* * *
Тень, закрывшая собой горячий свет, вернула Нику к жизни. Откашлявшись от забившейся в рот земли, она подняла голову. Над ней стоял белый парень в обнимку с винтовкой. То, что он целился не в неё, а в небо, ободряло. Он задал вопрос на языке, который казался одновременно знакомым и неизвестным. — Где я? — спросила Ника. По обе стороны от себя она видела жёлтую траву. Обернувшись, парень криком позвал отца себе на помощь. Это как это Ника поняла, что именно отца? Голландский. Он говорил на голландском с акцентом. К вони земли примешался запах гари. С молчаливого дозволения парня Ника поднялась на ноги и обернулась. Зрелище открылось печальное: лежавший на боку фургон протаранил собой деревца виноградника и лежал, истекая дымом и паром. Чуть в стороне от Ники лежал неизвестный, от которого она видела только ноги и напитывавшую траву лужу крови. Предположительно это его мотоцикл валялся рядом. Парень задал вопрос недовольным тоном. — Говорите по-английски? Я хочу помочь… — Британка? — подозрительно спросил парень. — Русская. Больше он ничего не сказал, и Ника добежала до фургона. Внутри Андрей уже подполз на четвереньках мимо тела неизвестного приводить в себя Джонни. — Целы? — выдохнула Ника. — Сейчас откачаем, — слишком громко ответил Андрей. Ника обошла фургон посмотреть, не придавило ли кого, и увидела Августа, прислонившегося спиной к крыше. В руке он держал пистолет — приближаться было опасно. — Есть вода? — крикнул Август. — Успокойся. — Что? Он не слышал, что ему сказали. Ну или притворялся, подманивая её. Выглядел он бледнее обычного, взгляд блуждал, ни на чём не задерживаясь. Слишком хорошая актёрская игра для него — кажется, он хорошенько треснулся головой. Ника вытащила из рюкзака фляжку и кинула её на колени Августу, он дёрнулся было её поймать, но его пальцы поймали один воздух. Уж не сотрясение ли мозга он приобрёл. Из винограда с шуршанием и гомоном вышла толпа крепких белых мужиков в разноцветных рубашках поло, и все, кроме брюнета-жерди с проседью в усах, держали в руках по ружью. Они пока не целились ни в Нику, ни в выползавшего задом из фургона Андрея, но наперебой обратились требовательным тоном на голландском с акцентом, мешавшим понять половину слов. На английский они не реагировали. Тяжело было напрягать трещавшую голову, но Ника выдавила из себя на голландском «Нас украли плохие люди. Мы бежим». Лица её собеседников смягчились. Усатый пошёл осмотреть фургон, остальные обсуждали между собой, как быть. Август ни с того ни с сего закашлялся. Усатый вылетел из-за фургона с криком, который Ника неправильно перевела. Не мог он крикнуть то, что она поняла. Он имел в виду что-то другое, а не «Это правда мой сын!» Фермеры повели их в белый двухэтажный дом с плоским фасадом, завершавшимся сверху треугольником, — его словно свистнули с улиц Амстердама. Джонни опирался на Андрея и боролся с тошнотой, следом тащился постоянно оборачивавшийся Август, Ника шла за ним, отщипывая виноградинки с лоз, а замыкал процессию усатый. — Вкусный, да? — спросил он на английском, когда Ника закинула виноград в рот. — Очень, не ожидала. — Собираем урожай четыре раза в год — сила ГМО! В ужасе она выплюнула виноградину. — Ох, вы же не из этих? — скорбно спросил усатый. Август резко развернулся и рявкнул так, что искры полетели: — Ты какого хрена жив?! — Сказал, всё обсудим в доме. — Нет, скажи сейчас. — Он шагнул к усатому, и Нике пришлось попятиться. — У тебя был миллиард возможностей дать знать о себе, почему ты… — Август ван дер Хольт. Тебе кто позволил говорить с отцом неуважительным тоном? — Вот это он быстро переметнулся из добродушного фермера в начальника. — Я что сказал? Расскажу позднее, иди и молчи. Будешь капризничать — будешь наказан. — Мне не пять лет. — Да? А ноешь, как молокосос. — Успокойся, — коснулась занесённой руки Августа Ника и дёрнулась от укола тока. — Не лезь. — Раз навязался в нашу команду, будешь меня слушаться. — Это я к вам навязался?! Да вы меня преследуете по всему земному шару! — Когда это я тебя преследовала? — возмутилась Ника. — Всего один раз зашла в гости. Это ты за мной потом бегал! — Что, скажешь, вышки хочешь отключить не назло мне? — Представь себе, мой мир не вращается вокруг тебя. — Да ты постоянно ходила по моим следам. А в лифте кто со мной обжимался? — Интересно ты свои приставания запомнил! — Кто к тебе приставал, сумасшедшая женщина? — Сумасшедшая… — Ника в изумлении наклонила голову, разглядывая экспонат перед ней. — Ты что, даже в обычных разговорах не можешь перестать газлайтить? — Профдеформация, — неожиданно спокойно ответил Август. — Мисс Чайкина. — Что? — спросила она, обернувшись. — От вас много шума. Пройдите в начало процессии. — А почему я-то, Август первый начал. — Я не для того оставил ребёнка, чтобы это снова выслушивать. Благодарю за понимание. Чувствуя, что если она его оставит наедине с отцом, землю виноградника удобрят ещё несколько трупов, Ника похлопала Августа по груди и сказала: — Я пойду первой, ты за мной. — Размечталась. Бросив на отца кровожадный взгляд, Август поспешил протиснуться вперёд, пока Ника его не опередила. По крайней мере, у него вообще был отец. — Аттракцион неслыханной щедрости, — проворчал Андрей, перед которым влезла Ника. — Встреться со всей семьёй Хольта за три дня и получи пулю и помятые бока в подарок. В доме под кондиционером Джонни немного ожил, а то на плантации страшно было на него смотреть. Он вместе со всеми добрался до залитой светом пастельной кухни, сел за стол и положил на него подбородок — пережитое ещё не до конца его отпустило. Андрей пошёл шуровать в холодильнике и пластиковых шкафах (за что Ника его мысленно отругала — остался бы за столом, Август бы не смог к ней подсесть), фермеры потоптались в прихожей, посовещались с усатым и ушли по своим делам. — Как только выясню, что происходит, мы с тобой уезжаем, — заявил Август. — Я уже присмотрела идеально подходящий для тебя туалет. — Продолжай в том же духе, и возможно, иллюминаты возьмут тебя придворным шутом. — Ну что ты, не хочу занимать твоё место. — Обижает? — встал над ними Андрей. — Пытается, — усмехнулась Ника. — Джонни, ты как? — Компилирую. — Что компилируешь? — Мммнн, — выдавил Джонни и прижался к столу лбом. — Тебе плохо, вызвать врача? — Просто оставьте меня в покое. На полчаса. И я буду в порядке. Ника попыталась ободрительно похлопать его по спине, но Джонни от её прикосновения дёрнул плечом со словами «Не надо». — А меня по спине погладишь? — наклонился к ней Август. — Ногой могу. — Давай отсядем от него, — предложил Андрей. — Он же не угомонится. Посмотрев на Джонни, отодвинувшего стул подальше от неё, Ника решила, что предложение Андрея было здравым — Августа на дистанции не удержат, зато уведут источник раздражения подальше. Они пересели за другой край стола, и конечно, их и там настигли. — Смотрите-ка, знать не хотят своего спасителя, — сказал Август, взявшись за спинку стула Ники. — Я слов благодарности не жду, но меньшее… — Ты сильнее всех головой треснулся, смотрю. — Радов, ничего не хочешь ей рассказать? — Не говорить английский, — мстительно ответил Андрей. — Всё сам, как обычно. Когда нас вывозили из того посёлка в фургоне, его протаранил придурок на мотоцикле с пневмопушкой. Эти двое, — кивнул Август на Андрея, — попадали, как брёвна, и всё, а я с нашим тюремщиком разобрался, пушку раздобыл. Мотоциклист тебя выволок и увёз бы, если бы не я. — Какой бескорыстный подвиг, хоть сейчас в балладу. — Бескорыстные люди всегда прислуга. — О, вы… по-прежнему здесь, — сказал усатый, войдя на кухню. — Меня удивляет, что ты по-прежнему здесь, — переключился на новую жертву Август. — Разве ты не должен бежать от меня на другое полушарие? — Вот, вот от его нытья я и хотел вас всех уберечь. Берите любые закуски, напитки и дождитесь меня в гостиной. Поговорим. Ника бы с удовольствием осталась, но Джонни сразу поплёлся на выход, Андрей, добывший алюминиевую банку пива, — за ним. Кивнув, она вышла с кухни, закрыла дверь со стеклянным полотном до щелчка… и прильнула к ней. — Тебе плохо? Врача вызовем, — сказал Андрей из гостиной. — Не трогай меня, я в порядке! Просто. Обрабатываю информацию. В процессе. Август первым повысил голос, отец ответил ему в тон, и понеслась. Они тараторили на голландском, Ника не всё успевала мысленно перевести. Началось с претензии «Ты меня продал иллюминатам и свалил», точно прозвучало «Они предлагали отличные условия». Отец Августа работал по фрилансу на иллюминатов, в организацию его не взяли. Несмотря ни на что он попытался продавить линию, что конечно же следил за сыном и очень им гордился… и прокололся на том, что не упомянул Мико — потому что ухитрился забыть, что она родилась до его ухода. С этого места их речь понеслась во весь опор. Мать, кажется, «стёрли»? Потому что она нехорошо разводила? Разводилась? Кухня так наэлектризовалась, что Ника опасалась за деревянный пол. Отец принялся сворачивать разговор, Август требовал нормальных объяснений и получал методичный отпор. С его мнением считались так мало, что Ника прокралась в гостиную — отец должен был вот-вот настоять на своём. В гостиной, где дизайнер интерьера предлагал гостям рассесться в плетёных креслах и любоваться на инсталляцию с чучелами за стеклом да скрещенными саблями на стене у входа, Андрей задёргивал последние плотные бордовые шторы, а Джонни сидел с закрытыми глазами в одном кресле, закинув ноги на другое. Едва Ника переступила порог и шагнула в сторону, к саблям, дверь на кухню распахнулась. — Прошу прощения, воспитательные моменты, — вплыл в гостиную и замер на пороге усатый. На кухне раздался громкий удар. — Август отходчивый, подождём немного. — Зазвенели падавшие на пол столовые приборы, тарелки разбивались одна за другой. — Растущий организм, гормоны, сами понимаете. — Он взрослый мужик, — напомнила Ника. — Мне поучения ни к чему, спасибо. Присаживайтесь. — Андрей воспользовался приглашением, усевшись в третьем кресле, по соседству с разноцветными носками Джонни. — Меня зовут Эйсе ван ден Хёвел. — Не так тебя зовут! — крикнул Август. — Сходи проветрись, за тебя стыдно! Итак. Нас всех объединяет вопрос. Что же нам делать дальше? Я из-за вас оказался в непростой ситуации. Нанятые мной специалисты должны были привезти Августа, вы навязанный неприятный бонус. Что мне с вами делать, неясно. Я предлагаю следующее. Вы отдохнёте, не показываясь в окнах, я схожу на разведку. Затем вы возьмёте мою машину и скроетесь с моих глаз навсегда. Август останется, и я обязательно доложу руководству, что вы вламывались в мой дом. Потому что мне не нужны проблемы ни с заказчиками, ни с сыном. — Спохватился, — буркнул Андрей. — Говорить на языке, на котором не говорят все присутствующие, — вопиющая грубость. Ты, — щёлкнул пальцами Эйсе, обращаясь к Нике. — Объясни мне наконец, какого рода отношения тебя связывают с Августом. — Антагонистические, — скрестила руки на груди она. — Это… малоинформативно. — Да неважно. Может, мы уедем прямо сейчас? Разведку берём на себя. Эйсе смотрел на неё немигающим взглядом, пока она не покосилась на недоумевавшего Андрея. — Решать, что для меня важно, я буду сам. Ответьте нормально. Как на это ответишь нормально, с чего начать, на чём закончить? Пожалуй: — Я мешаю ему портить жизнь человечеству. — Не припомню, чтобы он что-то портил, — наклонил голову Эйсе. — То есть ты… — Она моя невеста. Андрей уставился на Нику, ошалевшая Ника посмотрела на вошедшего и поправлявшего галстук Августа, снисходительно-высокомерного, словно это не он только что вопил как потерпевший и громил кухню. Возможно, она проживала галлюцинацию и бред после перестрелки. Умирала и видела страшный сон. — Она?.. — У Эйсе вытянулось лицо. Август встал рядом с Никой и положил руку ей на плечо. — Но она же… — Иностранка, — слабо улыбнулся Август. Ладно, Нику заинтриговало, к чему он это всё вёл. — Совсем без?.. — Ни капли фламандской крови. — Хотя бы из дворян? — жалобно спросил Эйсе. — Сирота без рода и племени. — Католичка или протестантка? — Православная. — Кем работает? — Воровка. — Август, ты разорвёшь вашу помолвку немедленно! — Мы поженимся сегодня же. Надо торопиться, — прижал Нику к себе Август. — Она беременна. — Я не могу тебе это позволить! — И я, — поддакнул Андрей. — Ты наказан, вы все наказаны за омерзительное поведение! Он хлопнул дважды в ладоши — и кресла с Джонни и Андреем провалились в дыры в полу, Ника успела это увидеть, пока летела на Эйсе. На втором этаже раздался топот. — Никакой стрельбы! — крикнул себе за спину Эйсе, обхватив Нику. — Мне нужно сохранять прикрытие! По лестнице сбегали один за другим боевого вида мужчины и женщины в клоунских расцветках. Ника пнула Эйсе в пах, он скрючился, отступив, и она через его спину перекувыркнулась, врезав ступнями в лицо первому наёмнику и приостановив остальных. — Без огнестрела так без огнестрела. С этими словами трое наёмников достали из-за поясов ножи. Пятясь, Ника оттолкнула от себя Эйсе и подошвой поймала первый удар ножа, сломив ему кончик. — У неё протезы, по ним не бьём! Прямо на уровне глаз Ники нарисовались скрещенные сабли на стене, и она кинулась вытаскивать одну из них, отопнувшись от попытки ей помешать. Обстановка? Три дыры, одна рядом, с пальцами Августа на краю, две по дороге к шторам, по разные стороны от уцелевшего кресла. — Не ленись, подтягивайся! — крикнула она Августу и встала в боевую стойку, заставившую наёмницу с ножом отпрянуть. Мысленно поблагодарив Серёжу за то, что он в детстве гонял их с Олегом, заставляя учиться по книжкам настоящему фехтованию, чтобы у него была максимально достоверная дворянская ролёвочка, Ника отбила следующий удар, отпрыгнула, попёрла на противника, сделала выпад ему в руку, попала, отбила удар ножом сбоку, сунувшемуся было в проём четвёртому проткнула выпадом в приседании ногу, от ножей прыгнула назад и врезалась спиной в стену. — Все разом навались! — скомандовал наёмник по центру, прижимавший к груди кровоточившую руку. — Одного проткнуть успею, — угрожающе выставила перед собой саблю Ника. — Выбирайте, кого. Троица, запертая между дырой в полу и стеной, переглянулась. Нике больше всего нравился вариант с наёмницей у края дыры: отпугнёт её, даст влево — им придётся обходить дыру, потратят время, она разберётся с тем, кто подступится справа. — С тремя она не справится. Они всё-таки метнулись к ней, замахнувшись ножами. Ника все три встретила выставленным поперёк лезвием сабли, пнула раненного по руке, и он отлетел с шипением. Одна поднырнула под лезвие, другой замахнулся сверху, Ника крутанула саблю в руке, проскользнула между ними. Со звяканьем отбиваясь то от одного ножа, то от другого, она пятилась, поворачивая к дырам в полу, отмечая потенциальные угрозы. Эйсе стоял у лестницы прихожей. Раненный в ногу подползал к дверному проёму. Раненный в руку уже поднялся и заходил к ней слева, в обход дыры. Его целые товарищи пёрли на Нику по центру. Она сама пятилась к креслу, дыры по обе стороны мешали маневрировать, вот-вот почувствует спиной шторы. — Под ноги смотрите, — велела наёмница. — Что с этим? — посмотрел её напарник на висевшего Августа. — Избавиться. — Не трогать! — крикнул из прихожей Эйсе. — От меня сначала избавьтесь, — подступила к ним навстречу Ника. — С удовольствием. Раненный кинулся на неё со спины, двое по центру тоже побежали, но сверкнула вспышка, и один запнулся. Ника извернулась, отбила один нож, наотмашь рубанула по рукам со вторым ножом (недолёт), за спиной у наёмницы её напарник стоял трясся. Что ж, предстояло оборонять перешеек. Звяк, звяк, Ника вертелась из стороны в сторону, раненный атаковал слишком резво, она увела его руку в сторону и пнула под зад к дыре, он перекувыркнулся на противоположный край, в прыжке развернулась лицом к наёмнице, третий наёмник валялся, она отвлеклась на отыскивание его взглядом и пропустила подлёт к плечу ножа наёмницы, в последний момент отпрыгнула и налетела на шторы. Взявшись за штору, Ника поймала в неё руку с ножом, быстро обмотала ткань вокруг запястья и ударила рукояткой сабли в висок. Одна упала, другой неугомонный прибежал на замену, получил удар ногой с разворота по голове и на этом успокоился. Ника согнулась, уперев ладони в колени, перевела дыхание. И подняла голову на движение впереди. Это Август выкарабкивался из дыры. — Вспомнил-таки, как руки работают, — проговорила Ника. — Я не собираюсь, — прокряхтел Август, улёгшись на полу животом, — спину под ножи подставлять. — Положи на место, это фамильная реликвия! — крикнул Эйсе. Ника не торопилась убирать оружие: третий наёмник, дрожа, поднимался на четвереньки. — Что смотришь, покончи с ним. — Можешь сдаться в плен, и мы тебя не тронем. — Смотри, что будет, — меланхолично сказал Август, встав рядом. У Ники не было иллюзий на этот счёт, она прекрасно понимала, что мужик перед ними сел на колени с опущенной головой не в знак сдачи в плен, а чтобы повисшей рукой дотянуться до ножен на щиколотке. Не дождавшись реакции, Август взял наёмника за грудки и рывком поднял на ноги перед Никой, раздался странный секундный шорох, и глаза его живого груза помутнели. — Перфоманс «Бессмысленность милосердия». Сказав это, Август отшвырнул наёмника, и Ника увидела воткнутый ему в спину нож. — Тебе жалко, что ли? — прохрипел валявшийся на пороге четвёртый наёмник, к которому подошёл Август. Пустые ножны. Это он метнул нож, запоздало сообразила Ника. — Двадцать миллионов разницы? Очень. И Август одним ударом ногой сломал наёмнику шею. — Ради двадцати миллионов?.. — у Ники не хватило сил закончить вопрос. — А ты думала, ради твоих прекрасных голубых глаз? — Я свяжусь с руководством, — подал голос из прихожей Эйсе. — Скажу, ты взял цели. — Где Андрей и Джонни? — подошла к порогу Ника, не глядя на лежавшего на нём трупа. — Руководство будет радо получить обоих, — прибавил Август. — В подвале, всё с ними в порядке. Сейчас позвоню… — Нет, — подошла к нему с поднятой саблей Ника. — Ты их сейчас освободишь, и мы уезжаем. — Август, поставь свою женщину на место. — Не могу, — сунул руки в карманы Август. — Я делаю всё как она скажет. — За что, — простонал Эйсе, обращаясь к небесам. В винный погреб они спускались втроём вдоль гирлянды из провода с тусклыми лампами: первым шёл Эйсе, причитавший про сплошные разочарования, за ним — Август, и последней шла Ника, высматривавшая в деревянных ступенях и глиняных стенах ловушки. — Зачем вы злите друг друга? — спросила она, чтобы сделать вид, будто она совершенно расслабилась и не ждала подвоха. — Семья воссоединилась, а вы. — Я вышел из кухни в беседку подышать свежим воздухом, — ответил Август, — и увидел, что за углом припарковалось многовато дорогих машин. — Говорил им, есть гараж, — проворчал Эйсе. — Тестостерон вместо мозгов. — Ты же не поверила, когда он сказал, что нанял людей ради меня? — спросил Август, проведя рукой по торчавшим из шкафов пробкам винных бутылок. — Родригез в этом вопросе я доверяю больше, и она сказала, что за меня ни цента никто не даёт. Очевидно, он наврал, хотел усыпить вашу бдительность и срубить на вас бабла. Думаю, он перекупил заказ, надеясь выбить из иллюминатов побольше, чем сорок лямов. Пришлось поломать его планы. — А как же ваш сын? — спросила Ника, в этот раз интересуясь искренне. На душе скребли кошки от холодных объяснений Августа. — Я здесь только потому, что он не терял надежды и за меня что-нибудь выручить. — Выставляешь меня чудовищем! — развернулся на пятках рядом с винной бочкой Эйсе. — Я, между прочим, очень рискую, разговаривая с тобой и называя тебя по имени! Ты представляешь, какие последствия меня ждут за нарушение протокола? — Штраф? — Меня понизят до экономического среднего класса на целых пять лет и заставят платить налоги! Но тебе лишь бы поныть. — Заметь, — сказал через плечо Нике Август, — он не отрицает. Ника собралась было возразить, но, прокрутив слова Эйсе, поняла, что он действительно не отрицал расчёт заработать на сдаче сына. Впервые в жизни она порадовалась, что была сиротой, — относись к ней так родитель, она бы этого не пережила. — А почему он рискует, разговаривая с тобой? — спросила Ника, прикинув, стоило ли воровать южноафриканское вино или снобы больше десятки баксов за него не дадут. — Протокол. — Жениться-то хотя бы в церкви будете? — взялся за ничем не примечательное горлышко бутылки Эйсе. — Подпишем бумажки, покутим в Квартале красных фонарей, снимем проституток — она бисексуалка, нам обоим женщины подойдут. — За что, за что… Эйсе надавил на горлышко бутылки, как на рычаг, и крышка бочки с винным резервуаром отъехала влево — за ней круглый деревянный коридорчик вёл в бетонную комнату. — Они там, — махнул рукой Эйсе. — Спасибо, пап. И как только Эйсе шагнул в коридор, Август подзатыльником врезал его лицо о край дверцы и поймал безвольно обвалившееся тело. — Он же твой отец, — возмутилась Ника. — Ему бы это не помешало запереть нас и сдать наёмникам. — Ты живёшь очень грустной жизнью. — Эй, мы здесь! — прокричал Андрей. — Моя жизнь — повод для зависти, а не жалости. — Грустно, когда ты настолько не доверяешь родному отцу, и причём правильно делаешь. — Хм, я не ослышался? Я что-то делаю правильно? — Прямо как сломанные часы два раза в сутки. — У Джонни сейчас голова взорвётся! Ника кивнула Августу, мол, после тебя, и он, взвалив на спину отца, отправился в потайную комнату. Они вдвоём замерли на пороге, выискивая в простецком бетонном кубе с обломками кресел на полу признаки ловушек. Прикреплённые к стене цепи подвесили Андрея за запястья, а согнувшегося пополам и извивавшегося Джонни — за щиколотки. Ника не видела замочных скважин, только крепкую обмотку из цепей. — И как их убрать? — спросила Ника. — Я знаю об этом доме столько же, сколько ты. Вспомнив действия Эйсе, Ника хлопнула два раза в ладоши с тем же промежутком. Ноль реакции. — Может, у него есть инструменты? — упал вниз головой Джонни. — Горелка, стремянка. — Поищем, но это надолго. Он не хотел оставить вас висеть скелетами, должен быть способ легко вас снять. Давайте подумаем. — Это тяжело, — сказал Джонни, красный как помидор. — А ты не можешь чудо-ногами своими? — дёрнулся Андрей. — Подпрыгнуть как следует и лезвием на? — Лезвия у меня остались только из нержавейки, такую жирную цепь не возьмут. Хм. Август, у тебя же своё злодейское логово было. — Не логово, а кабинет, и не злодейский, а многофункциональный. — Твоё экспертное мнение: где бы ты в пыточной поместил кнопку «выкл»? — Ну точно не там, где пытаемые смогут дотянуться. И они одновременно подняли головы к дырам в потолке. — Кому-то из нас придётся подняться, — ухмыльнулся Август. А кому-то обязательно остаться, потому что Джонни без поддержки при падении мог сломать себе шею. Ника прикинула, какой вариант хуже: оставлять друзей на милость врага или оказаться в его власти всем троим. Мало ли что Августу в голову взбредёт, Андрея он один раз убить уже пытался. Лучше остаться втроём, как-нибудь да выгребут. — И чего ждём? — приподняла бровь Ника. — Я польщён оказанным мне доверием, — свалил свою ношу на пол Август. — Уверена, ты ни за что его не предашь, ты же не твой отец. — Там, где ты училась манипулировать, я преподавал, — ткнул её пальцем в грудь Август. — Шевелись, Макиавелли хренов. — А это точно хорошая идея? — горестно спросил Андрей, когда Ника втащила в комнату Эйсе. — Лучше у меня нет. В подвале сплошное вино, инструменты в доме если и есть, то тоже наверху. Она подняла руки и подложила одну ладонь под лопатки Джонни, другую — под его затылок, чтобы его голова передохнула в горизонтальном положении. — Кнопок и рычагов не вижу, — прозвучал вскоре сверху голос Августа. — Попробуй похлопать! Звонкое эхо от хлопков в ладоши скатилось в погреб, но с собой освобождения не принесло, только перекрыло дыры в потолке. Может, наоборот, выкрутить цепи побольше, чтобы спустились до пола? Андрей попытался, но от каждого его рывка запястьями вниз его подтягивало выше. Над потолком что-то грузно зажужжало. — Он запирает нас здесь, — поднял голову Андрей. — Да он не знает, как это сделать, — уверенно сказала Ника. И они замолчали, вслушиваясь в одно и то же: ритмичные всплески скрипа за стеной. — Мотай-ка отсюда, — нервно обернулся Андрей. — Не волнуйся, Август хочет сорок лямов, а не двадцать. За стеной всколыхнулся невнятный гул, и Андрей свалился на пол. Ника еле успела подхватить подмышки Джонни и удержать их, когда его ноги упали, освобождённые от размотавшихся цепей. — Ооох… — выдохнул Джонни и растянулся на полу. — Больше никогда не встану. — Долго не валяйся, простудишься. — Я не понял, — поднялся с пола Андрей, растрясавший затёкшие руки. — Зачем ему нас освобождать? — Предлагаю пойти спросить. Этого тоже лучше держать на виду. Она за ноги вытащила Эйсе через деревянный коридор в винный погреб. Что дальше? Не тащить же его вверх по лестнице. — Поднимаемся по одному, — сказал Август, закрыв собой прямоугольник яркого света наверху. — Сначала задохлик, потом Радов, потом ты. — Я не задохлик, — стиснул кулаки Джонни. — Не испытывайте моё терпение, я нашёл, как запустить слезоточивый газ в подвал. Поднимайтесь по-хорошему. Они понимали, что подъём закончится плохо. Может, Август врал насчёт газа, а может и нет. Когда явятся другие наёмники, не связанные в чулане под лестницей, — вопрос времени, возможно — считанных минут. Взгляд Ники упал на Эйсе, и она прокрутила в голове всё, что Август когда-либо говорил о своём руководстве. Он сказал, что прикрываться им — тупая идея. Эйсе надеялся что-то выручить за сына. Родригез, прежде на него работавшая, хотела убить его. В одно мгновение у Ники сложилась картинка, объяснявшая, почему изменилось поведение Августа. — Твоё руководство отнимает у людей имена и заставляет родителей предавать своих детей, — крикнула Ника. — А сейчас, вдобавок, от тебя отреклось. Ты правда думаешь, что сдашь нас — и всё будет хорошо, они тебя не предадут? — У них нет рациональных причин это сделать. Ага, заспорил, значит, сам сомневался. — Нет рациональных причин? Зачем платить опальному агенту большие суммы, когда можно одним махом избавиться… — Моя опала закончится, как только я тебя сдам. Избавляться от меня было бы разорительно, это всего лишь… дисциплинарные меры. Живее, я хочу попасть домой сегодня же, — сказал Август и опять попытался кому-то дозвониться. Бутылки вина подали Нике идею. Рискованную идею, которая могла помочь им выбраться отсюда без потерь. — Раз ты в них уверен, предлагаю пари! — Предлагаю вам сдаться и не вы%#ываться. — Если я окажусь права, ты нас отпустишь. Если окажешься прав ты, я сделаю всё что прикажешь. — И я должен поверить тебе на слово? — спросил Август одновременно с шипением Андрея «что ты делаешь». — Ты меня знаешь, я не умею врать. И что я смогу тебе сделать? Андрей ранен, Джонни не боец, я устала от драки. Ты ничем не рискуешь, для тебя сплошная выгода: узнаешь истинное отношение руководства к себе, выслужишься. По рукам? Или ты боишься? Повисло тревожное молчание. Андрей попытался вытащить бутылку и поморщился, взявшись за бок. Нет, это сражение они должны были выиграть в голове. И оно началось, когда Август принял пари, спросив, что конкретно Ника задумала. Что уж там, Нике её затея нравилась немногим больше, чем Андрею, до последнего не желавшему улечься в винную лужу на бетонном полу. Поколдовавший над мобильником наёмника Джонни неуверенно сказал, что сигнал не должны отследить, и ушёл сторожить Эйсе, которого прислонили к винному шкафу. Они открыли Августу удобнейшие возможности скрутить их всех без усилий, и Ника это видела, и её это тоже тревожило. Но его беготню за ними надо было как-то прекратить, и она поставила всё на то, что его желание доказать ей, что она ошибалась, и бесконечно потом злорадствовать окажется сильнее здравого смысла. Они валялись с закрытыми глазами на холодном полу, чувствуя, как волосы напитывались вином, пока Август проходил по телефону все круги иерархического ада. Наконец он дозвонился до главного и включил видеосвязь. — Стой, не вешай трубку! — Многообещающее начало разговора. — Я с дарами. Дальше он должен был навести камеру на них с Андреем. — О. Не ожидал от тебя такой… прыти, — манерно произнёс собеседник на английском. Американец. — Прошу, не говори Уолтону, я ему из-за тебя машину проиграл. Тебе за молчание награждение подниму до сорока. — Без разницы, только сними с меня чёрную метку, стирательный протокол или как вы это называете. Я хочу вернуться на работу. — На какую? — В «Хольт интернешнл», какую ещё. — Ох. Ты не понял намёк? — Понял, поэтому сделал всё как вы хотели. — Нет, ты не понял, мы больше ничего от тебя не хотим. Мне говорили, тебе не придётся объяснять, потому что твои когнитивные способности позволят тебе сложить два и два. И вот мы здесь. Я слишком хорошо тебя знаю, я по звонку понял, что ты не… — Почему я не могу вернуться на работу? Я всю сознательную жизнь на вас пахал, и вы были мной довольны, я вас только что от Разумовского защитил, полицию на него натравил по обвинению в связях с террористами, я загасил все публикации про вред мобильных телефонов… — Ни к чему полное резюме зачитывать, я его знаю. — Тогда почему? — Ничего личного, ты неудобен организации, и тебя заменили более перспективными сотрудниками. Ты бы сам поступил так же. — Я требую трибунал с участием совета пятерых! — Безымянный мужчина с двумя трупами в подвале что-то требует от самого богатого человека на Земле. Смешно. Да и нельзя устроить трибунал для человека, который не существует. — Но ты же со мной разговариваешь! — Я могу страшно заблуждаться и разговаривать с ботом или актёром. Философская проблема мозгов в банке. Как говорил Фома Аквинский… — Ладно, я сам его организую. — Попробуй, любопытно будет посмотреть. Демиургов мы сегодня распустили, кому ты собрался бежать жаловаться? — Распустили?.. Его собеседник тяжело вздохнул. — Мне поручили оптимизировать финансовые расходы организации, и первое, что обнаружил аудит, — необходимость избавиться от бесполезных пиявок-посредников, с которых песок сыпется, и заменить их парой менеджеров, молодых и голодных. Расходы на Демиургов… уф, я думал, это я транжира, но они… Зачем пятерым пенсионерам тридцать личных островов? — Вы же сами на них оформляли эти острова, чтобы лаборатории устроить. — М, чувствовал же, когда сдавал отчёт, что про что-то забыл. Ладно, что ж теперь, все мы люди. Знаешь, Уолтон предлагал тебя убить, но я… Я сильно привязываюсь. Сворачиваем наш разговор, пока я не расчувствовался. — Урежьте мне зарплату! Перекиньте в самый убыточный филиал «Хольт интернешнл», я докажу… — Все дороги для тебя закрыты. Кстати, а знаешь, кто мог бы тебе помочь в их обход пробиться? Есть одна неуловимая преступница, которая сумела… ой, точно, её с нами больше нет! Залившись смехом, собеседник Августа бросил трубку. — Сукин сын… Ника поднялась на ноги и помогла Андрею. Растрёпанный Август расхаживал из стороны в сторону, повторяя «так, так, так». Опасно трогать оголённый провод, но Ника торопилась убраться подальше из дома, где на них могли напасть снова: — Я выиграла, ты нас отпускаешь. — Выиграла она. — От слабого треска искр, плясавших в его волосах и рукавах было страшновато. — Ни с места, я решаю, что с вами делать. — Ты обещал. — А ты поверила. — Фраза подразумевала издёвку, но Август её произнёс с печалью. — Так не должно быть. — И вместо того чтобы радоваться, — сказал Андрей, — ты бесишься. — Тебя не спрашивали. Август запустил руку в волосы и стиснул их. Ника подбирала следующие слова очень тщательно. — Пойми, Август, у нас больше общего, чем тебе кажется. У нас один враг, и я увидела, что ты начал это подозревать. Предлагаю не играть ему на руку, вместо этого разойтись раз и навсегда. Тебе вознаграждение нужно? Мы с Джонни организуем. — Я ему ни цента не дам! — крикнул Джонни. — От тебя ничего и не возьму, красноглазый! — Я скинусь для дела, — вызвался Андрей. — Что, опять крест заложишь? — повернулась к нему Ника. — Ну схема-то рабочая… — Ты с этими залогами однажды допрыгаешься. — А ты говоришь, как мой дед. Нехорошо посмотрев на Нику, Август отвесил бетонной стене пинка, от которого искры разлетелись. Окружавший его треск наконец смолк, и он объявил, пригладив волосы: — План Б. Вы сломали мне жизнь, вы же будете мне помогать её восстанавливать. — Ты сам себе сломал жизнь, когда согласился на сделку с ними. — У меня есть информация, план и средства, у вас на троих есть что, инвалидность, пулевое ранение и задротство? Будете слушать меня, у вас идей лучше нет. — Поводов не давать тебе по роже тоже нет. — Радов, на выход. Я буду вести переговоры только с Чайкиной. Не то чтобы она горела желанием вести переговоры с Августом, притом наедине, но выслушать его стоило. К тому же, набросься он на них, Андрей в драке будет обузой. Ника тоже попросила его выйти, заверив, что справится. — Мои условия, — холодно сказал Август. — Все заработанные от операции деньги идут мне. Никаких импровизаций, все шаги согласовываются со мной. Любые попытки оставить меня без моего разрешения расцениваю как предательство. — И ты не пытаешься сдать нам иллюминатам, — напомнила о самом главном условии Ника. — Как ты вскоре увидишь, этим условием придётся временно пренебречь. — Она приготовилась к удару, но нет, он держался по-деловому. — Ещё одно условие. Твой прислужник свяжет меня с Мико, я хочу узнать, что с ней. — А ты не знаешь?.. — У него глаза раскрылись чуть шире, и он подшагнул к ней. — Судя по тому, что я видела в Зоне 51, и тому, что рассказал Джонни… Её завербовали иллюминаты. Поглядев на неё с полминуты, Август выдохнул: — Что ж, она в безопасности. — Не знаю, они от тебя избавились, им ничего не мешает избавиться и от неё. — Мешают вложенные усилия, они бы не повезли её на свою секретную базу на казнь. Я думал, они хотели на меня надавить сильнее, но по ходу у них есть планы на Мико. — И тебя это устраивает. — О своих людях — и вложениях — они заботятся до поры до времени. Сейчас они будут её всячески оберегать, чтобы ей у них понравилось, дальше я успею вмешаться. Кстати. — Он оживился и заговорщически понизил голос. — Пейдж проявлял к тебе повышенный интерес даже после проваленной вербовки. — Август, я не буду работать на иллюминатов, — громко сказала Ника. — И ты сам говорил, что их условия мне не… — Забудь, что я говорил, условия превосходные, — продолжил он горячо шептать и взял её за плечи. — Ты сказочно разбогатеешь, они рассказывают всё то, что никто другой на планете не узнает, ты отныне в шахматы играешь одними ферзями. Да с моей помощью ты сама станешь королевой. Мы могли бы ворваться вместе, я уже придумал: ты поможешь пробраться на совещание их главных руководителей, мы заявимся со спецэффектами. Я нам такую рекламную кампанию запущу, они нас на коленях умолять будут… Его глаза сверкали заразительным энтузиазмом, лицо всё больше приближалось к её, от пальцев на плечах по телу струилась приятная щекотка. Сосредоточившись на одной сути его слов, Ника надавила на его грудь ладонью, отодвигая назад: — Нет. — Ты подумай. — Он приходит в себя! — крикнул Джонни. — Воплотим твой план, — продолжила Ника, уведя прядь за ухо. Щёки у неё пылали. — Поможешь заминировать кейптаунскую вышку и сбежать — все деньги твои, я согласна. Август помедлил с ответом: — Договорились. Отшагнув, он протянул ей руку. Ладно, раз ему так важны формальности. От рукопожатия к голове взметнулся рой колючих мурашек, и Ника почувствовала, как её волосы встали дыбом. — Никогда не надоест! — заржал Август и вышел, треснув кулаком по деревянной стене. — Что смешного, — буркнула Ника, приглаживая ладонями волосы. Джонни показал на Эйсе, потиравшего голову и смотревшего на лестницу. Эйсе поморщился, увидев Нику, перевёл взгляд на присевшего рядом с ним Августа и вздрогнул. — Что ты опять натворил? — Папа. У меня к тебе деловое предложение, уникальная возможность, минимум вложений. Десять миллионов долларов за один звонок, восстановление чести рода Хольтов в подарок. Тебе интересно? У Эйсе глаза заблестели от слёз. — Господи, эта сука мне правда не изменяла, ты всё-таки мой сын… Поначалу доверять Августу и идти за ним к машине с тонированными стёклами, ключи от которой он слямзил у трупа, было страшновато, но в салоне машины страх перерос в неловкость. Её чувствовали все, кроме Августа, вырулившего на прорытую шинами колею. — Значит так, партизаны недоделанные, слушаем внимательно, повторять не буду. С наёмниками та же хрень, что со мной: у них копится напряжение, и они должны его сбросить, иначе рванёт. Их изводит неопределённость, которую мы им сократим. Часть свалит, но часть останется. Вломиться в обсерваторию всё равно придётся. И затем свалить оттуда. — Войти и выйти, гениальная стратегия, — отвернулась к проплывавшим за окном виноградникам Ника. Она чуть не влетела лбом в подголовник переднего сиденья, так резко Август дал по тормозам; Джонни бы вылетел через проём между сиденьями, не поймай его Андрей. — Чайкина, без субординации нет организации. — Лекция, надеюсь, со слайдами? — Это мой план, я здесь главный, и вы все будете относиться ко мне соответственно. — Да щас, — откликнулся Андрей. — Готов проголосовать против твоего участия в целом, — поднял руку Джонни. — Чайкина, приструни своих псин. Или мне развернуть машину? Отец с радостью вас сдаст, ему меньше возни. — Август, мы тебя слушаем. Но ты слишком серьёзно к этому относишься. Мы провернём одно дело вместе и разбежимся в разные стороны. Будешь дрессировать своих новых союзников как душе угодно. — В разные стороны, — только и сказал Август, надавив на педаль газа. — Да. Так вот. Мы взяли вино для первого этапа, но могут возникнуть сложности со вторым. Поэтому гик сейчас будет слушать очень внимательно. — У гика имя есть, — огрызнулся Джонни. — Точно? — глянул в зеркало заднего вида Август. Джонни в раздражении растёр шею: — Короче, что тебе надо? — Немного классики с отключением камер, немного финансового авангарда.* * *
Выбраться из больницы, где из охраны у тебя заглядывающая раз в три года медсестра и пузан-полицейский с мочевым пузырём размером с горошину, — ерунда ерундовая, особенно когда тебе одежду вернули, палата на втором этаже и все окна закрыты деревьями. Босиком бежать по асфальту Джесси не понравилось, но долго носиться и не пришлось: калека приехал сдаваться коновалам на такси, и она запрыгнула на заднее сиденье, вытянув нывшие ножки. — Куда едем? — В ближайший обувной гони. А там видно будет. Джесси полистала пропущенные сообщения. Спам, неактуальное предложение заказа, пара дикпиков (в папочку «Избранное»), нытьё о шантаже, набивавшийся в друзья бот, сообщение без отправителя — это как? «Привет, Джессика!» — и ниже фотка, как она сигала из окна больницы. Что за? Джесси обернулась к удалявшимся пальмам, никого в зарослях не увидела. «Двадцать миллионов тебе не светят :(» «кто такой чё надо» — набрала ответ Джесси. «Передашь для нас кое-что? Цена вопроса — $30к». Тридцать тыщ баксов? Смотря сколько возни ради такой мелочёвки. «Забыли уточнить. Вопрос риторический». Прикрепили фотку её такси с дрона. «кидайте адрес чё».