Осколки прошлого

Музыка в наушниках предательски затихает. Старый раздолбанный телефон очень плохо держит заряд, а от питания на солнечных батареях ещё хуже. Правда сейчас далеко не день, солнца и в помине нет. Хотя его и днём нет, особенно сейчас, в ноябре. Вилена откладывает бесполезное теперь устройство и ёжится от холода, закутываясь в одеяло. Вязаная кофта и надетая сверху тёплая толстовка уже не греют. После катастрофы температура на Земле начала стремительно опускаться, будто снова наступал ледниковый период. Если так пойдёт и дальше, в Москве этой зимой будет уже минус пятьдесят, а Сибирь совсем замёрзнет и население в стране сократится ещё вдвое. В голове продолжали играть слова оборванной песни Эпидемии, слишком спокойные, нежным Жениным голосом поющие. –Я Всадник Из Льда, Надо мной мерцает звезда, Но весной лёд тает всегда, Только я — никогда. Тихо пропеть не получилось — голос совсем осип. Пропеть вообще не получилось. Да и не хотелось ей больше петь. Было слишком больно вспоминать о прошлой профессии, о прошлой жизни, прошлых друзьях, фанатах… С того самого момента, как она осознала, что попала в какую-то фантастическую книгу с постапокалипсисом и прочей жестью. Но рядом с реальной жизнью любые книги казались такими детскими сказками… Их хотелось читать, чтобы хоть на время забыть о реальности. Жаль только, что всё, что было у неё в квартире, уже сожгли с наступлением холодов, чтобы не замёрзнуть во сне. Хотя нет, была одна книга. Фанфик её фанатки, который ещё в той, другой, спокойной жизни впечатлил. Который, оказывается, был длиннее, чем она видела его в первый раз. Вилена набрела на него повторно, уже сама, когда пыталась сохранить хоть что-то, пока интернет во всей стране ещё продолжал работать, хоть и с перебоями. Она нашла ещё много таких историй, но эта впечатляла сильнее всего. И она никогда не рассказывала о ней близнецам, которые спали на соседней кровати. Им было хорошо, грелись теплом друг друга, а ей не с кем было греться. Хоть они робко предлагали спать с ними, она упорно продолжала отказываться. Зная, что упади температура сильнее, всё-таки сломается. Песня в голове продолжала, будто наушники всё ещё издавали хоть какой-нибудь звук. А может это потому, что она слушала на повторе эту мелодию уже второй день. Всё, что любил, но не ценил, Потерял я вмиг, И навсегда Всадник Из Льда Позабыл твой лик. От песен Эпидемии отчего-то было в тысячу раз больнее, чем слушать других прежних товарищей. Может, потому что снова ноябрь и почти уже пять лет со дня катастрофы, когда на Землю обрушился метеоритный дождь. У Эпидемии был концерт в Волгограде, когда его не просто сровняло с землёй, а превратило в огромный кратер. В изменённом до неузнаваемости ландшафте России появилось новое озеро, что так и называется теперь — «Волгоград», в память о городе-герое и всех, кто погиб вместе с ним. Вилена всё бы на свете отдала, чтобы один из метеоритов упал и на Москву, но её как специально обошли стороной. Только тряхнуло так, что теперь столица лежала почти что в руинах, прямо как и весь Земной шар… Горячие слёзы прочертили по холодным щекам дорожки, обожгли солью глаза. За ребятами из Эпидемии, Эльфийской рукописи, неизменно следовали другие, которые волей случая оказались в Петербурге. От Северной столицы остался лишь кусок ледяного океана. Море Святого Петра хранило на своём дне всю былую красоту и историю, а сверху было покрыто льдом, который даже летом не смог полностью растаять. Над ним завывали ветра. Вилена была на его берегу лишь раз. Больше туда не хотелось возвращаться, иначе ей станет ещё хуже. Вилена боялась ложиться и спать. Боялась, что к ней во сне снова придёт Женя Егоров. С мягкими чертами лица, мягкой улыбкой на губах, светом в глазах, ореолом распущенных коротких кудряшек вокруг головы. Когда она видела его в последний раз, он как раз только подстригся. Чуть выше, чем по плечи. Волосы непослушные, топорщились во все стороны очень забавно. Таким он и остался в её памяти. На соседней кровати ворочается Федя, поправляя сползшее одеяло и обнимая лежащую у себя на груди голову брата. Вилена смотрит на них и невольно улыбается от прилива нежности. Она всегда смотрела на них, как на младших братиков. И даже сейчас они младше, чем была она в славные времена, когда пела на сцене, играла в мюзиклах… Когда могла сама воспроизводить хоть какую-то музыку. Сейчас ей от этого невыносимо больно. Спать всё-таки хотелось больше, чем бояться. Вилена опустилась на подушку и тут же поднялась от прошившего насквозь холода. Спешно натянула капюшон на голову, где топорщились во все стороны давно не завивавшиеся коротко остриженные волосы. Сёма очень её отговаривал, умолял сохранить хоть что-то в память о прошлой жизни, а Федя молчал, грустно глядя прямо в глаза. Он понимал, что иного выхода нет, что не смогут они доставать хороший шампунь с такой регулярностью. Присутствие рядом близнецов, случайно найденных родственных душ, очень успокаивало и радовало. Радовало, что она не одна в этом разрушенном мире, где за каждым углом могла поджидать смерть. Оголодавшие, но ещё не издохшие собаки, набрасывались на прохожих средь бела дня, загрызая заживо. В отдалённых районах Москвы в последнее время участились случаи людоедства. Саша Рычков недавно рассказывал, что натыкался на мешок обглоданных человеческих костей прямо посреди улицы. Саша пару лет назад съехался с Ромой Пармоновым, прямо как она с близнецами. В этой суровой реальности в одиночку выжить невозможно. Просто потому, что ты можешь настолько замёрзнуть ночью, от резко опустившейся температуры, что утро для тебя уже не наступит. Вместе с кем-то есть хоть какие-то шансы. Вилену восхищало то, что Рома с Сашей и сейчас продолжали петь песни и писать стихотворения. Правда у Ромы они становились всё мрачнее. Вилене порой хотелось его обнять и отогреть от всего холода мира. Хотя, похоже, с этим справлялся и Саша. Они обнимались прямо на сцене, как когда-то давно делали Ярик с Сашей Казьминым, или Женя с Петром Елфимовым. Где сейчас были эти четверо? Существовал ли тот рай, о котором всё твердили христиане, о котором писалось в Священном Писании? Тепло ли сейчас было их душам? Потому что телам было точно холодно на дне погибших городов. Вилена подтянула ноги к груди, а ледяные ладони поднесла к лицу, выдыхая на них тёплый воздух. Замёрзшую кожу обдало жаром дыхания, что не сильно помогло, а через мгновение холод вгрызся в них с новой силой. На губах невольно появилась усмешка от проскользнувшей мысли. Опять вспоминался рассказ её фанатки. Там Феде тоже было холодно, намного сильнее. И он выжил, значит и она справится. «Горизонты», так он назывался. Далёкие и недоступные. И ты не сможешь выбрать, к какому горизонту ты идёшь. Об этих горизонтах пели близнецы в своей песне. Гитара — единственный деревянный предмет в доме, который ещё не сожгли. Она стоит в углу, как напоминание, что когда-то они жили. Как надежда, что они когда-нибудь смогут снова жить. Сон наконец-то одолел, правда спокойнее от этого не стало. Перед ней стоял Макс Раковский, в светлой комнате ещё целой квартиры. Стоял и смеялся над какой-то её шуткой. Вилена даже сквозь сон могла думать, что хотела бы ещё хоть раз в жизни услышать его смех. Просто его услышать. Вилена ненавидела свои сны, потому что они были приторно светлыми и счастливыми. Потому что ей ни разу не приснился Максим с проломленной арматурой головой, каким она видела его в последний раз на похоронах. Это случилось в день катастрофы, когда Москву тряхнуло так, что Кремль рухнул, как карточный домик. Что уж говорить об обычных зданиях. А ей повезло…

***

Утро встретило тёплым дыханием Сёмы на щеке и слабыми лучами солнца, пробивавшимися сквозь шторы. —Ви, вставай, — тёплая рука аккуратно убирает волосы с лица, —Ты кричала во сне, мы уже испугались. Кричала? Неужели она просто не помнит о своих кошмарах, а они преследуют её каждую ночь. Карие глаза медленно разлепляются и перед ними обеспокоенное лицо Сёмы. От растрёпанных волос по щеке стекает вода, значит они уже успели растопить печь и погреть воду. И вправду. Вилена начинает ощущать жар и поспешно сбрасывает с себя одеяло. Хочет следом стянуть и толстовку, но Сёма её останавливает. —Не надо, не так уж тут и тепло, — серые глаза метнулись к запотевшему окну, —Ночью температура упала до минус тридцати. Город совсем пустой, все пытаются согреться. Скорее всего, Саша отменил сегодняшний концерт, на него просто никто не придёт. Вилена кивает ошарашенно. Когда-то люди шутили о глобальном потеплении, а реальность оказалась намного жёстче, чем их фантазии. Скорее всего, у ребят и так не состоялось бы концерта — Саша при их последней встрече уже хрипел. Можно сколько угодно надеяться, что Рома сейчас не сбивает ему температуру и не отпаивает травяным чаем с вареньем, если такой у них, конечно, есть. Но лучше не строить иллюзий. У Вилены такого чая не водилось. У неё вообще ничего не водилось и вряд ли теперь появится в ближайшее время. —Пошли. Брат, кажется, уже доделывает нам завтрак. Сёма находит её маленькую худую ручку и тянет в сторону кухни, с которой на самом деле пахнет чем-то вкусным. Рука у Сёмы тоже худая, но всё равно не такая хрупкая, как у неё. Близнецы в последние годы вообще стали выглядеть крепче, уже не маленькие птенчики. Вилена поддаётся и идёт следом. Хочет что-то сказать, но голос совсем сел. На кухне Федя и вправду раскладывает завтрак по тарелкам. Яичница с мясными гренками… Откуда только достали? И чай травяной, ещё горячий. И… Вилена не верит своим глазам. На тарелке, аккуратно разломанная, лежит шоколадка с начинкой из солёной карамели. Федя оборачивается, ловя её взгляд, понимает всё без слов. —Твоя любимая, Вилен, сегодня в магазин привезли. Я как увидел, сразу о тебе подумал и взял. Что сегодня снилось? Ты опять всю ночь кричала. Значит действительно кошмар. Почему только она узнаёт об этом с утра, за завтраком? Почему он не может явиться к ней сам и выбить из головы хоть на день все те ужасы, что намертво там отпечатались. —Максим Раковский, — всё-таки признаётся Вилена, делая большой глоток горячего чая с мелиссой, —А кошмар я не помню… Может, торчащая из головы арматура ей тоже снилась? И тёмные, от крови слипшиеся длинные волосы, и застывший на лице страх, и стеклянные остановившиеся глаза… Близнецы одновременно кладут руки ей на плечи. Заметили… Какими бы разными братья не были, любят они свою Вишенку одинаково сильно, так же, как и она их. —Я, кстати, сегодня встретил нашу фанатку, — вдруг вспоминает Сёма, —Она как шар шерстяной закуталась и сидела в парке, играла. Я на звук гитары пошёл, удивился, что кто-то в такой мороз находит в себе силы что-то делать. Она заметила меня и узнала. —Неужели опять ту, которая с ушками? — Федя аж кусок яичницы не жуя проглатывает, —Меня на днях она тоже узнавала. —Да-да! — Сёма воодушевлённо кивает, —Алабай, кажется. Голубой. Она играла наши «Горизонты». Я не сразу понял, подошёл, а она поёт их. —Она самая. Удивительно, прошло пять лет, а о нас ещё кто-то помнит. Как тут не помнить, если все любимые артисты разом погибли. Конечно, будешь цепляться за последнюю надежду. Интересно, пишет ли она сейчас что-то… Вилене очень хотелось верить, что — да. И что она встретит её в скором времени и спросит лично. Даже если это вдруг снова окажется какая-нибудь жесть. Всё, что угодно, лишь бы не реальность. В этой реальность ничего иного, кроме жести, уже не выйдет. В голове вдруг снова отозвался нежный голос Жени Егорова, который тихо пел. Как будто это он сам напевает где-то над ухом, ещё не до конца проснувшись. Осколки прошлого, как снег, Закрутит ураган времён, В ушедший день для нас навек, Обрушив мост. Как удивительно некоторые песни Эпидемии сочетаются с реальностью. Может быть, Юрий и вправду был пророком, только об этом больше никто не узнает. Оставив в наших душах след, Тьма уплывёт за горизонт И в чистом небе вспыхнет свет, Свет новых звёзд. Вилена улыбнулась, кладя в рот любимую шоколадку. Сладость приятно отозвалась во рту, слегка разбавленная ноткой солёной карамели. Почему-то Женя в последнее время всё чаще пел у неё в голове, чем другие друзья и коллеги. А может и вправду это она просто очень много его слушала. Когда она спохватилась, скачивая песни без разбора, на последний в этой стране интернет, она сохранила очень много песен Эпидемии. А ещё фанфиков, о которых она узнала слишком поздно и очень удачно. Их хотя бы нельзя было сжечь и проще достать. Они напоминали о прошедшей счастливой жизни и были слишком не правдой, чтобы отгородиться ими от реальности. Хотя эта реальность была намного лучше, чем если бы на Земле случился какой-нибудь зомби-апокалипсис. Даже если он и мог случиться, уже шансов нет. Все зомби просто сдохнут от голода из-за недостатка мозгов. Или начнут жрать сошедших с ума собак. Вряд ли когда-нибудь цивилизация сможет снова восстановиться, до уровня, с которого можно будет рухнуть. Пройдёт не одна тысяча лет. А их век теперь будет очень и очень коротким. Прямо как у нефилимов в рассказе другой девушки. Кажется, он назывался «Город потерянных»… Его автор, наверное, очень любила Петербург и всех артистов, о которых писала. Интересно, а что с ней сейчас. Петербург и Волгоград — ключевые города истории… Если она оттуда… Думать эту мысль не хотелось. Только не сейчас, когда она нашла в себе силы улыбнуться. Вилену очень удивляло, что в этих самых рассказах её изображали сильной женщиной. Не сдающейся даже под пытками, не ломающейся от окружающей жести. Если бы они только знали, насколько на самом деле она слабая. Сколько она рыдала на груди близнецов в первые годы их совместной жизни. Сколько она рыдала одна в пустой холодной квартире, лишившись всех лучших друзей разом… —Вишенка, всё хорошо? — Сёма аккуратно забрал из рук чашку с остывшим чаем, вот-вот норовящую выскользнуть из расслабленных пальцев. —Д-да… — Вилена подняла взгляд на близнецов. Федя поставил на стол тарелку с тёплыми пирогами с… —С вишней, Вилен, — подсказал близнец, —Сегодня всё для тебя. Лишь бы ты хоть миг в этой жизни была счастлива. Каждый день всё для неё. И она от этого очень счастлива. Даже если от счастья ей больно. Даже если вся увиденная за пять лет кровь, жесть и разруха приходят к ней в кошмарах каждую ночь. Даже если после каждого прочтения «Горизонтов» ей снится, как она медленно умирает, пока из головы хлещет кровь. Даже если там её убивают её родные и любимые близнецы… Ей будет лучше, если она перестанет думать о прошлом. Только как перестать о нём думать, если именно там находится её жизнь. Она сама осталась далеко там. Умерла вместе с Москвой, вместе с друзьями. Тут осталась лишь её жалкая тень, которой достаточно шоколада и вишнёвых пирогов для счастья. А ещё невероятно похожих и одновременно не похожих близнецов.