***
Блеснул металл ножа. В темноте мало что можно было разглядеть, но лунный свет, словно прожектор над сценой, осветил человека перед ним. Он был холодный словно мертвец, прожигал этим взглядом его. Ему не подходила садистская ухмылка. — Странно, что у тебя нет спирали на груди. Ну, я могу это исправить, чтобы услышать последние твои крики, болезненные стоны и умоляющий голос. Деку молчал, не заговорил бы, потому что рот заклеян скотчем. Он не знал, сколько находится в этом доме. Сбился со счета где-то на пятом дне. Но похоже это была его последняя ночь, раз человек перед ним, по имени Шото, стоит с ножом. Мужчина часто говорил о каких-то мирах, спирали, иногда проговаривал что-то на непонятном языке. Похоже просто сумасшедший педофил. Одним взмахом Шото разрезал футболку на Изуку, задев лезвием кожу. Резко и больно снял скотч со рта. Нож пронзал неимоверной болью. Мужчина не вставлял его слишком глубоко, но так, чтобы сочилось больше крови. Он проводил медленно по коже, кровь уже запачкала пол. Было невозможно не кричать. Отпор Деку в любом случае не смог бы дать из-за связанных за трубой рук, а на ногах сидел Шото. Казалось он сейчас умрет от болевого шока. Когда он начинал терять сознание мужчина бил сильной пощёчиной по лицу, от чего Деку сразу приходил в себя с новыми криками. Глаза накрыла чёрная пелена, всё плыло. Он ощущал как горячая кровь стекает с груди вниз по телу, как под ним образовывается большая лужа крови. Больше пощёчины не помогали и казалось Изуку уже видит свет в конце туннеля и чьи-то крылья. Последнее, что он услышал от мужчины: «Ливет, похоже не сбудется твоя легенда».***
Сердце больно колотилось в груди, от страха его изрядно трясло. Рядом спал Кацуки, где-то поодаль остальные, только Тенья не спал — был на страже. Парень читал какую-то книгу и паралельно записывал что-то в какой-то блокнот, а затем заметил проснувшегося Деку. — Что с тобой? — строго спросил он. — Просто… Просто кошмар, ничего более. Я пойду прогуляюсь, чтобы мысли в порядок привести, — тихо ответил Изуку, чтобы никого не разбудить. — Возьми фонарь и далеко не иди, водиться тут всякая ересь. — Хорошо… Он зажёг фонарь и начал бродить между кустов, оставляя палкой свой след, чтобы не заблудиться. Легкий, прохладный ветер успокаивал. Было тихо. Изуку обдумывал сон, скорее, воспоминание пришедшее к нему во сне. Шото знает о Риорс, Ливет, легенде, о том что он меирну. Настораживают мысли о том, что мужчина может находиться в этом мире. Заныл шрам на груди. Только два месяца назад рана практически зажила, но иногда ноет, когда Деку вспоминает о нём. Хотя не только этот, а и множество других. Например на запястье, предплечьях, плечах, ногах. Он шёл смотря на землю, на речечки, как всякие насекомые ползают под ногами. Что-то светящееся мелькнуло перед глазами. Оглянувшись он снова заметил что-то боковым зрением. Стало страшно. Стоя на месте, осматривая всё, светящийся желтый шар завис перед его глазами. Из кустов вылетели ещё, некоторые побольше, некоторые поменьше. Их было так много, что и не посчитать. Самый большой шар взлетел повыше и все остальные летели к нему, а он их поглощал, увеличив свои размеры. Вылепив из себя ярко сияющего человека без лица, просто однотонного, будто плоского, заговорил женский голос. — Здравствуй, путник. Пришел искать моё тело? — Кто вы? — У меня нет имени, нет жизненной цели, нет ценностей и нет сердца. Я создана Ливет. Знаешь такую? — Да… — Капюшон… Сними его. Ливет сказала, что только меирну могут меня видеть, слышать, а мои светила, то есть шары, может видеть каждый. Поэтому раз ты разговариваешь со мной ты и есть меирну. Хотя они уже давно вымерли. — Да, это так. Мне не раз рассказывали, что эту расу истребили, но почему? — А ты не спрашивал у остальных? — наклонила на бок голову она. — Нет… Да и странно, что никто об этом не спрашивал. — Верно, потому что Ливет запретила кому-то задавать этот вопрос, кроме того, кому посвященная какая-то её легенда. Я не вдавалась в подробности этой легенды. Мне было важно задание от Пресвятой Ливет. — Какое задание? — Не так быстро, сначала я отвечу на твой предыдущий вопрос. Сила меирну была в том, что они видят воспоминания умерших, как только прикасаются к ним. Все посчитали, что они станут намеренно убивать остальных ради своей выгоды, поэтому убили их до того, как кто-то из этой особенной расы подумает об убийстве. — Это неправильно… Остальные тоже могут убивать ради своих целей. Почему они нацелились именно на нашу расу? — Никто не знает, что у глупых существ в головах. А теперь вопрос о задании. Мне нужно наделить тебя энергией, чтобы ты смог использовать свою силу. Не волнуйся, это безболезненный процесс, ты лишь почувствуешь сильную усталость, но больше побочек не будет. Tyio tu ruduc! Резкая боль пронзила его грудь и стало сложно дышать. Что-то жгло его кожу на груди и он, упавши на колени от боли, схватился на неё, а второй сжимал траву. Перед глазами поплыло и тело бросили в жар. — Что? Что происходит? — взволнованно не понимала женщина, — Всё же должно было пройти безболезненно! Корчась от боли на земле силы всё больше покидали его. Когда он услышал чьи-то шаги на тот момент Деку практически потерял сознание. Он не различал голоса, которые окружали его, лихорадка била по его телу молотом. Что-то перестало жечь кожу, но боль никуда не уходила. Она не давала ему полностью погрузиться во тьму, держа его в полуобморочном состоянии. Казалось это длилось вечно. Деку постоянно ощущал чьи-то прикосновения, а во рту появился горький вкус непонятно чего. Начиная приходить в себя он не мог открыть глаз, настолько ему было плохо. Всё ещё кидает в жар, от чего невыносимо было находится под одеялом, если это вообще было оно. Боль в груди стихла. Изуку почувствовал как кто-то гладит и перебирает его волосы, что-то холодное и мокрое лежало на его лбу. Через силу Деку открыл глаза. Вечерело. Сколько прошло времени? День? Два? А может несколько часов? Рядом кто-то сидел, но поднять голову, чтобы увидеть этого человека, сил не было. Тот наверное не заметил, что Деку очнулся. — Каччан? — предположил он. — Очнулся наконец, — сказал Кацуки. — Что произошло? Где остальные? — Они пошли в деревню, а вот что произошло это у тебя нужно спрашивать, — Бакуго был немного раздражён и обижен что-ли, — Но это всё из-за этого, — он открыл какой-то сундук, где в ткани был завёрнутый камень, который Деку носил на постоянной основе на нитке, но теперь камень был сломан, — Где ты его нашёл? — М… — задумался Изуку, чтобы правильно рассказать, но менее триггерно, — После одного случая с «интересным» человеком, когда я очнулся в больнице этот камень уже был на мне. — Хочешь сказать, что тот мужик на тебя его надел? — Скорее всего… Там была прикреплена записка с его инициалами. — Какие? Почему ты просто не выкинул его? — всё дальше давил Бакуго. — «Ш. Т.» — выдавил ответ Деку, — Я его много раз выкидывал, разбивал, но он всё равно появлялся у меня на шее. — Теперь расскажи про сон и что было в лесу? Деку не нравилось то, что Кацуки так сильно давит расспросами, от чего было неприятно и страшно, но боялся он вовсе не злость Бакуго. — Я потом расскажу, — перевернулся он на другой бок, чтобы не видеть Кацуки, и чтобы парень не видел его. — Сейчас не то время, чтобы отлаживать всю информацию на потом, Деку, — злился он ещё больше. Уже и сам Бакуго начинает пугать. Из-за страха слезы непроизвольно полились с глаз, а в горле появился ком. Он хотел, чтобы Кацуки ушёл, но сказать об этом, увы, не мог. Шторы повозки кто-то открыл и прозвучал голос Урараки, но она успела проронить только полуслово, как Бакуго, похоже, задел её плечом. — А… Мидория? — она находилась в замешательстве, судя по её голосу. В ответ Деку с головой накрыл себя одеялом, намекая, чтобы она ушла. Та ничего не сказала, закрыла шторку и ушла куда-то. Были слышны все голоса, но голос Бакуго нигде не звучал. Изуку не понимал, почему Кацуки так разозлился, если сам говорил, чтобы они ничего друг от друга не скрывали, но если не могут, тогда предупредить, что объяснят всё попозже. Только ведь начали отношения, а уже набегло проблем. К нему постоянно кто-то заходил, спрашивали как он, не хочет ли есть, но на это всё Деку молчал, даже не смотрел на них. Когда наступила ночь все затихли — заснули. Послышались шаги, после открылись шторы, заговорил Бакуго. — Нам нужно поговорить. Похоже опять будет пилить по последнему разговору. Изуку нехотя всё же надел на себя тканевый черный плащ, надел капюшон, так, чтобы Бакуго не видел его лица, после уже вышел. Он стоял спиной к нему, после Кацуки повел его куда-то поодаль от повозки и остальных членов команды. Деку не видел его лица, внутри кипела злость на парня. Они шли между кустов, дошли к небольшому озеру и Кацуки обернулся, уже хотел было что-то сказать, но звонкая пощечина сбила его с толку, так и не дав заговорить. — Ты ведь сам говорил, что если что, если не можешь, — расскажешь потом! Ты сам эти правила составил! Так почему пилишь из-за них?! Говоришь, что не время, чтобы отлаживать рассказы и разъяснения на потом, а сам рассказал Фукси об фуйикаве спустя несколько дней! Как это понимать, Каччан?! Кацуки стоял неподвижно с того момента, как получил пощёчину. Взгляд его спокоен, не полон злости на удар. По веснушчатых щеках рекой текли слёзы злости, он опустил руку, которая всё это время весела в воздухе после удара. Начал прожигать землю взглядом и пытаться успокоиться. Деку испугался, когда его внезапно, очень крепко, обняли. — Прости меня, Деку. Я повел себя как последний мудак. Когда очкарик сказал, что тебе приснился кошмар, я подумал, что ты мне больше не доверяешь. Ибо раньше, когда ты просыпался из-за них, ты всегда будил меня. Когда увидел тот камень, то начал накручивать себя ещё больше и разозлился на тебя. Сказал о том, что сейчас не то время, чтобы отлаживать всё важное, чтобы ты рассказал. Я понял, что слишком давил, поэтому прости ещё раз. — Дурак. Я доверяю тебе больше, чем всем остальным вместе взятых. Поэтому о сне расскажу только тебе, другим его нужно как-то перефразировать. — Зачем им знать? — Потому что сбылась ещё одна строчка, — в объятиях Кацуки было так тепло, что о легенде и всех прочих заботах не хотелось думать и говорить, — Но сейчас просто хочется побыть с тобой, наплевав на всё. — Хм, как насчёт искупаться в этом озере? — Это намёк на что-то? — Только если ты не против. — М, тогда хорошо. — Серьезно? Не думал что ты так скоро на это согласишься, — удивился Кацуки. — Тебя я не боюсь, так чего медлить? — Вот это тебя понесло, Деку. Тёплые руки Бакуго пробрались под одежду Изуку, нежно касаясь одной рукой спины, а второй опускаясь в низ. Губы его припали к чересчур чувствительной шее Деку. Сдержано промычав он уже и забыл о руках исследующих его тело, переключился на то, как парень издевается над его шеей. Прерывисто выдыхая он заметил, что теперь они оба без одежды. И как Кацуки удалось как ловко и незаметно всё снять? Спуск в речку был очень резкий, поэтому это было идеально для того, чтобы сидеть в воде оперевшись об берег. Вода была прохладной, табун мурашек удовольствия и холода пробежал по телу. Они сидели в воде, Деку на Бакуго. Эта поза была слишком смущающей, ибо их взгляды часто пересекались. Руки Кацуки не прекращали свои исследования, а прекратив издеваться над шеей, на которой Изуку отчётливо ощущал краснеющие места, он приступил к издёвке груди. У Бакуго всё встало ещё на береге, а вот у Деку только сейчас. Самое главное и желанное ещё не началось, а круговорот внутри так и бушевал. Странный узел снизу живота давил, хотя побыстрее распутаться. Бакуго не прекращал расцеловать шрамы на запястье, предплечьях, плечах, груди. Неожиданно он вставил один палец, немного подождав, чтобы Деку привык к этих ощущениям, в след за первым пошел второй. Томным, молящим взглядом Изуку глядел на парня, чтобы эти пальцы сменились другой частью тела. Тихие стоны, казалось, ласкают уши Бакуго, ведь он так прислушивается к ним и не перестает мучить парня, чтобы тихие сменились на громкие. Болезненно вошёл третий палец и в след новым ощущениям следовали громкие вскрики и стоны удовольствия, когда Кацуки начал быстро ими двигать. Вынув пальцы Бакуго начал медленно вводить. Чтобы побыстрее почувствовать его полностью внутри Деку двигал бёдрами. Стоны их обоих разливались по лесу, никто их тут не услышит, если только не какие-то любопытные уши. Вцепившись в губы друг друга чувства их танцевали вальс между ними. Сладкое наслаждение связывало невидимыми нитками, заставляя быть их ещё ближе. Резко вошёв в упор стон блаженства разорвал их поцелуй, но воссоединился тогда, когда Кацуки медленно начал двигаться. Звуки шлепков в воде издавали ещё больше извращеные звуки, из-за чего лицо горело от смущения. Вода уже не была холодной. Было жарко и капельки пота скатывались со лба по лицу. Движения были слишком медленные, хотелось немного быстрее. — Быстрее… — прошептал Деку. Бакуго стал двигаться быстрее, но всё так же нежно. Всё это время парень спрашивал не больно ли Деку, приятно ли. Такая забота возбуждала ещё больше. Шлепки, стоны, всхлипы оглушали и они были вдвоем против всего мира, ненужного им. Удовольствие не прекращалось, заканчивалось одно — начиналось другое. Это так выматывало, но на фоне усталости главное было наслаждение. Экстаз между ними не давал прекращать им близость. Вспомнив насколько чувствительные у Кацуки ключицы Изуку стал выцеловывать их, оставляя багровые следы на них, и частично на шее. Неожиданная ласка возбудила парня ещё больше, заставляя скулить. Он не отставал водя рукой вверх и вниз, от чего Деку готов был задохнуться от приближающегося пика блаженства. Под быстрой рукой парня он излился первым, а Бакуго, выскользнув из него, следом за ним. Пытаясь отдышаться, усталость накрыла с ног до головы. Лежав на плече Бакуго Деку так и отрубился там. Не ожидал он, что эта близость настолько утомляет.