Лакей

Тёплые лучики солнца пробиваются в комнату сквозь прозрачный тюль, который колышется от мимолетного дуновения ветра. За окном прекрасная погода, по-настоящему летняя, хотя вот апрель только подходит к концу. В воздухе витают сладкие ароматы духов и ароматов омег, которыми хочется надышаться, но так же заткнуть нос, лишь бы не чувствовать некоторые. Чонин негромко вздыхает и зевает. Уже время близится к вечеру, быстро преодолевая цифры, которые указывают часы и минуты. Омега наконец-то почти закончил с уборкой. Всё было бы хорошо, если бы он не был лакеем, если бы жил в своей собственной каморке и убирался там. Но вышло всё так, что местной аристократии понадобились новенькие… хм… сотрудники. Господин Ли Минхо изъявил такое желание – этот альфа довольно строг, но не груб. Со всеми своими лакеями и горничными он с лёгкостью нашёл общий язык. Со всеми, в общем-то, кроме Чонина. Он журит омегу за каждую проделку и проказ, изредка даже унижает, но Чонин по натуре и природе своей добрый и мягкий, и как бы глупо это не звучало, он позволяет с собой так обращаться. Омега слегка хмурит брови, вытирает пыль с полки, уносясь в глупые раздумья, позволяет разного рода мыслям завладеть своим разумом и отвлечь от работы. На секунду парень дëргается, будто вот-вот упадёт и сглатывает, когда по кухне разносится звук битого стекла. Он переводит взгляд на пол, сглатывает и спрыгивает со стула, чтобы собрать осколки, которые остались от хрустальной конфетницы. Вот растяпа. Все знают, конечно, что Чонин тот ещё неуклюжий парень, но чтоб настолько. Ян может врезаться во что-то, повредить своё тело где угодно и чем угодно, но он ещё ни разу не разбивал что-то из предметов интерьера и посуды в особняке. Ой-ой-ой… и влетит же ему от господина. А вот и он, господин Ли собственной персоной. Альфа вальяжно проходит в комнату, смотрит пронзительно своими янтарными глазами, оценивает обстановку и хмурит идеальные брови, сканируя омегу и осколки в его руках. Он спрашивает, «что здесь произошло», дабы получше разобраться, как и что здесь произошло. Мысленно он отмечает, есть ли порезы на красивых и таких нежных руках омеги и поджимает губы. Что ж, всё хорошо, повреждений нет. А учитывая, что это Чонин, обычно повреждений бывает много. — Я… м.. я разбил хрустальную конфетницу, — Чонин пристыженно опускает взгляд, сжимает осколки в руках и отходит к столу, чтобы открыть дверцу и выкинуть их в мусорное ведро. — Из какого места у тебя растут руки?! — возмущается Минхо и недовольно фыркает. Он вмиг преодолевает расстояние между ним и омегой. Он зол и недоволен. Чонин от этого только сильнее грустит и поджимает губы, слегка опустив голову. Нет, он не боится, что Минхо ударит его или что-то ещё. Хоть альфа довольно предвзято к нему относится, руки распускать себе не позволяет, ограничиваясь словами. У аристократа должна быть хорошая репутация в его кругах, иначе нехорошей славой он прослывет по городу. Все знают, что омеги главная ценность этой жизни, ведь их осталось действительно мало. У семей в большинстве случаев рождаются альфы, реже беты, а ещё реже – омеги. Последних принято оберегать, хотя бы до совершеннолетия. А как ещё это делать, если не отдать, – не в рабство конечно, но в условия здесь чуть лучше него – омег аристократам, где они полностью становятся неприкосновенными. А Чонину вообще повезло, что его забрал Минхо, а не мужчина в годах, коих тут довольно много. Минхо, кажется, самый молодой аристократ в Корее. Ему всего 24 года. Он довольно молод. — Извините, пожалуйста! Я просто задумался и… — Чонин делает шаг назад, опускает голову и прячет руки за спину. Его сердце гулко бьётся где-то в горле, по телу бегут мурашки, а дыхание спирает, когда сильный мятный аромат альфы забивается в ноздри и даже слегка душит. Кажется, приятный аромат мелиссы становится совсем слабым, перекрытый мятным. Чонин нервно вдыхает и выдыхает, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Он прикрывает глаза, но его волнение и даже лёгкий страх выдают дрожащие ресницы. Чëрт. Чонин ещё никогда не испытывал этого по отношению к Минхо. Альфа никогда вот так не давил на него, не ругался сильно, никогда не давал повода испытывать страх. Может сейчас у него плохое настроение? Чонин очень надеется, что он такой просто от неожиданности. — И о чём же ты задумался? — вопрос явно риторический, не имеющий ни интереса ни ценности. Минхо подходит к Чонину практически вплотную, нависает над ним грозовой тучей, заставляет сжиматься и слегка трястись. Сильно зажмурившись, омега не видит как уголки губ альфы приподнялись в подобии усмешки. Он лишь мямлит извинения и выставляет руку вперёд, упирается ею в чужую грудь, лишь бы сократить расстояние и немного успокоиться, но кто ж ему позволит? — Ты хочешь, чтобы я выкинул тебя на улицу? — Ли обхватывает действительно тонкие запястья омеги руками, сжимает и тянет на себя, вынуждая того приблизиться к нему. Что? Выкинуть на улицу? Чонин нервно дëргается и замирает, обдумывая эти слова. Это что же, получается, если Минхо действительно сделает это, то омеге придётся побираться? К тому же, здесь, на севере Кореи у него совсем нет знакомых, а родных тем более. Он не проживёт на улице, а без денег так тем более. Но Минхо ведь не серьёзен, правда?! Конечно нет. Альфа усмехается, наблюдая растерянность на чужом лице. Его это забавляет. Всё бывает в первый раз. И вот первый достаточно большой прокол Чонина подоспел. Эта хрустальная конфетница досталась ему в подарок от младшего брата, который сейчас где-то далеко, устраивает свлю жизнь, которую купить – далеко не раз плюнуть, к тому же её именно Чонин, и Минхо решил избавить себя от природной снисходительности. Этот омега уже не раз был на грани того, чтобы что-то да разбить в этом особняке. Минхо не удивлён этому. — Нет! Я этого вовсе не хочу… Я же не специально это сделал, — голос на секунду ломается, омега слегка дëргается, чувствуя, что хватка на запястьях усилилась, и поднимает взгляд на альфу, слегка сводит брови домиком и вздыхает, сжав руки в кулачки. Ну что такое! Почему именно сегодня? В такой прекрасный вечер… Чонин разглядывает лицо альфы, невольно краснеет отчего-то и опускает взгляд, поумерив свой пыл. Доказать этому альфе что-то очень непосильная задача, но Чонин лишь надеется хотя бы на небольшое понимание с его стороны. Он действительно не хотел разбивать эту конфетницу, да даже если и хотел намеренно сделать это, то не смог бы, боясь гнева своего господина. И вообще, как будто ему так важна эта конфетница. Он конфеты не ест, обычно их едят омеги, но не часто. Обычно она просто пустая стоит в середине стола, ведь сладости уминаются за обе щеки, а омег здесь немало. Человек пять-шесть примерно, а может и больше, кто знает, может Ли решил ещё одну горничную или лакея взять. Минхо недовольно прожигает парня взглядом, чуть сильнее сжимает его запястья своими большими руками, отчего тот вскрикивает и сжимает руки в кулаки. Ему больно. Альфа негромко фыркает и ослабляет хватку. Одну из рук он совсем отпускает и тянет омегу за собой. В молчании они выходят из кухни, Чонин нервно вздыхает негромко и разминает запястье, надеясь, что на нём не останутся следы. Он семенит за альфой, отгоняет непрошенные странные мысли, качнув головой, и снова сжимает руки в кулаки. Он не боится, скорее в ожидании и в тишине пытается подготовиться к тому, что сейчас будет происходить. Его неуклюжесть и редкость движений привела к этому всему. Чонин здесь всего-ничего, каких-то пару месяцев. И до этого проделки действительно были, ну, несущественными. Но их было много, очень много. Даже по несколько проказов в день. Странно, что Минхо его всё ещё действительно не выкинул на улицу. Один раз Чонин чуть не разбил стеклянные статуэтки кошек, которые Минхо просто обожает собирать. И не только кошек. В особняке есть целый шкаф с разного вида статуэтками животных. Минхо любит животных. У него даже есть три кошки, но те всё ещё нелюдимы и постоянно прячутся где-то в недрах этого огромного здания. Они приходят только к альфе и только тогда когда тот ложится спать. Пройдя в покои господина, Чонин прикрывает дверь свободной рукой и снова устремляется следом за Минхо. Тот отпускает его руку наконец-то, отходит к небольшой прикроватной тумбе и открывает ящик. Он вытаскивает из неё что-то, что в свете вечернего солнца видно очень хорошо, и перехватывает это «что-то» поудобнее. Плëтка. И почему вдруг Чонин успокоенно выдыхает? Как будто этот предмет его совсем не пугает. Хотя на самом деле лёгкий страх зарождается где-то под рёбрами, отчего сердце подскакивает до горла, после ухает вниз и замирает. Минхо подходит к омеге близко, смотрит в чёрные глаза своими янтарными, руку слегка вперёд выставляет, отчего ремешки плëтки касаются обнажённой ноги Чонина. Мурашки разбегаются от места, которого коснулись ремешки, омега закусывает губу и отводит взгляд. Он мямлит что-то, а Минхо разбирает лишь слово «господин» и раздражённо закатывает глаза. — Что «господин»? Есть, что сказать? — фыркает Ли и убирает плëтку в сторону. Он свободной рукой сжимает ягодицу омеги и слегка шлёпает её. Тот невольно дёргается и качает головой, лишь кидает взгляд то на плëтку в чужой руке, то куда-то в сторону, то в пол. Он выглядит пристыженно, словно загнанный в угол зверёк, мечется взглядом туда-сюда в поисках того, за что можно зацепиться. Его пухлые розовые губы сжаты в тонкую полосочку, ресницы дрожат, будто он вот-вот заплачет. Молчит. Ему нечего сказать в своё оправдание, ведь он всё высказал там, на кухне. В нём даже есть лёгкая готовность понести наказание, но страх всё же немного сильнее. — Конечно, что ты вообще можешь сказать дельного? — альфа хмыкает, пальцами забирается под край чёрных шорт омеги, скользит выше практически до ягодицы и убирает руку. Тот что-то несвязно мычит, опускает сильно голову и прикрывает глаза, чувствуя себя совсем уж ребёнком. Да, он осознал свою ошибку, но навряд ли этого будет достаточно, чтобы альфа смягчился. Эта чëртовая конфетница была для него самой важной вещью, какая тут только есть. Чонин знает это, знает, но теперь уже поздно, ведь её больше нет. Её даже склеить невозможно, а потому стоит только утилизировать. — Стыдно тебе? — несколько лёгких шлепков ладонью приходятся на бедро и ягодицу, плëткой альфа оглаживает другую ногу парня, водит ремешками от икр вверх, до ягодицы, слегка разворачивает его боком к себе и шлёпает плëткой. Он усмехается, слыша сдавленное «угу» в ответ на свой, казалось бы, риторический вопрос, и снова шлёпает рукой по упругой ягодице. Шлепок кожи о ткань одежды выходит довольно громким и звонким, отчего омега сдавленно смущëнно урчит и сжимается весь, подавляя желание уйти. Нельзя. Это неприемлемо. К тому же, всё может стать только хуже. Альфа слегка увеличивает силу ударов, продолжая шлёпать и сжимать то бедро, то ягодицу омеги. Другой рукой он делает то же самое, бросив плëтку на пол. Чонин нервно вздыхает и дёргается, уходя от очередного удара. Он поджимает губы, когда на него кидают недовольный взор янтарных глаз. Минхо сжимает левой рукой его ягодицу, а правой убирает пряди светлых волос от милого раскрасневшегося личика. Милый. Минхо усмехается, опускает лицо на уровень шеи омеги и прижимается губами к месту, где аромат мелиссы сильнее всего, смакует вкус и мычит. Определённо: этот аромат один из самых приятных ароматов омег, которые здесь обитают. — Если ты заслужил наказание, то стой и не двигайся, не уходи от него — рычащие нотки в чужом довольно нежном голосе пробуждают мурашек, которые бегут по телу омеги от шеи. Очередной шлепок, довольно сильный, приходится на ягодицу вновь. Чонин коротко вскрикивает и шепчет что-то о том, что ему больно. — Хочешь, чтобы я смягчил его, м? — шепчет Минхо прямо на чужое ушко и тут же отстраняется. Он отстраняется и отходит к кровати, присаживается на самый её край и хлопает по своим коленям, сканируя тело парня взглядом. Тот сглатывает и нервно кивает, подходя ближе. Чонин опускается на колени около кровати, совсем не поняв, что от него хотят. Минхо тихо цокает, закатывает глаза и поднимает его, укладывает животом на свои колени. — Скажи, видел ли тебя кто-то обнажённым, м? — спрашивает он и просто кладёт руку на одну из округлых половинок омеги, слегка гладит большим пальцем. В его голове проплывают мысли далеко не детского характера, от которых язык будто бы не по его воле скользит между губ. Он стягивает с омеги шортики вместе с бельём, снова сжимает ягодицу и слегка нажимает на ложбинку между ними. — Никто меня не видел в таком виде! — Чонин прячет лицо в ладонях, закусывает губу, решив, что это было слишком громко и резко, сжимает бëдра невольно и вздыхает. Чëрт, что за вопросы? У него даже отношений не было ещё, что уж говорить о таком. Да и он не настолько силён духом, чтобы светить своими прелестями перед кем-то. Даже сейчас он сгорает от стыда и своих чувств. Всё это очень противоречит друг другу. Ему стыдно, его щëки пылают, сердце гулко бьётся о грудь, хочется уйти, но при этом хочется и дальше ощущать эти горячие ладони на своём теле. — Следи за своим тоном и держи ножки шире, сучка, — Минхо забавляется. Он обхватывает чужие волосы, слегка сжимает их и поднимает чужую голову, чтобы взглянуть в это милое лицо и глаза, наполненные слезами. Омега поджимает губы, невольно всхлипывает и прикрывает глаза. Он разжимает бёдра и разводит ноги в стороны. С его губ срывается вздох, когда чужие пальцы активно начинают кружить вокруг его дырочки, которая конвульсивно сжимается. Большим пальцем альфа нажимает на расслабленный вход, слегка двигает им и вытаскивает. С его губ слетает тихий смешок, а чужая природная смазка приятно холодит кожу пальца. О, милый Чонин, милый. Неужели эти некие грубости возбуждают его? Что ж, так лучше. Но конечно же Минхо не изверг и хорошо растянет его податливые стеночки с помощью лубриканта, чтобы не сделать больно. — Хм… прекрасно, что тебя никто не видел в таком виде, малышка. Значит будешь только моей сучкой, — шепчет альфа и касается уже двумя пальцами влажного колечка мышц. На секунду он задумывается о том, отчего же мурашки пробежали по коже бёдер омеги? От этих прозвищ или же от движений пальцами? Хорошо бы и от одного и от другого. Чонин бросает саркастическое «прекрасно» и закатывает глаза. Он смеётся? Зря. Минхо уже приметил его. Минхо хочет ещё не один раз увидеть это чудо в своей комнате в своей кровати. Минхо просто хочет его. И это желание появилось не только что. Минхо уже давно об этом думает. Наверное, с самого появления Чонина здесь. Этот неуклюжий, резкий и восхитительно красивый омега так и манит. Минхо хочет его в своё ложе, хочет целовать, кусать и облизывать прекрасное тело; хочет терзать эти розовые губы до выступивших капелек крови, до болезненного зуда и прекрасных тихих стонов. Заставлять, конечно, он не станет, Чонин должен сам открыться ему и позволить вторгнуться в своё личное пространство. Горячие длинные пальцы гладят, дразнят и щекочут влажную от смазки дырочку омеги. Изредка альфа позволяет себе проникнуть внутрь на одну фалангу. Чонин нервно выдыхает и весь выгибается словно кошка, гонясь за этими движениями. Они такие нежные, приятные, игривые, хочется ощущать их чаще. Омега сжимается сильно, когда между его ягодиц снова скользит большой палец руки Минхо, и судорожно выдыхает. Он качает бёдрами навстречу движениям и опускает голову, прикусив губу, и громко мычит, чувствуя странное наслаждение. Его там никогда не касались руки альфы, только его собственные во время течки. Руки альфы никогда не доводили до возбуждения, не толкались пальцами и не собирали эту липкую природную смазку, которая при возбуждении выделяется не так сильно, как во время течки. Он ещё не испробовал всех прелестей секса, но, честно сказать, он и не торопится. Нет, конечно, он не застрял в прошлых веках и против секса до свадьбы ничего не имеет. Но нужно хотя бы дорасти до совершеннолетия что ли. — Неужели тебе это пришлось по вкусу? — Минхо продолжает свои движения пальцами, а другой рукой поднимает голову омеги, поворачивает к себе лицом и смотрит в слезящиеся глазки. Промолчав, омега отводит взгляд и замедляет свои движения, пока совсем не останавливается. Негромко нервно дыша, он прикусывает губу и всё же качает бëдрами назад, прижимаясь к чужой руке, чтобы почувствовать немного больше, чем есть сейчас. Его неровное дыхание отчётливо слышится в тишине комнаты. Оно отбивается от стен и повисает в воздухе вместе с сильным ароматом мелиссы, который становится слаще и насыщеннее по мере нарастания возбуждения. — Я вижу, что да, но скажи словами, малышка — альфа переводит свою руку с чужой задницы на спину и начинает мягко гладить, успокаивает дрожь омежьего тела. Он поднимается к шее, ласкает и её тоже, мимолётно касается загривка пальцами и тихо вздыхает, улыбается. — Нравится, господин, очень, — болезненно вздохнув, Чонин соскальзывает с чужих колен, садится на пол и стыдливо прячет взгляд, кладя руку на живот, который начал болеть от довольно неудобной позы, в которой он находился довольно долго. — Раз нравится, то куда ты уходишь? И, что важнее, куда ты уходишь без разрешения? — Минхо недовольно смотрит на парня, который нашёл, чем отвлечься. Чонин теребит пальцами завязки своих шортов, изредка сжимает свой маленький член через ткань и всё стыдливо прячет взгляд, закусывает губы и ëрзает. Капельки смазки, вытекающие из ануса, пачкают пол, стеночки сжимаются, сокращаются, отчего смазки становится только больше. Омега снова мямлит извинения, сжимает бёдра вместе, облизывает и кусает губы. Минхо видит, как он рапсляется от возбуждения и сам невольно напрягает бёдра, когда член потихоньку наливается кровью и тяжелеет. А ещё очень возбуждает этот сладкий аромат, который оседает на языке и в лёгких. — Отвечай. Зачем ты спустился? — двумя пальцами Минхо подхватывает подбородок Чонина и поднимает его голову, дабы взглянуть в глаза. В нём нет ни капли злости и недовольства, он просто хочет получить банальный ответ на банальный вопрос, ничего более. Да, он догадывается, какой в итоге будет ответ, но Чонин должен сам всё сказать. Он должен уметь являть свои желания и говорить о том, что ему что-то не нравится. Пока что Минхо лишь направляет его, помогает. Он лишь может казаться недовольным, но делает всё, чтобы омега не чувствовал себя дискомфортно и мог говорить, что ему что-то не нравится, а не вот так молча ускользать от неприятных ощущений. — Мне неудобно… Больно, — шепчет Чонин, будто эти слова запрещены законом, и если он их сейчас произнесёт, то его приговорят к отсечению головы. Но такого конечно же не будет, к тому же Минхо сам вынудил его сказать. Альфа понимающе кивает, но слегка хмурится. Он говорит что-то о наказании, но тут же переобувается и говорит, что поза очень даже удачная для того, чтобы доставить ему удовольствие. У омеги, кажется, сердце в пятки ушло. Его испуг и растерянность от этих слов можно увидеть невооружённым глазом. В действиях его сразу же появляется неуверенность, в теле лёгкая дрожь. Минхо удивленно и с интересом вскидывает брови, но тут же возвращает их в первоначальное положение. Его губы растягиваются в лёгкой улыбке, рука ложится на светлые волосы Чонина, гладит. Какой невинный, милый и прекрасный. И без того тёплое сердце Минхо становится ещё теплее, когда он смотрит на этого неуверенного и дико смущëнного парня, который никак не может побороть свою неуверенность. Чонин, заикаясь, мямлит что-то о том, что не умеет делать этого и поднимает взгляд на пах альфы. Из штанов уже вовсю выпирает возбуждение. Крупная алая головка сильно измочила бельё предэякулятом, кажется, ещё немного и пятнышко от смазки расползëтся по ткани брюк. — Я даю тебе хорошую возможность научиться делать минет, не считаешь так? — омега в ответ лишь безмолвно кивает и слегка сводит брови к переносице. Неуверенно он сжимает пальцы рук и поднимает одну из них, кладёт на ногу альфы чуть ближе к паху и тоже сжимает слегка, понимая, что делает что-то не то. В груди зарождается волнение, взгляд бегает туда-сюда, а рука вновь сжимается на чужом бедре. Он никогда этого не делал. Он даже не представляет, как это должно быть. В уголках глаз скапливаются слëзы, с губ срывается нервный вздох. — Помягче, малышка, помягче, — улыбнувшись, Минхо окинул омегу взглядом, слегка наклонил голову вбок, заглянул в чужие глаза. — Смести ручку немного левее. — Я... волнуюсь.. вдруг сделаю что-то не так.. — Чонин смещает руку левее, кладёт на заметный бугорок и не сильно сжимает, проводит большим пальцем и ведёт рукой выше к пряжке ремня и ширинке. Альфа шепчет, обещая сказать, если что-то вдруг будет не так, и кладёт свою руку на чужую светлую макушку, гладит и путается пальцами в волосах. Выдохнув, Чонин качает головой, и, помогая себе второй рукой, расстëгивает ремень, а после и пуговицу с молнией на штанах Минхо. Он тянет их вниз, снимая, тут же жутко краснеет, когда взгляд падает на бельё, в котором уже видны очертания члена альфы. Размеры внушительные довольно, чего Чонин и пугается, но не теряет самообладания. Если что-то будет не так, он всегда сможет остановиться, верно? Ох… Сверху доносится удовлетворенное мычание, Минхо внимательно наблюдает за действиями парня и всё ещё поощряюще поглаживает его по голове. Хороший мальчик. Как же он нравится альфе. Такой покорный, пытающийся угодить и совершенно не знающий как это сделать. А Минхо заводит сама мысль о том, что он будет первым у этого омеги. Он покажет ему лучшую сторону секса, покажет, что есть истинное наслаждение, если только его всё устроит. Чонин избавляет чужое достоинство из оков одежды, вперивает взгляд в увитый венками член и медленно облизывает губы. Хриплый смех пробуждает мурашек внизу живота, тихое насмешливое «нравится?» заставляет вновь и вновь облизывать губы, с которых слетает положительный ответ, а голова дёргается вперёд, подтверждая слова. — Можно его попробовать, господин? — во рту невольно начинает скапливаться слюна, в чёрных глазах мелькает огонёк интереса, пелена похоти застилает их. Омега мельком смотрит на альфу и вновь приковывает своё внимание к призывно стоящему члену, а ещё больше к налитой алой головке. — Попробуй его, милый, — одобрительный кивок и поглаживания на голове заставляют Чонина разомлеть. Обхватив стояк рукой, чтобы было удобнее, Ян на пробу касается языком головки, обхватывает губами ненадолго и выпускает изо рта. Кидает короткий взгляд на альфу и делает всё то же самое, ожидая, что он немного поможет, направит. — И как он тебе на вкус? — Минхо гладит большим пальцем его щеку, касается уголка губ и тянет свои в стороны, слегка улыбнувшись. — Всё хорошо, малышка, только постарайся взять его как можно глубже, — не ответив на первый вопрос, Чонин тихо вздыхает и мычит. Это прозвище «малышка» сводит с его с ума, возбуждает и заставляет мычать. Ему это так нравится. Омега обхватывает член ладонью, проводит ею по нему и обхватывает головку губами, погружая его в рот. Останавливается, прислушиваясь к ощущениям, и качает головой чуть резче вперёд, но тут же поднимает её и выпускает член изо рта, нервно сглатывая. Он не ожидал, что так резко и так глубоко возьмёт. На миг горло будто бы обожгло кипятком, из глаз брызнули слëзы, а желание продолжать это действо медленно уходит. — Не игнорируй меня и будь аккуратнее. Ты не сможешь сходу в первый раз взять его целиком или хотя бы большую часть. Осторожнее, малышка, — Минхо смотрит в чёрные глаза, улыбается мягко и теребит светлые волосы. Он гладит парня по голове, переходит нежными движениями на щëку и любовно оглаживает, пытается успокоить и помочь. — И рукой тоже помогай, — на секунду зажмурившись, Чонин снова обращает внимание на член. Он проводит от основания до головки рукой, слегка сжимает и мямлит что-то протестующе. Он вновь погружает головку в рот, начинает слегка посасывать, издавая тихие мычащие звуки. Расслабив челюсти, совсем немного заглатывает глубже и останавливается, лаская член языком. Сверху доносятся одобрительные мычания и слова. Минхо снова называет его малышкой. Промычав смущённо от этого обращения, он выпускает член изо рта, проводит языком по всей длине, толкается в уретру и снова обхватывает губами. Расслабившись, он пробует взять чуть глубже, чем до этого, подавляя рвотный рефлекс, и у него неплохо выходит, а слова альфы только сильнее это доказывают. — Милый, если ты так продолжишь, то... я очень скоро кончу… — хрипит Минхо и мычит. Он сильно сжимает чужие волосы и тянет за них, отчего с губ омеги срывается писк и мычание. Альфа гладит парня по волосам, давая понять, что всё хорошо, тот мычит от удовольствия и, слегка растянув губы в ухмылке, активнее начинает двигать головой, помогая себе рукой и лаская член языком. — Ты этого и пытаешься добиться, верно? Тогда будь готов к этому, — шепчет, тяжело вздыхая, Ли и откидывает голову назад, поджимает губы и протяжно мычит, чувствуя, что омега продолжает двигать головой. Чонин отводит взгляд, плотнее обхватив член губами, опускает голову как можно ниже. Он останавливается, когда головка члена касается стенки горла, и сглатывает, подавляя слëзы и рвотный рефлекс. Член альфы у него во рту дёргается, в горло выстреливает струя горячей спермы, и он, всё же не ожидав этого, резко качает головой назад, выпуская член изо рта и прикрывая глаза, когда несколько капель спермы попадают на лицо. — Ты был слишком хорош для первого раза, милый, я определённо захочу повторения этого, — улыбается Ли и откидывается назад на свои руки. Он поджимает губы, чувствуя, что бëдра всё ещё слегка дрожат от возбуждения. С его губ срывается вздох, когда омега забирается на его колени, а после эти же губы растягиваются в хищном оскале и усмешке. В глазах Чонина ярким огнём горит желание, на его милом лице поблëскивают капельки спермы и это выглядит так сексуально, а маленькие ручки обвивают широкую талию альфы. Так прекрасно. Прям восьмое чудо света! Минхо хотел бы оставить этот образ в своей памяти навсегда. Хотя, зачем оставлять, если его запросто можно повторить и не раз. Минхо будет только рад, если проведёт ещё не одну ночь с этим замечательным парнем. — Мм.. а если.. а если я этого не захочу? — Не думаю, что ты откажешь мне. Или ты хочешь сказать, что тебе не понравилось, м? — Минхо опускает свою руку на возбуждённый член омеги, мягко гладит его и сжимает. Он собирает капельки смазки на пальцы и размазывает по головке, тычется ногтем в уретру и сильнее обвивает тонкую талию рукой, когда от его этих действий Чонин дëргается и хнычет. Альфа закрепляет нежный поцелуй на чужой шее прямо под ухом, оставляет там же засос и спускается практически невесомыми поцелуями по шее. Он изредка прикусывает и посасывает нежную кожу, наслаждаясь её нежностью и приятным ароматом. Омега хнычет, убирает его руку от своего члена, голову от шеи и проводит пальчиками по лицу, собирая сперму. Он обхватывает пальцы губами и с явным наслаждением слизывает всё до капли, усмехается и шепчет прямо в чужие губы слова о том, что ему всё понравилось. Усмешка украшает симпатичное лицо альфы. Минхо тянет омегу на себя, крепко обняв его за талию, и падает на кровать. Тот неловко падает вперёд, упирается в плечи и нависает над ним. Его щëки вновь полыхают ярко-красным, в глазах стоит мольба, а бëдра беспорядочно колеблются, потираясь о живот Ли. Наклонившись ниже, Чонин захватывает чужие губы в плен поцелуя, одну из рук Минхо заводит за свою спину и слегка выгибается в спине, призывно мыча. Он пищит в поцелуй, когда ловкие пальцы альфы обхватывают его сосок под футболкой и принимаются гладить и прокручивать их. Движения напористые, но всё ещё приятные. Другая рука ласкает омегу сзади, уже вовсю проникая пальцами в узкую дырочку и растягивая податливые стеночки вновь. Поза крайне неудобная для того, чтобы Минхо мог добраться до простаты парня, поэтому он лишь гладит ребристые стенки изнутри, доставляя Чонину удовольствие. — Господин… я хочу больше касаний, пожалуйста, — мычит омега и громко стонет, на смену пальцам на сосках приходит полость горячего рта. Теперь уже освободившейся рукой, Минхо добирается до ануса омеги, из которого всё ещё сочится смазка и пачкает его пальцы. Также смазка капает на живот альфы крупными каплями, оставляет кляксы. Чонин выгибается, высоко стонет и качает бёдрами, чтобы сильнее насадиться на пальцы и почувствовать наслаждение. — Ты хотел, чтобы господин потрогал твою мокрую дырочку, Чонин-а? — альфа вновь толкается пальцами в колечко мышц, губами прижимается к чужим и двигает пальцами взад-вперёд, трахая омегу. Тот выгибается в спине, выше вздëргивает задницу и вскрикивает прямо в поцелуй, но разочарованно мычит, когда колечко мышц сжимается вокруг пустоты, хнычет. — Ты только этого хотел? Или есть что-то ещё, м? — Минхо оглаживает сжимающееся колечко мышц двумя пальцами и слегка нажимает, чувствуя как оно легко принимает их в себя. Омега от этого будто бы задыхается. Он закрывает пылающие щëки руками и мычит, отчаянно пытаясь насадиться на пальцы. Возбуждение медленно, но верно достигает своего пика. В уголках глаз омеги сверкают бриллианты слëз, с губ срываются хриплые вздохи и стоны, а бëдра дрожат. — Господин… я хотел бы чтобы вы потëрлись своим членом о мою дырочку, а потом… — Чонин жмурится, заламывает брови тоненько скулит, когда движения пальцев внутри становятся невыносимо медленными и совсем неприятными. — И что потом? Расскажи мне обо всём, чего желаешь, малышка. — Я хочу почувствовать член господина внутри себя. Хочу глубоко и в быстром темпе, чтобы голос сорвать от стонов… — протяжный стон срывается пухлых губ, когда чужая рука сжимает его член и начинает водить по нему вверх-вниз, стимулируя и подгоняя к разрядке. Минхо с восхищением оглядывает парня, приподнимается и целует его в шею, слегка прикусывает нежную кожу. «Это всё, чего ты хочешь, сучка?» — спрашивает он, а ему отвечают совершенно неуверенно и очень тихо: — А-м... наверное, да.. а может, есть что-то, чего хотите вы, господин? — Чонин дрожит. Он мычит и опускает голову, хнычет, ëрзая на чужом животе, и даже издаёт рычащие звуки, заламывает брови. У него уже нет никакого терпения. Он хочет, чтобы в него вколачивались без остановок, чтобы крупная головка таранила простату, заставляя золотые звезды прыгать перед глазами. Хочет ощущать чужие руки на бёдрах и не только. Хочет Минхо всего и полностью. — О, да... есть что-то, чего хочу я — альфа приподнимается, наклоняется к ушку омеги, облизывает ушную раковину, хватает мочку губами и зубами, перед тем как прошептать: — я хочу, чтобы ты стал моей маленькой игрушкой, дырочку которой я буду трахать и заполнять своей спермой каждый день всю твою жизнь, — негромко протяжно вздохнув, Чонин прижимает руку ко рту, широко распахивает глаза и сглатывает громко. Минхо сейчас серьёзен? То есть он не шутит? Качнув головой, омега снова вздыхает и нависает над альфой, когда другая рука, упирающаяся в его плечо, соскальзывает с него. Они сталкиваются нос к носу. В янтарных глазах горит адское пламя, которое, кажется, отражается в чёрных. Чонин молчит, переваривая все сказанные альфой слова, и невольно напрягается, когда тот снова размещает свои губы у его ушка. — Ты согласен на это, малыш? Согласен навсегда стать моим средством для удовлетворения, насадкой на член? Если да, то я лишу тебя девственности и сделаю своим прямо сейчас, — мурчащий голос, обжигающее дыхание, блуждающие руки, которые уже по собственнически сжимают омежьи бока и бëдра, ногти впивающиеся в кожу – всё это буквально выталкивает Чонина из реального мира. Конечно, мозг отчаянно твердит, что всё это брешь, что у такого мужчины никогда не будет кого-то одного. Но ведь речь не об отношениях, а об удовлетворения потребностей сексуального характера. Минхо будет ходить только к Чонину, будет делать с ним невообразимые вещи. Будет брать и, наверное, отдавать. Чонин был бы рад ощущать эти горячие поцелуи, болезненные укусы и засосы на своём теле вечно. Глупо. Наверное, да. Но сейчас это единственное, чего хочет этот омега. — С-согласен… я согласен, господин. — Тогда… будь хорошим мальчиком. Встань и скинь с себя всю эту ужасную одежду. Я хочу видеть тело своего мальчика во всей красе, — оставив заключительный засос на чужой шее, Минхо легонько шлёпает омегу по бедру, пальцами цепляется за футболку и ухмыляется. Чонин всё ещё в ней. Какая досада. Невольно простонав, омега опускает голову ниже. Он слегка двигает бёдрами назад и слезает с тела альфы. Тихо выдохнув, он принимается снимать с себя футболку, изредка бросая взгляд на Минхо и закусывая губы. Полностью обнажившись, омега рефлекторно прикрывается руками, сильно смутившись. Он сглатывает и слегка ëжится, ощущая на себе полный восхищения и удовольствия взгляд. Чëрт! Ноги дрожат, сердце колотится, возбуждение бьёт в голову, рисует откровенные картинки, заставляя сдавленно стонать. Чонин громко выдыхает, сжимает бëдра и поджимает губы, ожидая действий и слов Минхо. — Убери руки. Не смей прикрываться передо мной, — Ли стягивает с себя футболку, так же оставаясь полностью голым. Он сканирует омежье тело взглядом, рукой накрывает свой член и принимается размеренно водить по нему, изредка сильно сжимая у основания и зажимая головку пальцами. — У тебя прекрасное тело, малышка. Давай, скажи мне, чего ты хочешь — Минхо снова сжимает головку члена пальцами, терзает её и хрипло стонет. Образ Чонина завораживает, возбуждает. Хочется схватить его и посадить на свой член скорее, но Минхо даёт время на некую подготовку, хотя член его уже снова призывно стоит. Омега плаксиво тянет «господин» и делает несколько шагов к кровати, наклоняется и упирается в матрас, жалобно смотрит на альфу и закусывает губы. Он сжимает руку в кулак, нервно вздыхает и снова смотрит на Минхо, который в ожидании смотрит на него, продолжая ласкать свой член рукой и одними глазами говорит «попроси». А в глазах этих насмешка, смешанная с обожанием и любовью. Чëрт возьми… Чонин даже во время течки так не желает альфу, как сейчас. Что Минхо с ним сделал? Или же это не Минхо. Или же это просто тело омеги реагирует так на первого альфу в своей жизни. Но грех было бы не среагировать на такого альфу. — Ох… пожалуйста, войдите в мою дырочку свои членом и сделайте… нам обоим приятно, — выдыхает омега и медленно опускает руку к своему члену, надрачивает его и закусывает губу, гонясь за удовольствием. — Убери оттуда свою руку и запоминай правило: ты не имеешь права касаться своей груди, дырочки и члена без моего на то разрешения, — вместо действий и ответа на просьбу омеги, Минхо смеривает его недовольным взглядом. Тот нервно вздыхает, приоткрывает рот, чтобы что-то сказать, но его перебивают. — Никаких «но». Ты будешь получать удовольствие только с моего разрешения. Теперь скажи, в какой позе ты хочешь почувствовать мой член внутри себя? — Х-хорошо, господин, — мямлит омега и отводит взгляд. В какой позе он хочет? Он об этом даже и не думал. У него не было и нет времени думать о таком. К тому же, с кем ему практиковать эти позы? Ни один альфа пока не произвёл на него должного впечатления, а ухажëров у него много было и есть. Омега красив, аромат насыщенный, всё, что нравится альфам в этом мире. — Я… я хочу лицом к лицу, но не в позе… наездника, — негромко отвечает на вопрос Ян и вздыхает. Он прикрывает глаза, сцепляет руки в замок, прижав их к паху, чуть напрягает бёдра и издаёт звук похожий на всхлип, прикрыв глаза и опустив голову. — Ты имеешь ввиду миссинерскую или… — Минхо негромко хмыкает, когда омега нервно кивает в ответ, и пробегает пальцами по позвонкам парня, чтобы успокоить его. Он слегка улыбается, целует парня в щëки, нос, лоб и подбородок. Чонину нужно успокоиться, и Минхо честно пытается помочь ему сделать это. Омега довольно зажат и напряжён сейчас, это выдаёт не его состояние, не напряжённые мышцы или поджатые губы. Это выдаёт его аромат, в котором остро чувствуется напряжение. — Укладывайся на кровать и раздвинь свои прекрасные ножки, — альфа оглаживает чужие стройные бёдра, целует его в губы и улыбается, когда этот же поцеоуй ему возвращают. Касания Чонина нежные и осторожные, будто омега боится спугнуть его, или же он просто очень взволнован. Омега тихо вздыхает и укладывается на подушки спиной. Он следит за каждым движением Минхо, пальцами гладит свои соски, вдруг ощутив острую потребность в этом, и резко отдëргивает руку, когда альфа возвращается к кровати. — Готов? — спрашивает Ли, пристраиваясь между разведëнными ножками Яна. Он оглаживает острые коленки, бёдра и внутреннюю их сторону. Опустившись, он прижимается губами к внутренней стороне бёдер Чонина, целует и покусывает их. Тот закусывает губу, тянет руку к груди и накрывает пальцем сосок, гладит его и отдëргивает руку, когда на неё приходится лёгкий шлепок, а после и на сосок. — Что-то непонятное было в моих словах? — Минхо снова легонько шлёпает омегу по соскам, отчего тот громко вскрикивает и еле борется с желанием прикрыться, ведь этого делать нельзя. Чонин нервно вздыхает и заверяет альфу, что всё понял и принял к сведению. — И почему ты тогда всё пытаешься ослушаться меня? — «Я… мм.. простите, господин» — Ты хочешь, чтобы я сейчас остановился и ушёл? — пычит альфа и слегка шлёпает омегу по бедру. Он толкается бёдрами вперёд, протирается о член омеги своим и кладёт его на лобок. — Ч-что? Нет! Господин, пожалуйста, не останавливайтесь и.. не уходите.. — слегка опустив голову, Чонин прикрывает глаза, сдерживая капельки слëз в уголках глаз, и сводит брови домиком, поджимает губы. Он нервно вздыхает и дёргается от действий альфы, сжимая руками одеяло. — Тогда начни слушаться меня. — Я буду вас слушаться, обещаю... — тихо сказав это, Чонин по привычке складывает руки на груди, прикрывая её, и прикусывает губу, закрыв глаза и нахмурив брови. Чëрт. Снова. Снова он ослушался, снова прикрылся, снова нарвался на Минхо. Альфа негромко рычит и шлёпает его по бедру, недовольно проговаривая: — Ты говоришь это и снова нарушаешь мои правила. Убери руки, — он кивает и улыбается, когда Чонин убирает от себя руки, склоняется над омегой и целует его. Целует напористо, глубоко и мокро. Тот отвечает на поцелуй, цепляется пальчиками за широкие плечи и мычит в поцелуй и дёргается. Минхо скользит рукой по его телу, опускается к колечку мышц и оглаживает его пальцем, усмехается, когда омега толкается навстречу нетерпеливо. — Хороший мальчик, — Ли убирает взмокшие пряди волос со лба омеги, подставляет головку члена к дырочке и смотрит вопросительно. Чонин нервно кивает в ответ, сгибает ноги в коленях и раздвигает бёдра, раскрывая свою сжимающуюся влажную дырочку. Он задерживает дыхание, когда альфа с восхищением оглядывает его, и прикрывает глаза, слегка покраснев. Минхо плавно толкается, заполняя омегу своим членом, и довольно рычит в унисон с омегой, который протяжно стонет и сильнее сжимает руки на бёдрах, чтобы поддерживать их и полностью раскрыться перед альфой. Минхо склоняется над Чонином, толкается глубже и вместе с этим действием впивается в его губы поцелуем. Омега протяжно мычит, руками обхватывает лицо альфы и выгибается в спине, когда тот толкается ещё глубже и нажимает ладонями на внутреннюю сторону его бёдер, раскрывая сильнее. Минхо отрывается от его губ, поцелуями спускается по шее, к груди. Чонин, не в силах перестать мычать и постанывать, выгибается в спине, шумно втягивает носом воздух, когда бусины сосков оказываются во власти горячего влажного рта, поочерёдно каждая. Движения Минхо становятся резче, размашистее. Он вдалбливается в тело под собой, рычит, сразу же срываясь на бешеный темп. Чонин скулит, мечется по кровати, толкается бëдрами навстречу, выгибается в спине и громко стонет, когда крупная головка члена проезжается по простате. Он сжимается вокруг чужой плоти, срывается на крик, когда сильные толчки приходятся на простату, и хнычет. Альфа его шлёпает по бедру, сжимает кожу пальцами и толкается сильнее и более равно. Он обхватывает чужой член рукой, надрачивает в такт своим толчкам, рычит, чувствуя как его член сжимают жаркие стеночки, и толкается ещё сильнее, подводя омегу и себя к краю. Чонин хрипит, обессилено раскинувшись на кровати, и вздрагивает, громко стонет, кончая на свой живот. Минхо делает заключительные фрикции, толкается глубоко, откидывает голову назад и рычит. Он в последний момент вытаскивает член и жаркого нутра омеги и кончает на его живот. Два удовлетворенных урчания сливаются воедино, Чонин нервно дышит, запрокинув голову и широко открыв рот, он жмурится и стонет негромко, когда Минхо принимается целовать его тело. — Как ты, малышка? — спршивает Ли и тянется к тумбочке. Он выуживает из ящика салфетки и принимается вытирать ими тело Яна, продолжая целовать и ласкать его. — Жалобы есть? — альфа проводит чистой сухой салфеткой по лбу омеги, пропитывая её пóтом, и вздыхает. Его сердце стучит так, будто оно вот-вот выскочит из груди, и он готов поспорить, что Чонин ощущает сейчас то же самое. — Нет, господин.. Совсем нет. Всё хорошо. Я… усвоил свои ошибки, в следующий раз буду внимательнее к своим движениям и действиям, — Чонин сжимает руку на груди, сводит бëдра вместе и прикрывает глаза, негромко тяжело дыша. Он устал и хочет спать, но сначала надо добраться до душа, а после и до своей комнаты. — Умница, — Минхо улыбается слегка и оставляет мягкий поцелуй на его щеке, гладит это же место и падает рядышком с ним на кровать, обнимает поперёк талии и утыкается носом во влажную от пота шею.