В ожидании нашей встречи...

"Моему самому близкому врагу. Моему другу, которого я однажды потерял. Я знаю: рано или поздно это произойдёт. Я уже устал от этого тошнотворного и слизкого чувства, не покидающего меня вот уже столько месяцев... Война, безумная, безрассудная, в которой я потерял многое... И я всё ещё не знаю, сколько мне только предстоит потерять. Но пока я всё ещё здесь, пока я чувствую, как кровь течёт по моим венам, а лёгкие наполняет воздух, я буду бороться. Не за свою жизнь. Но за жизнь моего города. Моих людей. Тех, что всё ещё верит мне, ни смотря ни на что, в которых всё ещё не погас огонёк светлой надежды, и тех, кто меня проклинает... Я буду стоять за всех них. Чего бы мне это ни стоило. За надежду, которую ты мечтаешь у них отнять. Скажи, как сильно ты ненавидишь меня. Мечтаешь о том, как я сдохну, так, подлец?Скажи это, когда ты узнаешь свежие новости обо мне каким-нибудь утром. В лицо им всем, каждому из них, в лицо народу, который тебе не верит! Может быть, что-нибудь изменится... Ты был искренен и наивен когда-то, а сейчас вновь надеваешь овечью шкуру и делаешь вид, что забыл, отпустил все свои обиды на меня? Кого ты пытаешься обмануть, Арсен? Все твои обиды, смешанные с грязной завистью, всё ещё живут в твоей черной, как смоль, душе... Ты поднимаешься всё выше, но не перестаёшь оглядываться назад. Как бы лживо ты не улыбался, говоря с народом - тебя выдадут твои глаза, блестящие огоньком Дьявола. Невиданной ненавистью ко мне. Когда-нибудь ты осознаешь, что ты уже давно дал знать, насколько сильно это чувство тебя тревожит, сжирает изнутри. Как сильно ты хочешь избавиться от этого ужасного жгучего чувства в голове... Ты уже всё решил сам, Арсен.Я знаю это, чувствую каждой клеткой моего тела. Твои глаза уже наполовину закрыты, в надежде, что в них не проскользнет вновь огонёк ненависти, которую ты уже так долго хранишь в душе. И чем скорее ты выплеснешь её наружу моими капельками крови - тем быстрее твои лёгкие наполнятся воздухом. Когда ты сделаешь вдох и почувствуешь, что наконец отпустил свои грязные чувства... Ты вдруг поймёшь, что вот вот твои лёгкие наполнятся кровью, которую ты будешь отхаркивать всю дальнейшую жизнь... Правда ли это того будет стоить? Абсолютно. Ты всегда был таким, Арсен. Нет причин лгать мне снова, ты итак уже достаточно сильно утонул во лжи за все эти десять лет... И когда моя кровь прольётся... посмотри, не осталось ли на тебе следов? Я знаю, мы скоро встретимся. Я буду с нетерпением ждать. Искренне твой, Г.А. Кернес *** Харьков, апрель 2014 года. - Опаздывает, значит. Как знакомо. До одури... Кернес достал из кармана своей старой, повидавшей жизнь кожаной куртки телефон, чтобы в очередной раз взглянуть на время. Он негромко хмыкнул себе под нос, когда с каждой минутой его ожидания боль в животе прогрессировала. Ещё совсем холодный весенний ветер развивал на ветру его шелковый фиолетовый шарф. Тот самый, что был с ним ещё на том по-дурацки популярном видео, что сделало его "популярным" вместе с ещё таким зелёным, наивным Мишей... Сейчас это осталось лишь далёким воспоминанием. Для Кернеса больше не было ни Добкина, ни кого-либо ещё, которого он когда-либо считал своим другом. В определённый момент они все скрылись в утреннем тумане. И он остался абсолютно один. Один со своим страхом. Сейчас он стоял тут, последи опустевшего, окутанного страхом и болью Харькова. И только старый шарф развивался на ветру, напоминая ему о тех временах, когда всё это казалось глупостью. Фантомным будущим. Просто нереальным... Неподалеку от металлического забора, около которого стоял Геннадий, в тумане скрывался серый автомобиль. Из него за неприкосновенным мэром тщательно наблюдала его верная охрана. Даже самое незначительное движение рукой вызывало у крепкий на вид молодых парней неподдельную настороженность и даже тревогу. Наступило тяжёлое время не только для народа и его политических деятелей, а и для каждого, кто был как-либо связан с политиками. Уже который день на улицах не прекращался огонь, буд-то черная рука схватила в свои пальцы небольшую страну, окрасив её в багрово-красный... А небо, натянувшееся над харьковскими улицами, продолжало сереть, нагоняя холодный весенний дождь... В этот день все буд-то кричало о том, что должно произойти что-то неладное. Что-то поистине страшное. - Он не идёт. Нам пора уезжать, пока не стало хуже. - телохранитель мэра, широкоплечий мужчина по имени Дмитрий, недавно принятый на службу, то и дело выглядывал в окно машины, наблюдая за происходящим вокруг большого начальника. И он как никто иной чувствовал, как накаляется обстановка вокруг. - Чёрт возьми, да я уверен, на него уже ведётся охота. Но он... Как всегда. Упрямый, как... - всё же сдержал в себе грубоватый комментарий более опытный коллега - А ведь если с ним что-нибудь случится - виноваты будем мы. Не уберегли. - Ты прав. Поэтому нам нужно быть всегда на чеку. Крепкий мужчина вышел из машины, опасливо оглядываясь по сторонам. Аккуратно, словно посреди минного поля, он подобрался к огородке, на которую опирался мэр, и хрипло прокашлялся. - Геннадий Адольфович, я думаю, вам пора возвращаться домой. Это место небезопасно. Вы и сами знаете... Мы в ответе за вашу жизнь. Кернес проследил направление движения одного из своих охранников и посмотрел на него, выпрямив спину. Это мгновенно придало ему более уверенный вид. - А я знал, что это будешь ты, Дмитрий. Кто же ещё скажет мне так прямо в лицо то, чего никогда не сможет доказать... Геннадий беззлобно улыбнулся телохранителю, и эта улыбка, конечно, вызвала у того лёгкий холодок по коже. Мужчина в костюме звучно сглотнул и нервно дёрнул свой галстук, пытаясь не подавать виду, что он явно взволнован поведением босса. - То есть? В-вы шутите? Что вы имеете в виду? Я не совсем понимаю-... - Тебе и не надо понимать это, Дим. Дай мне закурить. Дрожащими ладонями мужчина кое-как нащупал в своём кармане зажигалку и без лишних вопросов протянул её начальнику. Геннадий достал сигарету из внутреннего кармана куртки и закурил, придерживая сигарету изящными пальцами. Кто, как не охрана мэра знала, что этот человек, что всю жизнь вёл здоровый образ жизни и так яро его пропагандировал, закуривает вот так внезапно только в самых тяжёлых ситуациях. Видимо, сегодня как раз была подобная. Начальник начал вести себя так тревожно с того момента, как ему назначили встречу... - А вы... уверены, что это не был... ну, какой-то розыгрыш? - боязливо задал вопрос телохранитель, наблюдая за тем, как Геннадий неспешно пускает облака табачного дыма в воздух. - Розыгрыш будет тогда, когда я уволю вас, Дмитрий Иванович. Следите, пожалуйста, за тем, что говорите. Вы меня знаете, я за словечком в карман не полезу. - совершенно спокойно произнес Кернес, пустив на лицо лёгкую язвительную ухмылку. Глаза его, как и обычно, были прижмуренны. Они снова улыбались, но сейчас были направлены в одну единственную точку, даже не бегая боязливо по сторонам, что было бы логично. Неужели их босс действительно пришел на встречу без всякой опаски на то, что его могут... убить?... - Г.. Геннадий Адольфович, вы... Принимали своё лекарство сегодня? - А тебе то, собственно, какая разница? Принимал, не принимал, дело моё. А твое дело — сидеть и наблюдать, чтобы какой-нибудь подозрительный тип не пустил в меня шальную пулю. - буд-то прочитал тяжелые мысли телохранителя Геннадий, становясь всё более серъёзным - Побеспокоился бы ты лучше об этом, Дима... - Только самая жалкая гнида способна поступить так... - сквозь зубы процедил Дмитрий, когда слова вырвались, кажется, из самых глубин его души. Кернес медленно перевел взгляд на телохранителя и с былой насмешкой взглянул ему в лицо. - Ну нет, Дима, самая жалкая испугается и убежит, даже не посмея взять свою пукалку в руки. Она испугается. Не то меня, не то наказания... Такое дело может сделать только самый отважный и сильный, и никто иной. Поэтому... смотри в оба... В этот момент Дмитрий впервые взмолился богу за то, что отважился выйти из автомобиля. Не успел охранник и глазом моргнуть, как сзади к Геннадию кто-то стремительно приблизился. Быстро, словно черная молния, разрезавшая серые небеса, так, что молодой человек едва успел отреагировать. Тут же в голове его промелькнула ужасная мысль: если бы он не стоял рядом с сейчас, всего несколько секунд, и мэр был бы мёртв... - АХ?!? - от резкого толчка сзади Кернес пошатнулся и едва не певалился через покрытую мерзким слоем льда перегородку. От неожиданности он выронил сигарету из пальцев, и только тогда смог обернуться посмотреть, какой наглец посмел распустить руки. Прямо за ним стояли люди во всё тех же черных, гадких костюмах. С лицами, позорно скрытыми за балаклавами и шлемами... Посредине, возвышаясь над группой этих ходячих мертвецов, стоял тот, с кем Геннадий давно хотел наконец встретиться лицом к лицу. Тот, о кот Кернес писал мемуары последние несколько дней, но о котором ни за что не хотел говорить прямо в интервью. Этот человек назначил роковую встречу, и вот он наконец явился, в чёрном пальто, подобный жнецу... - Курить плохо, Геннадий Адольфович. Вы же за здоровый образ жизни? Оказывается всё это время вы просто прикрывались этим? Сколько же людей поверили вам? Интересно... - на лице брюнета, стоящего прямо напротив мэра, промелькнула змеиная улыбка, а глаза сверкнули сияющими огоньками. Очаровательные чёрные глаза, полные страстности, надолго запоминаются каждому, кто встречает их... А для Кернеса эти глаза стали нечто большим... Ещё тогда мэр Харькова увидел в них свою смерть... *** Толчок. Раскат грома, что заставил птиц в ужасе подняться в серое, дождливое небо, над чёрными макушками сосен. Звон метала. Тёмный силуэт где-то далеко... Миг, который покажется вечностью. Миг, что навсегда изменит мою жизнь. В глазах всё плывёт. Дышать становится тяжело, я чувствую себя нездорово сонным, перед тем, как медленно опуститься на землю... Во рту странный привкус. Я сглатываю тяжелую, вязкую жидкость. Наконец-то... Я ждал нашей встречи. Я слышу, как деревья что-то шепчут мне. Напевают мне последнюю колыбельную. Больше нет ничего. Только этот шепот грядущих перемен. Только огонёк надежды, что сияет ярче и ярче где-то глубоко под пропитанной кровью рубашкой. То, что ты не способен у меня отнять. До свидания, Харьков. До свидания, мои друзья. Мы обязательно встретимся снова. Я не оставлю вас, я буду бороться столько, сколько понадобится. Мне просто нужно время. Обещаю вам... Мне просто нужно немного времени... Теперь ты свободен, Арсен. Можешь считать, что ты победил.