У каждого свои краски

«Я хочу дышать спокойно - не выходит спокойно. Мои ясные мысли кровоточат очень больно. Рядом с тобой я сам не свой. Рядом с тобой я твой» Буерак - Твоя фигура. С каждым новым порывом ветра улицы разгорались всё сильнее пробивая тьму своим ярким светом. Город был полон света, лишь только в неблагоприятных районах стоял мрак, словно никто там и жил. Было весьма прохладно, но что тут поделаешь, осень всё таки. Очень даже красочное и светлое время года не смотря на все трудности и дождливые дни. Когда среди недели солнце освещало всё вокруг, появлялось второе дыхание. Становилось так легко и беззаботно на душе, как-будто никаких проблем и не существовало. Приятно жить в своих фантазиях не замечая проблем, но вот потом сталкиваться с ними лицом к лицу самое жуткое на свете. Из-за этого потеют ладони, по рукам пробегает дрожь а дыхание истерично сбивается. Туман из сплоши тревоги накрывал с головы до ног, не давая выбраться. Кажется, будто замуровали в липкой практически не проглядной паутине. Хотя с другой стороны это было не так.. Московский типичный бар сейчас горел жизнью, не смотря на то что был четверг. Кажется многие уже заебались и решили не дожидаясь выходных напиться в говно и на следующий день быть как побитые псы. Ну что-ж, сами решили - сами сделали. Их выбор, но никто их и не обвиняет. Многие люди танцевали, всячески плясали привлекая к себе внимание. Похоже на них так действовал именно так. А другие люди сидели вдали, отстранённо зажались и бухали в тихую запивая всю тоску, словно она висла комком в горле. Как косточка от рыбы застрявшая в глотке, тоже мерзкая. Но приходилось делать новый глоток дешовой водки заедая куском хлебом. Жаль, что толком это и не поможет. Также в баре были любители поболтать и поворковать, неся всякий бред. Такой же компанией был Олегсей Душнов и Антон Звëздочкин. Они были чем то смешанным. У Олежи сплошной сор в горле что не давал и слова выдавить, а у Антона словарный понос со всяким пьяным бредом. Вообще, изначально брюнет не хотел идти, но было трое обоснованых фактов: 1. Трудная неделя с завалами. 2. Пиздецки хуёвое и напряжное состояние. 3. Не оставить же любимого в одиночку бухать. Ну, действительно ведь можно понять. Поэтому Олежа позволил себе и заранее простил, буквально оправдываясь перед самим собой. А Антону было немножко всё равно, ведь вид и состояние у него были очень жуткими, вкратце выглядил парень заебавшимся. Нужен был перерыв, который соотвественно сейчас устраивали студенты. По началу голубоглазый полноценно отнекивался от алкоголя, взяв только мохито. На сегодняшний день Антон вызвался платить, хоть и Олегсей был категорически против. Но этот чуть ли не двухметровый паразит всё же настоял на своём, пока сам уже успел заказать бутылку любимого коньяка. От первых двух стаканов Звëздочкину сразу же будто развязало язык. Он говорил обо всём словно безумный старец. Говорил об учёбе, самобичевание и даже любви к Олеже. Там было всё в перемешку, ведь студент пил неряшливо и не спеша. А Душнов тем временем замкнулся в своих мыслях пропуская всё через уши. Когда же Антон потянулся за третьим стаканом коньяка Олегсей тоже не выдержал. — Налей мне немного, пожалуйста, — тихо воскликнул тот обратясь к шатену. — Сдались всё таки, мистер недотрога? — раздался краткий смешок — Ладно, ладно, налью, — добавил Антон хватаясь за второй стакан для Олега. Звëздочкин буквально не жадко разливал по стаканам коньяк с язвительной улыбкой на лице. Вскоре парень придвинул один стакан к брюнету и присел обратно за стол. Вот она, полноценная семейная пьянка, не хватает только драмы и прямого показа на первом канале. Олежа взял стакан, выдохнул и сделал смелый первый глоток. А дерзкий то какой! Коньяк имел привычный привкус, без единой добавки, что достаточно удивляло, ведь московские мажоры не только вечно позволяют себе коньяк с добавками, но и пиво с разными привкусами. У алкашей из малоизвестных городов челюсть бы отлетела, мягко говоря. На душе словно расходился туман, а все замки, что были закрыты, открылись. Олежа почувствовал некую лёгкость, а точнее лёгкое опьянение. На голодный желудок всегда быстро пьянеешь, это заметно. Время шло как-то не заметно. Вроде бы, ещё недавно на столе стоял полный стакан, а сейчас он уже опустошён. Удобней конечно, было бы, если вместо стаканов были бокалы, но в баре уж не милионеры работают, поэтому раздают то, что есть. В конечном итоге, если не расстягивать всё как тесто для пиццы и не дёргать кота за яйца, то Олежа и Антон грамотно выбухали бутылку коньяка болтая на самые нелепые темы. Звёздочкин не удержавшись взял ещё и на двоих бутылку текилы. Пьянка продолжилось. Официант, который ещё напоминал школьника принёс две стопочки, что не могло не радовать. Душнов и Звезданутый пили размеренно, предостароженно. Текила ведь крепкая, а по традициям её и не заедают и не запивают. Но не слабо же? С каждым глотком, речь становилось громче, невнятней и неумесней. Олежа старательно доказывал что покрывало покрывало покрывало покрывалом. И честно признаться, это выглядело забавно. Антон в то время молчал и внимательно слушал, будто это была важная лекция. Так сказать отдавал предпочтение и любовь. Текила на тот момент опустела. Антон с горем пополам оплатил счёт, сматерившись на официанта на прощанье. Дружелюбность к остальным людям так и блестела, но а официанту не привыкать. Конкретно говоря, всем было похуй. В тот момент Олегсей, не смотря на бухое расположение духа, буркнул что-то себе под нос и за локать потащил Антона на выход из бара. — Ну и-и куда теперь? — размазано начинает диалог Антон выходя на улицу неровным косым шагом. — Хуй знает, — отвечает Олежа, но потом, опомнившись добавляет — Ну, а хули. Погнали я тебе местецо одно покажу. Романтик пиздец будет! — шмыгнув, с довольным личиком предлагает Душнов. — Веди, только чтобы не как Сусанин, — предупредил явный любитель коньяка. Студенты вышли из бара и пошли, почти куда глаза глядят только вот Олежа всё таки, не смотря на одурманенный алкоголем мозг, помнил дорогу. Парень усердно шёл в сторону парка, кедами наступая на опавшие осенние листья. Как не странно, но в городе уже многие листья поотпадали и практически все деревья изменили свой окрас на что-то не ординарное. Одно дерево было золотистым, с редкими остатками зелёных листочков. Другое было оранжевое, что хоть глаз вырывай. Напоминало апельсины. Третье дерево вообще было красным, словно кто-то специально алой кровью окрасил листву, странно, но это так. У каждого свои краски, как говорится. Хлюпая ботинками, идя замедленным и размазанным пьяненьким шагом, студенты смогли благополучно дойти до парка. А куда дальше шёл Душнов, даже сам Бог не знал, потому что его не было. Перед глазами всё перестало плыть и парни остановились на месте, в которое привёл Олегсей. Порывы ветра давали о себе знать, тем самым отрезвляли. Душнов привёл Звëздочкина в своё тайное и излюбленное место, как и сам Антон. Это был берег какой-то речки, или же болотца. Олежа и сам не знал что это, но любил этот водоём. У воды всегда было комфортно: никто не приходил, ни кричал и даже не знал что ты здесь. Ветер тут был всегда, а прохлада брюнету нравилось. Неподалёку стояло бревно, на которой старательно были выведены старые записи с душой, что то вроде "это конец прошлого, но начала будущего" или же "простите, что был в вашей жизни и не был. Многочисленные надписи были аккуратно написаны маркерами. В почерке Антон признал Олежу и ухмыльнулся. Похоже, это самое интимное с чем мог поделиться Душнов и 'это', Антон обожал всем сердцем, готовясь принимать голубоглазого таким, какой он есть и будет. Звëздочкин развернулся к Душнову лицом, заглядывая в глубокие голубые глаза, которые явно были глубже этого болотца, глубже любого моря. Волосы растрепались и улыбка вновь соскользнула с уст. Олежа больше не держался. Парень в притык подошёл к шатену и обнял того, обхватывая, кладя руки на ровную спину. Голова сама вжалась и опустилась на чужое плечо. Антон не чуть-ли не отстранялся, а лишь ближе прижимал а себе взаимно обнимая. Резко у брюнета с уст начали сходить самые откровенные речи... — Я люблю тебя, очень люблю тебя. Люблю... а ты? Ты, любишь меня? — шёпотом мурлыкал Олежа. — Конечно люблю, et j'aimerai toujours, — внезапно для себя самого, залепетал Антон по французскому. Олежа обожал когда Звëздочкин так мягко и утончённо говорил что-то по-французски. Хоть и не понимал, но обожал. А вообще, звезды у них так сошлись. Олежа учил всегда только немецкий язык, а Антон французский, и каждому нравился, как другой болтает на том, или ином языке. Брюнет опалял своим горячим дыханием шею шатена и жался к тому, как кот к своему надёжному логову. Той же минутой, Антон схватил чужую руку, что лежала в беспорядке на спине, и положил ту себе на грудь. Звëздочкин нежно ощупывал чужую кожу. Она хоть и имела слегка нездоровый оттенок, была очень мягкой, словно бархат. Поэтому Антон оглаживал чужие костяшки, ладошку и даже запястье, пока парень, который был ниже в росте, чуть не мурлыкал от наслаждения и ласки. Вот и приплыл прилив, нежности, на вкус как какой то приторный пломбир. Вскоре и янтарноглазый не сдержался, накрывая губы Олегсея своими. Антон целовал нежно, слегка касаясь губ, облизывая те и переминая чтобы получить наслаждение. Делиться слюнообменом шатен позволял себе только с любимым комочком, Олегсеем. В низу живота словно потянулся узел. "О-о, а вот и бабочки бухие очнулись" – пронеслось в мыслях. Воздух кончался, поэтому пришлось отстраниться, но остаться скомканным в объятиях. А как потом они будут возвращаться, никто и не знал...