Любить наотмашь

- Петр Юрьевич! - запыхавшийся десятиклашка нагнал химика у стенда с историей школы на третьем этаже, - Петр Юрьевич, здравствуйте! Чопорно кивнув, Хазин перехватил классный журнал в другую руку и вопросительно уставился на ученика. - Здравствуйте, Нечаев. Что Вы хотели? - когда Петя только начинал свой профессиональный путь педагога, ему просто-напросто было стремно обращаться к толпе старшеклассников, часть из которых была крупнее его, на "ты", и это подчеркнутое холодное "выканье" было скорее способом защититься. Но со временем, прочухав все прелести управления пубертатной толпой, Хазин нарочитую вежливость оставил как разделение социальных статусов, своего и детей, и надежду найти в школьниках хоть каплю взрослости и серьезности. Не всегда успешно, но менять что-то спустя годы он не планировал. - Петр Юрьевич, а когда можно зачет по карбоновым кислотам сдать? Можно сегодня после седьмого? И еще альдегиды пересдать? Тоже сегодня, можно? - Так, стойте-стойте, - от звонкой тарабарщины ученика Петя поморщился, - сегодня пятница, и у меня всего пять уроков. Дождаться Вас я никак не смогу, поэтому поучите еще выходные, и в понедельник милости прошу. Нечаев скуксил грустную мордашку, умоляюще смотря на учителя. Конечно, кому хочется лишние дни сидеть с ненавистной химией. Иногда Петя ловил себя на дурацкой мысли, будто на шестом году работы он полюбил детей или хотя бы проникся их проблемами, но на первой же контрольной обычно морок падает. Сейчас никто ему никаких самостоятельных не пишет, а потому Хазин все же вздыхает и уточняет: - Какой урок у Вас шестым? Пацан задумчиво чешет макушку, но все же выдает: - Английский. С Игорем Константиновичем. Что ж, все становится еще проще. Петя в очередной раз вздыхает и оглядывает ребенка: - Попробую отпросить Вас на пятнадцать минут. И если Игорь Константинович разрешит, приму лишь одну тему. Выбирайте пока. Счастливый школьник подпрыгнул на месте и унесся дальше по коридору, оставляя химика ухмыляться собственному решению. Кажется, он неумолимо размягчается. А во всем виноват кто? Из пяти полных лет, посвященных вбиванию в юные умы химических знаний, три Хазин провел в этой гимназии. Чистой, светлой, просторной, где ученики хотя бы делали вид прилежности и старания. Три года Петр Юрьевич выстраивал кирпич за кирпичиком свою монументальную репутацию жесткого преподавателя. Скажи кто, что он вдохновлялся Северусом Снейпом, так будет бесконечно прав. Даже предмет совпадал, хули. Но стоило минувшим сентябрем новому англичанину переступить порог школы, как все старания оказались под угрозой. Статный, высокий, смешливый, если судить по реакции на заковыристые шутки искусствоведа. Всегда готовый помочь и компанейский - по пятницам то и дело в учительской решали вместе с тем же искусствоведом и экономистом, куда выберутся на выходных. Хазин показательно утыкался в детские тетради и грел уши, лаконично отнекиваясь на все попытки пригласить и его. Не для того он рожу кирпичом каждый день делал, чтобы после пары коктейлей поплыть. Как назло, этот Гром, походу, еще и преподом был хорошим. Одиннадцатый класс Хазина, изначально пребывавший на нервах из-за смены преподавателя перед самым выпуском, после пары уроков пел хоралы, прославляющие Игоря Константиновича, выводя своего классного руководителя. Тот ведь хотя бы в родном классе хотел не думать об этой каланче. Петя мечтал о спокойствии. Он бежал из дома, от деспотичного отца и наследственных звездочек на плечах, не для того чтобы споткнуться о своего коллегу. Символ свободы, коим всегда была школа, этот бастион самостоятельности и самодостаточности Пети вот-вот грозился рассыпаться, заставляя химика сучить как не в себя. Доставалось и детям, и учителям, даже возвышенному Николаю Владимировичу прилетело разок из-за его гремлинов. Споры же с Романом Вениаминовичем вообще грозили приобрести хронический характер: суровый сибирский мужик впрягался за своих дитяток, как раненый зверь, грозя растерзать предметника. А ведь раньше вполне себе мирно сосуществовали. Чертов англичанин, ставший катализатором химической реакции в голове Пети, из-за которой бесил даже заучка Арбенин. Ну и проблем пострашнее. Без труда отпрошенный Нечаев соловьем разливался о свойствах альдегидов, стопорясь на слишком уж заумных заученных фразах. По-хорошему, его бы развернуть с полупинка и отправить учить дальше, а еще лучше прервать и попробовать заново объяснить тему. Но Хазин смотрел в окно. С той злополучной поездки, когда защитные стены рухнули под натиском чужой заботы и общительности, прошло почти полгода. Тут уже моргнуть не успеешь, как пора будет раздавать своим детям ленточки выпускников и напоминать всей ораве о паспортах перед каждым экзаменом. В голове же сплошной, мать его, Гром. В осенней куртке тянущий его по желтой аллее, в дутом пуховике зовущий его на каток, в пафосном пальто сопровождающий Хазина и его класс в театр. А можно чуть больше мыслей о работе? - Петр Юрьевич! Петр Юрьевич! - А? Да, молодец, - Хазин отвлекся от лицезрения еще заснеженного двора и попытался вернуть своей физиономии задумчивый вид, - Не идеально, но хотя бы читал. Эту тему зачту, но если следующую так же тупо заучишь, разверну и заставлю весь курс мне заново сдавать. Понял? Казалось, устрашение вообще не подействовало на ребенка, и тот со счастливой лыбой ускакал на английский, оставив Хазина нервно жевать губу и барабанить пальцами по парте. До конца урока оставалось двадцать пять минуть. Двадцать пять минут, и Гром будет ждать его на парковке у хазинской "Тойоты", чтобы привычно занять пассажирское место, присвоенное еще полгода назад. Привычно послать ремень безопасности и привычно ждать ближайшего светофора, чтобы потянуться к губам личного водителя. Волнение только у Пети было ни хера не привычное. Сегодня вместо привычной дороги - школа, магаз, чья-нибудь хата - их ждал путь в центр Питера, башню Саурона, гору Олимп, замок Дракулы и далее по списку. Игорю приспичило познакомить Хазина с батей. Сам Хазин без этого знакомства жил просто великолепно, немного нервно, но все же комфортно. На кой ему представляться Константину Игоревичу, он не понимал. Чай Гром не невинная девица, руку которой надо вымаливать у родственников. Если бы Петю самого посетила неожиданная мысль показать Грома Юрию Хазину, Петя бы точно не поддался ей, а попросился к психиатру за волшебными таблетками. С какого рожна Игорь воодушевленным кузнечиком скачет от предстоящего ужина - хер разберешь. - Ты хоть сказал отцу, с кем встречаешься? - накануне Петя в очередной раз пытался переубедить своего мужика, но тот лишь отмахивался, а на вопрос с явно выделенным вопросительным местоимением и вовсе легкомысленно пожал плечами и помотал головой. - Не, зачем, завтра и представлю. Опять же, если бы Петя к своему родителю привел на знакомство мужика, можно было потом и ухажера недосчитаться, и самому в какой-нибудь канаве очутиться. Этот же отбитый тащил своего парня к полковнику полиции и думал, что так оно и надо. А там ведь, наверняка, табельное дома хранится... Всю дорогу до супермаркета, в котором можно было выловить любимый коньяк Грома-старшего и какие-то заебатые конфеты, Игорь со счастливой физиономией рассказывал, как додумался задать десятиклашкам перевести конспект по химии, совместить, так сказать, неприятное с полезным. Впервые в жизни Петя готов был взмолиться отстать от него с его же собственным предметом и вообще поклясться никогда-никогда больше не задавать домашку ни одному классу. Только бы развернуться и поехать домой. Он нервно вошкался за рулем, гадая, всегда ли его сиденье было таким неудобным. Между рядов с алкоголем Хазин ходил на ватных ногах, примеряя в голове фразы, с какими лучше сливаться с неудобных ужинов. А у самого подъезда уже хотел было заскулить, что его тошнит, и вообще Меркурий нынче ретроградный, Марс красный, а Хазин - ссыкло. Видел бы его кто из учеников, стыд-то какой. Новенькая металлическая дверь открылась слишком быстро, являя замершему сусликом Пете высокого статного мужика в джинсах и простой белой майке. Хазин, если честно, ожидал увидеть кого-то покрупнее в области живота и с большим количеством морщин, как у его родителя, но никак не иллюстрацию стереотипа, что спортсмены бывшими не бывают. Стало еще страшнее: этому и табельное не нужно будет. - Папаня! - Игорь, не замечая ступора Пети, шагнул вперед и сгреб отца в свои объятия. Тот даже не покачнулся, лишь проворчав: - От теленок. Готовить, что ли, научился или тетрадками своими накачался? Гром довольно захохотал и принялся стискивать родителя все сильнее, пока тот пытался вырваться из медвежьего хвата. - Да в хату хотя бы зайдите, че ты на пороге тискаешься... Петя аккуратно шмыгнул в прихожую вслед за семьей Громов. Константин Игоревич совершенно точно ведь увидел уже Хазина, и совершенно точно Петя не похож на девушку, чтобы никак не отреагировать. Может, Игорь вообще не говорил отцу, что приведет кого-то знакомиться? Представил другом. Тогда точно минус главная проблема, и все должно пройти более-менее хорошо. В гостиной уже стоял накрытый стол с какой-то запеченной картошкой и кучей нарезок колбас и сыров. Суровая мужицкая закусь, ясно все. Пока Гром-старший юркнул куда-то за дверь после слов: "Ща, батя себя в приличный вид только приведет", - Петя задумчиво рассматривал четыре пустые тарелки. Кто-то еще будет? Матери своей Игорь не знал, так что вряд ли. Может, какая-то дама его отца? И знакомство как раз с ней будет, а Петьку Игорь потащил для моральной поддержки. Хотя нахуя поддержка взрослому мужику, живущему отдельно? Еще как-то Игорь упоминал крестного, тоже полковника. И если это для него приборы, то Хазину двойная пизда. Константин вплыл в гостиную в незастегнутой плотной рубашке в черно-красную клетку. На шее болтался шнурок с анкхом, ярко выделяясь на фоне белой майки. - Ну, давай, наконец, знакомиться, - Петя вздрогнул, выходя из ступора и живенько пожимая крупную сухую ладонь, - Константин Игоревич, отец этого обалдуя. - Петр Юрьевич, э-э, в смысле Петя, - Хазин через силу пытался заставить артикуляционный аппарат нормально работать, но челюсть будто сводило, - Это я в школе просто привык так представляться. - Ох, - Гром-старший вздохнул, покачивая головой с ноткой обреченности, - еще один учитель. Медом вам у доски намазано. Он плюхнулся на стул, взглядом приглашая Хазина присесть напротив: - Скажи мне, Петя, ответ на такой вопрос. Как ты только терпишь моего отпрыска? - Э-э, - Хазин опять замялся, бегая глазами от ухмыляющегося справа от него Игоря, расставлявшего бутылки, к его бате, - Игорь - хороший педагог. Дети его обожают, с коллегами не конфликтует. - Ц, - Константин закатил глаза, потянувшись к презентованному коньяку, - вы и вечерами о школе треплетесь и тетради на скорость проверяете? Или все же умудрились как-нибудь на перемене о себе друг другу рассказать? Как вы с совместной жизнью-то справляетесь? - Ба-ать... - Игорь закатил глаза один в один, как отец, но тот лишь хмыкнул, притягивая рюмку. - Шо сынуля хорошо шпрехать учит, я и так знаю. Пока тут жил, от цветов не присесть, не прилечь ни на одну поверхность... - Ой, - Гром-младший, хмыкнув, подставил бате свою рюмку и петину, - будто ты когда смотрел, куда ложишься. Константин, плеснув всем коньяк, довольно заухмылялся, лукаво дергая бровью. - Зависть - плохое чувство, сынок, - облокотившись на стол, отец поднял свою рюмку и подмигнул потерявшемуся в пространстве и времени Хазину, - давайте за знакомство. - А мы ждать не... - Да скоро будет, отчеты, как всегда переписывает. Штрафную нальем, - перебив Игоря, Константин со шкодливой улыбкой рассматривал Петю, - Дай я уже радоваться начну, что тебя сбагрил. То есть он все же в курсе? То есть полковник полиции с размаху чокается и залихватски опрокидывает в себя коньяк за семь кусков, отмечая отношения единственного сына с мужиком? Или Петя чего-то не понимает. Он зеркалит движения Константина и выпивает свою порцию, тут же жмурясь и пытаясь дотянуться до лимона. - Ты опять эти конфеты купил? - Гром-старший недовольно заворчал, глядя, как Игорь раскрывает коробку и подталкивает ту своему мужику, - Приторные ж пиздец. Скорчив рожицу, Игорь передразнил отца: - Пфитофные пифдеф... А они и не тебе. - И как ж тебя, Петя, угораздило связаться с этим дитем великовозрастным? - смешливо хмыкнув, Константин подвинул Хазину блюдце с оливками. - Да... Как-то разговорились на экскурсии, потом в баре с коллегами посидели, вдвоем погуляли... - Тю, - откинувшись на спинку, Гром-старший умиленно нахмурил брови, - какой милый детский сад! - Ну не перестрелка под наркотой, бать, - хохотнув, Игорь подкинул маслину и поймал ее ртом, следом посылая Пете воздушный поцелуй. В прихожей послышался скрип ключей и копошение. Хазин, только-только решивший пустить происходящий сюр на самотек, опять напрягся, а хозяин дома, взглянув на часы и одобрительно кивнув, потянулся к коньяку, разливая уже по четырем стопкам. Игорь, потерев руки и предвкушая, наконец, начало застолья, муркнул: - Ну аки часы точен. Все из той же прихожей послышались гитарные перебои, с каждым тяжелым шагом становившиеся все громче. Кай ёнэ, ромалэ, кай ёнэ, Мирэ лава совная куюнэ? В цветастой рубахе и подпоясанных брюках в гостиной показался длинноволосый мужчина, выстукивая дроби и размахивая руками с зажатым телефоном, поющим низким женским голосом. - Эх, цыганочка с выходом, - прокрутившись на носке, мужик отбил ритм по своей груди и бедру, вторя записи, - Джидэ яваса, ямэ на мэраяса. И куч, ромалэ, та задживаяса. Допев, незнакомец плавно опустился на стул рядом с Константином и сдул с лица растрепавшуюся челку. Хазин во все глаза рассматривал мужчину, недоумевая, почему Игорь спокойно ковыряется в колбасной нарезке, словно ничего не происходит. Отец его тоже хорош - сидит, хихикает и подталкивает полную рюмку этому человеку. - Ну знакомься, цыган, это Петр Юрьевич, но разрешил звать его Петей. - Т-так вот ты какой, з-зазноба Игорешки, - незнакомец, чуть привстал, театрально кланяясь и растягивая губы в улыбке, - Майор Юрий Смирнов, но зови меня просто Юрой. - Оч-чень приятно, - Хазин в своей голове уже представлял, как будет шипеть на Игоря за то, что тот не предупредил о таком колоритном персонаже, и Петя сейчас, сильно охуев, явно выглядит идиотом. - А мне-то у-уж ка-ак, - Юрий подхватил свою стопку, намекая не отставать, - уж не думал, что д-дождусь. О, конфетки мои л-любимые! - Ц, - Гром-старший, видимо, пинает того под столом, - я кому картошку запекал? Поешь сначала нормально. Весь день же с бумажками... Игорь под боком хохотнул, тут же фыркая, и опустил горячую ладонь на хазинское бедро - хоть какая-то моральная поддержка и знак, что Петя не грохнулся в обморок на лестничной клетке, ловя самые безумные галлюны. Хотя даже в бреду его мозг такое бы не придумал: Смирнов, став похожим на кота, искупанного в сметане, потянулся к старшему Грому, мягко чмокая того в щеку, пока Константин притворно ворчит, сверкая хитрыми глазами. - ПаЮр, - опрокинув со всеми рюмку, Игорь закинул руку за спину Пети, успокаивающе поглаживая плечо кончиками пальцев, - а расскажи ту историю с сектой. Мне кажется, Пете понравится. - О-о! - Смирнов с готовностью подобрался на стуле, разминая шею, - Кось, поправляй меня, если что... *** - Ну вот видишь, а ты боялся, кис, - Гром сыто откинулся на плечо Хазина, пока Юрий с Константином по праву старшинства первыми ушли курить на площадку, - Хорошо ж посидели. Петя согласно кивнул. За пару часов у него получилось уложить в голове реальность происходящего и всамиделешное существование таких смешливых и язвительных офицеров. С Константином Игоревичем даже получилось зацепиться в вопросе некоторой инфантильности Игорька, стараясь не ржать на историях, как тот чуть не плакал, вытряхивая из контрольных любовные записки школьниц, или сушил феном залитые чаем тетради детей. Даже появилась мысль взять номерок бати Игоря тупо ради того, чтобы сразу сдавать ему фейлы отпрыска. Заслужил, хули. - Угу, боялся, что же твой отец скажет, раз дитятко с мужиком живет? - сучливо цокнув и выгнув бровь, Хазин повернулся к напрягшемуся Грому, - А теперь тебе нужно бояться, душа моя. Потому что информация, что твой батя сам живет с мужиком, нихуево бы мне помогла - ты не поверишь! - не бояться! - Ну, кис.. - Цыц! - Петя... - Рисуй сам плакат пятиклашкам на майские! - Петя-я-я! В прихожей же двое мужчин зажимали себе рты рукавами курток, лишь бы только не заржать.