Darkroom

Брок мог только предполагать, что случится, если какое-нибудь происшествие, необходимость или чье-то веское слово разлучат парочку суперсолдат. Фьюри отнял у Роджерса его дражайшего Баки и отправил с Уилсоном в ту же зону действий, но они даже не пересекались. И связь с ними поддерживать тоже не было необходимости, так как Фьюри дал Соколу и Зимнему Солдату особое задание, из-за которого им пришлось задержаться на чужбине чуть дольше, чем страйковцам во главе с Капитаном Роджерсом. Может это и было причиной крайнего негодования последнего. Хотя, зная о его склонности к самоедству, причиной могло послужить все, что угодно. Брок думал, что в отсутствие Баки Стив будет вести себя более раскованно, но у него будто прибавилось строгости и нервного напряжения, как если бы Барнс был рядом и делал бы все наперекор ему. Даже Брок был не в силах как-то повлиять на его настроение: на задании он думал только о задании (и о Барнсе) — так уж он воспитан. Так что Брок быстро перестал рассчитывать на то, что ему удастся отвлечь его собой. Сцены горячего жаркого быстрого секса в офисе никак не собирались покидать его все эти дни, и это подогревало его каждый раз при виде капитана, а вот сам Стив, казалось, напрочь о них позабыл или очень хорошо изображал временную потерю памяти касательно всего запретного. Стоит ли говорить о том, что Броку не перепало ни одного поцелуя или хотя бы одного похабного взгляда со стороны Роджерса, не упоминая о чем-то большем? Стив быстро разогнал всех после задания, а ему так ничего и не сказал и ни на что не намекнул, и после развода личного состава уже в своей квартире Брок чувствовал накопившуюся усталость и легкое раздражение, сковывающее плечи и мышцы спины. От этого он пытался избавиться, стоя под теплыми струями душа. Когда он посчитал, что смыл с себя запах пороха и далеких странствий, он услышал негромкий, но настойчивый стук в дверь, явно повторяющийся, раз пришедший терял терпение. Брок наскоро высушил волосы полотенцем, его же намотал на бедра и пошел открывать. Оказалось, что тело в состоянии было реагировать на предвкушение о возможном свидании. И в нужный момент оно не подвело. Брок почувствовал заряд электричества, пробежавший вдоль его позвоночника при виде Барнса на пороге его квартиры. Он не сомневался, что, будь это Роджерс, реакция была бы такой же. Брок уже сам мог присовокупить, что Баки и его часть группы ненамного разминулись с их отрядом и прибыли позже, и теперь Барнс определился с предпочитаемым видом отдыха. — Я скучал, Брок. До сих пор он запрещал себе замечать свои собственные чувства, но теперь грубые тиски глупых запретов ослабли. Более того, Барнс разделял его чувства. — Ты думал обо мне? — хрипло спросил он. — А ты? — Каждый день. После своих слов Брок услышал щелчок запирающейся входной двери за спиной Баки, который не сводил с него глаз. Рамлоу не шевелился, словно загипнотизированный. — Ты хочешь со мной что-то сделать? — подсказал ему Баки. — Есть какие-то особые пожелания? — Возьми меня. Жестко. — Так я и хотел. — И давай без расшаркиваний. — Тогда тебе лучше начать избавляться от одежды, — сказал Брок и притянул его к себе за грудки. От Баки приятно пахло карамелью и уличной прохладой. Он чувствовал жар его тела даже через одежду. Баки потянулся к нему за поцелуем, но Брок избежал контакта, по-прежнему не отпуская его. — Советую тебе не выкладываться на все сто прямо сейчас, — объяснился Брок. — Не так быстро. А где же удовольствие? — У тебя все равно не получится протянуть так долго, я тебя знаю. Баки закинул руку ему на шею и прижался к его губам. На пол слетела куртка. Оба испытали дежавю, когда Брок помогал выпутываться из одежды по дороге в спальню, но были слишком голодны, чтобы отвлекаться на что-то ещё, кроме тел друг друга. Баки простонал от предвкушения, когда Брок толкнул его на кровать и помог ему с оставшейся одеждой, соскребая с его бедер штаны с боксерами, с удовольствием отмечая, что быстрое раздевание усилило возбуждение. Он стащил с себя полотенце, и Баки тут же ухватился за его член. — Смазка, — попросил он, и Брок выудил из ящика бутылек, вылил немного себе на пальцы и начал массировать его сжатые мышцы. — Такая мягкая дырочка, — шепнул он, заставив его покраснеть, и продолжал водить круговыми движениями по гладкой коже. Один палец скользнул внутрь, и Баки прогнулся в спине, прикрывая глаза. — В тебе так туго. Неужели ни с кем?.. — Да, Рамлоу, я был слишком занят на задании, к тому же я не трахаюсь с кем попало, — на одном дыхании выдал он, чем вызвал удовлетворенную улыбку Брока. Значит, он был вторым партнером Барнса. Вторым после Стива. — Смотри на меня, — приказал он, добавив второй палец, хотя Баки было крайне сложно на чем-либо сфокусировать свой взгляд, когда пальцы внутри творили такое. — Я же просил без лишних… — его фраза прервалась звучным стоном, когда Брок задел простату. — Тебе не помешает, — ответил он. — Ты даже не растягивал себя в душе, перед тем как прийти ко мне? — Ты прекрасно с этим справляешься, — сдавленно ответил Баки, делая встречные движения бедрами. Баки насадился на три подставленных пальца, остановился и коротко простонал. — Блядь, ты так сильно сжимаешь меня. — Пожалуйста, Брок. Я больше не могу терпеть. Эти страдальческие просьбы напомнили Броку об основах садизма. Он раскатал резинку, распределил смазку по члену и влажно пошлепал им по эрекции Баки. Тот задергался в нетерпении. — Рамлоу, — прорычал он, расставляя ноги шире. — Да? — он начал тереться членом о его член, надавливая и активно двигая бедрами. С губ Баки слетали нетерпеливые стоны, а когда Брок наконец засадил ему, как тот и хотел, оба удовлетворено застонали, скалясь и цепляясь друг за друга. Баки понадобилось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к его толщине, но когда Брок начал двигаться в полную силу, Баки уже отдался ощущениям и стонал от удовольствия. Он раскачивался навстречу в такт его толчкам; они вынужденно перешли на более быстрый темп, и уже ни о каком контроле не могло быть и речи. Брок не раз видел в действии бионическую руку Барнса на поле боя, но в постели он будто забывал о ее предназначении. Баки словно приходилось решать каждую секунду, на что обращать внимание: на быстрые и глубокие проникновения Брока или всё-таки следить за тем, чтобы случайно не задушить его или не сломать ребра. Он повел бионикой вверх по его груди, задержался на плече, провел по затылку и вплел бионические пальцы в его волосы. Их взгляды встретились, что не было похоже ни на что прежде. — Поцелуй меня, — попросил Баки, глядя на него, и Брок впился в его губы. Он стонал в поцелуй, притягивая его к себе за волосы, и не собирался отпускать. Живой рукой он нащупал свой член и начал быстрыми движениями водить по нему кулаком. — Заставь меня кончить, Брок, — шепнул он ему в губы, ненадолго прервав поцелуй. Он вскрикнул одновременно оттого, что Брок в порыве страсти укусил его нижнюю губу до крови, и оттого, что мышцы его входа начали судорожно сокращаться на члене Брока, когда он кончал себе на грудь. — Не останавливайся, — простонал он, и Брок кончил следом, оставаясь в нем. Некоторое время они не двигались, загнанно дыша и соприкасаясь лбами. Брок избавился от презерватива, наспех вытер беспорядок простыней и скинул ее на пол. Баки сел в кровати и приник к его губам. Брок отстранился почти сразу, почувствовав металлический привкус поцелуя. — Черт, прости. — Пройдет, — отмахнулся Баки, трогая губу пальцем. — Дай, — Брок поднял его лицо за подбородок и лизнул его в губы. — Перестань улыбаться, ты делаешь хуже. — Не получается, — выдохнул он, глядя ему в глаза. Не выдержав этой пытки, Брок снова прильнул к нему поцелуем, нежно лаская его нижнюю губу языком, чуть посасывал и опять зализывал. Баки всячески мешал ему и отвечал на поцелуй, попутно водя руками по его спине и потираясь грудью о его грудь. — Не могу от тебя оторваться, — выдохнул Брок. — И не надо, — Баки лег, увлекая его за собой, и когда они устроились лицом к лицу, произнёс: — Я видел на прошлой сессии, как ты кончал себе в руку, когда смотрел на нас. Ты кончил с нами. Неужели ты для этого сказал про вибратор? Мы были хороши, да? — Как тебе в голову пришло поливать его воском? — спросил Брок, когда перед глазами замелькали сцены их прошлой встречи. — Ты очень злопамятен. — Я просто хотел, чтобы он ощутил меня в полной мере, на пике чувствительности. — У тебя получилось. Баки на долгое время замолчал. Брок подумал бы, что тот уснул, но он продолжал лениво водить живыми пальцами по его руке. — Мне кажется, я влюблен. В его тело, в его мышцы, в его голос, в его член… в его задницу. Я его знаю? — спросил он, поднимаясь над ним на локтях. Черт. Ну понеслась. — Ты встречаешься с ним в клубе. Отчасти знаешь, — попытался увильнуть Брок. — Я видел его по ящику? Он достаточно известная личность, чтобы его показывали по телевидению? В точку. — Ты же знаешь, Барнс. Я не могу сказать. — Это ведущий прогноза погоды? Или спортсмен? Скажи, он боец смешанных единоборств? — Баки… Может мне сделать стенд в клубе? «Любимые посетители» и три секции: акты, пассивы и свитчи с именами и фотографиями. Баки захныкал, прижимаясь к его груди. — Засранец. Я бы согласился, если бы это не значило, что и моя фотография будет там висеть. Он закинул на него ногу, и прижался щекой к плечу. Брок остался лежать истуканом, скованно и напряжённо. Баки поднял голову с его плеча после того, как его обделили ответным жестом. — Что такое? — спросил он Брока, который даже не поглядывал в его сторону. — Я не привык. — К чему не привык? — нахмурился Баки, а потом до него дошло. — Вот так лежать? И ты хочешь сказать, что это некомфортно? — Никогда бы не поверил, что ты полезешь обниматься. Особенно после того, как с порога заявил, что хочешь быть оттраханным. — То был порыв. И это тоже, — ответил Баки, не собираясь отступать. — Глупости все это. Баки взял одну его руку и закинул себе на талию, другой заставил обнять себя со спины, сполз поудобнее и снова уложил голову ему на плечо. Несколько секунд прошли в молчании. Носом он зарылся ему в макушку и вдохнул аромат его волос. Рука Брока сдвинулась с талии на ягодицу и сжала. — Быстро учишься. Брок чуть не задремал в комфорте и тепле, но следующий вопрос Баки отогнал его сон: — Он связывался с тобой, пока меня не было? Прошло чуть больше времени, чем обычно между сессиями. — Я тоже был с ним не на связи. О да, Стиву было не до коммуникаций. — Когда будете назначать дату, передай, что я приму любую форму мести. ⭑ ⭑ ⭑ На следующий день Баки увидел в зеркале, что укус на губе хоть и зажил, но превратился в одну большую распухшую багровую отметину. Как назло он встречал даже тех людей, с которыми обычно даже не пересекается. Хорошо, что у всех хватило здравого смысла отводить взгляд в первую же секунду и не пытаться отпустить какую-нибудь похабную шуточку, и тем не менее Баки выбрал себе место для схрона подальше ото всех. В оружейке было тихо. Даже металлические щелчки, бряцания и прочие резкие звуки, возникающие при контакте бионики и любого оружия, не навевали на мрачные раздумья касаемо гидровских баз и всего прочего. И именно Стив пришел нарушить его покой. В груди зашевелилось странное чувство: Баки не видел его со дня начала проведения их первой после воссоединения раздельной операции, а для себя даже не мог определить, меняло ли это что-то между ними. Если Стив и думал что-то по этому поводу, то тоже не собирался объясняться с ним. Окружающая атмосфера к откровениям не располагала. Баки почти закончил сборку своей любимой винтовки, когда Стив повернулся к нему и собирался что-то произнести, чтобы завязать некое подобие беседы, но пристально вгляделся в его лицо. — У тебя на губе синяк, — сказал он совсем не то, что хотел, будто это не было так очевидно, и тут же отвернулся, сделавшись очень занятым. Баки прикрыл губы рукой, а потом передумал и опустил. С чего бы это ему прятаться и искать оправданий? Это его жизнь. Такие мысли облегчения не принесли, особенно когда Баки вспомнил, какая у него жизнь, и этот комментарий повис в воздухе, накаляя его. Если бы кто-то вошел в этот момент, то его бы ударило током от возникшего между ними напряжения. — Да, скоро пройдёт, — твердым голосом заверил он его, и Стив, как бы непринужденно повернувшийся полубоком в ожидании ответа, еще больше помрачнел от этого высказывания. Баки отчего-то вдруг почувствовал укол совести. Лучше бы вообще молчал, прикусив язык. — Вижу, твоя личная жизнь начинает налаживаться, — сцепил зубы Стив. — Я рад. Баки покивал, больно прикусывая губу. — А как у тебя? Стив послал ему взгляд исподлобья. — Думаю, я нашел правильного человека. — Думаешь, это любовь? — Возможно, я влюбляюсь, — ответил он, а дальше ничего не смог сказать, так как сомнения парализовали голосовые связки. Влюбленность ли это? Ответят ли на нее взаимностью? Имел ли он право говорить такое о Рамлоу без его ведома? А может он имел в виду своего партнера? Узнать это можно было только одним способом — поговорить с Броком напрямую. Но нет, нет, не сейчас. Все слишком хорошо, чтобы усложнять и портить отношения сразу в нескольких сферах. Ему и без того было тяжко, что Баки… Нет, он действительно рад за Баки, если он счастлив. А все остальное… Все слишком сложно и запутано. Стив понурил голову. Сначала ему нужно разобраться в себе, прежде чем лезть к кому-то с моралью. Вот только о какой морали можно говорить, если помнить где и с кем у него назначена встреча на неделе. ⭑ ⭑ ⭑ — Выбирай, — махнул Брок рукой, указывая на стол. Закончив раздеваться, Баки подошел к нему ближе, скрипя подошвами ботинок. На выбор предлагалось два предмета, которых при всем желании невозможно было не заметить. Первый из них — щупалец, огромный, совсем как живой, с маленькими присосками по всей длине, с широким основанием, длиной не менее сорока сантиметров, и даже на вид скользкий. Баки перевел взгляд на другой предмет, который представлял из себя ряд металлических шариков, крепящихся к прочной тонкой цепи из бусин, от самого маленького диаметра до самого большого. Меньший размер был близок к фаланге пальца, а максимальный был сравним с крупной головкой члена. Очевидно, на что падает выбор. Выбирать из двух крайностей было сложно. Это была небольшая хитрость Брока: он знал, что Барнс не прочь попробовать что-то экзотическое, но в рамках здравого смысла. Что ж, в любом случае, всегда можно сказать стоп. Или дойти до слепого безумства. Баки смерил его взглядом. — Ты рехнулся. — Это значит никакой? — Или он рехнулся, — усмехнулся Баки. — Пусть будет это, — Баки указал на цепь с шариками и с большим сомнением уставился на щупалец. — Никаких присосок. Как вообще можно позволить прошпилить себя этим? — На любителя, — пожал плечами Брок. — Хотя я думал, что после его члена тебе ничего не страшно. — Ошибаешься. Границы его фантазии пугают. — Броку это польстило. — Что ты придумал для руки? — Надевай это. Он протянул ему небольшой сверточек черного латекса, и когда Баки развернул его, то увидел, что за вещь ему была предложена. На груди и на спине были скрещенные застежки, которые крепились на плечах, и от них начинались длинные рукава с перчатками. — Большое похоже на смирительную рубашку, — фыркнул Баки. — Даже если и так, она тебе понадобится, — заверил он, помогая ему влезать в крохотную вещицу. Полюбовавшись результатом, взял следующий предмет со стола. — Теперь и мне перепал ошейник? — Баки позволил ему закрепить на шее застежку. — Тебе очень идет. — Ты бы меня трахнул? Ну, в таком виде? — Так, не отвлекаться! Ложись грудью на стол, — скомандовал Брок. — Руки за спину, согнуты в локтях, правая поверх левой. Баки ничуть не расстроился, прекрасно понимая, что ещё одно слово, и он бы не дошел до рук актива. Он лег на стол, как и было велено, и сложил руки. Брок скрепил их несколькими ремнями. — Если вдруг твой актив рефлекторно схватится за твои руки, это будет правая рука, — объяснил Брок. — Не самое надежное из всего, что уже было. — Бесспорно. Но уверяю тебя, ему будет, чем заняться помимо этого. С этими словами он пальцами зачесал волосы Баки назад и собрал в хвост. Надевая на него маску, он огладил контур его скул. После того, как все приготовления были закончены, стало тихо. Оставалось только гадать, какие игры придумал его актив, и что конкретно придет ему в голову помимо того, что было и без того понятно. Мысли о цепочке с анальными шариками не давали ему покоя. Конечно, это не то же самое, что и стринги с пробкой, однако, как он искренне надеялся, полноценный проеб был ему гарантирован. Наконец он услышал приближающиеся к нему шаги. Сердце забилось быстрее, хотя он и задержал дыхание на некоторое время. Он почувствовал прикосновение горячей ладони к своей пояснице, провел руками по округлым половинкам и шлепнул. Баки дернулся, но звука не издал. Из-под маски наверняка слышалось только его сдавленное дыхание. Он снова ударил его по ягодице. И ещё раз. И ещё один раз поверх предыдущего удара. Бил не так остервенело как в самый первый раз, но для Баки это значило только одно: дальше — больше. Очередной удар пришелся под ягодицей, а следующий задел мошонку. Баки вскрикнул, вздрагивая всем телом, но не от боли, а от острого удовольствия. Тогда актив просунул руку между его ног и, словно пытаясь пристыдить за извращенные желания, сжал его возбужденный член в кулаке, показывая этим, что он замечает все. Он зажал в двух пальцах головку и мягко стискивал ее до тех пор, пока на поверхности не образовалась капелька смазки. Распределив ее по нежной коже, ставшей невероятно чувствительной, он внезапно бросил свои злодеяния и принялся за что-то более коварное. Где-то в стороне от него раздалось тихое бряцанье металла. Не нужно было много фантазировать, чтобы понять, что актив смазывает шарики, прежде чем подойти к нему. Он не имел ничего против, когда внутрь проскользнул первый шарик. Он был прохладным и скользким, но из-за небольшого размера едва чувствовался внутри. Следом проскочил второй. Баки ткнулся лбом в стол, стиснув зубы. Внутри ощущалась тяжесть, но это не шло ни в какое сравнение со следующим: актив выпустил цепочку из рук и оставил ее висеть между его ног. Баки глухо простонал и вынужден был сжаться, чтобы удержать в себе имеющиеся два шарика, хоть ощущение того, что они выскользнут, и было иллюзорным. Для надежности сжатия актив шлепнул его по ягодице, и Баки простонал сквозь зубы, сводя колени вместе. Актив пощадил и избавил его от тяжести, вновь беря в руки свисающую цепь. Он помассировал его дырочку двумя пальцами, добавляя смазки, и протолкнул третий шарик. Стон Баки стал чувственнее, когда следом проник палец и надавил, задевая чувствительное место. Баки уже тогда хотелось скулить от ощущений, но он сдержался. Вес четвертого был особенно ощутим, а с пятым Баки почувствовал, что недостаточно растянут. По всей видимости, актив тоже это понял и не собирался грубо и беспощадно пропихивать в него последний шарик. Брок видел эту небольшую заминку. Стив взял последний шарик и надавил им на вход, перед этим добавив смазки, с интересом наблюдая за тем, как тонкая кожица натягивается на скользящую поверхность металла. Баки коротко простонал, когда шарик оказался в нем и подал голос громче, когда Стив вытащил его, чтобы продолжить истязать своего пассива. Снова толкнул шарик внутрь, но не дал проскользнуть полностью, а мышцы входа снова натянулись на самой широкой части. Баки шумно выдохнул, боясь пошевелиться. И вот уже последний шарик был внутри. Баки не мог пошевелиться, привыкая к наполненности. От прохлады металла мышцы словно занемели, но постепенно контраст температуры исчез. Он слабо подал голос, когда Стив надавил на сжатый вход, и дернулся вперёд, когда он прокрутил всю цепь внутри него. Стив шлепнул его по ягодицам и развёл их в стороны; больно ущипнул, игнорируя всхлип Баки, и приставил ладонь к натруженному входу. Он мягко надавил, и все шарики продвинулись вперед, задевая нужное место. Каждый следующий стон был громче предыдущего, когда Стив толкал всю цепь внутри него. Каким-то непостижимым образом ему удавалось трахать его цепочкой шариков, имитируя фрикции. Внезапно его ладонь со звонким шлепком опустилась поверх розового отпечатка от предыдущего удара, наблюдая за тем, как тесно сжимаются мышцы. Он сменил тактику и начал поглаживать смазанное отверстие, добиваясь расслабления, а потом просунул в него два пальца и вытащил последний шарик, также массируя пальцами вход. Баки почувствовал какой-то подвох, когда большая розовая головка тыкалась в чуть приоткрытый вход, растягивая ещё больше. Брок услышал от Баки несколько глубоких вдохов, какие обычно делают перед погружением в воду, прежде чем Стив вошёл в него и замер, ухватившись за его бедра. Легкие стали пленом для судорожного вздоха, который замер на долгое мгновение и вырвался на свободу вместе со стоном блаженства. Брок представлял, что творилось внутри. Баки был не уверен в том, что он чувствовал. Тонкие стенки натянулись, вмещая в себе казавшуюся гигантской эрекцию, которая перетиралась с шариками и проталкивала вперед и неимоверно глубоко те, что были поменьше. Актив начал медленно двигать бедрами. Когда толчки все ещё были мелкими и неполными, все было хорошо, все казалось просто дикой стимуляцией всего того, что можно было стимулировать: огромное и чрезвычайно ощутимое давление на простату и, — о, блядь, — эта ебаная тонкая цепочка, которая вдавливалась в нежные мышцы входа этим огромным членом с умеренно допустимой болью, и ещё — сука, да! — этот последний злоебучий шарик, который тяжело свисал и раскачивался, ударяясь о яйца при каждом толчке актива. А потом темп снизился (куда ещё медленнее), и Баки едва остался в сознании, когда актив начал вгонять свой член очень глубоко и выходить почти полностью. Разве его собственные чувства могли волновать его больше, чем тот, кто доводил его до такого состояния? Он не мог ответить на этот вопрос по одной простой причине — его мыслительные процессы приостановилось. И надолго. Он слышал свои вопли, он слышал чувственные стоны актива над ним, в нем влажно хлюпала смазка и вытекала по треклятой цепочке. С его члена свисала нить смазки аж до самого пола, и его единственным желанием было, чтобы актив не останавливался. Баки чувствовал подступающую волну оргазма, от которой начинали неметь конечности, и комок тепла внутри него разрастался, и каким-то непостижимым образом актив это почувствовал. Он не собирался доводить дело до конца классическим образом, вышел из него под возмущенный стон Баки. А потом он схватился за свисающий шарик и одним резким движением вырвал из него всю цепь. Сладостный крик сотряс стены и тут же сменился последующими неразборчивыми завываниями, подозрительно похожими на рыдания, и Брок остановил бы к чертовой матери все это дело, если бы не заметил, что Баки в этот же самый момент обильно кончал под стол. Его тело крупно потряхивало, плечи вздрагивали, громкие выдохи-стоны через маску были неровными и прерывистыми. Вдоволь насытившись, Стив подошел ближе, тесно прижался бедрами к его бедрам, несколько раз провел кулаком по своему члену и залил густой спермой его поясницу. Баки продолжал всхлипывать, и за этим совсем не было слышно стонов удовольствия Стива, который, отойдя назад, наклонился и запечатлел поцелуй на ярко-розовой от шлепков ягодице. — Барнс, — позвал Брок, когда, прилагая усилие, стащил Баки со стола на пол после того как выпроводил Стива. Оставаясь на коленях рядом с ним, он расстегнул ремни с рук, снял с него маску и похлопал по мокрой от слез щеке. — Посмотри на меня. Вместо этого Баки беспомощно повис на его шее, цепляясь за него руками. — Я так его ненавижу, — выдавил он. — Ты в порядке? — Я люблю его, Брок. — Успокойся, Баки, дыши, так бывает. — Это самый лучший трах, который мог здесь случиться. — Не сомневаюсь, — шепнул Брок, водя руками по его спине. Он позволил ему беззвучно плакать на своем плече и держал в объятиях, обвивая руками талию. — Видимо, он тоже хотел, чтобы ты прочувствовал его на пике чувствительности, — сказал Брок ему в ухо и поцеловал его в шею. Дыхание Баки уже выровнялось, он медленно и глубоко дышал, а стоило ему пошевелиться, чтобы устойчиво встать на колени, как он успокоился совсем, ведь не мог не заметить или сделать вид, что не заметил его стояка. — Ты все еще твердый, — констатировал он, отстраняясь от него, хотя не видел, — знал, что Брок кончил одновременно с ними несколькими минутами ранее. — Ты плачешь от удовольствия. Это возбуждает, — сконфуженно признался Брок, сдавленно дыша. — Даже завидую. — Ему или мне? — Не знаю, — наобум брякнул он, когда Баки расправился с его ширинкой и сжал его эрекцию. — Что ты… Не говоря ни слова, он нырнул вниз между его колен и заглотил член целиком, надолго оставаясь в таком положении. Брок охнул, зажимая рот ладонью. Баки шумно всосал слюну с длины его члена и поднял лицо. По щекам опять заструились слезы, и Брок смахнул их большими пальцами, коротко прижимаясь к его губам поцелуем. Баки снова встал раком, насаживаясь горлом. Для пущего эффекта он повиливал задом, когда выбирал самую изощренную технику. Несколько раз ему пришлось вступить в неравноправную борьбу с рефлексами, он кашлял на его члене, сжимал его в глотке, и все это привело к тому, чего он добивался. Оторвавшись, он посмотрел на него снизу вверх покрасневшими от все новых слез глазами, блядски прикусывая губу. — Хватит, Барнс, не могу больше… Он пытался оттянуть его от себя за волосы, но это только распаляло Баки, и Броку было так хорошо, что в конце концов он сдался парализующему все мышцы оргазму и кончил ему в рот, прижимая к себе за волосы. Баки поднялся, обхватил его лицо руками, и влил ему через поцелуй его же сперму, не отстраняясь до тех пор, пока они, сплетая языки, делили ее и судорожно сглатывали. — Ты вкусный, — сказал Баки, сыто облизываясь. Брок прижался к его губам и заглянул в лицо. Стер пальцами подсыхающие дорожки слез, затем принялся сцеловывать остатки влаги. Вкусы на его языке смешались, и он снова поделился ими с Баки. Тот улыбался ему в губы и все разглядывал его. — А говорил, что не привык нежничать. — Это в виде большого исключения, — сказал он, целуя его под подбородком. — Мне это было нужно. Брок отодвинулся от него ровно настолько, чтобы видеть его глаза. — Что именно? — И это, — он махнул рукой в сторону стола, — и это, — прижал палец в латексной перчатке к губам Брока. — Почему, Барнс? Более осмысленный взгляд Баки говорил о том, что с каждой секундой настрой откровенничать сходит на нет и сменяется чем-то другим, а значит, Броку предстояло провести ещё не одну ночь в размышлениях о том, какие же все-таки безумства воспаленных рассудков суперсолдат руководят их действиями во время сессий. В одном он был уверен: бесконечная череда реваншей зародилась задолго до их столкновения в темной комнате.