Стая

Пещера спасала от жестокого солнца, которое сияло своим величием на небе. Питер собрал в руку камни, обнимая и перебрасывая в центр пещеры. Он заделал камешками некие "ворота", собирая вместе с уже прошлыми нагревшимися камнями. Это пригодится вечером, когда зажгут костер и будут теплиться. Уши Питера дернулись, когда он услышал и опознал звук Мантис. – Питер? – Мантис позвала, помахав своим хвостом. Ее голос щебетал на улице, а ее уши неспокойно смыкались, вызывая приятный отклик. Она была его сестрой, и возможно единственной, с кем Питер мог чувствовать себя уютно. Квилл встал, состряхивая с себя пыль и его обостренные уши повернулись к Мантис, после чего повернулся и сам мужчина. – Что такое, Мантис? Девушка вошла вовнутрь, разбегаясь глазами по камешкам, от чего ее хвост поднялся вверх. – Ребята ждут, пойдем же. А, еще Ракета сказал что сегодня на охоту пойдет, потому что ему захотелось испытать свои острые когти. Питер нахмурился, хмуря глаза. Опять этот енотовидный. Этот енот поселился в их стае – стае настоящих гепардов! И что он только делал, хамил, грубил, но его оставляли. Ведь он такой "милый". Питер ненавидел, как енот смог стать частью коалиции гепардов. Но они уже семья, поэтому, предъявлять Питеру было не к чему. Да и их коалиция была необычной в целом – тут состояли и самки. Мантис и Гамора, которые заслужили свое место в стае навыками хороших добытчиков. Обычно, коалиции состояли лишь из самцов, но Питер не был разочарован, что брал в стаю гепардов свою сестру и хорошего бойца на охотах. Квилл лишь недовольно поклацал острыми клыками, Ракета его немало бесил. Хотя не мог не признать, что он также его семья, и эта бесячесть скорее из-за привычки. Мантис и Питер вышли из темной пещеры, входя под солнечное небо, озарявшее чувствительную кожу Питера. Квилл нехотя двигался к основной стае, высматривая их территорию на наличие незваных гостей. Похоже, никого не было вовсе, что означало, что их территория стаи в безопасности. Питер выдохнул, рукой дергая свои уши, дабы убрать лишнюю пыль или какие-то зыбучки песка на шерсти ушей. Его уши были чувствительными, поэтому его руки двигались с особой аккуратностью, не трогая особо уловимые участки. – Питер, ты опоздал. – Гамора констрактировала факт, сложа руки у груди. Ее уши и хвост особо не двигались, свободно вися холодным замком. Питер слегка виновато улыбнулся, склоняя уши как провинившийся щенок. Его хвост несмотря на это нетерпеливо порхал, что показывало, что на самом то деле звездный мальчик не особо чувствовал вину. На это Гамора лишь фыркнула, она всё-таки прощала его, ведь совсем не была такой холодной, как внешне. – А, на охоту сегодня идут Гамора, я и Ракета? Еще кто-то присоединиться хочет? Ни Дракс, самодовольно потирающий хвост у дуба, ни Мантис, усидчиво стоящая совсем рядом, ни Небула, которая упорно молчала, не изъявили желания пойти с ними. Даже Краглин! Он просто лежал там, храпя. – Ленивые жопы. А ведь вы и броситесь первыми на принесенную еду, ага. Мантис слегка улыбнулась, предвкушая сладкий вкус свежего мяса какого-нибудь быка или оленя. Ее ушки, которые были похожи на богомольи из-за своей тонкости, дёргались в приятном темпе, передавая ее настроение. Хвост спокойно сидел, а значит она размеренно радостна. – Ладно! Выдвигаемся. Ракета запрыгнул на дерево рядом. Гамора и Питер присели на одно колено, опуская голову и смотря в упор на нацеленное расстояние. После чего они тут же рванулись с места, а Ракета ловко передвигался по веткам деревьев, перебирая лапами. Гамора и Питер обратились в гепардов, преодолевая невероятные расстояния за минуты, благодаря своим задним лапам. Квилл заметил рядом стадо буйволов, которые ели свежие травы у обросшего дерева, которые даже не подозревали о пришедших хищниках. Гамора остановилась рядом с Питером, из-за кустов выглядывая на стадо. – Есть слабая особь? – шепотом произнесла Гамора, уже обратившись в человека, точнее, человека с ушами гепарда и хвостом. Питер, все еще в обличии животного, прищурил глаза с вертикальным зрачком, выслеживая какую-нибудь слабину этих буйволов. Рядом пришел на ветках и Ракета, садясь на плечо Гаморы. Хотел Питер только издать звук, о том что он нашел хромую уязвимую самку, как все буйволы нашли около больших кустов что-то, от чего отпрынули с пыхтениями. После этого стадо начало толпиться, испугавшись этого чего-то в кустах, убежали, а хромую самку прикрывая, увели другие буйволы. Ракета обеспокоенно рыкнул, после чего вновь полезав на ветку, пошел к тому месту за кустом, от которого перепугалось стадо. Ракета открыл кусты, после чего он нахмурился. Здесь лежал раненный оборотень вида льва. Опасный. Львы в принципе опасные. Гамора подошла поближе медленными шагами, осматривала кусты и листья вокруг этой местности и увидев этого оборотня, охнула. – Нам надо его излечить. За деревьями сидел все так же недоумевающий Питер, гадая что же они там нашли. *** Голову ломило. Горло было слишком сухим и невнятным, и пришлось через силу сглотнуть ком. Тор открыл глаза и увидел перед собой туманную пелену, он ничего даже не видел. Немного прищурив глаза и поджав губы, он увидел несколько теней, вверху, которые смотрят на него с любопытностью. Слюна внезапно брызнула на язык и дыхание перехватило от того, что эти тени, возможно, угроза. Он встал с места и как ошалелый отшатнулся на приличные сантиметры, поворачиваясь назад и более внятно глядя на эти силуэты. Они оказались на вид не угрожающими, но Тор все еще был настороженным. И эти непонятные.. гепарды? Да, гепарды, также глядели на него со страхом и любопытством. – Вы кто? Грубый голос Тора разрезал спокойную тишину и вечернее розово-голубое небо отражалось в его голубом глазе. Да, он оказался без одного глаза, как мерзкое напоминание, что у него то ничего и не осталось. Мантис испуганно молчала, своими черными безднами глазея на льва. Их стая еще никогда не видал львов и тем более такого крупного самца. Рядом с ней енот, который был куда больше обычного енота, слегка шикнул, но смотрел на Тора зачарованным взглядом. А Гамора с Питером и Драксом стояли в боевой позе с обнаженными клыками, все еще в человеческой форме. *** Тор когда был еще львенком, обладал уверенностью и амбициозностью. Дрался с большими самцами за хорошую часть мяса буйвола и отрывал своими маленькими клычками жесткое мясо. Его отец Один – был главенствующим самцом их прайда львов. Тор был очень воодушевлен своим отцом еще с детства, смотря как его клыки держали тяжелого быка, принося добычу в логово. Его мать Фригга, самка и соответственно королева прайда, охотилась со своими сестрами Валькириями на добычи, а львы защищали стаю. Тор рос со своим братом Локи, который был не только не львом, но и с черной шерстью. Он был черным котом с зелеными глазами, а когда Локи превращался в человека, представал не массивным и мускулистым как все в их прайде, а был хилым молодым человеком. Тор не особо обращал на это внимание, ведь у них так же в прайде была черношерстная особа. Но Хела была львом, хоть и с черной шерстью, но львом. Поэтому многие самки и самцы стаи недолюбливали Локи. Они росли, играли и Локи часто играл роль либо быка, либо антилопы, чтобы Тор смог потренироваться в животном обличии. Когда главный самец их прайда – Один Борсон уже постарел и собирался отходить в мир иной, их, уже подросших и возмужавших Тора и Локи посвятили обряду. Фригга, Один и все остальные участники их стаи стояли не в львином виде, а в человеческом. Только один нюанс – уши и хвост все равно выглядывали. Такими "оборотнями" были все животные леса, так как это их мутировавшая эволюция. Тор и Локи приближались к стоящему отцу, Тор размахивал своими длинными волосами, которые обращались роскошной гривой, с дергающимися в предвкушении обряда, ушами и махающим львиным хвостом. На самом деле их было бы не отличить от человека без ушек и хвостов, но огроменные когти на руках и большие клыки всё-таки выдавали животную натуру. Подойдя к отцу, они поклонились и Один прикоснулся к их плечам. Вся стая затихла, внимательно и с радостью глядя на это священное дело. – Дети мои. Вы - продолжение нашей стаи и нашего рода, прирожденные лидеры и короли. Ваша честь это охранять прайд и унаследовать его, развивая. Тор был удивлен. Обычно, молодых львов выгоняли из прайда, чтобы они создали собственную стаю. Но отец дает им территорию и прайд в наследство? Это и было обрядом – необычным, священным. – Как старшему наследнику, роль главы прайда передаю моему сыну - Тору. А Локи я даю один из контрольных прайдов, Йотунхейм. Все захлопали, Локи слегка улыбнулся, но впринципе остался с той же непроницаемостью. Фригга счастливо улыбалась, хлопая в руки, ее львиные ушки на человеческой голове радостно сверкали с серьгами на них. Издавались торжественные ревы, самцы ударяли тяжелыми хвостами по песку, демонстрируя свою подопечность к новому главному самцу прайда. – Отец! Я очень.. очень признателен вам. Тор был вне себя от радости и широко улыбался, уже предвкушая свое главенствование в прайде. Один улыбнулся, кивая головой. Он был доволен. После этой оглушительной церемонии, Тор, став полноценным королем территории их прайда а Локи Йотунхейма, Одинсон начал устанавливать особенные правила. Один к этому времени начал хворать и особо даже не двигался, калякая ногой. Его лицо сморщилась, а его грива в животном виде опадала вниз, оставляя его без гривы. Тор волновался за отца и не мог взглянуть на больного папу без слез. Днями лежа у его кровати, он говорил что сделал, советовался. Хотя голос Одина уже практически не слышался и охрип. Лес процветал, зелень была густой и свежей. Но в такой казалось бы, хороший день в одном из правлении Тора, прорвался дождь сквозь небо. И именно в этот день скончался Один Борсон, великий воин и бывший король леса. Горю не была предела и похоронили Одина в самой большой скале, среди зарослох деревьев, которые свежо пахли хвой. На похоранах они стояли в львином обличии, опуская уши. Тот день попытались забыть с печалью все. Но печаль не утихла, а даже выросла вдвойне. На их прайд совершил нападение мутированный охотник, из окружной наемнической группы. Звал себя этот охотник по-особому. "Танос". В горле застряло это имя и Тор с каждым мигом представлял себе, как разделывает конечности этого человека на части. Их прайд пал, но Тор сумел выжить, когда охотник ушел, истребив прайд. Это одно из услуг охотников - пытаться уничтожить численность всего мира, ради какого-то "математического вычисления". Тор лежал без сознания около кровополитного поля, еле дыша. Его тело даже не дергалось и единственное что подтверждало что он живой, так это лишь полнимающееся и опускающееся назад тело львиного обличия. То, что их прайд и им подобные мутированные животные могли обращаться в людей, доказывало что они одни из видов оборотней, которые живут примерно как около-пещерные люди со своим языком. И эта мутированная способность помогла выжить Одинсону, оставляя его где-то среди зелёных деревьев. *** Квилл сидел и точил камень у озера, дабы придать ей острую форму для дальнейшего преображения в хорошее оружие. На самом деле стая не часто использовала оружия, клинки или кинжалы, ведь все это предназначено для человеческой формы. А они, как правило, охотились как звери, потому что хрупкие человеческие тела могли просто сломаться. Рядом с ним чирикали птицы и он закрывая глаза, наслаждался исходящей мелодией, к которой добавлялось еще и журчание озерка перед ним. Успокоительно.. он вообще любил то, как от природы исходит прекрасная музыка и как музыка природы способна приободрить. Питер даже вскинул плечи, будто подтанцовывая под мелодию чирикающей птички, ощущая легкость. Но его обломал хриплый голос Тора, который собственно и испугал птичку, которая улетела подальше от этого пугающего человека. Хотя, Тор попросту окликнул Квилла и стоял позади Питера, ничего не вытворяя. – А? – голос Квилла был сиплым, так как он пытался отвлечь мысли. Питер снова взял в руки тот камень и продолжил уже с некой неохотой ковырять его углы. Тор посмотрел на озеро, перед которым сидел Питер и подошел поближе, дабы устроиться рядом с ним. – Ничего. Хотел посидеть. Питер буркнул, глядя на устроившегося рядом льва. Квилл с самого начала появления Тора относился к мужчине с какой-то любопытностью и скептицизмом. Восторженные вздохи его стаи по Тору казались ему необычными. Как-то живот охватывало от этого, Квилл ведь всегда рядом с ними, но не получить оскорбление от, например, Ракеты было достижением. Хотя даже сам енот стал невероятным восторженным фанатом этого льва, не возмущаясь, когда Тор называл его кроликом. Тор посмотрел, как Питер точит камни и хотел к нему присоединиться, взяв один камень у берега речки. Квилл был для Тора очень забавным и занимательным. То как этот гепард-оборотень двигался, дышал и моргал – было занятием просмотра на целые часы. Тор чувствовал какую-то обязанность следить за Питером, быть с ним. Возможно, он бы даже хотел не отпускать его. Свое странное притяжение Одинсон прекрасно осознавал, но не понимал. Отчего? Этот вопрос бился в кругах в его голове, мечась туда-сюда. Он просто не мог успокоиться, а его хвост при этих мыслях дергался как бешеный. Кудрявые волосы Квилла на легком покачивающемся ветру виляли, и Тор с любопытностью смотрел как Питер точит твердый корень, одновременно также выпрямляя основание камня. Хвост Квилла был расслаблен, а уши качались в такт ветру. Обостренные уши Тора слышали дыхание гепарда перед ним, распознавая в нем немного пыхтящие нотки. Они сидели здесь у реки молча, но какого-то дискомфорта не ощущали. Квиллу было лишь раздражительно, что Тор вечно за ним ковыляет. – А как вы образовали стаю? – любопытный тон Тора был резким в таком тихом времяпровождений. – Нашу стаю гепардов? – Квилл немного поджал ушки, ощущая странность от вопроса Тора. Одинсон кивнул, подтверждая небольшую догадку Квилла. – О, ну, Ракета пытался меня продать, поэтому следил за мной. Гамора же собиралась взять меня в плен к своему отцу-охотнику. На словах "охотник", Тор замер. Он посмотрел на гепардиного оборотня, немым взглядом спрашивая, правда ли это. Его кулаки сжались в угрожающей импульсивности, а когти обострились. Питер запыхтелся, пытаясь успокоить льва. – Да приемная она! Да и темболее, она ненавидит своего отца. Тор недоуменно взглянул с застывшим гневом. Морщины начали сглаживаться, от чего он разжал кулак. Лев смягчился, смотря понимающим взглядом. Он поджал хвост, проклиная себя за резвость и поспешные выводы. Его клыки ощетинились и впились себе же в губы, стараясь уделать вину. – Извини, я поспешил с этим. Питер на это снисходительно кивнул, беря в руку другой камень. Кажется, их небольшая беседа была для него мотиватором работать быстрее, он как-то даже зарядился. Лев кряхтел, точа вторым ножом, который стоял рядом с Питером на случай ломки первого ножика. Квилл на это слегка усмехнулся, похоже этот нежнорукий принц никогда не брал в руки что-то настолько тяжелое. Но Питер засматривался как мощные руки с выступающими венами и резвыми когтями совершали утонченные взмахи острием, а крепкое запястье держало руку на месте. Обычно у Питера соскальзывала рука, потому что он дрожал из-за того, что пытался направить руку прямо и обычно его хвост также трясся. – Я думал сделать один лишь клинок. Но вижу, их будет уже трое. Слегка иронично заметил Квилл с почесыванием ушек, бросая получившееся острия в небольшую, сплетенную деревом, корзину. Квилл руками погладил ушки, дабы убрать с них лишнюю пыль. Тор последовал примеру, неуклюже теребя руками свои уши, кинул острый камень внутрь деревянной корзины. Питер улыбнулся, благодаря за помощь. Все таки, какая никакая польза от раненного льва, оказывается, есть. Да и впринципе львиные когти Тора неплохо помогают в орудировании острием. Питер с выдохом встал с ног, немного чувствуя как ноги онемели, а Тор вымыв руки в чистой воде озера, встал вслед за гепардом с озорством и улыбкой. Гепард даже чувствовал какое-то тепло. Лев-оборотень следовал за ним везде. Он пытался уместиться во время сна рядом с Питером, когда Квилл ел мясо именно головы добычи, Тор пыхтел и ел ту же сторону. Одинсон иногда даже разрывал особо жесткое место мяса и отдавал ему, своими клыками придерживая пищу, передавая Квиллу. Или в обличии животного Тор странным образом облизывал мохнатое ухо Квилла. Роскошная грива Тора в львином виде слегка щекотало гепарда. Это была как лесть, но Питер не был против этого, возможно, это приятно. Смотреть, как самодовольная улыбка распускается на обычно угрюмом лице златовласки, было интересно. Думая о том, как голубые глаза Тора загораются, гепард не замечал перед собой дороги, остановившись перед озером. Тор взглянул на него, рассматривая лицо Питера, но после хмыкнув, он посмотрел на плещущую воду. Разогнавшись, с веселой улыбкой Тор прыгнул в воду, также делая хвост Квилла мокрым. – Эй! – Наигранное причитание вызвало у Тора небольшой смешок, от которого он погрузился в воду с головой, снова. Листья на большом дереве колыхались, а резвый воздух наполнял легкие. Темное облако уже разошлось и солнце уходило в закат, образовывая на небе розово-фиолетовое представление. Большие деревья, листья которых доходили до вышек, обрамляли берег у озера, оставляя большую тень. Прохладный ветер дул в лицо и босые ноги Квилла ступили на песок. Приятно. Свежий воздух закатного вечера был легким и ненавязчивым. – Вода не холодная, мохнатый! Тор игриво кивнул гепарду, уговаривая чтобы он окунулся сюда. Питер же улыбнулся со смешком, понимая что лев просто пытается его потопить. Такое уже было. С львиных ушей Тора капала вода, попадая на лицо и обвивая его кристальными каплями. Розовые облака отражались в чистых сапфировых глазах Тора, от которого Питер окружался непонятным опьянением. Было так тепло от этой непринужденной прогулки по озеру. Виляющий хвост гепарда выдавал его игривый настрой, когда Питер оттолкнулся назад после чего со всей мощи прыгнул в воду, плюхаясь в озеро. « Это было мощно! » – рядом слышался голос Тора. Тяжелые когти Тора сцепились за берег и выступающие на них корни деревьев, с улыбкой смотря как Питер освобождается со дна, облегчённо выдыхая. Когда вода объяла его кожу, он почувствовал удовольствие и покой. Так свежо. Но и прохладно, тоже, как те малинки с кристалликами льда, которые он ел с деревьев. – Ух, холодно, бр-р! Слегка дрожа, произнес Питер, обхватывая себя за плечи. Гепард возможно, драматизировал, но так даже лучше, потому что внимание Тора снова переключилось с секундного рассматривая роскошного древа на Питера. Лев поплыл к нему, обхватывая его плечи. Тор подошел к нему и со смешком убрал мокрую прядь на лице Питера, рассматривая его глаза, в которых хранились звезды. Розовое небо уже превращалось в сине-фиолетовые танцы неба, от которого вздох исходивший со рта, был новым глотком. От такого непринужденного жеста льва, Питер широко улыбнулся, слегка подаваясь вперед. Тихие волны озера касались кожи, с которых текли капельки воды и их хвосты виляли внутри воды с большим упором. Тор рассматривал его звёздные глаза, его улыбающиеся пухлые губы, его лицо, отражающее волны озера. – Ты красивый. Питер смущенно хотел проговорить "спасибо", но прижавшиеся губы Тора на своих губах были заточкой. Он был удивлен, недоумен, но Тор, прижимающийся к нему, заставлял тонуть в собственных чувствах. Внезапное тепло на прохладном лице расслабило Питера, и он самозабвенно отпустил все это. Мокрые волосы Тора касались лба Квилла, и язык льва пробивался через губы Питера, целуя глубже. Уши Питера с нетерпеливостью виляли от всего экстаза эмоции. Их, соединившиеся в тени закатного вечера, лица, были отражением на чистой воде. Роса с древа стекла на озеро, издав не выбивающийся "голос". С глубоким вздохом они отстранились друг от друга. Уши Тора были поджаты в ожидании реакции гепарда. – Чувак.., – язык слегка лепетал, досихпор ощущая вкус льва на губах – ..это было чудесно. Будто звезды загорелись и пошел взрыв! Нетерпеливо выходя на берег, Питер захохотал. Это было просто невозможным, он и вправду целовался с Тором? На берегу их мокрые, пропитавшиеся тела просто лежали там, под деревом, рассматривая звезды. Была уже ночь, а ведь совсем недавно наступал закат, они и не заметили все это вовсе. Тор гладил макушку Питера, руками перебирая его кудрявые пряди и осторожно касаясь ушек. С закрытыми глазами и мокрым теплом под боком, Тор собирался даже заснуть. Его застывшая улыбка выдавала его сладкий полусон, но мурлыканье заставило его поперхнуться и остановить все прямо сейчас. Рука застыла и мурлыканье тоже. Тор повернулся к лицу возмущенного Питера. – Ты мурлычешь? Квилл ничего не ответил с напористо возмущенной мордой и поджатыми ушами, и Тор медленно вернулся на свое лежачее место. И снова начал гладить кудрявую макушку гепарда. Снова тихое мурлыканье, которое казалось таким органичным в свете темного вечера и под высоким деревом. Тор закрыл глаза, получая покой от такой спокойной и уютной обстановки. Он почувствовал себя дома. Но не дома с родителями, братом, а дома с партнером, теплом. Увесистая рука Тора переместилась от головы к плечу Питера, прижимая гепарда к себе. Голова Квилла покоилась на груди Одинсона, а уши слегка терлись об охотничью одежду. – В твоих глазах звезды. Голос Тора разрывал тишину, и спокойные поглаживания по плечу заставляли его чувствовать эту теплоту. Питер почувствовал шершавый язык льва на кончике носа, размашисто облизывающий, а хвост прижимался к ногам гепарда, как бы заточяя его в "веревки из хвоста". Хихиканье издавалось изо рта Питера не по его воле, но жгучее тепло щекотало нервы. Питер высунул язык, также облизав кончик носа Тора, который спокойно закрывал глаза. Его глаза тут же смешно открылись. Питер заполз вверх на Тора, облизывая его лицо, щеки и губы. Теперь от тишины ничего не осталось – хихиканье, смешки и оханья раздавались по берегу озера, вдали от стаи гепардов. Возможно, другие уже давно спали, поэтому страха, что кто-то увидит, не было. Касаясь руками мощной шеи Тора, Питер ощущал неведомый азарт, от которого он сжимал губы, пока мокрый язык льва облизывал его шею и губы. Руки блуждали везде, просто исследуя, гладя, сжимая и щипая. Они оба были безбашенные и игривы, и даже то как длинный клык Тора прижимался к мочке уха, он воспринимал как игру. Шерстяное ушко гепарда было особо чувствительным, и чтобы не испытывать внезапную ярость от Питера, Тор проводил большими клыками лишь оглаживая, давая почувствовать этот клык. Он не вонзал, не царапал и не кусал, но в то же время руки Одинсона бешено щипали и сжимали каждую попавшуюся частичку кожи гепарда, от чего Питер даже шипел. Это было так приятно, лежать и обмениваться детскими взаимодействия, но Тор чувствовал явно большее. Его язык пробегался по феремоновым железам, а его руки сжали задницу Питера. Гепард даже поперхнулся, его хвост тут же поджался. Кажется, он слегка испугался. Он двинулся назад от рук Тора, чувствуя смущение, но пожалел об этом. К нему прижалась большая твердость на охотничьей ткани. Ой. Кажется это неловко для Питера, но Одинсон чувствовал себя прекрасно – он бедрами слегка терся, его хвост вилял, а клыки увеличились в размере, тепло сменилось горячим жаром. – Ох.. – удивленный и выжатый звук, кажется Питер вспотел, даже при прохладном ветере ночи. Это было почти сверхъестественно. Питер чувствовал как Тор оглаживал его задницу, талию и удивленные вздохи вырывались с сжимающего рта гепарда. Он решил всё-таки действовать, и тоже начал обвивать руками крупное тело льва. Одинсон был массивным и был мягким и твердым одновременно. Питер слегка мешкался, не понимая почему бока льва такие мягкие, облачные, а торс твердый как камень. Гепард чувствовал каждый маленький шрам и порез своими руками, трогая, исследуя и вздыхая. Он закрыл глаза, позволив Тору проникнуть под его ткань, давая пространство груди. Тору это нравилось – чувствовать каким обмякшим и смирившимся стал Питер, просто наслаждающийся от мозолистых рук. Одинсон водил клыком по соскам и груди, с любопытством слегка прикусывая сосок, причмокивая. – Эй, хх-х-а! Нервное и громкое возмущение заставило Тора отдернуть клыки, но не руки. Он все равно не отступал, жмя в руках эти аппетитные щеки. Сожалел ли Одинсон об укусе? Нет. Будет ли он снова делать это? Да. Клыки вновь вонзились в уже другой сосок, облизывая и сося, будто доя молоко. Питер дернулся, пытаясь вообще встать с самца, но когти Тора удержали его на месте бешеным захватом, обвивая ноги Питера хвостом. Питеру это было ново, и все это казалось слишком ярким, слишком невероятным, слишком быстрым, слишком, слишком! Тяжелые подымания груди и поверхностное дыхание не предотвращали того, что Питер задыхался от всего этого. Руки Тора сжимали его задницу и пытались даже снять, точнее, разорвать ткань, а губы льва нежно сосали его чувствительный сосок. Но он был испуган. Испуган, что это вообще первые интимные вещи в его жизни и тем более это с самцом. А говорить что это вообще лев – было бы слишком больно. Его руки скукоживались, Питер попросту боялся. Боялся, что это больно, что перед ним самец, а не самка, как его учили, что его задницу теребят и в него вжимается агрегат. Хвост гепарда пытался конечно отодвинуть бугорок льва подальше, но либо силы мышцы не хватило, или бугорок был упрям, но Питеру оставалось лишь лежать на месте, пока его соски так жадно сосут, будто получают нежное молоко. Чтобы успокоить задыхавшегося гепарда, Тор начал расцеловывать его шею, грея его в объятиях. Одинсон прекрасно чувствовал в каком потрясении был Питер, поэтому чтобы просто успокоить его, он пытался целовать аккуратно и невесомо. Не причиняя вреда. И всё-таки уши гепарда опустились и его тело вновь расслабилось, нормализуя дыхание. Но это была иллюзия. У Питера была тяжелая температура и он мычал, извиваясь в руках льва, будто змея. Тор повалил Питера на землю, давя его своим бо́льшим весом, чтобы гепард не убежал а бы куда. Даже журчание озера казалось частью картины. Тор двинулся вперед, укусив шею Питера. Шипение и небольшой пинок Квилла в его грудь, давали ему знак, что кусать нужно нежно. Аккуратно. Он как бы извинялся, облизывая место укуса. Тор любил оставлять отметины, помечая своё, давая другим самцам знать, что претендовать на это – бесполезно и опасно. Он помечал всё, и Питера, и территорию своего прайда, и добычу, и частей своей семьи. Это было просто аксиомой, которой Тор с удовольствием пользовался. Тор разорвал ткань одежды Питера, раздвигая колени гепарда. Тор сладостно зарычал, приподнимая губы в безумной ухмылке. Питер смущенно откинул голову от всего этого безумия, надеясь раствориться. Как же это стыдно и неловко. Распластаться под самцом, которого он считал странным в его первый приход, а сейчас лежал перед ним совершенно голый. Питеру стало даже холодно, но то, как Тор перевалил его и объял своим животом его спину, подгоняя его локти, всё-таки согрело его. Большие плечи и грудь давали ему тепло, от чего он просто терялся в чувствах, хныкая. – Я слышал, что гепарды не умеют рычат и вместо этого мяукают. Хриплый возглас Одинсона был внезапным, от чего Квилл съежился, но он хотя бы был в тепле объятий Тора. Он ожидал все, но не животный рык Одинсона. Он оглушил его и даже вода затихла. Питер поежился, ведь могли проснуться другие, если они вообще спали. Но он не мог даже ругать Тора, потому что этот громкий рев был достаточной вещью, чтобы он тёк. Питер чувствовал неумолимый жар на щеках, который опадал горячей линией на лице. Красные щеки и красные опухшие губы. Тор сорвал с себя одежду, теперь являясь скорее больше животным, нежели человеком, или оборотнем. Об этом свидетельствовали злобные рыки, обострившиеся когти и бешеные, резкие движения, присущие животным в весне. Питер и себя чувствовал абсолютно безбашенно, он вилял бедрами, а уши прижимались. Одинсон был так взволнован, тяжело дыша и вращая бедрами, пытаясь просто найти дырочку хныкающего гепарда. Кажется, хвост Питера слегка мешал ему, поджимаясь таким образом, что он прикрывал собой все, и яйца, и дырочку и даже длину члена. Квилл делал это непроизвольно и это скорее рефлекс тела, от такого наплыва внезапных гормонов и жесткого нашествия. Это действительно было так неожиданно. Вниз, вниз, вниз. Тор сжимал бедра Питера, от чего он зажмуривал глаза, обессиленно плача. Но Тор слегка отстранился, и Питер нашел в этом возможность выбраться, отчаянно поднимаясь вновь на локти, его испуганное дыхание закряхтело. Но его снова опустили головой вниз, прижав его задницу, от чего гепард жалобно всхлипнул. Тор снова навалился на него и теперь он когтями сжал аккуратный хвост гепарда, отжимая его к позвоночнику. Питер не мог даже двинуться, настолько его придавил собой Одинсон, в конвульсиях поиска пути к теплу Квилла. И как только хвост освободил обзор для него, он увидел полупрозрачную жидкость, на мгновение соединившее хвост и дырочку. Увидев, как Питер хлынул жидкостью, извиваясь, Тор по-настоящему обезумел. Тор взобрался на него, вдавливая его в землю, заливисто облизывая ухо Питера. Его крупный член ткнулся в знакомом ракурсе, пытаясь войти. Но он не скользил по теплу, а просто прижимался к коже, толкая тяжелые яйца Питера. Он толкался совсем вниз, не у ракурса дырочки, от чего Квилл просто взвыл. Как же это было унизительно, сладко и горько. Тор, кажется, настаивал именно на этом угле, будто бы пытаясь проткнуть промежность Питера. Квилл не мог терпеть и даже зная, что мог получить от взвинченного самца, заерзал, подставляя дырочку самостоятельно, под ракурс толчков массивного члена. Черт, было ли что-то не массивное в этом золотом мальчике? Когда Тор учуял теплую дырочку у члена, сразу же проник кончиком, наконец-то ахая от такой тугости внутри Питера. Визг и отчаянный крик сорвались с губ Питера, который едва выдерживал вес Тора, дабы попросту не рухнуть и не сломать себе кости. Питер не мог не мяукать, когтями царапая землю, когда его дырочку так сильно раскрыли в мгновение. Толстый член продвигался дальше, а мышцы сжимали инородный предмет, пытаясь вытолкнуть. Слезы, сопли и слюна стали на лице Питера просто начесом, от которого он задыхался. Гепард поджимал уши, его колени дрожали, пока Тор пытался окунуть гепарда еще больше. Он насаживал Питера на член, рыча и сжимая бедра гепарда до боли. Тор безумно толкался вперед, собираясь обхватить все тело Питера. Квилл зарыдал с опухшими глазами, царапая землю, когда толстый член разрывал сопротивление на бешеной скорости, не удосужившись хотя бы дать время для привыкания к большой длине. – Тебе ведь так нравится, быть сытым и наполненным до краев? Питер захныкал, поджимая уши. Он был так разбит и застыт врасплох со всем этим, и осознавать что прямо сейчас в его заднице бешено двигался массивный член, заставлял его еще больше подстрекать голосовые связки, мяукая. Питер беспомощно размахивал руками, а Тор, проникнувшийся намного глубже, прислонился к Питеру. Одинсон опалял его своим горячим дыханием и терся бедрами, давая почувствовать как же он огромен, глубоко в дырочке Квилла. Питер лишь смущенно поджимал обкусанные уши. Тор сжимал голову Питера к земле, не давая двигаться. Хотя вряд ли бы он даже пошевелился, потому что его удержал на месте просто член Тора, пронзающий его. Мыщцы дырочки конвульсивно сжимались вокруг члена льва, давясь им. Руки Тора заботливо поглаживали его грудь, спускаясь к пупку, а жалобные рыдания Квилла не оставляли в Торе сил не оставить еще отметин. Он покусывал, облизывал и обсасывал кусочки кожи Питера, даже щеки его задницы. Бешеный темп проникновения наконец раздался жестким шлепком кожи о кожу, ударяя бедра. Питера слегка дернуло вперёд от такого толчка, когда Тор наконец-то проник в него полностью, глубоко зарытый. Но Тор вернул зареванного гепарда назад, руками проводя по его слезам на застывшем в экстазе лице. Дырочка Квилла была так вздёрнута на струнах, еле сдерживаемый, готовый рухнуть от напора члена. Квилл задохнулся, когда Тор вышел из него резким движением, а зияющая дырочка начала пульсировать в мании члена, после чего Одинсон вновь вдавился внутрь, утробно рыча. Его мальчик, его. Когти Тора царапали кожу Питера, заставляя еще больше слез скатываться по щекам. Хлюпанье внутри него было таким стыдным и унизительным для Питера, что он пытался спрятаться за своими свернутыми локтями, но Тор брал его за спину и обратно насаживал на член, приподнимая его голову. Квилл хныкал от такой выносливости льва, а его возбужденный член, оставшийся с оскорбительным отсутствием внимания Тора, терся об живот Питера при каждом толчке и даже соприкасался с головкой члена Тора сквозь желудок и кожу. Хныканье Питера льстило ушам Тора, заставляя его бедра дергаться и толкаться еще сильнее, заставляя Квилла поджимать хвост и мяукать. Какие же глупые, сладкие звуки из него выбивал Одинсон. Гепард просто пытался все это забыть, погрузиться в трах, но то как его разрывало, будто его пытались проткнуть на двое, заставляло Питера рыдать. Горячие слезинки стекали с него, капая на землю и делая ее мокрой. Возможно, он бы создал миниатюрное озеро. Эти массивные бедра не уставали колотить Питера, а руки удерживали его на месте. Тяжелое дыхание Тора наконец опустило его, и лев прижался к Питеру спиной делая бешеные толчки, заставляя Питера даже двигаться куда дальше своего изначального места. Колени Квилла натерлись от твердой земли и он просто поджимал уши, мяукая. Тор клыками поерзал по упругой коже Питера наклоняясь к его спине. Питер пытался не дать Тору снова укусить его, тем более в такое очевидно видное место. Но Тор толкнулся вперёд, разрывая сопротивление мышц, и всё-таки зарычав с ревом, укусил его. Питер задрожал, закрывая глаза и чувствуя как слезы текут. Одинсон наконец-то перестал его насаживать и оставался в одном положении, после чего охнул, а Квилл устало завизжал. Оргазм, испытавший Тор, был внушительным и сперма вытекала струями прямо в дырочку Питера. Лев совсем не волновался на этот счет. Питер кончил, просто от члена глубоко в своей заднице, от чего он снова нервно закрыл глаза. Но его накрыла приятная усталость, и легкая прохладность ветра снова залило его кожу. Их горячие и слипшие тела рухнули на бок, тяжело дыша. Тор прижимал к себе гепарда, не желая отпускать, до сих пор оставаясь внутри Питера и до сих пор изливая сперму. Квилл чувствовал как же мышцы жгли и как горячая жидкость распространялась по его дырочке, наполняя его. Он наконец-то стал сытым, будто котом наевшимся сметаны. Тор поцеловал его в щёчку, руками оглаживая живот Квилла. Питер был слегка раздутым от спермы и Тор с упоением слышал мурчание Квилла, гладя его пузо. – Ты же не уйдешь, после того как полностью излечишь раны? Усталый и расслабленный голос Питера снова навеял уют и тепло, от которого Тор явно не собирался уходить.