《☆☆☆》
Дань Фэн наблюдал за развернувшейся вдалеке сценой: мелкая потасовка в самом центре Возвышающегося святилища. Двое мужчин разгорячённо спорили о чём-то, что было совсем не интересно Дань Фэну, и этот спор быстро перетёк в самую настоящую драку. Мужчины были уже готовы разорвать друг другу глотки к тому времени, когда Дань Фэн их заприметил. Вокруг них только начала образовываться толпа, похожая на повылезавших из своих секретных ходов муравьёв, почувствовавших каплю мёда. Дань Фэну было жаль охрану, которой, чтобы добраться до дебоширов внутри круга, придётся проталкиваться через столпотворение людей. Хотя, если так подумать, ему было более жалко того, кому придётся заниматься лечением ранений, которых было точно не избежать. Он просто надеялся, что этим кем-то будет не он сам. – Тебе, вероятно, не стоит здесь находиться, – раздался позади него мягкий голос. Дань Фэн вздохнул, сдвинув руки, которыми он опирался об ограждение. – Мне, вероятно, нигде не стоит находиться, – устало ответил он, – но что есть, то есть, – его взгляд всё так же был направлен на происходящую внизу заварушку. – Так вот как люди теперь развлекаются? Женщина позади него рассмеялась и придвинулась ближе, опираясь об ограждение рядом с ним. – В моё время, – начала она игривым тоном, – мы развлекались пусканием камешков по воде и созданием венков из ромашек. Как низко мы пали, – возмущённо вздохнув, она добавила, – человечество. Дань Фэн прижал поближе к себе руку, которой она коснулась, опираясь об ограждение. Он кинул на неё быстрый взгляд, тут же возвращая своё внимание к продолжающейся драке. – Я ставлю на парня в красном, – сказала она, а её уши задергались от восторга. – Сейчас не время для ставок, Байхэн – С тобой скучно. – Ты не первая кто так считает, – негромко ответил Дань Фэн, совсем затихая к концу предложения. Байхэн чуть ли не разлеглась на ограждении и надула губы. Некоторое время они так и стояли, просто наблюдая за разворачивающейся перед ними сценой. Мужчина в красном не выигрывал, на что Байхэн цыкнул языком, разочарованная своим выбором. Второй мужчина избивал его настолько сильно, что Дань Фэн даже начал подумывать спрыгнуть вниз и вмешаться, раз охрана оказалась не способна оторвать мужчин друг от друга. – Но, правда, тебе не стоит здесь находиться, – сказала Байхэн, – они тебя ищут. Опять. – Я не ребёнок, – ответил ей Дань Фэн, сфокусировав свой взгляд на чём-то вдали. Ему не хотелось смотреть на Байхэн, которая была бы только рада их полу разговору, но ему так же и не хотелось продолжать наблюдать за дракой внизу. – Я сам могу о себе позаботиться. – Я отлично знаю, что ты можешь, – заверила его Байхэн, – не думаю, что великий Пожиратель Луны был бы не в состоянии отбиться от каких-то там хулиганов. – Тогда оставь меня. Байхэн, понимая, что разговор ведёт лишь в тупик, вздохнула: – Знаешь, Цзинлю тоже тебя ищет. Она хочет, чтобы её ученик получил немного опыта. Она уже заставила меня подраться с ним. Теперь твоя очередь. Дань Фэн приподнял бровь: – Цзин Юань? Байхэн утвердительно промычала. – Он, как мне кажется, очень даже хорош. Достойный противник, особенно учитывая его возраст, – она замолчала, а на её лице расплылась ухмылка, – ещё мне кажется, что он тебя просто обожает, – добавила она, явно получая удовольствие от разговора. Дань Фэн, услышав это, тяжело вздохнул, из-за чего Байхэн рассмеялась. – Давай, мы не хотим, чтобы Цзинлю начала терять терпение, – Байхэн оттолкнулась от ограждения, и талисманы на её поясе зазвенели от движения, – драка всё равно закончилась.~~~
Рутина Дань Фэна была простой и совершенно не разнообразной. Каждый день он занимался одними и теми же делами, встречал одних и тех же людей, оттачивал боевое мастерство в одном и том же месте, и в самом конце он раз за разом сбегал в глубокую ночь. Он отправлялся в одно и то же место, усаживался на стул под огромным деревом, где просто наслаждался луной. Кленовые листья иногда падали с дерева, осторожно приземляясь на его бёдра, и Дань Фэн поднимал их, прокручивая из стороны в сторону между большим и указательным пальцем. Иногда, когда приходило время возвращаться, он забирал их с собой, а иногда оставлял их там же, позволяя им оказаться унесёнными ветром. Иногда он задумывался куда же их уносило, и ещё больше он задумывался о том, каково это – оказаться на их месте. Куда бы он улетел, позволь он ветру унести его с собой? Каково бы это было отпустить всё, что его удерживает, и просто оказаться унесённым прочь? Но мысли эти не слишком задерживались у него в голове. Несмотря на то, что иногда Дань Фэну казалось будто бы его всё душит, и что иногда обязанности будто сковывали его, он всё равно был удовлетворён своей жизнью. В конце концов, стать Верховным старейшиной было не так уж и просто. Его уважали и боготворили, хотя последнее ему не слишком нравилось. Дань Фэн был замкнутым и предпочитал одиночество, очень редко позволяя кому-то нарушить своё личное пространство. Байхэн, Цзинлю и, будучи учеником последней, Цзин Юань были немногими, с кем Дань Фэн был не против проводить своё время. Тренировки с ними всегда были приятным опытом. И даже если он почти с ними не общался, то ему всё равно была приятна их компания. Ему было это привычно. И этого было достаточно.《☆☆☆》
Настолько яркие сны были редкостью, и этот сон был именно одним из таких. Дань Хэн, проснувшись, помнил намного больше, чем обычно. Сцены из его сна казались ему фильмом, мелькающим перед глазами. Он не видел лиц, не слышал произнесённых во сне имён, но он знал. Сон после себя оставил неясное ощущение чего-то знакомого. Он не был растерян, а странные картинки, созданные его мозгом, воспринимались как что-то само собой разумеющееся. Сон этот казался совершенно обычным, больше похожим на далёкое, подёрнутое серой дымкой воспоминание. Он просто знал, что не стоит слишком задумываться об этом сне. Но, что удивительно, он всё равно задумался. Ему обычно не снились такие яркие сны. Он, даже несмотря на то, что детали его сна были смазанные и как-будто приглушенные, всё равно мог отлично понять, что он делал в своём сне. И примечательным было то, что этот сон его мозг воспринимал как что-то совершенно обыденное, в отличие от свинок-копилок и танцующих Пом-Пом, которые иногда посещали его сны. Дань Хэн сел в постели, уперевшись взглядом в красный стул перед ним. Несколько светильников автоматически зажглись, наполняя ограниченное пространство имитирующим мягкое утреннее солнце светом. Он, учитывая то, что некоторые из его воспоминаний были неприятны, наполненные тесными, убогими и тёмными помещениями, где время не имело никакого смысла, был этому свету очень рад. Он вздрогнул от одной только мысли, его горло сжалось, а температура воздуха будто бы моментально упала. Он ощутил такую влажность, которой в его комнате просто не могло быть, и уловил металлический запах. Дань Хэн подавил беспокойство в своем теле, и все мысли об увиденном им сне улетучились. Он откинул одеяло в сторону и встал, направляясь в ванную, чтобы смыть воспоминания.~~~
В концу дня Дань Хэн уже полностью забыл о сне и о том, что случилось под утро. У него было достаточно много дел на Экспрессе, особенно учитывая то, что они покидали Ярило-VI и отправлялись дальше. Дань Хэн, поскольку они собрали достаточно материалов на замерзшей планете, остался сортировать записи. По всей комнате были разбросаны копии книг и оторванные листы, некоторые горы из которых доходили ему почти до пояса. Пока остальная часть экипажа отдыхала, Дань Хэн коротал время, наслаждаясь просмотром полученных ими текстов. То, насколько уже было поздно, он понял только тогда, когда Март постучала в его дверь и пожелала спокойной ночи, а следом за ней тоже самое повторила Стелла. Он опустил книгу, которую читал, и огляделся; искусственное освещение уже погасло, и лишь гипнотизирующие волны синего на пару с лампой на столе не давали комнате погрузиться в полную тьму. Дань Хэн, не желая засиживаться допоздна после столь тяжелой миссии, оставил закладку между страниц художественного произведения с Ярило-VI и поднялся. Он поморщился, когда ножки стула поцарапали пол с противным звуком. Он быстро переоделся и подготовился ко сну. Под одеялом он оказался меньше, чем через двадцать минут. Со своего места ему был отлично виден подарок от Март, который, казалось, молил, чтобы его открыли и заполнили Но Дань Хэну было нечего написать.《☆☆☆》
Дань Фэну не слишком нравилась суматоха. Он был не против наблюдения за происходящим со стороны, но нахождение в самом центре событий ужасно портило ему настроение. Он не желал, чтобы его трогали, чтобы в него врезались, чтобы на него таращились и так далее и тому подобное. Так что, когда Дань Фэн оказался зажат между возбуждёнными жителями, то всё, что ему хотелось – это просто вернуться обратно в яйцо. Он даже не понимал из-за чего случилась вся эта суматоха. Из услышанных им шепотков и из рассказанных Байхэн сплетен, он узнал, что на последнем прибывшем торговом судне было несколько очень талантливых личностей. И из них всех один особенно выделялся из-за своего выдающегося мастерства. Но Дань Фэн не был уверен во всём этом. Он, если честно, не знал действительно ли тот выдающийся мастер прибыл на последнем судне или, возможно, на одном из тех, что пришли раньше. Он, как оказалось, уже открыл свою лавку на Сяньчжоу. Кто знает, может этот мужчина находился на Сяньчжоу уже целый год или даже более – Дань Фэн, в отличие от многих остальных, плохо осознавал течение времени. Дань Фэн по большей части был почти не в курсе происходящих вокруг него событий. С количеством его обязанностей у него совсем не оставалось времени на то, чтобы следить за тем, какие корабли прибывают и отбывают, какие люди приезжают на Сяньчжоу или покидают его, и так далее. Он пытался избавиться от наложенных на него ограничений – к примеру, его ночные побеги; и то, как он иногда сбегал, чтобы просто погулять по улицам – но, когда бы он это ни делал, он прикладывал максимум усилий, чтобы об его исчезновении не узнали, иначе его бы просто заставили вернуться. Из-за всего этого Дань Фэн полагался на Байхэн, когда дело касалось новостей или свежих сплетен. Время от времени Цзинлю и Цзин Юань тоже упоминали что-то интересное, но сплетничали они намного меньше, чем их общая знакомая лисица. Именно Байхэн присоединилась к Дань Фэну, когда у того оказались время и возможность спокойно прогуляться по улицам. Она сгорала от нетерпения, желая увидеть талант известного мастера, но, кто же знал, что они в этот день окажутся не единственными с таким же желанием. – Думаю, пришло время воспользоваться твоим статусом в нашу пользу, – сказала Байхэн, игриво потянув Дань Фэна за руку. Она, не дав ему даже секунды, чтобы запротестовать, отошла от него, выпрямилась, всем своим видом излучая авторитет, и раскинула руки. – Разойдитесь и пропустите Пожирателя Луны, – произнесла она к неудовольствию Дань Фэна. И люди, конечно же, её послушались, тут же расступаясь и пропуская его. Дань Фэн не любил пользоваться своим положением для подобных вещей, но лучше так, чем быть зажатым в толпе. К тому же, эту команду подала Байхэн, а не он сам. Когда толпа расступилась, открывая им путь, они вдвоём наконец-то смогли зайти в лавку, владельцем которой был тот самый выдающийся ремесленник. Всё помещение было заставлено разнообразными выставленными побрякушками, которые выглядели невероятно даже издалека. Дань Фэн, зайдя внутрь, не мог оторвать от них взгляда, восхищаясь мастерством и преданностью своему делу, с которыми всё вокруг было сделано. Маленький нефритовый цветок, что выглядел слишком маленьким для той детальности, с которой он был создан, моментально привлёк его внимание. Он так же заприметил шпильки, которые привлекли не только его, но и заинтересовали модниц, также находящихся с ними в лавке. – Знаешь, я слышала, что он тратит так много времени на свои работы, что просто забывает поесть, – прошептала Байхэн, – но, предполагаю, сложно достичь такого уровня мастерства, хотя бы немного не сойдя заодно с ума. Дань Фэн промычал, соглашаясь. Он, спустя уже множество прожитых им лет, видел людей, горящих своим делом настолько сильно, что они погружались в него полностью с головой. Он и сам в какой-то момент жизни был таким же, оттачивая своё мастерство до такого уровня, которого никому, кроме него, не достичь даже близко. Он совершенно определенно понимал эту страсть, и он также видел количество времени и преданности вложенные в предметы, находящиеся в этой лавке. – Предполагаю, что ты от него чего-то хочешь, – сказал Дань Фэн, еще раз осматривая помещение. – Мне просто интересно, – ответила Байхэн, – как и тебе, я уверена. На Лофу Сяньчжоу уже давненько не было настолько искусного ремесленника. Я хочу узнать насколько он хорош на самом деле. Дань Фэн потянулся к одной из выставленных шпилек, которая приятным весом ощущалась в его ладони. Нефрит был гладким и прохладными, с резьбой, напоминающей дракона. Уголки его губ приподнялись от удовлетворения дизайном. – Неплохо, – задумчиво протянул он, укладывая изящную шпильку обратно на мягкую подушечку. Дань Фэн, несмотря на их с Байхэн посещение лавки и мастерской ремесленника, его самого так воочию и не увидели. Он, как и говорила Байхэн, был слишком поглощён своей работой, не выходя наружу, пока не создаст что-то, чем можно было бы гордиться. Дань Фэн думал, что так всё и закончится; он никогда не увидит того мужчину, и эта мысль не сильно-то его беспокоила. В тот день он покинул лавку, не имея ни единой причины туда возвращаться и не планируя этого делать.~~~
В конце концов, тот мастер пришёл к нему сам. Хотя, на самом деле, он пришёл, чтобы встретиться с Цзинлю, которая, как оказалось, регулярно с ним виделась. Мужчина – или же, как узнал Дань Фэн, Инсин – по той или иной причине подружился с ней. В любом другом случае это бы ничего не подразумевало, но Инсин и Цзинлю поладили настолько хорошо, что последняя пригласила его на одну из их тренировок. – В чём смысл моего мастерства, если я не способен орудовать тем, что создаю? – сказал Инсин в пределах слышимости заинтересовавшегося после этих слов Дань Фэна. Этот мужчина умел обращаться с оружием? Если он и вправду был способен доказать, что он достойный партнёр для спарринга, то становилось сразу понятно зачем Цзинлю могла бы привести его с собой. Дань Фэн подобрался ближе к этим двоим – или троим, учитывая Цзин Юаня неподалёку – и вежливо кивнул. Он видел этого мужчину в первый раз, и, если честно, Дань Фэн не ожидал, что Инсин окажется вот таким. Во-первых, он был заметно младше, чем Дань Фэн ожидал. Несмотря на его белые волосы, Инсин выглядел так, будто ему только недавно пошёл третий десяток лет. И столь приветливую улыбку на его лице Дань Фэн тоже не ожидал увидеть. Шпилька в его длинных волосах разительно отличалась от тех, что были выставлены в его лавке. Она, похоже, была сделана из дерева, и в её форме ощущалось романтичное несовершенство. Задорная улыбка, играющая на губах Инсина, дрогнула, когда его взгляд упал на Дань Фэна. Его глаза расширились, а рот приоткрылся. Дань Фэн даже не обратил на это внимания, привыкший за свою жизнь к множеству вытаращенных на него глаз. – Посмотрите-ка кто наконец-то соизволил к нам присоединиться, – сказала Цзинлю с заложенными за спиной руками. – И тебе доброе утро, – ответил Дань Фэн, игнорируя её приглашение к беседе. Он повернулся к Цзин Юаню, который больше не был тем костлявым ребенком, которого Цзинлю взяла под своё крыло, а ставший высоким и красивым молодым человеком, достойным своего звания. Он кивнул ему отдельно. – Генерал. – Пожиратель Луны, – довольный Цзин Юань с улыбкой кивнул ему в ответ. Инсин наблюдал за происходящим, а его проницательные багровые глаза всё так же оставались прикованы к Дань Фэну. Цзинлю цыкнула. – Я надеялась представить тебя кое-кому, – сказала она Дань Фэну, подзывая его ближе, – это Инсин, признанный мастер. Дань Фэн приблизился к ним, остановившись на приемлемой дистанции. Он, окинув мужчину взглядом с ног до головы, заметил, что вблизи он выглядел выше него на целую голову. Дань Фэн оставался ниже даже с учётом его рогов. Он присмотрелся к Инсину повнимательнее. На коже его, казалось, отсутствовали какие-либо изъяны или шрамы; полные рвения к жизни багровые глаза напоминали те кленовые листья, что сопровождали его в ночи; а его тёмные одежды были мастерски пошиты, облегая мускулистую фигуру. Дань Фэн, если бы ему об этом не сказали, ни за что бы не догадался, что этот мужчина являлся ремесленником. – Инсин, это Дань Фэн, Верховный старейшина, – продолжила Цзинлю, а в её голосе была слышна гордость, – не обманывайся его элегантностью и хрупким внешним видом, он один из величайших противников с кем бы ты мог столкнуться. – Нет нужды расхваливать меня, – ответил ей Дань Фэн, – он может убедиться в этом самостоятельно. – Я позволю ему сохранить лицо. Инсин, как будто и не скрываясь, до сих пор так и не оторвал взгляда от Дань Фэна, которому уже даже начало казаться, что у него что-то на лице. – Я, на самом деле, подумывала пригласить Инсина присоединиться к нам на постоянной основе, – объяснила Цзинлю, – он хороший боец, а так же так нужный нам глоток свежего воздуха в нашей маленькой группе. Дань Фэн ещё раз бросил взгляд на Инсина. Он, определенно точно, был приятен глазу, так что, во всяком случае, его присутствие не будет раздражать. Он так же, видимо, был серьезным человеком, всецело посвящающим себя тому, чем занимается. – Если он не будет направо и налево распространять конфиденциальную информацию, то он может остаться, – ответил Дань Фэн. Но тут же продолжил, не дав им и секунды, чтобы порадоваться его согласию. – Впрочем, у меня есть условие. Он должен сразиться со мной и доказать, что он достоин. Победит он или проиграет – значения не имеет. Цзинлю повернулась к Инсину: – Что думаешь? – Почту за честь, – беловолосый мужчина казался искренним, а его взгляд зацепился за взгляд Дань Фэна, – сейчас? Дань Фэн утвердительно промычал. Ему не требовалась длительная разминка, и, как оказалось, его оппоненту тоже. Они пересекли двор, направляясь к круглой каменной области, где и происходила большая часть тренировок. Цзин Юань и Цзинлю заняли свои места на возвышенности, откуда было удобно наблюдать за битвой. Мастер и ученик ожидали начала, и если второй был в нетерпении, то первая была точно уверена, что зрелище ей понравится. Дань Фэн взял оружие – гибкое, но от этого не менее крепкое копьё, полученное им при назначении на пост Верховного старейшины – и играюче, с легкостью присущей только тому, кто этим копьём бился настолько долго, что оно стало продолжением его самого, прокрутил его. По мнению одних это было талантом, по мнению других – везением, но никто из них даже не догадывался о том количестве времени и сил, которые он потратил на оттачивание своего мастерства. Дань Фэн заметил, что его оппонент решил использовать меч, который он видел впервые. Этот меч был совершенно не похож на те, что обычно ковали на Сяньчжоу, что привело его к одному-единственному выводу. – Это оружие твоей работы? – Ах, меч? Да, – подтвердил Инсин, заметив, куда направлен взгляд Дань Фэна, – я выковал его сам после прибытия на Сяньчжоу. Я впервые использую его против кого-то. Дань Фэн промычал, внимательно изучая меч. Он сам не очень любил их использовать, но этого не отменяло того, что он отлично знал, как именно должен выглядеть и ощущаться хороший меч. И меч Инсина казался слишком хрупким, особенно для мужчины его телосложения. Но хороший это меч или плохой можно было понять только в битве. – Надеюсь ты не против, если мы сразу же начнём, – сказал Инсин, плавными движениями перекидывая меч из одной руки в другую. – Боюсь, я не знаком с традициями Сяньчжоу. Нам надо поклониться друг другу? Обменяться рукопожатиями? Или может– Дань Фэн бросился вперёд, не дав ему договорить. Если бы Инсин не игрался с мечом ещё секунду назад, то на его щеке оказался бы некрасивый порез, оставленный Дань Фэном. – Меньше болтовни. Глаза Инсина удовлетворенно загорелись после его слов, а на лице расплылась вызывающая ухмылка, превращая выражение его лица в совсем отличное от того, каким оно было, когда Дань Фэн его только встретил. Инсин уперся в свой меч с силой, заставившей Дань Фэна отступить, иначе его собственное оружие оказалось бы зажато, как в тисках. Они, не разрывая зрительного контакта, оказались на небольшом друг от друга расстоянии. Ещё ничего не успело произойти, а Дань Фэн уже мог ощутить вибрирующий в воздухе азарт Инсина. И, к огромному удивлению, свой собственный. Возможно причиной было то, что он уже просто привык к тренировкам с одними и теми же людьми, а возможность сойтись в битве с кем-то ему неизвестным манила его броситься в атаку. Или же причина была в мужчине напротив него, и именно из-за него он ощутил такой прилив адреналина. Их взгляды пересеклись. Инсин усмехнулся ему и бросился вперёд. Дань Фэн тут же заметил, что его атаки были слишком размашистыми, оставляя его открытым для вражеских ударов. Он уже мысленно записал Инсина в новички, но тот удивил его, со скоростью, которой Дань Фэн не ожидал, оказавшись непозволительно близко. Его стиль, на первый взгляд больше напоминающий грубияна, чуть ли не впервые взявшегося за меч, оказался совсем иным. Инсин контролировал ситуацию достаточно для того, чтобы оставлять себя открытым для атак. Удар, с которым на него кинулся Инсин, оказался достаточно силён для того, чтобы заставить его сменить стойку на защитную. Инсин, заметив смену стойки, ухмыльнулся. Дань Фэн больше не позволил тому застать себя врасплох, осознав, что его изначальное суждение оказалось ошибочным. После обмена еще несколькими ударами, Дань Фэн пришел к сразу нескольким выводам. Во-первых, Инсин был хорош. Был ли он лучше, чем Цзинлю? Нет. Но, с другой стороны, стать лучше неё было просто невозможно. Но Инсин по силе был близок к Цзин Юаню, а уже это заслуживало отдельной похвалы. То, что его уже можно было сравнить с Цзин Юанем, отлично объясняло почему Цзинлю была так заинтересована в том, чтобы он к ним присоединился. Во-вторых, меч Инсина оказался совсем не хрупким, отлично выдерживая вложенную в удары силу. Слухи о его мастерстве оказались правдивы. В-третьих, осознание того, что Дань Фэн никогда не учился танцевать, пришло к нему прямо посреди битвы. Шаг вперёд, два назад. Шаг влево, затем вправо. Разворот и поклон. Они двигались в унисон, будто бы каждый их шаг был заранее отрепетирован. Два шага вперёд, один назад. Шаг вправо, а затем влево. Клинки столкнулись, и этот звук гулко отдался в костях Дань Фэна. Но никто из них не отступил, непринуждённо продолжая битву дальше. Но Инсин всё равно не дотягивал до уровня Дань Фэна. Его напускное хвастовство не могло помочь ему выиграть в этой битве. Инсину, чтобы бросить настоящий вызов Дань Фэну, ещё придется пройти долгий путь. Он и сам, когда его замахи стали отдавать отчаянием, это осознал. Он вкладывал всю свою силу в удары. Влево, вправо, прямо в сердце. Дань Фэн опрокинул Инсина, и тот упал с глухим звуком, а меч зазвенел, выпав из его хватки. Остриё копья Дань Фэна оказалось у его горла, обозначая поражение. – Любопытно, – Дань Фэн упёрся ногой Инсину в грудь. Распластанный под ним Инсин тяжело дышал, а выражение его лица застыло в смеси трепета и восхищения. От его взгляда, в котором бушевала сама преисподняя, Дань Фэнь ощутил странное тепло, разливающееся по его телу. Он убрал оружие и отступил в сторону, бросая взгляд на Цзинлю, на лице которой расплылась самодовольная ухмылка. Она знала, что Инсин прошёл тест Дань Фэна. – Поработай над ногами, – посоветовал Дань Фэн и ушёл, чтобы попрактиковаться в одиночестве.~~~
Инсин стал частью их группы. Он доказал своё умение обращаться с мечом и, после того, как он прикрыл Байхэн спину в одной особенно противной битве против поражённых марой, его популярность в их группе только возросла. Так что в том, что Цзинлю пригласила его присоединиться к своей элитной команде, не было ничего удивительного. К Заоблачному квинтенту. Услышав это название в первый раз Дань Фэн лишь закатил глаза. Но, если честно, он и сам был не слишком креативен. Дань Фэн, даже после образования команды, всё равно держался один. Он только обменивался любезностями и кивками, когда пересекался с кем-то из них (Байхэн была исключением, но только потому, что она сама постоянно его разыскивала, желая подокучать), и всех это устраивало. Ну, или как оказалось, не всех. Инсин, по той или иной причине, очень старался стать ближе к Дань Фэну. Он предлагал вместе выпить или пытался завязать разговор, но Дань Фэн моментально отвергал все его попытки сблизиться. Утвердительным его ответ был лишь тогда, когда Инсин предлагал сразиться. И из-за этого они не слишком много общались. Уже прошло… Дань Фэн, если честно, даже не был уверен сколько времени прошло, но это было и неважно. Месяцы, а может даже и год прошли с того момента, как они познакомились, и они, фактически, до сих пор оставались друг другу незнакомцами. Но такие отношения были только между ними двумя, Инсин был близок со всеми остальными, особенно с Байхэн. Дань Фэн отлично знал, что выстраивание отношений не было и не будет его сильной стороной, но это не означало, что он не понимал насколько отталкивающим его поведение может показаться обычному человеку. Однако Инсин не был обычным человеком, и он, на самом деле, был куда намного более предан своему делу и целям, чем многие другие, и именно поэтому он никогда не сдавался. Казалось, будто бы он считал, что чем больше он пытается, чем сильнее он давит, и чем более настойчиво он себя ведёт, тем выше становятся шансы того, что он разобьёт выстроенные самим Дань Фэном стены. Инсин не прекращал пытаться независимо от того, сколько уже раз Дань Фэн отказывался от его предложений, каждый раз используя одну и ту же отговорку. Он был настойчив настолько, что однажды пригласил Дань Фэна выпить, пока тот обрабатывал полученные им в стычке раны, и Дань Фэн даже был восхищён его неотступностью, но у него были обязанности. Обязанности, всегда стоящие на первом месте. Он был отшельником из-за своей должности – так однажды сказала Байхэн. И она была совершенно права. К охране Древа амброзии нельзя было относиться спустя рукава, и, как сам отлично осознавал Дань Фэн, он будет заниматься этим всю свою жизнь. Ему, в конце концов, всегда приходилось к этому возвращаться. Любые взаимоотношения стали бы не более, чем помехой. Даже Заоблачный квинтет был отвлекающим фактором, и если бы цели квинтета не совпадали с целями Дань Фэна, касающихся защиты Древа амброзии и Сяньчжоу, то он точно даже не задумывался бы о нём. Единственными мгновениями покоя и тишины для Дань Фэна были его ночные побеги, и он старался возвращаться к тому столику у дерева всякий раз, когда у него появлялась такая возможность. Ночь была тёплой, а лёгкий прохладный ветерок раскачивал листья на ветвях дерева. Он присел на привычный ему стул и прикрыл глаза, купаясь в лунном свете. Иногда у него совсем не было возможности уделить минуту самому себе, и именно поэтому он не воспринимал ни одну секунду таких моментов как должное. – Тебя довольно сложно найти, – раздался позади тут же открывшего глаза Дань Фэна мужской голос. Он развернулся и увидел знакомый силуэт в трёх шагах от него. – Хотя ты и очень предсказуем. Дань Фэн раздосадовано нахмурился. Появление Инсина, как и его оскорбительное высказывание, нарушили его и так краткосрочный покой. Он не был предсказуемым. – Знаешь, – продолжил Инсин, делая маленький шажок ближе, – тут рядом моя мастерская. Я заметил, что иногда, когда я выхожу, чтобы передохнуть, тут кто-то есть. Учитывая рога, – сказал он, указательным пальцем одной рукой имитируя онные, – это мог быть только ты. – И поэтому ты решил подонимать меня? – Пф. Подонимать? Звучит немного грубо, – ответил Инсин, взмахивая рукой, – "составить тебе компанию" звучит намного ближе к правде. – Мне не нужна компания, – заверил его Дань Фэн, отворачиваясь, – уходи. На некоторый момент вокруг была лишь тишина, но затем звук обуви по гравию стал громче. Инсин подошёл ещё ближе. – Я не думаю, что это правда, – сказал он, а голос его был мягче, чем до этого. – Мне без разницы, что ты там думаешь. Ты – не я, и ты меня не знаешь. – И то верно. Именно поэтому я здесь, – ответил Инсин. Он поставил что-то на стол, чем привлек внимание Дань Фэна. – Я принёс выпить, – продолжил он, – ты мне задолжал. – Я тебе ничего не должен, – заметил Дань Фэна, поднимая взгляд с сосуда и двух чаш на Инсина. Инсин пожал плечами и поджал губы: – Но ты задолжал. – Я- – Ты отказывался выпить со мной и остальными множество раз, – уточнил Инсин, – и не согласился даже после того, как я выпрыгнул перед тобой, чтоб защитить от копья. – Что никто не просил тебя делать. У меня всё было под контролем. Инсин тяжело вздохнул. – Неважно. Сейчас ты пьешь со мной. И без разницы рад ты этому или нет. Ты единственный на Сяньчжоу с кем мне не удалось поболтать, хоть и видимся мы довольно часто! – с этим заявлением Инсин уселся на единственный свободный второй стул у стола. Дань Фэн остался сидеть на своём месте. – Я пытался делать всё по-твоему, но пришло время сделать всё по-моему, – негромко проворчал Инсин, потянувшись к сосуду, чтобы налить Дань Фэну напиток первым, – не думай, что сможешь и теперь продолжать меня избегать, – он протянул чашу Дань Фэну и быстро наполнил свою. – Так просто я не сдаюсь.~~~
К ночным вылазкам Дань Фэна, несмотря на его изначальную неохоту, теперь присоединялся и Инсин. Сначала он надеялся, что это была просто единоразовая ситуация, и тот больше его не потревожит, но как же он ошибался. Их первая ночь, проведенная вместе, была бедна на события, и оставшееся время они провели в почти полной тишине, не считая их изначальной словесной перепалки. Дань Фэн предполагал, что через некоторое время Инсину опостылеет эта тишина, и тот просто уйдет, но, конечно же, он ошибся. Инсин был не тем человеком, что отступает перед трудностями, и Дань Фэн это знал. В ту ночь Инсин просидел с ним до самого конца. Он лишь довольно улыбнулся Дань Фэну, когда они расходились, всем своим видом показывая, как ему понравилась их встреча. В следующий раз, когда Дань Фэн опять сбежал в ночь, Инсин уже ждал его с новым сосудом, полным алкоголя. Он даже сделал вид, что совершенно не замечает Дань Фэна, и уселся с таким видом, будто бы всё так и должно было быть. Инсин не произнёс ни слова, пока не наступила уже пятая по счёту ночь, что они провели вместе. – Я тоже когда-то был не слишком заинтересован в общении, – сказал он, – тогда мне было довольно тяжело с кем-то заговорить, да и другие не слишком-то и хотели общаться со мной. Похоже, я был довольно пугающим ребенком – смутным или даже, со слов некоторых, обречёным с рождения. Так что я оставался сам по себе и сосредоточился на ремесле. Дань Фэн промычал в ответ. Он решил, что раз Инсин был так настойчив, то можно было как-то и отреагировать на его слова. – И если я и правда был обречен, как говорили они, я решил, что лучше и правда быть одному. Но я ошибался, – признался Инсин, вращая по столу чашу. – Я однажды встретил женщину, у которой, когда она нашла меня, не было никого, а её лицо тогда было залито слезами. Я помог ей, и мы стали довольно близки. В итоге я осознал, что даже если, или когда мы разойдемся разными путями, то проведенное вместе время навсегда останется для меня ценным. Дань Фэн кинул на Инсина взгляд. Под бледным лунным светом поникшее выражение его лица выглядело довольно удручающе. – Она умерла за день до того, как я прибыл на Лофу Сяньчжоу. – Мне жаль, – ответил Дань Фэн. Инсин посмотрел на Дань Фэна, и его взгляд был полон тепла, несмотря на печальную тему для разговора. Он мягко улыбнулся и пожал плечами. – Люди умирают, – сказал он, – для нас в этом нет ничего нового. Но привычно ли это тебе? – Конечно же. – Правда? Тогда почему же ты всех отталкиваешь? – Потому что на моих плечах лежат обязательства. – Как и на плечах всех остальных. – Но они отличаются от моих, – возразил Дань Фэн, – ты осознаешь насколько важна охрана Древа амброзии? Ты вообще представляешь, что может произойти, если я– – Нет, не понимаю и не представляю! Потому что ты никому никогда ничего не рассказываешь, – прервал его Инсин, – но это и не важно, потому что я знаком с тобой всего как три месяца, но всё равно вижу, что ты несчастлив! – Я-, – запнулся Дань Фэн, ощущая бурю эмоций, поднимающихся из его нутра. Яростных, пылких, настоящих эмоций. – Я не несчастлив. – Правда что ли? – Да. Инсин хмыкнул: – Тогда что насчёт постоянных побегов? Ах, и того, что ты постоянно не спешишь покидать нас, хоть и заявляешь, что хочешь, чтобы тебя оставили в одиночестве? – Это неправда. – Ох, это та еще правда, – возразил ему Инсин, – все это отлично понимают, но предпочитают держать это при себе, опасаясь, что могут тебя спугнуть. Надеюсь, ты понимаешь, насколько противоречивые сигналы ты подаёшь. Дань Фэн, ошарашенный, широко открыл рот: – Это не… – Я видел таких, как ты. Я был, как ты, – сказал Инсин, пристально глядя на Дань Фэна сверху вниз непоколебимым взглядом, – ты веришь, что тебе следует держаться подальше, и, несмотря на то, в чём ты себя уверяешь, тебе от этого тоже больно. Ты как птица в клетке, что молит быть услышанной. Дань Фэн сделал то, что от себя совсем не ожидал. Он поднялся и наклонился через стол к Инсину. – Ты ничего не знаешь обо мне, – закипая от злости воскликнул он, а затем, оттолкнув Инсина, умчался в бешенстве. Именно эта конкретная перепалка, по мнению Дань Фэна, была концом всего происходящего. Инсин не появился на следующую ночь. А может и появился. Дань Фэн не знал, он сам туда не пошел. Как и не пошел он туда следующей после этого ночью. Как и на следующую за следующей ночью. Он заодно избегал и всех остальных, как чумы, практикуясь в одиночестве. Он перестал сбегать и сосредоточил всю свою энергию на том, чтобы быть тем Верховным старейшиной, которым все и ожидали его видеть. Он закрылся в себе. И больше всего на свете ему хотелось просто закричать во всю глотку. Кричать, пока его голос не сядет, и горло не начнёт кровоточить. Он так от всего устал. Он знал, что значит быть Верховным старейшиной. Он осознавал всю ответственность и обязательства этого титула. Но он так устал. С самого рождения Дань Фэн выполнял свою роль каждую секунду, а на его плечи давил весь вес Сяньчжоу и его жителей. Дань Фэн боролся изо всех сил, чтобы остаться на плаву. И он был совершенно одинок. Все близкие к нему люди знали его лишь поверхностно. Он Верховный старейшина. Он видьядхара. Ах, он ещё хороший боец и целитель. Он сам по себе. Он сильный. Он один. Всегда один. Даже Байхэн предоставила его самому себе, опасаясь, что переступит черту и будет об этом сожалеть. Никто не понимал каково ему – что он ощущал каждый день. Никто, кроме Инсина. – Почему тебя вообще это волнует? – спросил Дань Фэн, наконец-то сбежав в одну из ночей. Инсин, конечно же, ждал его, а на столе Дань Фэна ожидали сосуд и чаши. Инсин улыбнулся, поворачиваясь к Дань Фэну: – Допустим, мне любопытно узнать о тебе, – сказал он, – этого достаточно? – Любопытно узнать о чём? – О тебе. – И что узнать обо мне? Инсин пожал плечами: – То да сё. Какие книги ты читаешь, какой твой любимый напиток, что заставляет тебя улыбаться. – Чудно, – проворчал Дань Фэн, но все равно сел на своё место, – и эта выпивка ужасна на вкус. Инсин рассмеялся, наполняя ему чашу: – Я запомню.~~~
– Я мог бы убить тебя уже раза три, – Дань Фэн небрежно прокрутил копье, – что лучше, чем пять раз на прошлой неделе. Инсин негромко рассмеялся, вытирая пот со лба: – Ты прям умеешь подбирать нужные слова. Дань Фэн пожал плечами, чего он обычно не делал, но, проводя столько времени с Инсином, начал повторять за ним: – Давай попытаемся опустить это число до одного к следующей неделе. – Так точно. Однако, – остановился Инсин, острие его меча шаркнуло по земле, – я, возможно, не смогу присоединиться на следующей неделе. Дань Фэн приподнял бровь. – Нет, пожалуйста, не расстраивайся, мне больно видеть тебя таким, – сказал Инсин, прижимая руку к сердцу. Дань Фэн закатил на это глаза. – Ты даже не спросишь почему? – Если бы ты пожелал мне рассказать, то ты бы уже это сделал, – отметил Дань Фэн. Но ему, несмотря на показную непринужденность, было интересно. И он был даже расстроен новостями. Спарринги с Инсином оказались тем, что он ожидал в нетерпении точно так же, как он предвкушал их теперь совместные ночные вылазки. Инсин, наконец-то нашедший алкоголь, что пришёлся Дань Фэну по вкусу, теперь приносил его с собой каждую ночь. Он, с мягкой улыбкой на лице, в первую очередь наливал напиток Верховному старейшине. Затем, они, почти не разговаривая, просто наслаждались видом, и лишь через пару-тройку чаш начинали вести беседу. Инсину понадобилось приложить довольно много усилий, чтобы разговорить Дань Фэна, но, как только у него получилось отколоть просто кусочек от стены, которой отгородился Дань Фэн, то последний оказался уже не способен ее починить. Дань Фэн поймал себя на том, что, начав говорить, он уж не мог остановиться. Он рассказывал о том, сколько много времени ему потребовалось, чтобы овладеть копьём в совершенстве; о том, что часть него никогда не хотела становиться Верховным старейшиной. Он рассказывал о причине почему он предпочитал ночь дню; о том, что притворялся читающим, когда не хотел, чтобы его беспокоили. Рассказывал всё, вплоть до того, что боялся того, что мог принести следующий день. Инсин слушал его, иногда вставляя свои комментарии. Он так же рассказывал о себе, о местах, в которых он побывал, и о вещах, что он делал. Дань Фэн обнаружил, что он сам активно принимал к сведению всё сказанное Инсином, удивляя самого себя своим любопытством. Несмотря на то, как он старался этого не показывать – все еще отчаянно пытаясь казаться внешне холодным, как камень – Инсин, краем глаза и с удовлетворенной улыбкой наблюдающий за Дань Фэном, казалось, всё отлично понимал. Инсин был совершенно прав: Дань Фэн страстно желал общения и компании. И, из всех окружающих его людей, Инсин оказался идеальным для этого человеком. – И то верно, – ответил Инсин, убирая меч, – но я знаю, что на самом деле тебе очень любопытно, поэтому я ничего не скажу, чтобы не испортить сюрприз. Дань Фэн сложил руки на груди, приподняв бровь. Инсин негромко рассмеялся и протянул руку, чтобы забрать у Дань Фэна его оружие. – Доверься мне, – мягко попросил он, и Дань Фэн передал ему своё копье, не разрывая зрительного контакта. – Хорошо.~~~
– Ты хорошо выглядишь в последнее время, – приметила Байхэн, кисточки и колокольчики на её поясе раскачивались из-за сильного ветра, – счастливее, – добавила она с еле заметной ухмылкой. – Осмелюсь предположить, что это из-за кое-кого определённого? Дань Фэн нахмурился, отворачиваясь от неё. Байхэн рассмеялась, потянувшись, чтобы схватить его за руку и развернуть обратно. – От меня не сбежишь, уважаемый. – Я и не сбегал, – ответил Дань Фэн, сложив руки на груди и крепко прижав их к ней. Байхэн закивала: – Да-да, конечно. Боишься признать, что я права? – Права? Насчёт чего? Байхэн закатила глаза. – Ох, ты всё такой же упрямый, – пробормотала она, – а знаешь что, страдай и дальше в одиночестве. – Страдай? И почему же я должен страдать? Байхэн вздохнула: – Ты все утро вздыхаешь и пялишься вдаль. Даже Цзин Юань не рискнул к тебе приближаться, а ты и сам знаешь, что он никогда не опасался подойти к тебе. Ты тоскуешь. Дань Фэн фыркнул. – Тоскую? – он проговорил это слово с насмешкой, – с какого это перепугу я буду тосковать? – Потому что Инсин не здесь? – Ка- какое он вообще имеет к этому отношение? – Ты что, запнулся? – спросила Байхэн с широко раскрытыми глазами, а её голос был полон изумления. – О, боги… да ты весь зарделся! Дань Фэн прижал руку к щеке и отвернулся. Его лицо и правда ощущалось тёплым, но зарделся? Просто смешно! Его лицо не было покрасневшим, а он совершенно точно не тосковал. Неужели отсутствие Инсина влияло на него настолько сильно? Да, конечно, он привык к тому, что они не виделись каждый божий день, ведь все-таки у каждого из них были свои собственные дела. И, да, Дань Фэн по нему скучал, но по большей части только из-за того, что его раздирало любопытство. Инсин так и не объяснил, почему он не мог присоединиться к их спаррингу, лишь сказав, что это сюрприз. Ему было лишь просто любопытно, и ничего более. Любопытно о том, что для Инсина могло быть важнее, чем спарринг с Дань Фэном. Дань Фэн мысленно обругал себя за такие мысли. И заодно обругал и Байхэн, из-за которой эти мысли в голове и появились. Дань Фэн не тосковал. Не тосковал! Он не мог тосковать, потому что иначе это бы означало… Что он что-то чувствовал к Инсину. – Ох… – мягко произнесла Байхэн, – ты это только осознал? Дань Фэн, с трепещущими и широко раскрытыми глазами, медленно развернулся к ней: – Что– что это? Я никогда… Я никогда не чувствовал того, что чувствую сейчас. Байхэн наклонила голову вбок: – Боже ты мой, иди сюда. Всё хорошо, – она раскинула руки, и Дань Фэн угодил в еë утешающие объятия. – Всё хорошо.~~~
Дань Фэн увидел Инсина лишь к концу недели. Из-за осознания своих чувств, за которым последовало отрицание, которое вылилось в принятие того, что, да, он действительно чувствовал к Инсину то, что не чувствовал к кому-либо другому, Дань Фэн был слишком напуган, чтобы сбежать на их с Инсином встречу под луной. Дань Фэн, за все свои прожитые года, никогда не ощущал даже что-то близкое к тому, что он чувствовал к Инсину. Он никогда не позволял себе сближаться с кем-либо из-за обязанностей и из-за страха, что потеря кого-то может на нём негативно сказаться. Но потом в его жизни появился Инсин, который, с мягким взглядом и чарующей улыбкой, одна за другой разрушил выстроенные Дань Фэном стены. Он самостоятельно откатил века, полные одиночества, и Дань Фэн позволил ему это сделать. Он впустил Инсина в свою жизнь и просто наблюдал за тем, как тот открыл клетку, в котором был заключен Дань Фэн. И теперь, когда двери были открыты, и у Дань Фэна появилась возможность вырваться из этой клетки, он не мог даже представить, что когда-либо позволит Инсину уйти от него. Одна только мысль об Инсине делала его уязвимым, его живот крутило из-за воспоминаний о его глазах, улыбке и ласкового голоса. Ему хотелось пронзительно кричать и когтями рвать свою собственную кожу, и это новое для него чувство жажды и влечения сводило его с ума. До появления в его жизни Инсина не было чего-либо, что бы он так хотел. Он был доволен выполнением приказов других людей и своих обязанностей Верховного старейшины. Но потом Инсин спас его, и теперь, сильнее чем когда-либо, Дань Фэну хотелось его увидеть. Об этом он ни с кем не говорил. Байхэн оставила его в покое, опасаясь, что попытка подтолкнуть его может только усугубить положение. Возможно, она поступила правильно, а возможно – нет. Дань Фэн не знал. Всё происходящее было для него в новинку. Но, возможно, было бы намного лучше, если бы у него была возможность с кем-то это обсудить. Потому что как только взгляд Дань Фэна упал на стоящего на другой стороне павильона Инсина, чьи распущенные белоснежные волосы развевались на ветру, он ощутил, что не может дышать. Весь воздух покинул его лёгкие, а в горле что-то сжалось. Он просто замер на месте, пока тёплый лёгкий ветерок ласкал его кожу. Инсин оглянулся на Дань Фэна, и на его губах играла улыбка, предназначенная лишь для него. Он был окружен другими, но глаза его неотрывно следили лишь за Дань Фэном. Иди. Ближе. К нему. Ноги сами, быстрее, чем он ходил обычно, понесли его навстречу Инсину. Ему хотелось бежать, чтобы оказаться подле Инсина как можно скорее. Ему хотелось настолько сильно, что даже становилось плохо. Уродливая, ревнивая и ненасытная часть него, спящая ранее, оказалась разбужена Инсином, и теперь она точно никогда не уснёт обратно. Спящий дракон вошел во вкус и теперь всё о чем он только думал, было мой, он обязан быть моим. – Ты наконец-то пришёл, – Инсин произнёс это с такой мягкостью, что у Дань Фэна сжалось сердце. – Пришёл, – ответил Дань Фэн из нужды сказать хотя бы что-то, чтобы привлечь внимание Инсина и больше никогда его не отпускать. Цзинлю, стоящая сбоку от них, кашлянула. – Итак, – сказала она, складывая руки за спиной, – чем таким важным ты был занят? Инсин улыбнулся, наконец отрывая свой взгляд от Дань Фэна. Нет. Останься. Обернись. – Я рад, что ты спросила, – ответил Инсин, отступая в сторону и открывая вид на два огромных ящика, – у меня сюрприз для вас всех. – Коробки? – с полным усмешки голосом спросил Цзин Юань, – неужто их создание заняло столько времени? – добавил он со смешком. Он повернулся к Дань Фэну, надеясь получить реакцию на свои слова. И, конечно же, у него не вышло. – Что внутри? – А ты тот ещё любознательный малыш, не правда ли? Цзин Юань покраснел. Он уже был молодым человеком, а в то время, когда он и Инсин встретились впервые, он тоже уже давно не был ребёнком. Но, по какой бы то ни было причине, Инсин всегда обращался к нему как к оному. Это до смерти бесило Цзин Юаня – намного сильнее, чем должно было бы – и каждый раз, когда это происходило, его взгляд всегда искал Дань Фэна. – Что ж, давайте посмотрим, что там внутри, – сказал Инсин, снова постаравшись поймать взгляд Дань Фэна. Он вытащил маленький нож, до этого закреплённый на бедре, и использовал его, чтобы разрезать веревки, держащие ящики закрытыми. Стенки обеих коробок распались, являя взору четыре оружия. – Это… – начала Цзинлю, но замолчала, присмотревшись к великолепию предметов. – Моя работа? Да, – ответил Инсин, – я подумал, что было бы неплохо тоже побыть полезным, так что я создал то, что, как я надеюсь, будет усовершенствованной версией оружия, что вы сейчас используете, – объяснил он. Дань Фэн был в благоговейном трепете. Часть него – дурная, только проснувшаяся часть него – ощущала ревность, что оружий было четыре, а не одно. Он запихнул эту отвратительную мысль куда подальше и вместо этого посмотрел на Инсина, который уже смотрел на него в ответ, и теплота в киновари его глаз ощущалась намного сильнее, чем когда он смотрел на кого-либо другого. – Давайте-ка разберем ваше оружие, – Инсин подошел к ящикам и достал первое своё творение, – во-первых, меч для Цзинлю, – он достал великолепный черный меч из обсидиана, рукоятка которого была сделана с невероятной детальностью. – Он должен быть намного легче того, что ты используешь сейчас, благодаря используемой в нем руде. Цзинлю приняла меч и нахмурилась. Она повертела его из стороны в сторону и наконец взмахнула им, разрезая воздух. Спустя некоторое время она улыбнулась: – Он чудесен. Затем Инсин отдал Байхэн её оружие – прекрасный изогнутый лук и полный стрел колчан. Она тоже была в восторге от подарка. И Цзин Юань тоже был рад подаренной ему глефе, в которую он тут же вцепился. Он, к удовлетворению Инсина, поклялся никогда с ней не расставаться. – Ещё бы, – ответил ему на это Инсин, – я потрудился над этой штукой. Среди всех, уже получивших своё оружие, оставался лишь Дань Фэн с пустыми руками. Наконец, Инсин развернулся к нему, достав последнее оружие – в его руках было изящное и длинное копье цвета изумруда. Оно выглядело изумительно даже издалека, а детальность узора на его острие заставило Дань Фэн бесшумно ахнуть. – Это моя лучшая работа, – заявил Инсин, передавая копьё Дань Фэну, – только самое лучшее для Верховного старейшины. Дань Фэн потянулся к копью, хватаясь за его древко. Материал холодил кожу, был гладким, но не скользким. Оно ещё и ощущалось легче – будто бы оно парило, даже когда лежало в руке. – Пронзающий облака, – сказал Инсин, – так же элегантен и прекрасен, как и его владелец, – последние сказанные им слова были не громче шёпота, предназначенные только для ушей Дань Фэна. – Пользуйся на здоровье. – Обязательно.《☆☆☆》
Дань Хэн проснулся с чудовищной головной болью, во рту была будто бы пустыня, а тело было наполнено странной смесью тяжести и усталости. Казалось, будто бы он проспал слишком много и, может быть, так оно и было. В его голове была неразбериха, наполненная размытыми образами безликих личностей и их жизням, являющихся частью его. Дань Хэн был не в состоянии этого выдержать; его сердце болело, а живот крутило вперемешку с неприятным чувством, будто бы что-то пыталось выбраться наружу. Оно ощущалось как жажда, вожделение и тоска одновременно, что было тремя несовместимыми вещами. Он вскочил с постели и побежал в туалет, чтобы освободить тело от отравляющего его коктейля. Он вцепился в край унитаза, и его вырвало, а по лицу его стекал пот. Почему ты его так желаешь? Дань Хэн подумал о своем сне – о том, как он ощущал себя внутри него – и задумался о вопросе. Его сны были слишком раздроблены, со слишком огромными пробелами между происходящими сценами, которые он не мог заполнить. Всё, что он знал, это то, что он ощущал в этих расколотых видениях. В глубине сердца он знал одиночество и тьму; он ощущал грусть и гнев из-за того, что был заперт под замок; он чувствовал тепло и безопасность, когда видел образ мужчины перед ним. Было ли это на самом деле любовью? Или же попросту одержимостью? Был ли он настолько отчаян, что ухватился за освободившего его мужчину? Или же он вцепился в него потому, что он был тем самым – тем, кого он любил; тем, кто его освободил; тем, кого он ждал всю свою жизнь? Дань Хэна вырвало снова, и он ощущал себя больным, наполненным эмоциями, не принадлежащими ему. Мой, – завывал голос внутри него. – Мой. Верни его. Он мой.~~~
Экипаж Экспресса были обеспокоены состоянием Дань Хэна. Заметив его изможденный внешний вид, они тут же вскочили на ноги и завалили его вопросами о том, всё ли было в порядке и не нуждается ли он в помощи. – Я просто не очень хорошо себя чувствую, – заверил их он, перебарывая желание убежать обратно в туалет и выблевать все свои внутренности, – думаю, эта миссия была слишком выматывающей для меня, – добавил он. – Тебе следует отдохнуть, – сказала Химеко, касаясь лба Дань Хэна тыльной стороной ладони, – и я имею ввиду действительно отдохнуть. Отложи свои книги на другой раз, хорошо? – Хорошо, – Дань Хэн смог выдавить из себя улыбку. Ему было запрещено покидать комнату, и Стелла с Март привели это правило в исполнение. Они унесли его обратно в комнату, уложили в постель и подоткнули ему одеялко, при этом умудряясь выглядеть как какие-то разбойники. – Поправляйся, хорошо? – попросила Март, этой же фразой одновременно предупреждая его, чтобы он именно спал и не смел делать что-либо еще, – мы скоро принесем тебе что-нибудь перекусить, так что даже не думай выходить наружу. – Ты слышал, что сказала капитан. Если ослушаешься, то… – Стелла закатала рукава и ударила кулаком по ладони другой руки, – понял? Дань Хэн закатил глаза. – Да, капитан, – ответил он, подыгрывая этим двум, – без глупостей. Март улыбнулась и наклонилась, оставив на лбу Дань Хэна поцелуй: – Кто тут хороший мальчик? Ты, ты хороший мальчик! – Я не собака. Март пожала плечами: – Всё равно хороший мальчик. А теперь всё, спи. Дань Хэн наблюдал за тем, как они покидали его комнату. Как только за ними закрылась дверь, тьма тут же поглотила замкнутое пространство. Дань Хэн остался наедине с собой. С собой и отчаянным голосом, въевшимся в его кости. Он посмотрел на полку, рядом с которой лежал. Дневник всё еще был тут, и, впервые с того момента, как он был ему подарен, он открыл его и начал писать. Он записал всё, о чем мог вспомнить, и писал, пока не отключился.《☆☆☆》
С того момента, как Инсин вручил Дань Фэну Пронзающий облака, всё изменилось. Это было заметно по тому, как они смотрели друг на друга, как их руки соприкасались, когда они шли рядом; по тем шепоткам, которыми они обменивались, находясь в окружении других людей, по тем тайным улыбкам, отправленными друг другу через дворик. Дань Фэн осознал, что начал улыбаться чаще. Он ощущал в себе лёгкость, а сердце было наполнено теплом. Инсин мог просто посмотреть на него, сказать что-то, понятное только им двоим, и Дань Фэн оказывался на седьмом небе от счастья. Он улыбался, и улыбка эта ощущалась так необычно, но прекрасно, совсем как будто он улыбался впервые. Об этом уже знали все – они поняли, что тем, кто смог пробиться через скорлупу Дань Фэна, был Инсин, и именно Инсин был самым дорогим, что было у Дань Фэна. Но никто из них не делал первого шага. В случае Дань Фэна это имело смысл; для него всё это было в новинку, и он боялся сделать один неверный шаг, который мог всё разрушить. Ненасытный дракон внутри него был в отчаянии, полный чистейшего и ничем не контролируемого желания. Если бы он всё испортил… Дань Фэн знал, что это свело бы его с ума. Но, с другой стороны, нежелание Инсина сделать первый шаг не имело никакого смысла. Это бездействие только лишь наполняло Дань Фэна ужасом. Что, если он ошибался? Что, если то, что было между ними, не было чем-то сокровенным? Что, если для Инсина всё это было просто каким-то развлечением? Дань Фэн был переполнен льющимися через край эмоциями. Так что, когда Заоблачный квинтет вернулся с выигранной ими битвы, Дань Фэн, в конце концов, треснул, увидев Инсина, истекающим кровью из брюшной полости. Разум его был полон тьмы, пока он обрабатывал раны Инсина. Он представил себе мир без света солнца – мир без Инсина и его глаз, улыбки, мозолистых рук, и без его белоснежных волос. – Ты плачешь? – хрипло спросил Инсин. Дань Фэна вырвало из его мыслей, и он опустил взгляд на лежащего на земле Инсина. Он потянулся к своему собственному лицу, ощущая влагу на своих щеках. Перед его глазами так же всё расплывалось. Всё, что он видел перед собой, это тело, распластанное на земле, и одежды, испачканные свежей кровью. Слёзы потекли лишь сильнее. – Эй, – мягко позвал Инсин, вытягивая руку к лицу Дань Фэна, – всё хорошо. Я в порядке, – заверил он, большим пальцем проводя по сырой от слёз щеке. – Я с тобой. Дань Фэн проглотил рвущийся из него всхлип и склонился, головой укладываясь на грудь Инсину и ощущая его бьющееся сердце. Он плакал, цепляясь за влажные одежды Инсина. – Я прямо здесь, – повторил Инсин, поглаживая Дань Фэна по волосам, – я никуда не денусь. – Пообещай мне это, – выдавил из себя Дань Фэн. – Я обещаю. Остальные лишь отвернулись, оставляя их двоих наедине.~~~
После того, как Инсин чуть ли не погиб, Дань Фэн стал нетерпелив. Если Инсин не желал делать первый шаг, то он сам шагнёт первым. Он нашел Инсина с Цзин Юанем, прячущимися от ярких лучей солнца под деревом с ярко-зелеными листьями. Эти двое в какой-то момент сблизились; возможно, после того как Инсин подарил тому глефу Опустошителя, или, возможно, где-то после того, как Инсин истекал кровью под руками Дань Фэна. Эти двое, в любом случае, были близки. Несмотря ни на что, вид этих двух согревал Дань Фэну сердце; Цзин Юань всегда был хорошим ребёнком, хоть он и тратил слишком много времени, пытаясь стать лучше и жертвуя своими отношениями с людьми в процессе. Он, даже можно было сказать, был как сам Дань Фэн – меньше людей - меньше риска. К нему Дань Фэн не ощущал ни капли ревности. Цзин Юань первым заметил приближение Дань Фэна. Он подтолкнул Инсина локтём, головой указывая на Дань Фэна. Инсин повернулся и, заметив Дань Фэна, засиял, махая ему рукой. Дань Фэн не стал к ним приближаться, вместо этого ожидая, что Инсин сам подойдет к нему. Именно так он и поступил, извиняясь перед Цзин Юанем и подбегая к Дань Фэну. – Чем я обязан столь приятному визиту? Дань Фэн почувствовал, что забыл, что хотел сказать. Его ладони вспотели, а разум превратился в неразбериху. Почему он неожиданно потерял способность говорить? Почему это было так сложно? – Я услышал от Цзин Юаня, – сказал Инсин, подразумевая, что он знает о чём хотел поговорить Дань Фэн. – Услышал что? – Что тебя призывают, – ответил Инсин, – что тебя не будет некоторое время. – Ах, – проронил Дань Фэн. Это было правдой, хоть и в том помешательстве, возникающем при одной только мысли об Инсине, он совершенно об этом был забыл. Он отправлялся через неделю, и будет отсутствовать как минимум неделю, чтобы провести важный ритуал. Теперь, вспомнив об этом, ему не хотелось никуда уезжать. Особенно, если это означало, что он будет вдали от Инсина. – Мне бы не хотелось, чтобы ты уезжал, – сказал Инсин. – Как и мне, – признался Дань Фэн, – но, перед тем, как я отправлюсь… – Дань Фэну было сложно сказать то, что он хотел, поэтому вместо этого он положил ладонь Инсину на лицо и потянул того ближе к себе. Он услышал, как Инсин задержал дыхание, а его тело напряглось, но потом он послушно сделал то, что от него требовал Дань Фэн. Дань Фэн приблизился губами к уху Инсина, ощущая, как мужчина перед ним вздрогнул, когда его дыхание коснулось чувствительной кожи. Он задумался как бы тот отреагировал, если бы Дань Фэн провел своими ладонями по его груди; вздрогнул бы он точно так же? Взял бы он его за руку и прижал его самого к земле? Зацеловал бы его всего, как Дань Фэн до боли того желал? Влечение было настолько сильным, что сводило его с ума. Если бы Дань Фэн не провёл века, ощущая совершенно ничего и подавляя все эмоции и страсти, то он бы уже набросился на Инсина и поглотил того полностью. – Встреть меня сегодняшней ночью, – прошептал Дань Фэн, пальцем второй руки, не лежащей на лице Инсина, зацепившись за приоткрытую одежду на его груди. Дань Фэн отпрянул, чтобы не сделать того, чего бы в подобной ситуации он не сделал. Он посмотрел в сторону Цзин Юаня у дерева и кивком попрощался с ним. Он так же кивнул Инсину и развернулся, уходя как можно скорее. Он был поглощен желанием. Он нуждался в Инсине – в его прикосновениях, в его губах, в его голосе и полностью в нём самом. Он хотел, чтобы Инсин был рядом с ним, чтобы их руки соприкасались, пока они шли рядом, и чтобы их взгляды были направлены только друг на друга. Это желание было невыносимым. Оно было болезненным. Оно было изумительным. Оно дарило ему чувство, будто бы теперь он жив, а все предыдущие года, что он был в сознании, были лишь просто сном, или же кошмарным видением. Но теперь, теперь! Теперь он жил.~~~
Инсин, когда пришёл Дань Фэн, уже ждал его. Но он не сидел у стола, вместо этого облокотившись о перила и рассматривая происходящее далеко внизу. Луна, находящаяся прямо позади него, была огромной и яркой в ночном небе, окруженная бесчисленным количеством сияющих вокруг неё звёзд. Алкоголь, как и всегда, был на столике, как и две чаши, ожидающие, что их наполнят. Во рту у Дань Фэна пересохло, но он знал, что спиртное не поможет ему с этой проблемой. Он приблизился и тоже облокотился о перила. Инсин бросил на него взгляд, и уголок его губ приподнялся, когда он его заметил. – Луна прекрасна сегодня, не правда ли? – спросил он, снова обращая свой взгляд на Дань Фэна. – И правда прекрасна, – согласился с ним Дань Фэн. Они простояли так намного дольше, чем того ожидал Дань Фэн. Они оба молчали, просто наблюдая за небом. Лунный свет мягко касался кожи Дань Фэна, напоминая поцелуй от нерешительного возлюбленного. Несмотря на то, как ему легко было быть рядом с Инсином, невысказанные слова висели над ними как грозовая туча, что должна была скоро разразиться громом, и даже удушающий воздух, казалось, замер. Но он так и не смог ничего произнести. Поэтому Дань Фэн вместо слов выбрал действие. Он развернулся к Инсину. Тот, ощутив на себе его взгляд, повернулся к нему. Инсин смотрел на него так, будто бы ожидал, что Дань Фэн что-то скажет, поэтому, когда Дань Фэн взял в свои ладони его лицо, его глаза расширились от потрясения. Дань Фэн прижался к губам Инсина в поцелуе. Он не знал, что делает. Должен ли он был прижиматься ими так сильно? Должен ли этот поцелуй быть настолько неловким? Или же он просто выставил себя дураком? И почему Инсин никак не реагировал? Дань Фэн в ужасе отпрянул. Он ощутил насколько сильно горит его лицо, поэтому отвернулся, чтобы ему не пришлось смотреть на Инсина. Если он притворится, что ничего не произошло, то, может быть, неловкость растворится. Может быть они оба смогут сделать вид, что ничего не было. Время шло, и каждая секунда ощущалась часом, пока Инсин, наконец, не сдвинулся. – Ты- ты поцеловал меня? – наконец спросил он. Дань Фэну показалось, что внутри у него что-то разбилось. – Посмотри на меня. Дань Фэн медленно к нему повернулся. Но вместо отвращения и смятения, которых он ожидал, выражение лица Инсина более походило на безумное. И, поэтому, он кивнул. Инсин поцеловал его в ответ. Он притянул его к себе за одежду, и поцелуй этот был намного более неистов. Их зубы стукнулись, но Дань Фэну было на это совершенно плевать. Инсин обхватил ладонями его лицо, прижимая его к себе как можно ближе, как будто бы просто мысль о том, чтобы выпустить его из рук, пугала его так же сильно, как и самого Дань Фэна. Инсин, после внезапной резкости, стал мягче. Он огладил щёки Дань Фэна большими пальцами, касаясь его так, будто тот был самым хрупким фарфором. Он языком коснулся губ Дань Фэна, и тот приоткрыл их с изумленным стоном. Дань Фэн позволил себе прижаться к Инсину, тая от его близости. Он обернул руки вокруг шеи Инсина, ладонью одной из них запутываясь в его мягких волосах. Он наткнулся на шпильку и вытащил её, раздосадованный, что она встала у него на пути. Теперь она была его. Она была его, чтобы хранить. Его, чтобы обладать. Совсем как Инсин, который тоже был его. – Я думал, – судорожно вздохнул Инсин, отодвигаясь на достаточное расстояние, чтобы заговорить, – я думал, что ошибся. Тебя всегда было так– так невозможно понять. – Не ты ли назвал меня предсказуемым? Инсин рассмеялся: – Я соврал. Ты всегда оставался загадкой. – Хорошо, – промолвил Дань Фэн. – Значит, я тебе никогда не наскучу. Инсин подтвердил это поцелуем, ещё более ласковым. Напоминающим рассеянный лунный свет на его коже; чутким и нежным. Дань Фэн никогда бы не смог от этого отказаться.《☆☆☆》
Дань Хэн больше не ощущал себя больным. Вместо этого ему казалось, что внутри него была дыра, будто бы часть его сердца была вырвана. Он медленно сел, дневник, до этого лежащий на его груди, упал, а ручка, запрятанная между страниц, покатилась по полу. Сон казался таким отчетливым – все эти любовь и томление. Он до сих пор ощущал на своих губах поцелуй, от которого по всему телу распространялось тепло. Но эти поцелуй и тепло не были реальными; всё это было призраком жизни, ему не принадлежащей. Потому что так и было. Дань Хэн не мог отрицать того, что сны были слишком яркими, чтобы просто быть плодами его воображения. Они были слишком детальными, слишком отчетливыми. Они принадлежали не ему, а тому отчаянному голосу внутри него, что навязчиво воспевал: "отдай, верни его." Дань Хэн бросил взгляд на край постели, где стояла бутылка с водой, на которую был прилеплен стикер, а рядом лежал маффин для него. “Ты так сладко спал, что мы решили тебя не беспокоить! Кричи, если что-то потребуется – Март (или просто напиши сообщение – Стелла).” Он улыбнулся, дрожащими руками потянувшись к бутылке. Дань Хэн уставился на них, проклиная сон за то, в каком состоянии он его оставил. Была ли суровая реальность пробуждения в одиночестве ужасна настолько, что могла оправдать боль и холод в его сердце? Да, – ответил голос. – Верни его. – Прости, не могу, -– пробормотал Дань Хэн, – мертвецы остаются мертвецами, – добавил он, но тут же замер. Существовал мужчина, никогда не умирающий, несмотря на то, сколько раз Дань Хэн пронзал его, орошая своё копьё теплой кровью. Верни его! Крик был настолько неистов, что Дань Хэн схватился за сердце, а волна тошноты накрыла его с головой. – Заткнись, – проговорил он сквозь сжатые зубы, – просто заткнись, – взмолился он. Дань Хэн дождался, когда боль поутихнет, и лишь затем открыл бутылку и выпил воду.~~~
– Блудный сын наконец-то явился, – позвала Стелла, поманив Дань Хэна к ним с Март на огромный диван. Дань Хэн прошаркал к ним, держа в руке наполовину съеденный маффин. У него не было аппетита, но он, судя по ощущениям, в последний раз ел очень давно, так что он заставил себя съесть хотя бы оставленное друзьями угощение. Март потянула его на диван так, что он оказался зажат между ней и Стеллой. Точнее, изначально он оказался сидящим на них самих, пока те наконец не подвинулись, освобождая для него место. – Ты хоть знаешь значение слова “блудный”? Март пожала плечами: – Не совсем, но оно звучит круто. И ты тоже довольно крутой, так что оно подходит. Дань Хэн закатил глаза, но он не мог скрыть факта того, что уголки его губ совсем немного приподнялись. – Итак, хорошенько выспался? – спросила Стелла, откладывая телефон в сторону. – Ты выглядел так умиротворенно, когда мы зашли проведать тебя, – объяснила Март, – совсем как хорошенькая принцесса. Ждал своего прекрасного принца? – Чушь, – пробормотал Дань Хэн, откусывая маффин. – Ладно, ладно. Не буду тебя дразнить, хорошо, – сказала Март, – ах, но я приметила кое-что интересное. Ты наконец-то стал пользоваться своим дневником? Глаза Дань Хэна комично расширились. – Мы его не читали, не беспокойся, – заверила его Стелла. – Агась. Это было бы нарушением личных границ. Хотя, если честно, мне правда интересно. У тебя кошмары? Это поэтому ты ранее был похож на призрака? Дань Хэн не знал, что на это ответить. Ему не снились кошмары как таковые, но сны, что он видел, не были теми, что приносили ему спокойствие. Они заставляли его ощущать холод, пустоту и боль. Эти сны не были его собственными, но он не мог просто так рассказать об этом. – Нет, – заверил ее Дань Хэн, – я просто… практиковался в писательстве, – объяснил он. Март промычала: – Могу я ожидать от тебя роман в скором времени? – Мечтай.《☆☆☆》
Эта идея была ужасной, и Дань Фэн это прекрасно осознавал, но его это совсем не остановило. Даже наоборот – азарт лишь подогрел его желание воплотить эту идею в жизнь. Все началось с вопроса: “Что вообще за Древо амброзии?” Спустя столько времени, проведенного на Сяньчжоу, знания Инсина о том, чем было Древо амброзии, были довольно ограничены. Он знал, что оно важно настолько, что его охраняют, и ему была известна сокращенная история этого Древа, но это был весь доступный ему максимум в понимании его важности. И, поэтому, у Дань Фэна родилась ужасная идея. Он тайком провел Инсина к Древу амброзии. Ему было плевать, что гражданским было запрещено к нему приближаться. Всё, что его волновало, это сам Инсин. Дань Фэн хотел показать Инсину ещё одну часть себя, ведь, несмотря ни на что, Инсину ещё столько не было известно о нём. Они вместо исследовали область, прячась за каменными колоннами, заметив кого-либо поблизости. Они смеялись, целовались и наслаждались компанией друг друга. Дань Фэн, вдаваясь во все возможные подробности, рассказал ему об истории Древа и видьядхар, охраняющих его. Инсин слушал с глазами, полными звёзд, пока Дань Фэн со страстным увлечением рассказывал ему о том и о сём. И в тот миг существовали лишь они вдвоём.~~~
Чистейший и неподдельный восторг был чуждым понятием для Дань Фэна, но не когда рядом с ним был Инсин. Одного взглядa, нежного прикосновения и украденного поцелуя было достаточно, чтобы сердце Дань Фэна забилось, чтобы он почувствовал себя действительно живым. Он бережно хранил в сердце каждый миг с ним, и после того, как он вернулся после ритуала, в итоге занявшего три недели, Дань Фэн не хотел оставлять Инсина в одиночестве. Они вместе тренировались, прибывая и уходя чуть ли не прижавшись к друг другу плечами, а их руки касались друг друга в обещании чего-то большего, как только они скроются от любопытных взглядов. К этому моменту уже весь Заоблачный квинтет знал о них, но они молчали, лишь обмениваясь понимающими взглядами. Но им приходилось хранить всё в секрете. Отношения не были под запретом для видьядхар, особенно учитывая их неспособность к размножению. Но случай Дань Фэна был особым. Отношения могли затмить его здравый смысл, размыть границы, и заставить его потерять фокус на том, что важно. Если бы их кто-то увидел… Дань Фэн бы опять оказался в клетке, прутья которой стали бы настолько толще, что невозможно было бы даже мельком увидеть мир снаружи. Он не мог позволить этому случиться. В ту ночь он опять сбежал, направившись к привычному месту встречи. Но, не дойдя до открытого дворика, он увидел спрятавшегося за деревом Инсина. Тот, заметив Дань Фэна, тут же осторожно, стараясь остаться незамеченным, поманил его к себе. – Там кто-то есть, – объяснил он шёпотом, – стража. – Что они здесь делают? Инсин оглянулся через плечо, осматривая каменную скамейку. – Если бы я знал, – ответил он, – может они ищут тебя? Возможно кто-то предупредил их о твоих побегах. – Только сейчас? После стольких лет? Хотя…. думаешь, они знают, что я провёл тебя к Древу амброзии? Инсин пожал плечами. А потом, замерев на долю секунды, спрятался обратно за дерево. – Чёрт возьми, – пробормотал он. – Эй! – раздался голос издалека, – кто там? – Они тебя заметили? Инсин кивнул. – Эй! А ну выходи! Инсин схватил Дань Фэна за предплечья: – Моя мастерская неподалёку. Побежим по моему счёту. Держись близко. Дань Фэну хотелось заявить об абсурдности этой идеи. Однако он ощутил всплеск адреналина, и неожиданно вся эта ситуация показалось… весёлой. Он ухмыльнулся и привстал на носочки, чтобы поцеловать Инсина. – Тогда веди, – сказал он. И они побежали. Они бежали, держась за руки, и лишь луна освещала их тела. Дань Фэн бежал настолько быстро, насколько позволяли его ноги, свободно смеясь, пока Инсин вёл их вперед. Беззаботный смех вырвался из него с такой легкостью, будто бы он не подавлял такой вид радости всю свою жизнь. Инсин с трепетом посмотрел на Дань Фэна, услышав мягкие звуки, издаваемые им, но, к сожалению, оказавшиеся прерванными появлением большим количеством стражи. Он посмотрел на Дань Фэна так, будто бы вокруг не существовало ничего и никого, кроме него. Как будто Дань Фэн собственноручно достал ему с неба луну и звёзды. Он потянул его в головокружительный поцелуй, выбив из Дань Фэна дыхание. А затем он потащил Дань Фэна за собой, и они побежали от стражи. Смех и другие издаваемые ими звуки совсем не помогали им скрыться, но никто из них не мог сохранить тишину. Они спотыкались, останавливались, прятались, целовались, смеялись, и бежали. То, как они умудрились скрыться от стражи, так и осталось загадкой. Инсин завёл их в свою мастерскую, одновременно являющуюся домом. Он зашёл через заднюю дверь, позволив Дань Фэну в первую очередь увидеть бардак в его мастерской. – Именно здесь творится вся магия, – сказал он, но Дань Фэн не позволил ему продолжить. Дань Фэн прижался к стене и потянул Инсина на себя за одежду. Инсин, запнувшись, оказался ближе к нему, одной рукой держа Дань Фэна за талию, а другой наклоняя его голову назад. Дань Фэну казалось, будто бы всё его тело горело в огне, каждый кусочек его кожи зудел просто от присутствия рядом Инсина. Он выгнулся, одной рукой запутавшись в волосах Инсина, а второй вцепившись в его шею, большим пальцем касаясь биения пульса. Он чувствовал гудение горячей и алой крови, бегущей по венам Инсина, и её цвет был совсем как глаза того, кого его сердце желало каждую секунду жизни. Колено Инсина оказалось между бёдер Дань Фэна, из-за чего тот непроизвольно дёрнул ими. Он застонал от движения, в наслаждении откинув голову назад. Инсин, увидев возможность, тут же прижался губами к теперь открытой, гладкой и бледной, как луна, коже. Он щедро покрыл её горячими и мокрыми поцелуями, слегка касаясь зубами молочной кожи Дань Фэн не знал, что ему делать; он был поглощён желанием таким горячим и густым, что ничего не имело смысла. Ему казалось, что вся его кожа покрыта липким и неприятным слоем мёда. Его тело было горячее солнца, и каждая частица его самого горела. Воздух казался настолько влажным, что было тяжело дышать. В голове была будто бы одна вата, а во рту засуха. Но, несмотря на всё это, Дань Фэн желал большего. Он цеплялся за Инсина, как за последнюю возможность спастись, стоны и стенания, которые он никогда раньше не издавал, покидали его зацелованные губы. Хватка Инсина на его талии заставляла его голову кружиться, и он представлял, как тот держал его прижатым к земле, делая с ним всё, что пожелает. Он не мог прекратить двигать бёдрами, прижимаясь членом к ноге Инсина. – Инсин, – выдавил он, практически всхлипывая, – пожалуйста. Пожалуйста, – Дань Фэн даже не знал, что он говорит – о чём он просит. Всё, что он знал, это то, что ему хотелось большего. Ему нужна была каждая частичка Инсина, или же он просто умрёт. Инсину пришлось отрывать себя от Дань Фэна, его губы были влажными от слюны, а взгляд был настолько пристальным, что Дань Фэн вздрогнул от желания. – Я дам тебе всё, что пожелаешь. – Себя, – практически взмолился Дань Фэн, пряча лицо на плече Инсина, не переставая двигать бёдрами, – Инсин, пожалуйста, мне нужен ты. Дань Фэн не смог бы объяснить того, как они оказались в спальне Инсина. Он помнил, как они взбирались по лестнице, как он чуть ли не упал, в последний момент пойманный сильными руками Инсина. Они целовались на лестничном пролёте, чуть ли не сдирая друг с друга одежду. К тому моменту, когда Дань Фэн оказался на постели Инсина, он уже был готов взорваться. Мир вокруг него кружился, и только Инсин был способен его удержать. Он вцепился пальцами в белые простыни и в волосы Инсина, пока тот губами скользил по его нагому телу. Он увидел звезды, когда тот насадился на его член ртом, окутав тот теплом. Он вскрикнул и кончил Инсину в рот, пока тот растягивал его мощными мозолистыми пальцами. В первый раз Инсин трахнул его нежно и медленно, выцеловывая слезы наслаждения с лица Дань Фэна. Секс этот был похож на смерть и возрождение, как быть сломанным и собранным обратно любящими руками. Дань Фэн весь обернулся вокруг Инсина, держась за него настолько крепко, насколько это было возможно. Он мощно кончил, в процессе пачкая грудь их обоих. Инсин последовал за ним, наполняя Дань Фэна своим семенем, которое, когда они тут же занялись любовью во второй раз, вытекало из его дрожащего отверстия. В этот второй раз Инсин перевернул Дань Фэна на живот и вновь скользнул внутрь приподнятой и принимающей его обратно задницы. Дань Фэн толкался ему навстречу, издавая стоны и пачкая простыню слюнями. Он потянулся к Инсину за головокружительным поцелуем, а разум его был пуст, пока Инсин поглощал его. Он потерял счёт тому, сколько раз он кончил, сколько раз он плакал и просил о большем. Всё превратилось в размытое пятно – воспоминание о перекрывающих друг друга ощущениях. Губы Инсина на его собственных, на его теле. Ощущение кожи, рвущейся под острыми ногтями и зубами, запах железа; резкий запах пота и семени, тяжелый аромат секса в воздухе. Дань Фэн никогда бы не смог этого забыть. Он не смог бы от этого отказаться. Следы на их телах были подтверждением их любви, и Дань Фэн никогда бы не позволил им сойти.《☆☆☆》
Влажный сон никогда не был и не будет в бинго листе Дань Хэна. Но он, всё же, проснулся, покрытый потом, с неприятным липким пятном на нижнем белье. Дань Хэн перевернулся и, уткнувшись лицом в подушку, закричал. – Да что с тобой не так?! Он некоторое время пролежал, не отрывая лица от подушки, пока не стало тяжело дышать. Успокоившись, он приподнялся на четвереньки и в ужасе уставился на постель под ним. – Да что со мной происходит? – он уселся на пятки, – что за… Чёрт! Дань Хэн не знал, что было лучше – просыпаться так, как сейчас, или как раньше, ощущая себя больным. С одной стороны, сейчас ему не хотелось выблевать свои кишки наружу, а с другой – ему было ужасно стыдно за то состояние, в котором он находился. Он посмотрел на бутылку рядом с постелью, а затем на пятно на штанах. Он потянулся за водой и облил ею себя, делая вид, что это была случайность. По крайней мере, таким образом он смог бы избежать позора, если бы кто-то заметил его относящим одежду в прачечную.~~~
– Выглядишь так будто увидал призрака, – сказала Март, размахивая ладонью перед лицом Дань Хэна, – ты в порядке? – Лучше, чем когда-либо, – ответил он, но голос его был далёк от убедительного. С момента пробуждения Дань Хэн был наполнен стыдом. Стыдом и чувством, которое он пытался подавить всеми силами. Каждый раз, закрывая глаза, он возвращался в сон, ощущая каждое, даже совсем лёгкое, прикосновение, и слыша каждый звук. Это было невыносимо. – Не беспокойся, мы уже скоро отбываем, – сказала Химеко, заходя в комнату с чашкой дымящегося кофе в руке, – не знаю как ты, но я готова покинуть эту планету. Люди были добры, но этот климат совсем не для меня. Дань Хэн промычал. Может быть, когда они уедут отсюда, то сны тоже покинут его.《☆☆☆》
Дань Фэн погладил Инсина по волосам, снежные пряди которых расплескались по его бёдрам. Вид с крыши дома Инсина не был таким же захватывающим, как тот, что открывался с их привычного места, но крыша эта была частной, и попасть сюда было легко после их ночных похождений. Инсин чуть ли не мурчал, как кот, с закрытыми глазами и довольной улыбкой на лице. Он гордился, что был тем единственным, кого Дань Фэн так касался. Он купался во внимании и любящих прикосновениях, предназначенных лишь ему. И Дань Фэн не сильно-то от него отличался в этом плане. Он никогда не испытывал такого упоения – таких теплоты и нежности. Но, в это же время, он никогда не испытывал такого страха потери. Чем больше он проводил времени с Инсином, тем сильнее он осознавал то, что тот был простым смертным. Дань Фэн не мог принять смерти единственного человека – Инсина, который прямо сказал ему, что люди умирают, и который услышал от Дань Фэна, что, да, для него это было привычно. Инсин, чья горячая кровь была на руках Дань Фэна. Кровь, которая с горем пополам перестала течь после того, как Дань Фэн обработал его раны. Инсин, чьё тело было полно шрамов, что были напоминанием о его хрупкости. Дань Фэн, когда они лежали в постели, обводил их пальцами, подсчитывая количество новых появившихся на его обнаженном теле шрамов и ран. Дань Фэн прожил бессчетное количество лет, видел сменяющихся с восходом и заходом луны и солнца на Лофу Сяньчжоу людей. Ему это было привычно. Но он не мог принять Инсина как одного из этих людей. – Знал ли ты, – начал Дань Фэн, наконец нашедший в себе силы заговорить после того времени, что он провёл, будучи поглощенным мыслями о будущем без Инсина, – что костный мозг видьядхар в смеси с некоторыми другими ингредиентами может быть использован для того, чтобы даровать кому-то бессмертие? Инсин промычал, медленно открывая глаза. – Костный мозг? Звучит довольно болезненно, – задумчиво протянул он, поднимая руку и поглаживая Дань Фэна по щеке. Дань Фэн прижался к его ладони, прикрывая глаза, – теперь я беспокоюсь, что кто-то может попытаться загнать тебя в угол ради него. – Этого не произойдёт, – заверил его Дань Фэн. "Я бы отдал его добровольно ради тебя" так и осталось невысказанным.~~~
– Становится лишь хуже, – произнесла Цзинлю, и это была одна из последних вещей, что она сказала Дань Фэну, – прости меня. Боюсь, я должна вас покинуть. Он больше не видел её после того, как она оказалась поражена марой, милосердно убитая своим преданным учеником. Всё рушилось на глазах. Сначала Заоблачный квинтет распался, затем их покинула Байхэн, а теперь и Цзинлю была утеряна. Единственной константой в жизни Дань Фэна был Инсин. Но надолго ли? Как долго он еще будет оставаться подле него? Как долго жизнь ещё будет иметь смысл?~~~
– У меня есть кое-что для тебя, – заявил Инсин, оставляя Дань Фэна одного у каменного стола, чтобы достать что-то спрятанное под деревом. Алые листья клёна начали опадать, и одно из них оказалось на том месте, где лежала рука Дань Фэна. Дань Фэн улыбнулся, поднимая лист, чтобы покрутить его меж пальцев. – Ты меня балуешь, – проронил он, наблюдая за тем, где был его возлюбленный. Он увидел в руках Инсина коробку, которая была больше, чем он ожидал, – правда, балуешь… – Просто подожди, – сказал Инсин, ставя коробку из тёмного дерева на стол, – я чувствую, что тебе это понравится, – и он выглядел так, будто бы был в этом совершенно уверен, и это наполнило сердце Дань Фэна теплом. Инсин медленно открыл коробку, являя его взору два чёрных тонких наруча. Дань Фэн вопросительно приподнял брови: – Это… – Драконьи наручи? Да. Да, это они, – подтвердил Инсин – Но их… – Тяжело достать? Ага, я это на себе испытал, – объяснил Инсин с негромким смешком. – Ты ведь знаешь, что мне бы их было достать намного проще? Инсин пожал плечами: – Так и есть, но тогда они бы не были подарком от меня. Дань Фэн посмотрел на коробку, на его лице расплылась улыбка: – Они прекрасны, – промолвил он. Удовлетворенный Инсин вытащил один из наручей. – Закатай рукав, – попросил он, приближаясь к Дань Фэну с одним из наручей. Дань Фэн сделал, как он просил, и позволил своему возлюбленному закрепить на его руке наруч. Когда наруч оказался надет, он потянулся ко второму рукаву, но Инсин остановил его. – И именно здесь сюрприз продолжается, – сказал он, закрепляя второй наруч на своей руке, – они парные, что означает между ними наличие телепатической связи, – объяснил он. Дань Фэн посмотрел на наруч, пальцем проводя по его гладкой коже. Он мог ощутить тепло не от своей кожи, соединяющего его с источником. – Теперь, пока мы живы, мы будем способны найти друг друга. Его слова вырвали Дань Фэна из блаженства, и чувство страха наполнило его. – Не говори так, – взмолился он голосом слабее, чем надеялся, – не говори так, будто бы мы будем разлучены. Или что мы – ты – можешь умереть. Выражения лица Инсина стало извиняющимся, и он взял Дань Фэна за руки. Он наклонился, чтобы оставить на его мягких губах успокаивающий поцелуй. – Прости меня, – прошептал он, – мне тоже не в радость поднимать столь гнетущие темы. Просто знай, что я всегда буду с тобой, любовь моя. Дань Фэн посмотрел на Инсина; на тёплую нежность в его глазах, на тусклую белизну его волос, чей цвет напоминал луну за его спиной; на губы, что украшали его поцелуями и сладким ничем. Он видел пред собой причину своего существования. Он видел пред собой обычного смертного. Того, кто не всегда будет с ним, но того, чья жизнь навсегда изменит Дань Фэна. Не было бы никого другого, кроме него. Взгляд Инсина упал на сосуд на столе, и к нему пришла идея. – Давай, встань, – попросил он, помогая Дань Фэну подняться. Когда тот оказался на ногах, Инсин шустро схватил сосуд и наполнил из него две пустующие чаши. Он протянул одну из них Дань Фэну с гордой улыбкой на губах. – Ну что? – Ну что? О чём ты? – А я-то думал, что ты знаком со своими обычаями, – сказал Инсин с наигранной досадой, – ты когда-нибудь видел свадебную церемонию? – Не могу сказать, что видел, – признался Дань Фэн, – на удивление. – Действительно удивительно, – задумчиво протянул Инсин, а его голос и выражение лица смягчились. Целую секунду он просто смотрел на Дань Фэна, обрабатывающего смысл его слов. – Подожди– Ты– – Прошу тебя выйти за меня? Так и есть, – подтвердил Инсин. Дань Фэн почувствовал, как его лицо покраснело до кончиков ушей. Он не мог ничего произнести, его рот открывался и закрывался совсем как у рыбы на суше. – Ты… Я– Да, – наконец смог ответить Дань Фэн, – да, я выйду за тебя, – он был готов откинуть чашу в сторону, чтобы потянуться к Инсину и поцеловать его. Однако, он сдержался. Дань Фэн не потерял всего самоконтроля, или, по крайней мере, ему нравилось притворяться, что так и есть. По правде говоря, с того момента, как в его жизни появился Инсин, его самоконтроль медленно растворялся. Если бы этого не происходило, то он бы не сделал те вещи, что он сделал, как бы даже и не задумывался о тех сделанных им вещах. – В таком случае, любовь моя… – Инсин поднял чашу в своей руке, и Дань Фэн повторил за ним, внимательно наблюдая за его действиями. Инсин скрестил их руки вместе в районе предплечий. – Я обещаю быть верным, и что в моём сердце будешь лишь ты, – сказал Инсин, его искренний взгляд был направлен на Дань Фэна, – в болезни и здравии. Я всегда буду твоим. И я клянусь, что ничто не разлучит нас, – он кивнул, прося Дань Фэна продолжить. – Я клянусь любить и почитать тебя, моя любовь бесконечна, – твёрдо сказал Дань Фэн, ощущая, как смягчается его сердце от любви, написанной на лице Инсина, – я отдаю тебе всего себя, вручаю тебе свою жизнь, и я никогда никого не любил, пока не встретил тебя. И я обещаю, что даже смерть не разлучит нас. Они выпили вино из чаш, закрепив их секретные клятвы. Там, под покровом ночи, где луна и звезды были их свидетелями, пара возлюбленных связали себя узами брака. И даже смерть не могла разлучить их.~~~
Страх. Боль. Нестерпимая агония. Дань Фэн, уединившись, чтобы никто не мог услышать его криков и слез, рухнул несколько раз в процессе. Но он должен был это сделать. Он был обязан. Ради Инсина. Ради них обоих.~~~
Всë хорошее когда-нибудь заканчивалось. Это был факт, известный всем, но Дань Фэн все равно не хотел его принимать. Какое право имеет счастье, в котором ему отказывали всю жизнь, обрываться так резко? Какое право имеет вселенная решать его судьбу? Ему внезапно вспомнились все года, что ему говорили, что это произойдет; его обязанности должны быть его приоритетом. Дань Фэну было нельзя проявлять ни капли слабости, пробиваясь через прибывающих поражённых марой. Но как Дань Фэн мог сфокусироваться, зная, что рядом с ним будет биться Инсин. Как он мог быть спокоен, зная, что тот может оказаться захваченным или раненым? – У нас нет времени, – сказал Инсин, поднимая меч. Цзин Юань уже был в гуще происходящего, прихватив с собой своих людей, – если мы не поспешим, то неизвестно насколько может ухудшиться ситуация. Дань Фэн остановил Инсина, в руке сжимая парный наруч. – Подожди, – попросил он, шарясь в маленькой сумочке, которую он хранил под верхними одеждами. Он вытащил маленький флакон, с которым он не расставался с того момента, как создал его. – Пожалуйста, выпей это. – Что это? – Пожалуйста, просто выпей. Ради меня, – взмолил его Дань Фэн, – мне нужно, чтобы ты– Просто выпей, Инсин. Инсин посмотрел на маленький флакон, а потом обратно на Дань Фэна, и, увидев отчаяние на его лице, согласился и снял затычку, чтобы выпить жидкость. Он поморщился от вкуса. – Что это бы– Дань Фэн прервал его, отчаянно целуя. – Просто будь осторожен, – попросил он, держа лицо Инсина в ладонях, – пообещай мне, что будешь осторожен. – Я обещаю.~~~
Кровь. Его руки были залиты кровью, а одежда была мокрой из-за этой же алой жидкости, которая уже успела остыть. Он опоздал, не успев ничего сделать, лишь увидев, как Инсин оказался пронзен острым лезвием меча, что прошел его насквозь. Дань Фэн поспешил к нему, убивая любого, попавшегося у него на пути; ему было без разницы кто это был – друг или противник, Пронзающий облака рассекал любого из них. Он, крича, бежал к Инсину так, будто от этого зависела его жизнь. Дань Фэн, наконец-то добравшись до него, сделал то, что делал всегда. Он отодвинул ткань над раной, чтобы добраться до неё самой и понять насколько она плоха. Мужчина под ним щедро истекал кровью, и земля вокруг него окрашивалась в багровый. – Не оставляй меня, – взмолил Дань Фэн, лихорадочно пытаясь исцелить рану своего возлюбленного, – держись. Пожалуйста, Инсин, держись. Но он опоздал. Рана оказалась смертельной, а текущую из раны кровь было не остановить. – Инсин, пожалуйста, нет, – закричал Дань Фэн, прижимаясь лбом ко лбу Инсина. Он зажимал рану, моля какое угодно божество спасти его. – Ты не можешь умереть, – он зарыдал, всхлипывая и мотая головой в отрицании, – я позаботился об этом. Позаботился. Это должно было сработать. Инсин, пожалуйста, – продолжал он бессвязно говорить. Дань Фэн создал это сам. Оно было обязано сработать. Инсин должен был стать бессмертным, он должен был остаться подле Дань Фэна навеки вечные. Так почему же он не был жив? Почему же его тело холодело под руками Дань Фэна, а в его открытых глазах не было привычного тепла? – Почему ты не просыпаешься? – слова Дань Фэна были полны необъятного, слишком огромного для одного тела, горя. Инсин, обмякший в его руках, был холодным. Дань Фэн даже не смог услышать его последних слов, не смог сказать ему о своей любви в самый последний раз. У него не было возможности взять его за руку, сжать её, и поцеловать его на прощание. Всё, что ему досталось – лишь уже мёртвое тело на руках. Всё не должно было закончиться вот так. Дань Фэн всхлипнул, отчаянно вцепившись в насквозь пропитанную кровью одежду Инсина. Он настрадался достаточно. Всю свою жизнь он прожил, как птичка в клетке, которая была достойна только того, чтобы на неё смотреть, но не подарить ей свободу. Его это устраивало. Устраивало. Но Инсин… Он сделал бы всё, что угодно, лишь бы повернуть время вспять. Он бы позаботился о том, чтобы ничего из этого не произошло. Они могли бы сбежать, оставляя всё позади. Байхэн была права – он должен был попытаться. Но он был глуп, а теперь он поплатился за это. Дань Фэну казалось, будто бы он тонул. Он задыхался, его легкие были наполнены водой, тело становилось тяжелее, а температура падала. Это было агонией, нескончаемо разящей болью по всему телу. Ему хотелось умереть. Ему хотелось расплакаться и умереть, и удостовериться, что каждый, причастный к этому, поплатился. То, что произошло дальше, было мириадой ярости, алого и отчаяния. Он убивал всех без разбору. И поражённых марой, и солдат – людей, которых он поклялся оберегать. Но это мало его волновало; они все были слишком слабы, слишком неполноценны, раз позволили Инсину умереть вместо них. То, что и их кровь прольется в том числе, было справедливо. Сяньчжоу ничего не значил. Не значил, если на нём не было Инсина.~~~
Дань Фэн принял свое наказание, закованный в цепи в тюрьме без лучика света. Он не представлял сколько времени прошло, сколько людей он убил в безумстве. Но всё это не имело значения. Ничего не имело значения. Потому что его возлюбленный был жив. У Дань Фэна получилось – он сделал Инсина бессмертным. Но он никогда больше его не увидит. Это и было его наказанием. В конце концов, он потерял свою любовь. Дань Фэн склонил голову, и на его губах растеклась отчаянная улыбка, пока он оплакивал всё, что могло бы быть.《☆☆☆》
Дань Хэна вырвало. Всё утро он провёл, склонившись над унитазом, высвобождая всё, что было в желудке. Даже когда уже нечему было выходить, тошнота всё равно не проходила. Последний сон, что был эмоциональными качелями, которые тяжело выдержать, был для него слишком. Он проснулся от своего же крика, а слезы, не переставая, лились из его глаз. Голос внутри него стал совсем невыносимым, кричащий и повторяющий верни его, как заевшая плёнка, пока Дань Хэн и сам не стал повторять эти же слова, как молитву. Он ощущал запах крови, который было ни с чем не перепутать, в его ушах звенело, а голова раскалывалась. Это было невыносимой мукой. Дань Хэну хотелось содрать с себя кожу, и в какой-то момент он даже подумывал о том, чтобы отправить себя самого в нокаут, лишь бы остановить эту сводящую с ума боль. Верни его. – Верни его, – всхлипнул Дань Хэн.《☆☆☆》
Ты один из них. Дань Хэн резко вскочил, а тело его чуть ли не сверкало, покрытое потом. Нет… этого не может быть….