Врайтоберские Эррор, Инк и Эрроринк

      — Эррор...       Тихий и сиплый шёпот. Комната в синем полумраке, свист сквозянка. Холодно... Эррор медленно повернулся к Инку и увидел большие синяки под его глазами – такие же, как и у него самого. Они оба отдали слишком много, чтобы наслаждаться тем, что получили взамен. Это выматывало. Но, пожалуй... из всего, что было старо и незаменимо... они остались друг у друга. И прямо сейчас грелись в объятиях, накрытые протёртым, исхудавшим пледом; на ногах у обоих связанные совместно носки, чтобы грелись ноги, на руках парочка дурацких надписей, сделанных особыми чернилами, светящимися в темноте и рука в руке – пальцы сцеплены в замочек.       — М? - так же тихонечко отозвался Эррор, не отрывая взгляда от белой макушки.       Даже если весь мир вдруг сомнётся в комок и похолодеет, они будут греть друг друга. Они оба это знали, оба в это верили. Именно поэтому всё ещё живы и всё ещё счастливы, даже если вокруг темно, холодно и сыро.       — Знаешь, - тело, накрытое пледом и подмятое под бок, прижатое к красному свитеру, поёрзало на месте, а затем прильнуло ближе, — даже если ты – это всё, что у меня осталось... - Инк повернулся лицом к плечу Разрушителя и ткнулся носовой косточкой в колючий ворс. — ...Я, честно сказать, счастлив от этого куда больше... чем если бы тебя не было рядом вообще, но было всё то, чего теперь у меня нет.       В груди разлилось что-то очень горячее. Что-то, что Эррор – хоть и отчаянно скрывая ‐ тайно, очень глубоко в душе, любил; и любил настолько, что мог умереть, если это вдруг однажды пропадёт. Непомерная благодарность за то, что Инк рядом. Крепкая любовь. Он отдал так много и всё, что у него осталось – это Инк.       И он отдаст ещё столько же, если Инк всё так же останется рядом.       Эррор не стал ничего отвечать, оба чувствовали, что это было ни к чему. Он прижал художника ещё ближе к себе, настолько, что тот, в конце концов, подтянул ноги к себе, а затем осторожно положил их на ноги Эррора, в полулежачей позе почти наваливаясь на громоздкое тело в красном свитере. Лёгкий, почти сонный поцелуй и мирное сопение спустя десять минут. И холод разошёлся, и ветер поутих, и полумрак стал рассеиваться с первыми лучами тёпло-оранжевого солнца.