white oleander

      Вероника ошеломлённо уставилась на Чендлер. Писк в ушах превратился в громкий звон, перекрывший все остальные звуки вокруг.       — Ты меня… что? — переспросила она, с трудом разлепив онемевшие губы. В голове осталась только одна мысль, звучавшая вновь и вновь, словно заевшая пластинка: «Только бы это всё было лишь игрой воображения! Только бы…»       — Люблю, — Чендлер протянула ей на ладони смятый цветок алой ипомеи, покрытый тёмной, спёкшейся кровью. Взгляд Вероники метнулся к нему, и она невольно отшатнулась. — Послушай, я же умру без тебя! Буквально умру! Я знаю, что вела себя с тобой не лучшим образом, но… но, Вероника, пожалуйста!       Всё ещё не отрывая взгляда от протянутой к ней руки, Ронни попятилась, пока не наткнулась спиной на стену. Сглотнув тошнотворный ком в горле, она крепко зажмурилась и спрятала лицо в руках.       Это всё не могло быть по-настоящему… это просто очередная злая шутка.       — Ты не сможешь просто притвориться, что не слышала этого, — шагнув вперёд, Чендлер дрожащими пальцами вложила цветок за её ухо. Вероника вздрогнула, почувствовав, как что-то влажное и липкое осталось на её коже. — Ты можешь либо убить меня отказом, либо дать мне шанс. Знаю, это слабое оправдание, но я делала всё это с тобой, только потому что не могла признаться даже себе! Просто не могла! А если бы все узнали, что я влюблена в девушку? Все бы отвернулись от меня…       — Значит, всё это… Господи, ты превратила мою жизнь в ад только потому, что не хотела показаться немного странной людям, которых даже никогда не увидишь после окончания школы? Всего через несколько грёбанных месяцев, — злость поднялась внутри удушающей волной. Резко убрав руки от лица, Вероника раздражённо смахнула цветок на землю. — Ты каждый день делала моё существование в школе абсолютно невыносимым! И говоришь, что это всё лишь потому, что я тебе нравилась?       — Я не… Но мы же с тобой дружили в начале года, — брови Хезер умоляюще взметнулись вверх, — разве тебе не нравилось то время? Мы же были близки и…       — Мы дружили, пока я была твоей послушной собачкой, — она резко мотнула головой, позволив волосам упасть на лицо. — Пока я послушно травила тех, в кого ты тыкнешь пальцем. Напомнить, что случилось, когда я посмела отказаться? Ты показала своим пальцем уже на меня! Это не похоже на дружбу, Хезер... Ты просто использовала меня!       — О мой бог, ты всё ещё говоришь словами этого фрика! Вы уже пару месяцев как расстались… Что, так и не нашла время снять эту лапшу с ушей? — язвительно фыркнула Чендлер, а затем, спохватившись, резко изменилась в лице. Нервно облизав губы, она наклонилась ближе, чтобы заглянуть Веронике в глаза. — Я не хочу использовать тебя… Я правда люблю тебя! Что может быть лучшим доказательством моей искренности, чем то, что я могу умереть от одного твоего «нет»?       Она, сглотнув, неуверенно пожала плечами в ответ. Насколько она знала из газет и новостных сводок, эта болезнь не могла врать. Значит, любовь Чендлер и в самом деле была искренней. Жаль, что эта любовь не делала её хорошим человеком. Впрочем… Губы Вероники скривились от отвращения; после того, что она натворила, ей ли говорить об этом?       — Послушай, я же знаю, что ты не ненавидишь меня, — почувствовав её сомнения, Чендлер предприняла ещё одну отчаянную попытку. Украшенные алым маникюром пальцы обхватили подбородок Ронни и настойчиво вздёрнули вверх. — Я знаю, что тоже нравилась тебе, Сойер!       Она отчётливо вздрогнула. О да, Хезер знала… и не только она, но и половина школы. Это было на тех листах дневника, которые в прошлом месяце распространились по школе, как пожар… Было ли это тоже делом её рук?       Точнее, была ли хоть какая-то вероятность того, что это сделала не она?       — И если это действительно так, то у меня есть шанс выжить, — продолжила Хезер всё сильнее дрожащим от страха голосом. Её пальцы до боли впились в кожу Вероники. — Я просто хочу жить, Сойер! Пожалуйста, дай мне шанс... И когда мы сможем уехать туда, где не нужно ни на кого не оглядываться, я смогу… смогу отплатить за это.       — Дай мне время подумать, пожалуйста, — с трудом выдавила она, чувствуя, что всё это уже немного больше, чем она может выдержать. В её душе смешалась в гремучую смесь жалость, гнев и чувство вины; писк в ушах стал ошеломительно громким. Как бы ей хотелось просто ненавидеть её! — Мне нужно немного времени, окей?       — У меня его очень мало, — внезапно всхлипнула Чендлер, и это была последняя капля.       Вероника, не выдержав, развернулась и резко кинулась прочь.                     Ронни съежилась на кровати, прижав к себе подушку, и невидяще уставилась в стену. Стоило ей закрыть глаза, как перед ними вновь появлялся алый цветок ипомеи, весь покрытый кровью. Той самой, которую она почти полтора часа отмывала в ванной, скобля щёткой и без того уже чистую кожу.       Она прерывисто вздохнула и вытерла мокрые от слёз щеки. Нужно было что-то решать, но сил уже не осталось. Да и был ли у неё на самом деле выбор? Она обязана ответить взаимностью, иначе Чендлер умрёт, и это будет на её, Веронике, и без того не слишком чистой совести. Обязана… она громко всхлипнула и, повернувшись на спину, с силой прижала подушку к лицу.       Что бы она не выбрала, она в любом случае уже проиграла. Если она скажет «да», то это слово привяжет её к Чендлер надёжнее всякой цепи; чёртова болезнь лишит её выбора, раз и навсегда. А если откажет, то придётся жить дальше с постоянным чувством вины, которая с каждым днем будет все сильнее давить на грудь, не давая сделать вдох…       Её вновь затрясло. Откинув подушку в сторону, Вероника тяжело поднялась с кровати и подошла к окну. Ей нужен был глоток свежего воздуха… всего один маленький глоток свободы перед принятием окончательного решения.                     Она не знала, куда идёт, ноги просто несли её по дороге мимо пустых машин и домов с тёмными провалами окон. Ночной холодный ветер помог ей привести мысли в слабое подобие порядка, и потому Вероника почти не удивилась, увидев впереди до боли знакомый дом. Куда она ещё могла прийти в час ночи?       Ничего не изменилось за эти два месяца, разве что дикие розы, высаженные у забора, почти полностью облетели. У оплетённых плющом стен всё так же стоял его мотоцикл; на втором этаже в окне привычно горел тусклый свет.       Он так и не заменил лампочку…       Вероника на негнущихся ногах подошла к двери и остановилась на пороге, внезапно оробев. Её рука нерешительно замерла над кнопкой звонка.       Они старательно избегали друг друга с момента расставания, торопливо проходя мимо в переполненных коридорах школы. Но вот она на его пороге среди ночи… зачем? Чтобы свалить тяжелое решение на него? Услышать, что она имеет право не складывать свою жизнь на алтарь искупления? Или чтобы получить от него индульгенцию на убийство?       О, Джей Ди легко мог дать ей это: на его совести уже было два трупа…       На их совести.       Ронни опустила руку и медленно отступила от двери. Решение было простым: нужно было развернуться и бежать отсюда, бежать прямо к дому Чендлер. Она просто не выдержит ещё одну смерть на своей совести…       Внезапно в окне рядом с крыльцом вспыхнул свет — кажется, здесь была кухня. Его сгорбленный чёрный силуэт возник в светящемся прямоугольнике окна. Она не видела лица, но отчего-то сердце болезненно кольнуло в груди. Вероника, закусив до боли губу, порывисто шагнула вперёд и постучала в дверь.       Ей просто нужно было… нужно было… она не знала, что именно, но ей нужно было что-то.       За дверью всё стихло. Послышались шаркающие шаги. Тонкая полоска света, пробивавшая сквозь щель, мигнула и исчезла.       — Это я, — быстро выпалила Вероника, не дав себе время на сомнения. — Мы можем поговорить?       Ручка неуверенно начала поворачиваться вниз, но на полпути остановилась и вернулась на место. Повисла мучительная пауза. Джей Ди тяжело вздохнул, и она услышала, как его пальцы соскользнули с ручки двери.       Горло сдавило от нахлынувших эмоций.       — Пожалуйста? — уже ни на что не надеясь, повторила она.       — Уходи, Вероника, — наконец раздался его хриплый голос по ту сторону двери, — нам не о чём говорить.       В наступившей тишине оглушительно громко щёлкнул выключатель; свет погас. Послышался звук быстро удаляющихся шагов. Через пару мгновений окно наверху тоже стало тёмным и абсолютно безжизненным.       Вероника зачем-то неуверенно потянула за ручку, но дверь ожидаемо осталась закрытой.       

***

             Её сердце глухо грохотало в груди. Джей Ди не хотел её больше видеть и выразил это предельно ясно. И потому Вероника не должна была залезать на дерево, густо оплетённое плющом, не должна была пробираться по старой ветке к его окну, и точно не должна была пытаться открыть его, в глубине души надеясь, что он так и не починил задвижку.       К счастью, та всё ещё была сломана.       Забравшись на подоконник, Ронни перевела дыхание и огляделась. В комнате стояла непроницаемая темнота; тонкий серп луны за её спиной лишь делал тени по углам ещё гуще. Она осторожно, стараясь не шуметь, спрыгнула на пол.       — Какого хера ты здесь делаешь? — раздался из дальнего конца комнаты его потрескивающий от сдерживаемой злости голос. Вероника, вздрогнув, обернулась и наконец смогла рассмотреть его скрытый тенями силуэт. Джей Ди стоял к ней спиной, напряженно упёршись руками в стол; его плечи ссутулились, кажется, ещё больше обычного. — Мне повторить ещё раз? Убирайся прочь из моего дома!       — Прости, — обхватив себя за плечи, она неуверенно шагнула к нему, — но мне правда нужно с тобой поговорить. Пожалуйста!       — Я не хочу с тобой ни о чём говорить, Ро… Вероника, — запнулся он, и его голос внезапно дрогнул, — тем более об этой суке Чендлер.       — Ты уже знаешь? Откуда?       — Видел. Слышал… Да не похуй ли? — грубо отрезал он, всё таки повернувшись к ней. Его глаза лихорадочно блеснули в темноте. — Просто уходи, Вероника! Не заставляй меня выкидывать тебя силой.       Она, неуютно поежившись, отступила назад. Джей Ди и раньше иногда был пугающим и резким, — но никогда раньше он не был таким с ней.       — Что с тобой случилось? Ты ведёшь себя не как обычно, — её голос предательски задрожал.       — А я должен? Ты бросила меня! И я это с трудом, но принял, — он резко шагнул вперёд, и его бледное, покрытое испариной лицо наконец проступило из темноты. Вероника испуганно охнула. — И надеялся, что мы поставили на этом точку. А теперь ты приходишь и требуешь от меня… чего? Совета о личной жизни? Вот тебе мой совет: пошли её нахрен и смотри, как эта сучка медленно подыхает. Устраивает? Теперь исчезни из моей жизни нахер!!!       Она, не сдержавшись, всхлипнула и быстро зажала руками рот. Он был прав: ей не стоило приходить. Это была идиотская идея.       — Прости, — с трудом пробормотала она сквозь пальцы, пятясь назад. Джей Ди, отвернувшись, опустил голову и торопливо спрятал руки в карманы. — Я уйду… и… и…       Её голос сорвался, и Ронни заткнулась, чтобы не заплакать прямо перед ним. Она сделала ещё один нетвёрдый шаг назад, и её нога внезапно проскользила назад. Не сумев удержать равновесие, она неуклюже свалилась на пол. Её рука наткнулась на что влажное и скользкое.       — Извини, я случай… Ты что делаешь? Отпусти меня!        Джей Ди внезапно в один прыжок оказался около неё. Его железные пальцы сомкнулись вокруг её запястья, и он одним рывком вздёрнул её на ноги и потащил к двери. Вероника болезненно вскрикнула, пытаясь вырваться.       — Я сказал, прочь! — зло рыкнул он, и его лицо внезапно мучительно искривилось. Он вытолкнул её из комнаты и, не успев захлопнуть дверь, согнулся в болезненном спазме, прижав руки ко рту. Что-то густое полилось на пол. Джей Ди упал на колени и захрипел, царапая горло короткими ногтями.       Вероника, сглотнув комок в горле, поднесла дрожащую руку к глазам. Её ладонь была покрыта кровью и смятыми белыми цветками олеандра.              — Довольна теперь? Я же просил тебя уйти, — хрипло выплюнул Джей Ди, тяжело поднимаясь с колен, — чтобы ты не увидела всего этого… беспорядка.       — Какого хрена, Джей Ди? — она перевела на него наполненный ужасом взгляд. Сердце глухо билось в ушах. — Какого хрена?! Ты умираешь!       — И что с того? — он равнодушно пожал плечами, брезгливо вытирая рукой рот.       — Почему ты умираешь? — она порывисто шагнула вперёд и обхватила его лицо перепачканными в его крови руками. — Почему? Я могу что-то сделать?       — Какое тебе до этого дело? — Джей Ди устало вздохнул и мотнул головой, пытаясь отстраниться. — Мы больше не вместе, ты не обязана за меня беспокоиться!       — Скажи, кто… Пожалуйста! — её голос сорвался, и она замолчала, резко опустив голову вниз. Его взгляд неожиданно потеплел.       — Если я скажу… что ты с ней сделаешь, дорогая? — с невесёлой усмешкой уточнил он и, мягко подцепив её подбородок, запрокинув её голову вверх.       — Не знаю, — её губы мелко задрожали, — притащу сюда за шкирку и заставлю передумать! Я не хочу, чтобы ты умирал…       — Ну, я тоже не особо хочу, знаешь ли, — он с неловким смешком пожал плечами, — просто я умру в любом случае. Тогда зачем всё усложнять?       — В каком смысле?       — Если я не скажу, то умру, — Джей Ди остановился и, облизнув мгновенно пересохшие губы, неохотно продолжил. — А если скажу, то ты решишь, что это снова какая-то манипуляция и возненавидишь меня за это. И я тоже умру.       — При чём тут я… — она непонимающе нахмурилась, а затем в её голове наконец всё встало на свои места. Вероника быстро отшатнулась, уставившись на него диким взглядом. — Ты, блять, шутишь?!       — Хотел бы я, но… — он виновато развёл руками. С её губ вырвался истеричный смешок.       — Так что, мне теперь нужно решить, кому из вас придётся умереть? — её плечи снова задрожали, в этот раз от едва сдерживаемого смеха. — Значит, я могу или убить вас обоих, или выбрать того, кто умрёт… Не напомнишь какую-нибудь подходящую считалочку?       Покачав голову, она на негнущихся ногах прошла мимо него в комнату. Дойдя до кровати, она упала на неё без сил и, уткнувшись лицом в подушку, беззвучно рассмеялась.       — Ну… ты выбираешь, кому из нас жить, — он подошёл ближе и осторожно опустился на пол около кровати. — И я подозреваю, что твоим выбором вряд ли станет тот мудак, который убил двух твоих одноклассников.       — О, ну у меня же такой прекрасный выбор, Джей Ди! Мой бывший парень-убийца и грёбаная булли, которая превратила мою жизнь и жизнь моей подруги в ад! — она зло хохотнула и, повернувшись к нему, резко перестала смеяться. Её глаза, зло прищурившись, уставились на него. — Я ненавижу вас обоих.       — Я же говорил, что так будет. Но, знаешь, мне будет немного легче от того, что эта сука тоже умрёт, — Джей Ди поймал её взгляд и криво ухмыльнулся.       — Почему не сказал раньше? — проигнорировав его слова, глухо спросила Ронни; на неё вдруг навалилась смертельная усталость.       — Через пару недель после нашего расставания, — он поднял глаза к потолку, без особого интереса рассматривая сеть глубоких трещин, — помнишь, я тогда попытался с тобой заговорить? Ты отшатнулась от меня с таким выражением лица… и я просто струсил, милая, — он невесело рассмеялся, покачав головой. — Одно дело умирать, сохраняя хотя бы небольшую надежду, что… Другое — умирать, точно зная, что ты меня ненавидишь. Что никто в этой проклятой жизни никогда меня не любил настолько, чтобы выбрать меня.       Джей Ди замолчал, сжав губы в тонкую нервную линию. Комната погрузилась в неуютную тишину; было слышно, как внизу громко тикают часы, отмеряя в секундах остаток ночи.       — Сегодня умрёт только один человек, — наконец едва слышно прошептала Вероника. Он встрепенулся и вопросительно посмотрел на неё. — И это будешь не ты.       — Что? Почему? Но я думал… — Джей Ди замолчал и потерянно уставился на неё.       — Потому что любовь — ужасная, бессмысленная и совершенно нелогичная сука, — она вздрогнула и поспешно закрыла лицо руками; её голос стал ещё глуше. — Поэтому ты будешь жить, а Хезер Чендлер умрёт. Вот тебе моё решение.       Лицо Джей Ди вспыхнуло недоверчивой радостью.       — …ты выбрала меня?       Вероника рвано кивнула, больше не решаясь говорить.       — Спасибо, — хрипло рассмеявшись, он поднялся на колени и неуклюже ткнулся губами в её сомкнутые ладони. Она всхлипнула и, обхватив его голову руками, со внезапной силой прижала к себе.       — Спасибо, — снова выдохнул он, целуя её дрожащие от слёз шею и плечи. — Я люблю тебя! Я так тебя люблю…       — Самое ужасное, — её голос прервался. Она глубоко вдохнула воздух и продолжила, пытаясь не сорваться в рыдания, — самое ужасное, что я тебя тоже.