Злая

Саяна льнет к Бернарду, как кошка. Ластится, подставляет доверчиво шею под его клыки, позволяет кусать, вылизывать, целовать, сама целует в губы жарко и страстно. Саяна ему верит, кажется, больше, чем себе. Воет в плечо тоскливо и глухо, когда становится настолько плохо, что терпеть уже невозможно. Она доверяет ему Арбогаста и поворачивается спиной, не готовясь к удару подлому и меткому, не сжимая в кулаках холодную сталь. Та же Саяна, что обжигает Оскара, бьет его под дых всей звериной силой, когда тот начинает лезть к ней вновь, зло ругается с Корфом по поводу и без, из пылкости характера и непохожести взглядов. Та же Саяна, что пристаёт к мальчишке Звереву не хуже, чем Оскар к ней, считая его в глубине души наивным ребенком и надеясь отвадить от общества огненных волков своим фривольным поведениям. Та же Саяна, что скручивает без видимых усилий Стрельца и отбирает у него бесцеремонно и ловко книгу с именами всех Первородных, известных Зодиаку. Саяна - та еще сука, на самом деле. Резкая, вспыльчивая - Корф боится ее не зря. Таких, как она, называют злыми. Жестокими, ехидными, беспринципными. Змеями. Она не похожа на кого-то опасного - она хрупкая и невысокая, Бернард выглядит страшнее, но почему-то ее боятся больше. От нее несет яростью, чужой смертью, отчаянием, которым она, кажется, упивается, болью, что она поглощает, как металл тепло, и которой она наслаждается. Бернард знает - в отчаянии, что ее окружает, она тонет уже давно, боли она не жаждет, она ее испытывает веками, пряча в себе и заглушая чужими страданиями. Она танцует на битом стекле, нанося смертельные удары тем, кому не повезло оказаться подле нее, и тем, кого она искала намеренно, дабы отомстить, взять за свои страдания втройне, перестать тонуть самой и утопить боль в клыковских болотах, сбежать из этого дрянного города... Ее танец прекрасен и опасен, ее боятся и ненавидят, но никто не замечает, что ноги ее кровоточат сильно, и каждый шаг, в ее исполнении легкий и яркий, эффектный и быстрый, что бросок ядовитой змеи, дается ей все тяжелее и что сама она уже давно умирает, но бессмертие, трижды клятое, не дает ей упасть на окровавленное стекло и не подняться, закрыть глаза и не проснуться вновь... Бернард должен ее бояться. Ненавидеть. Осуждать. Бернард не может. Он ее понимает. Он такой же почти. Более скрытный, не такой яркий, и ран у него, пожалуй, меньше, но суть одна - общая. Потому, возможно, Саяна позволила ему подойти ближе, пролезть аккуратно и почти безболезненно в душу и осесть там. Он бессмертный. Он убийца. И он ею восхищается. Ею и ее способностью драться за тех, кто ей дорог, до последнего. Любой ценой и любыми методами.