Мы же на ты

      Лежа на боку рядом с женой, Арагорн любовался ее совершенным лицом. Наверное, именно так выглядели те, первые жены-квенди, проснувшиеся под звездами у залива Куивинэн и увидевшие лица своих мужей прежде небес, отчего их любовь к мужьям и была сильнее.       Арагорн бы так не сказал. Он променял бы все звезды на одну — Вечернюю, мирно спящую рядом в их супружеском ложе; они поженились полгода назад, а радость от этого не угасла. Радость и страх, боязнь за хрупкое счастье, которое может уйти. Что чувствует человек, поймавший в руки звезду?       Все в ней было прекрасно. Нежная белая кожа, тонкие черты, черные волосы, струящиеся по шее и открывающие острое ушко… Арагорн сглотнул. Вряд ли Арвен знала, насколько его заводят ее уши — он боялся сказать ей, боялся, что она засмеется, или что сочтет это чересчур странным — что особенного в ушах? Но его привлекало это, тянуло, как магнит — Арагорн часто поправлял прядь волос Арвен, целуя в щеку, непременно старался коснуться носом мочки, в постели часто прикусывал, от чего она стонала особенно томно.       Склонившись, Арагорн осторожно взял кончик ушка Арвен губами, тронул кончиком языка, и сразу же ощутил, как внизу живота каменеет желание.       — Арвен, — позвал он. Только тогда она проснулась.       — Уже утро? О, — муж обнял ее со спины, и Арвен тихо засмеялась. — Да. Утро.       Она хотела повернуться к нему, но Арагорн не позволил, продолжая ласкать языком острое соблазнительное ушко, и Арвен замерла — ласка была забавной, но по всему ее телу бежали чувственные мурашки. Будто… будто язык был между ее ног. Щеки вспыхнули пламенем, Арвен попыталась повернуться снова, но снова ее вернули на бок. Рука Арагорна скользнула вниз, под ткань легкой ночной сорочки, пальцы провели по промежности, пока лишь касаясь. Другая его рука сжала ее грудь.       — А… Арагорн?       — Лежи так, — он то ли попросил, то ли приказал, возвращаясь к ее ушку. Стянул ниже белье, сначала, как всегда, входя пальцами — его пальцы были шершавыми, загрубевшими от оружия, но тем приятнее было понимать, насколько он может быть ласков. Арвен закрыла глаза, чтобы еще лучше чувствовать его внутри — так хорошо, так правильно, так чудесно.       Подготовив ее и пристроившись сбоку, он медленно вошел, дав ей привыкнуть, прежде чем начать двигаться. Плавно, тягуче, но набирая темп — и ни на миг не отвлекаясь от ее ушка. И не меняя позы, не поворачивая ее на спину, не давая повернуться ей — чтобы проникать глубже, обнял за талию, насаживая на себя.       — Арагорн! Э-эру… — выстонала Арвен. В его позвоночнике закололо, под закрытыми веками что-то вспыхнуло — он отпустил кончик уха эллет, боясь, что в порыве такой страсти может прокусить нечто настолько тонкое, как крыло мотылька.       — Арвен…

***

      Когда король и королева Гондора одевались к завтраку, Арвен все же не удержалась и спросила:       — Дорогой, а что это было?       — Что? — он пригладил волосы. Остановился за спиной у причесывающейся перед зеркалом жены.       — Тебе что, так нравятся мои уши?       Арагорн поперхнулся воздухом. Стоило раз и навсегда запомнить: нолдор — хоть и возвышенные, как все эльдар, но напрочь лишены любого ханжества, зато умеют быть прямыми.       — Нравятся, — признал он.       Арвен провела гребнем по волосам, зачесывая их назад.       — Почему-то я так и думала.