкус такой морозно-резкий. Я даже процент примесей в сплаве просчитал. Зато начал понимать беременную Пеп. Мы тогда, правда, обошлись без сюрстрёмминга с клубникой… Ауч! Да блять! Горячий кофе расплескивается по столу, обжигает пальцы, а маленький комок энергии, который куснул его магическим электричеством, крутится возле локтя, как кот, что бьет лапой забывшего про него хозяина. Жар тут же расползается по венам, отдается тяжестью в затылке. Но отступает и гаснет, стоит наткнуться на алмазную твердость спокойного взгляда. — Тренировка уже началась, Тони. Голос у Стрэнджа бархатистый, с тем самым непередаваемым глубоким оттенком, что он услышал еще на Титане, когда тот впервые позвал его по имени. И глаза — голубые, освежающе-холодные, с сине-серыми зубчатыми трабекулами вокруг зрачка, напоминающими гало в морозный день. Тони дышит, как его учил Брюс, с некоторым усилием убирает зум и часто моргает: теперь Стрэнджа видно целиком, как и еще пять сгустков энергии, что кружатся вокруг мага подобно планетам вокруг Солнца. — Не думаю, что твоя новая обостренная реакция будет сильно мешать тебе в бою, хотя и тут я бы провел несколько тестов. А вот в быту ты должен быть готов ко всему. — Это в вашей секте такие бесчеловечные практики? — Тони указывает на пролитый кофе, как на улику. — Тебе ли не знать, что в одиннадцать утра человек без кофе — интеллектуальный калека? — Учитель вышвырнула меня на Эверест в одной рубашке, когда я не мог научиться открывать портал. — Прогрессивные методы, ничего не скажешь. С легким хлопком один из сгустков лопается над головой Тони, в этот раз изображая воздушный шарик с водой, брошенный с балкона. — Зато работают, — Стрэндж прячет улыбку в кружке с чаем, пока Тони сушит волосы и майку, поднимая температуру тела. *** Дому на озере находится применение — Стрэндж заводит ему в привычку проводить на лоне природы совместные тренировки не то магического ушу, не то банального тайцзицюань. Тони не отвлекается на электронный гул города, вдыхает носом, выдыхает ртом, хрустит суставами и всеми силами старается не свалить в сеть при первом же сбое концентрации. Это время для заземления. Стрэндж плавно двигается рядом с ним, задает направление и ритм. И Тони ловит себя на мысли, что чувствовать себя ведомым приятно. Гармонично. Не приходится отвлекаться на злость или неуместный азарт, как это было, когда не получалось повторить движение или успевать за тренированными убийцами и суперсолдатами. Зато отлично получалось, как в том завирусившемся ролике, вдыхать спокойствие и выдыхать хуйню. Стрэндж морщится от мата, но с поистине джедайской выдержкой поправляет ему стойку и продолжает разминку. Прикосновения его сдержанные и аккуратные, но даже от этих прохладных пальцев по телу разливается странное тепло. И в очередной раз чувствуя, как между лопаток упирается раскрытая ладонь, побуждая его выпрямить спину, или как подрагивающие пальцы оплетают запястье, Тони винит в своей чувствительности то Экстремис, то порядком позабытую бисексуальность, то тактильный голод — уже больше недели как Пеппер перебралась в отдельную спальню. — Firebird, серьезно? Почему не «Мустанг» или хотя бы GTO? Где «Феррари» и «Астон Мартины»? Я еще помню статьи в глянце с перечислением твоих супернавороченных спорткаров. После разминки и последовавшей за ней тренировки в зеркальном измерении, где Тони вдоволь пострелял и полетал, петляя между деревьями, он тащит Стрэнджа в гараж отдохнуть и выпить воды. Ну и показать свою новую игрушку-антистресс. — Мыслишь стереотипами, док. И… она… не отвечает. Стрэндж смотрит на него без всякой врачебной этики — так, словно Тони основательно отъехал кукухой. Может быть, так оно и было. — Вернее… она отвечает, но отвечает стуком разбитого подшипника, ревом мотора или кашлем зажигания. Но… она тихая, — Тони крутится на месте, пытаясь объяснить доступное ему одному. — Электронно ее нет совсем. Слепое пятно, око бури. — Покой? — Да. Нет. Не знаю. Не только. Тони садится рядом с зачищенным от краски, заново сваренным, восстановленным кузовом и глядит на Стрэнджа. Тот расположился на старом диване и удивительно органично смотрится в своей чародейской робе среди деталей и инструментов, видимо, гараж был вполне достойным аналогом его музея и дома с привидениями. — Когда началась вся эта эпопея с Экстремисом, я осознал две важные вещи: в костюме или без я — Железный человек и… — в руках словно сама собой появляется наждачка, и Тони машинально ровняет ей шпаклевку на крыле «Понтиака», — дайте мне отвертку, и я переверну мир. И, кажется, я вновь пытаюсь найти это чувство здесь… Пятница, самокопательный плейлист, будь добра. Прилив неожиданной откровенности отозвался мурашками вдоль хребта, словно это его, а не Стрэнджа, выкинули голым на Эверест. Спрятаться за музыкой было почти инстинктивным решением. А потом первые аккорды One Day at a Time всколыхнули пронизанный солнечными лучами воздух и вспугнули неловкость, как зависший у одной из полок с инструментами Плащ. — Изменяешь AC/DC с Lynyrd Skynyrd? — Как мало ты знаешь о моих вкусах, Гэндальф, — плюхнувшись на диван, Тони ловко выхватил открытую бутылку с водой из руки Стрэнджа и с удовольствием напился, не обращая внимания на заинтересованный взгляд. — Просветишь? — О, ты еще мой плейлист «Старикам здесь не место» не слышал. *** Холодный воздух словно плеснул в лицо стакан воды. Тони подслеповато проморгался после темноты шлема, привыкая к серому свету туманного осеннего леса. Как Стрэндж заставил его снять шлем, он почему-то не помнил — видимо, тот Пятнице пригрозил. В голове было похмельно и тяжело от еще не отгоревшего боевого запала. Неожиданное попадание в портал из едва отгремевшей битвы к дому на озере дезориентировало. — Ты какого дьявола творишь, Тони?! Я едва успел нас в зеркальное измерение перенести, десяток жертв за удачный выстрел, ты охуел?! — Милая, ты хороша, когда злишься, — Тони казалось, что его улыбка должна быть похожа на оскал. Вот только растрепанный и припорошенный пылью Стрэндж плевать на нее хотел. Он был в бешенстве. Сверкал глазами, как злющий кот. Он неожиданно сильно вцепился в облитые броней плечи и встряхнул Тони, как тряпичную куклу. Подался ближе: — Да ты пьян… Шок и неверие в чужих глазах отчего-то кольнули сердце неожиданно и глубоко. Но быстрой ярости не вызвали, он и сам был себе противен. Удивительно, как Стрэндж ему еще оплеуху не влепил. Язык, казалось, весил тонну, Тони с трудом удавалось им шевелить, слова выползали шершавые и тяжелые, будто камни. — П-пеппер подала на развод, док. Н-на развод, слышишь…?! На глаза наворачивались слезы. Под чужими пальцами исчезала броня, сползала с него клочьями, как перелинявшая чешуя, выставляя на всеобщее обозрение мягкого и слабого человечка внутри. Ноги отказали, и он качнулся, как подрубленное дерево, привалился к Стрэнджу. Тот не оттолкнул, на мгновение чуть сильнее сжал плечи, неловко приобнял трясущимися больше обычного руками. — Пойдем, пойдем. Когда Стрэндж потянул его к дому, Тони словно примерз к земле. Уже от мысли войти туда, где он был счастлив пять лет, становилось холодно и больно. Наверно, он был похож на раненое животное, что дико озирается по сторонам и не может понять, что с ним произошло и почему оно истекает кровью. Стрэндж сориентировался быстро, гараж встретил их запахом машинного масла, краски и бензина. Задержавшись на пороге, Тони глубоко вдохнул, чувствуя, как сердце начинает чуть свободнее биться в груди. — Тут есть что-то покрепче пива? — Стрэндж тем временем изучал содержимое холодильника и полок. — Ты же врач. Предлагаешь мне напиться в хлам? — Тони чуть мотнуло на повороте и он тяжело навалился на багажник «Понтиака». — Я — врач, лучший, если тебе интересно, — Стрэндж был серьезен, как инфаркт, — но не умею лечить разбитое сердце, а «Джек Дэниелс» — да. Видимо, поняв, что от Тони помощи не будет никакой, он открыл маленький, не больше пластинки, портал в какой-то магазин и просто стащил литровую бутылку бурбона с полки. — Потом заплачу. Пили по очереди, из горла. Молча глотали горечь, невысказанные слова и непролившиеся слезы пополам с алкоголем. И когда физическое и эмоциональное истощение и алкоголь уже готовы были сковать сном пригревшееся на диване тело, Тони, немигающе глядя перед собой, прошептал: — Я опаснее ядерной бомбы, док. Мне нужно стоп-слово, магический предохранитель, гребаное НЛП, да что угодно, что я не могу отключить у себя в мозгах. — Тони… Он повернулся всем телом, глядя в лицо обеспокоенному Стрэнджу. Всколыхнулся даже дремавший рядом Плащ. — Я не безумец, Стивен, — на этот раз никаких прозвищ, — но сейчас остановить меня можешь только ты… Другого пути нет. Стрэндж молчал долго. — Хорошо, — он сжал его руку подрагивающими пальцми, — хорошо. Я придумаю что-нибудь. А теперь — спи. Чувство было таким, словно от лежащей на его плечах горы откололи половину. Тони немного сполз по дивану и наконец-то, впервые за три дня, закрыл глаза. Зарылся пальцами в плюшевый край опустившегося на него Плаща. И, проваливаясь в тяжелый, но благостно пустой сон, услышал негромкое: — Пятница, запусти плейлист «Старикам здесь не место», пожалуйста. Колонки ответили хрипловатым «Well, I heard…» Лиззи Хэйл в Talk To Me. *** Тони казалось, что после его пьяного демарша они со Стивеном неминуемо должны будут отдалиться, но тот нисколько не изменил их личной рутине: разминки, тренировки в зеркальном измерении, споры о преимуществах того или иного фастфуда, закатывание глаз и неизменно теплое «Тони» — все по отдельности и все разом помогало ему держаться на плаву. Показывало, что и за пределами его развалившегося брака есть жизнь. Тони даже познакомил его с Морган в один из дней у озера, и честно ожидал от чародея реакции в духе «дети — что это?», но Стрэндж держался молодцом и уверенно поставил диагноз ее первому роботу-черепахе. Тони стал чаще бывать на Базе, под смешки Роуди спорил с Уилсоном по поводу и без, чисто из спортивного интереса, и даже Барнс, с которым они обрели что-то вроде молчаливого взаимопонимания, перестал шарахаться от него, как от чумы. Допоздна засиживался в лаборатории с Брюсом и Паучком, мучительно соображая, откуда он точно знает, какая у мальчишки в маске улыбка. Колесо судьбы сделало очередной оборот — перед ним была новая жизнь. — Договорились, Гарри Дрезден, залечу за тобой вечером, — под удивленные взгляды инженеров Тони, не державший в руках ни телефона, ни видимой гарнитуры, закончил разговор и вернулся к выведенным на экраны в лаборатории диаграммам. В секретном файле Пятницы в графах «свидания» и «первым позвонил С. Стрэндж» появилось по одной новой отметке. Попрощавшись после концерта, Тони не ожидал, что увидит Стрэнджа уже на следующий день. Тот пришел без предупреждения — просто открыл портал и вышел в хрустально-ясный осенний день у него во дворе. Хорошо хоть, в ворота гаража постучал, и то — занятый подключением аккумулятора, Тони все равно чуть не саданул головой о крышку капота от неожиданности: этот конспиратор даже телефон отключил. — Тест-драйв инфаркта засчитан, Вейдер. Чем обязан? — Тони выполз из-под капота, подтягивая сползшие за время работы штаны. — Извини, сегодня без рук. Стивен бросил ему промасленную тряпку. — У меня остались шесть часов от выходного, решил провести их на природе. — А где бабушкина корзинка и клетчатый плед? Не замечал за тобой любви к пикникам, ты уж извини, — Тони не отводил взгляда: все еще не мог привыкнуть к тому, как Стивен выглядит в обычный одежде. Вот она, профдеформация после мира цветного спандекса и лосин. — Надеялся найти все нужное здесь. — Наглец. — Все для тебя. — Но пикник придется отработать, — Тони еще раз по-хозяйски осмотрел поджарого Стивена в его узких брюках и распахнутой куртке, — я закончил с проводкой и обшивкой, но для монтажа салона нужна грубая сила и еще одна пара рук. Захлопнув капот, он указал в дальний угол гаража, где не только поблескивала хромом похожая на клюв хищной птицы решетка радиатора, но и громоздились на диване автомобильные сиденья, обшитые кожей сочно-бордового цвета. — Это будет не машина, а гроб графа Дракулы, — Стивен провел пальцами вдоль черного лакированного крыла, отстучал смутно знакомый ритм. — И это мне говорит парень, что выпрыгивает с балкона нью-йоркского небоскреба в красном плаще? Костюм, кстати, сидит восхитительно, напомни пригласить тебя в оперу в декабре. Из холодильника на свет появляются банки пива. «Расслабься, мы же на пикнике, док», — ответом на немой вопрос. — Рассекая ночь, мчусь я в никуда, как в небе павшая звезда, — Тони подпевает Shocking Blue, покачивая бедрами в такт, пока Стивен со смехом закатывает глаза на это ребячество и все же щелкает ключом, открывая свою банку. *** — Да-а, вот так, хорошо, еще-еще, — Тони шумно дышит через нос, выгибаясь в неудобной позе. — Тони, я больше не могу, — Стивен хрипит рядом и, судя по звуку, сдувает упавшие на глаза волосы. — Потерпи. Давай, еще, сильнее. Да! — То-о-о-ни… — М-м-м. Сильнее! Да-а-а! — раздается долгожданный щелчок, и кресло наконец правильно становится в пазы, занимая свое место в салоне. — Мы сделали это! — Никогда больше! Я ведь мог его просто левитировать. — Но магия своими руками всегда интереснее. Тони звонко чмокает в потную щеку нависшего над ним Стивена, что в одиночку держал сиденье, пока он отверткой отжимал покосившиеся крепления, и ужом проскальзывает под его рукой, выбираясь из салона, пока Стивен с кряхтением разгибается стараясь ни обо что не удариться головой. — У тебя еще осталось пиво? — Кому-то нужно остыть? — Тони захлопывает дверцу холодильника ногой и пристраивается рядом с взлохмаченным Стивеном на крыле «Понтиака». — Спасибо. Стивен только улыбается в ответ и прикладывает запотевшую банку к шее. А вот это уже запрещенный прием. Тони поспешно глотает свое пиво. И решает, что приложить банку к щекам сейчас будет слишком палевно. «Зато потрахались», — резюмирует мысленно и тихо смеется. Стивен косится на него подняв бровь. — Ничего, просто Нат как-то рассказывала русский анекдот про сходство инструкции по эксплуатации автомобиля и «Камасутры». У Стивена сложное — сложнее обычного — лицо и взгляд, что скользит по Тони куда-то в вырез вытянутой борцовки. От этого взгляда делается щекотно и тепло, а еще хочется не то прикрыться, не то стянуть майку нахрен. Он ерзает на своем месте и чувствует себя школьником, которому улыбнулась хорошенькая девчонка. — Сила Вишанти, пусть я буду прав. Это последнее, что слышит Тони перед тем, как руки Стивена обхватывают его лицо для первого смазанного и влажного поцелуя. Это как короткое замыкание, удар током без заземления. Похожее на шаровую молнию возбуждение колется и зудит под кожей. Стивен — куда только подевалась его отстраненная деликатность — целует, сжимает, кусает как настоящий дикарь. Притирается близко, ведет открытым ртом по шее, прихватывает ключицу. Тони не остается в долгу, мстительно тянет за волосы, вновь находя тонкие губы — он еще не нацеловался. Недопитая банка пива со стуком катится на пол, сбитая беспокойными руками в поисках точки опоры. Следом за ней летит майка. Вырываясь из вожделенного марева первого близкого контакта, Тони делает то, что привык на их разминках, — позволяет себя вести, и Стивен ведет. Оглядывается на заваленный инструментами диван и ныряет в салон, тянет за собой следом. Внутри тесно, жарко, хорошо. Влажное дыхание оседает на коже Тони, касается затвердевших сосков. Обвести, выкрутить, зализать. Ему кажется, что Стивен готов повторять так без устали. Тони извивается на нем сверху, под чужое шумное дыхание избавляется от штанов. Мнет стояк Стивена через брюки. — Заказываю стриптиз, на ком-то слишком много одежды, — шепчет Тони и видит, как от слов в самое ухо, по коже бегут мурашки. Стивен отстраняет его на мгновение и, нагло ухмыляясь, свою одежду снимает просто щелчком пальцев. Тянет к себе, вскидывая бедра, оплетает ногами, целует глубоко и мокро. Не иначе как чудом умудряется поменять их местами на узком сиденье, не приложив никого головой об крышу или кабину. «Волшебник». Когда дрожащие пальцы касаются его между ягодиц, Тони не вздрагивает, подается чуточку ближе, еще сильнее раздвигает ноги. Стивен кружит пальцами вокруг входа, не спешит, согревает смазку. Отрывистая, почти невесомая ласка словно электризует нервы, заставляет сосредоточиться на ощущениях, стиснуть в кулаке твердый член. Выругаться, стоит лишь горячему языку слизнуть выступившую на головке смазку. — О-о-х. Никогда не думал, что расположение карданной передачи так много значит, — Тони ерзает, пытаясь расположиться удобнее, выгибается на неудобном сидении, придавленный тяжелым телом, скребет ногтями вдоль позвонков на чужой шее. Стивен только неразборчиво шипит что-то в ответ и добавляет еще один палец. Решение приходит быстро, и Тони наваливается грудью на сложенное пассажирское сидение. Выгибается в пояснице — почти коленно-локтевая, только вид лучше. Стивен мычит удовлетворенно, оглаживает и мнет ягодицы, аккуратно притирается сверху. От ощущения собственной открытости продирает нервной дрожью вдоль позвоночника, от рваных, быстрых движений члена внутри сладко поджимаются яйца. «I just want to live while I'm alive», — из так и не выключенного плейлиста мурлычет под акустику Бон Джови. Тони вновь и вновь, как молитву, хриплым шепотом твердит эти слова вслед за ним. Ритмично скрипит дорогая кожа. С каждым новым толчком «Понтиак» качает их как на волнах. Тони кажется, что теперь каждый новый автомобиль будет пахнуть для него сексом — кожей и потом с тонкой ноткой парфюма Стивена и полироля. — Жар-птица… Ты — жар-птица, Тони… — Стивен прижимается теснее, кусает за шею. Капли спермы почти как жемчужины на темно-бордовом. *** Firebird блестит в холодном галогеновом свете, небольшая и поджарая, полная затаенной силы ручная молния, она похожа на готовую сорваться в стремительный полет птицу. — Готов к тест-драйву, Дамблдор? Или в вашем пансионе благородных девиц разрешено летать только на метлах? — А вот сейчас Плащу было обидно. Разве ты не можешь теперь просто посмотреть и сказать, готов автомобиль или нет? — Стивен в воротах гаража зябко ежится в кожаной куртке — за городом ноябрь напомнил о себе мелким, противным дождем и стылым, пролезающим в любые щели ветром. — Во-первых, это механика. Во-вторых, жизнь далека от фрезеровочного искусства BobsCNC и чаще демонстрирует удивительное свойство механизмов не работать, когда, казалось бы, все части идеально подобраны и совпадают, — Тони трет тряпкой несуществующее пятно на крыше. — Так получилось со Мстителями… Так вышло у нас с Пеппер. Со Стивеном же они идеально не совпадали — слишком похожие и нравом, и образом жизни, взлетами и падениями на пути, лишенные притягательной противоположности характеров и взглядов, они не были двумя половинками одного целого, являя собой скорее кавер-версию одной и той же песни. Это было странное, но в чем-то даже успокаивающее чувство понимания и сопричастности. Он не знал, о чем там себе напряженно думал в это время Стивен — на невысказанный запрос вирус тут же спроецировал на сетчатку кадры с места давней аварии, — но в чем Тони был хорош, так это в испытании механизмов на прочность. — Ты уже доверил мне целую вселенную, давай, не ломайся, док. — И откуда ты только взялся на мою голову? — простонал Стивен, но Тони уже знал, что тот согласится. — Могу напомнить, что ты буквально украл меня с пробежки с будущей женой. Когда проехали указатель на аэродром, Стивен многозначительно кашлянул. У неприметного технического въезда поднял бровь. Тони только посмеивался в усы. Джонатан, давно знакомый шкафоподобный угрюмый охранник, что читал в припаркованном пикапе «Контакт» Сагана, только сухо кивнул в ответ и жмякнул на кнопку, открывая ворота. Впереди лежала взлетная полоса, со второй дорожки поднималась в воздух чья-то «Цессна». «Понтиак», словно почуяв волю, взрыкнул мотором, набирая скорость. Осталось только подобрать саундтрек. На колючий, как рыбий хребет, скелет гитарного риффа был накинут помпезный оркестровый инструментал, подсвеченный местами нервными вскриками хора. Богато, вычурно, почти на грани китча. Эдакий Тони Старк в музыке. И все это ради путеводной нити клавишных и простого, но этим и цепляющего вокала. Рев мотора ложился на эту музыку как родной. Не зря все-таки ДеЛореан мечтал назвать эту красавицу «Баньши». Следующие полчаса в его мире существовали только трэк, музыка, визг тормозов, норовистый храп воздухозаборника и холодная морось, летевшая в открытое окно. Хотелось высунуться навстречу ветру и дождю и заорать во все горло. Если не можешь зажечь свечу, не вини темноту. Лови эту жизнь на лету. Закончи и начни сначала. Последний раз взвизгнули тормоза. Выдохнув, Тони удовлетворенно откинулся в кресле, напоследок пару раз сжав рулевое колесо до приятного скрипа кожи. Покосился на Стивена. Тот сидел чуть встрепанный, с пятнами яркого румянца на бледных немного более обычного щеках, но глаза его смеялись. Тони хотелось засмеяться в ответ. Он уже собрался открыть рот и не то пошутить, не то притянуть к себе для поцелуя, когда взгляд Стрэнджа метнулся куда-то ему за спину. Тощий блондинистый хлыщ в темном худи притерся к дверце: — Сколько хочешь? Едва заметный акцент, полный рот жвачки и маслянистый, наглый взгляд. Тони только молча смерил парня и его шумных дружков, болтающих у стоящего поодаль Феррари, непроницаемыми стеклами темных не по погоде очков. — Сколько. Хочешь. За. Машину? — он так тужился, словно хотел научиться говорить заглавными буквами. Иосиф Тарасов, сын криминального босса Вигго Тарасова. 23 года. Опасное вождение, дебош в общественных местах, нанесение тяжких телесных повреждений, — побежали по сетчатке полицейские сводки. — Она не продается, — Тони спустил на нос очки, позволяя взгляду в полную силу зажечься нечеловеческой огненной краснотой. И, стартуя под визг колес, усилием мысли врубил в телефоне хлыща Electric Eye на всю громкость, с удовольствием наблюдая в зеркало заднего вида, как тот с ужасом отбрасывает девайс в сторону. Стивен, кажется, отдышался на своем месте и был готов зайти на новый круг. Если не работают идеальные механизмы, может, пора попробовать неидеальный?