***
Все началось с июля тысяча восемьсот тридцать второго года. Именно с того злополучного дня, когда произошло восстание, и с того дня, когда Жавера должны были убить, по приказу Анжольраса. Конечно, он помнил этот день, и был правда готов тогда принять со всем достоинством эту смерть, пока на его территории не появился ненавистный ему Жан Вальжан, от которого жизнь его и полетела ко всем чертям. Ладно, он готов был принять смерть и от своего врага, но когда он любезно разрезал на нем веревки, и сказал "Вы свободы", Жавер готов был от отчаяния вонзить нож и ему в глотку, а потом уж себе, проклиная их двоих. Почему он с ним так относится?! Зачем он его тогда спас, когда он уже был готов уйти на тот свет?! Все же духу не хватило вонзить ему нож, он ушел в глубоких раздумьях и проклятиях к этому человеку. Его спас враг. Враг, котого он так жаждал отправить обратно в Тулон на пожизненную каторгу (а возможно и на казнь, так как он столько лет был в бегах, и еще значился мертвым). Для Жавера так же было не понятно его новое чувство, разве плохие люди будут помогать своим врагам? Нет, это глупость. Тогда зачем он ему помог? Тоже вопрос. Жавер долго размышлял, что теперь делать с этой навалившейся ношей на свои плечи, размышляя, если он все же отправит его на каторгу или на верную смерть, ведь он мог, так как теперь знает его адрес проживания, и то что он проживает под именем Фошлевана. Теперь это казалось будто.. Не правильным? Ну что он сделал такого плохого? Его отправили на каторгу за кражу хлеба, и то, он украл хлеб, что бы прокормить сестру и ее детей! Да, ему добавили остальные годы, так как он пытался сбежать. Да, он тогда украл монету у мальчика по имени Жерве. Да, он украл у епископа серебряный подсвечник, а так же какую-то посуду, но как помнил Жавер, говорили, что епископ сам отдал ему это. Но все же, сколько он хорошего сделал, что покрывает намного все его преступления! Но и в то же время, если не донести о нем, просыпается такое чувство, будто Жавер сам совершил какое-то преступление, встав на сторону преступника. Слишком все сложно. В тот же вечер он встречает Вальжана выбравшився из клоака, с молодым человеком, по фамилии Понмерси. Жавер помнил юношу, и видя как Вальжан, не брезгавшись всего этого дна Парижа, он тащил на себе юношу истекающего кровью, хотя было видно прекрасно, как тот устал, все же возраст уже не позволял делать такое. Жавер помог ему, но и в тот вечер Жан полностью мог отдаться рукам правосудия, а если быть точнее, то отправится на пожизненную каторгу. Довезя до дома Мариуса, они отправились на улицу Вооруженного человека, и когда пройдя именно до двери, Жавер уже хотел сказать, что он его подождет здесь, но его опередили, сказав следующие слова: — Я могу вам открыть одну тайну, перед тем, как все это свершится? Жавера удивили эти слова, но не подовая ввиду, он все же устало ответил. — Чем вы еще можете меня удивить, Вальжан? Вы все же убили человека? — Нет, меня убили. Вы. Тут Жавер не стал скрывать удивления, и второй раз за тот день посмотрел на него с широко распахнутыми глазами, но Вальжан продолжил. — Не думал, что мое сердце выберет такого подлого человека как вы Жавер. Да и вообще, мое сердце выберет врага. Я вас люблю, это все что я хочу вам сказать, перед тем, как вы меня заберете в префектуру полиции. Инспектор услышав эти слова, чуть ли не упал, так как ноги уже не могли держать его. Слишком узнал он много за этот день. Слова просто не подбирались на это внезапное признание. Вальжан видел, что ответа никакого не следует, так как на него смотрели с изумлением, долю отвращения, и усталости, моргая глазами. Он вздохнул, и просто пригласил в дом, чтобы там его могли подождать, но Жавер отрицательно кивнул, и еле сказал "Я подожду вас здесь", остался с опущенной головой, продолжая размышлять. Ему не стали перечить, и Жан пошел собирать вещи. Жавер не стал вдруг дожидаться его, что-то ему говорило, что надо просто уйти. Что он и сделал, направляясь сказать кучеру, чтобы тот езжал обратно в отдел, а он отправился пешком к дому, думая об этом, и смотря на ночное небо Парижа. Теперь голову занимало не то, что делать с беглым каторжником, а то, что он сказал. Для Жавер не было понятия "Любить кого-то", почти всю свою жизнь он посвятил работе, даже в детстве он никого не любил. Работа, это была его вся жизнь, не раз шутили коллеги, что он мог бы и жениться на ней, жаль, что не возможно. Но он понимал, что больше никто не интересовал его. Конечно, находились такие девушки в молодости, который могли обратить на себя внимание, но их было очень мало, да и он не умел с ними обращаться, так что сейчас барышни его боялись. Были такие моменты, когда он просто в ночи хотел помочь девушке добраться до дома, она его приняла за маньяка и убежала крича на весь город. Он давно смирился, что умрет в одиночестве, не будет у него ни жены ни детей, впринцепи он и не хотел отдаваться полностью в семью, ему было легче с работой. Внезапное признание Вальжана, его просто поставило в ступор. Один вопрос был: "Как он меня полюбил?", какую черту они пересекли, чтобы от ненависти вышло к любви? Он слышал много раз, что "От ненависти до любви один шаг", но когда такой пример попался в жизни, и причем с врагом! тут и правда не было никаких слов. Дойдя до дома, он поднялся на нужный этаж, зашел и прошел в комнату, кладя шляпу на тумбочку, и подошел к зеркалу, упираясь руками на стол, стал разглядывать свое лицо. Волосы, которые уже начали покрываться сединой, глаза темный, уставшие, а так же были небольшие но видные круги под ними. Нос, губы, щеки. И что здесь можно полюбить! Все его считали страшным, да и Жавер не отрицал. Однажды он увидел свой оскал в зеркале, и сам испугался, поэтому он мог понять, что чувствуют люди рядом с ним. А как же Жан Вальжан его видел? Влюбленным людям все кажется слишком приукрашено, и они не видят никаких минусов. Жавер сняв с себя верхнюю одежду, присел на кровать запуская руки в волосы, и размышляя. Как минимум, он не будет отвечать взаимностью. После этих слов, Вальжан никак не приукрашивался в его глазах, в них он и остается беглым каторжником. Он мог бы его осудить за это, сколько красивых барышней в Париже, бери не хочу. Да и все же деньги у него имеются, многие бы могли за это уцепиться, нет же он выбрал его. Переодевшись, Жавер лег на кровать сверля взглядом в потолок, теперь совесть начала говорить, что значит он встал на место преступника, раз отпустил его.***
На следующий день, его отправили патрулировать с другими жандармами улицы, искать других людей, который присутствовали на восстании, и благополучно выжили. Смотря в разные углы улицы, инспектор и наткнулся на Вальжана. Он хотел быстро уйти от него, но Жан догнал его и чтобы тот не сделал других движений, схватился за его локоть, от чего Жавер с ненавистью посмотрел в чужие глаза. — Предполагая ваши дальнейшие вопросы, я скажу кратко. Я решил вас отпустить, все, вы свободны, и не надо мне задавать, почему я это сделал. На второй я отвечу, что нет, я вас не люблю, это не взаимно. Ищите утешение либо в других мужчинах, — он это особенно подчеркнул, — либо же в женщинах. — он отдернул свой локоть, смотря с нескрываемым отвращением. — Вам теперь противно от меня? — Вальжан предполагал такие действия, и принял их с достоинством. Но отступать он не собирался. — Да, я не понимаю, что вы нашли во мне! И я не хочу слышать какие-то объяснения. А сейчас, я занят, можете идти. И он развернулся, хотел отправиться в другую часть улицы, но Вальжан все же опять схватил его за локоть, и со всей злостью выговорил: — Уж простите, господин инспектор, что выбрал именно вашу персону. Было бы у меня желание, никогда бы в жизни не выбрал вас, но полюбил слишком ваши волосы, глаза, губы, и всю вашу душу. Я вижу ее на сквозь, хоть вы ее и прячите. Последние слова он чуть ли не прорычал. Жавер испугался его тона, и то как руку его сжимали. Все же он понимал, что Жан его сильнее. Вдруг хватка ослабла, а в чужих глазах загорелась боль и вина. — Простите. Мне не стоило срывать всю злость на вас, но я и правда не могу ничего с этим поделать. Жавер обернулся пряча страх, но еле со злобой прошептал. — Делай что хочешь Вальжан, я никого не люблю. Тем более не полюблю тебя. — внезапно он перешел на ты, и развернулся, быстро ушел в противоположную сторону, оставляя собеседника глядеть с грустью на него. Конечно, в глубине души он понимал, что Вальжан не виноват в том, кого он выбрал, но мозг твердил обратное. После этого разговора ему стало еще отвратно от него, и так всю ночь почти не спал думая об этом человеке, так теперь он и днем его достает. Ну теперь, возможно он отстанет от него, и не будет больше приставать, просто возьмет свою дочь, и уедут куда-то подальше от Парижа, и Жавер его благополучно забудет.***
С наступлением последнего месяца лета, а если быть точнее, то августа, в жизни инспектора очень много поменялось. Жан Вальжан все же и правда не перестал отставать, и почти оставшийся июнь и весь июль, Жавер обязательно находил под дверью своего дома какие-то цветы. Не часто, но было много дней таких. Он возмущался, выкидывал и пытался искать Вальжана, чтобы высказать все и прекратить все это. Ему было противно осознавать, что с ним обращаются как к барышне! Он находил то розы, то хризантемы, то обычные полевые цветы. Все было в букетах, и правда красиво, и когда уже третий месяц он мог находить букет цветов, ему уже становилось жалко их. Цветы ведь не виноваты, а они постоянно в мусор отправляются, хоть Жавер и не был каким-то экологом, все же в глубине души они и правда были красивыми, и уж лучше передарить каким-то торговкам на рынке. Что он собственно говоря и делал, но просто остовляля букеты либо у торговок, либо у кумушках. Те же светились счастьем, а некоторые их мужья ревновали, ну или признавались, что это они клали, чтобы жены были добрее к ним. На следующее жаркое утро августа, Жавер проснулся как обычно мрачным, и когда собирался уже на работу, под дверью уже лежали розы не обычного цвета, а чисто белые. Он мог представить, сколько уже денег потратил на него Вальжан, и было стыдно за это, но он злился из-за этого, так как ничего с этим не мог сделать. Взяв букет роз, он решил все же отыскать злосчастного дарителя, и отправился на улицу. Было утро, и людей слишком мало на улице, поэтому не так много взглядов было обращено на мужчину, который со злостью куда-то идет, а в руках букет роз. Женщины иногда попадавшиеся на дороге, смотрели и ахали, до Жавера доходил елейный шепот: "Как же повезло какой-то женщине. Они безумно дорогие!". Конечно, дойдя до улицы Вооруженного человека, и поднявшись постучать в нужную квартиру, ему открывала женщина, которая заикалась, и как сказала, что месье Фошлевана не было дома уже давно. Жавер не стал терять время и пошел по городу, может наткнется на него. Но судьба благословлена к нему, и он столкнулся прямо из выхода дома, подняв глаза, он увидел извиняющее лицо, а потом оно с глубокой любовью на него посмотрело. Жавер не стал медлить и со всем размахом ударил букетом по лицу улыбающего Вальжана. Тот даже вскрикнул, инспектор потом понял, что на розах были шипы, но сейчас не обращал внимания, со всей злостью прошипел. — Еще раз, я буду получать эти злосчастные цветы под моей дверью, поверьте, я вас само лично на виселицу отправлю! — Не зря все же я выбрал розы. Вы похожи на них. Так же красивы, но, — он провел по лицу оставшиеся царапины от шипов, которые кровоточили, — так же с острыми шипами. — Я предупредил! Жавер оттолкнул Жана, хотел отправиться на работу, но его вдруг резко развернули, и в волосы воткнули белую розу, которую успели отломить от стебля. Вальжан опять улыбнулся. — Вы слишком прекрасны. И прижимая руку к лицу, он пошел быстро домой. Жавер стоял в шоке от такого, и когда очнулся, выкинул с волос розу, со всей яростью чуть ли не прокричал — Ненавижу вас! И ушел. Людей, слава Богу, не было, поэтому от позора он спасся. Стадия гнева прошла быстро, ненависть осталась. Теперь он жалел, что ударил букетом, вдруг шипы могли попасть в глаза? Но раз улыбался, значит не попал. Что он к нему прицепился как клещ! Ему и правда надоело, что его не слышат, и продолжают гнуть свою палку. Это раздражало инспектора. Весь день у него не было настроения, и многим он даже испортил его сам, к вечеру, возвращаясь домой, его нагнал какой-то мальчишка, и дал письмо, ожидая ответа. Жавер хотел выкинуть его, но любопытство взяло вверх, и открыв конверт, там показалось не только письмо но и перстень, безумно красивый. В письме было написано: «Теперь у меня еще и раны на лице из-за вас, но не переживайте, лицо у меня быстро пройдет, хотя, какие раны вы делаете в моем сердце — тут я сомневаюсь. Жавер, если вы еще не поняли, то я могу прямо сказать, я люблю вас до безумия, и попытаюсь добиться ответной любви (я думаю, что это возможно. Ваше сердце не такое ледяное как вы думаете). От меня вы так просто не отвяжитесь, поэтому либо я буду ждать от вас взаимности, либо же как вы и обещали — виселицы. Ваш покорный, и до боли любящий Жан Вальжан.» p.s. Надеюсь, с размером угадал Жавер прочитав, взглянул на мальчишку, который уже с испугом на него смотрел, все же возможно лицо его в этот момент было слишком страшным. Отдав конверт, он сказал ему. — Передай, что я не барышня какая-то, это во первых. А во вторых, если он и правда не отстанет от меня — эшафот его будет ожидать. Мальчик кивнул и быстро убежал, а Жавер пошел домой, еще с более мрачным видом. Раз он не отстанет от него, что придется делать? Все же на каторгу он не хочет его отправлять, так как будет чувствовать двойную вину, его наконец-то полюбили, и эта же любовь отправит его можно сказать на верную смерть. Нет, Жавер не убийца, хотя не спорил, что возможно многих убил, когда отправлял в тюрьму и так далее. Но сейчас идет речь о другом человеке, который как раз сейчас в его поле зрения, и который был, ну и по всей видимости будет. Если тех людей он мог не знать, забыть, когда суд приговаривал к тому же Тулону, то Жана Вальжана он видит, и уже не первый год. Так еще осмелился кольцо прислать! Это еще больше разозлило Жавера, что он просто зайдя в дом, переодевшись сразу лег спать с мрачными мыслями. Даже не поев, хотя ел он только утром. А на следующее утро его разбудил стук в дверь, и опять поднявшись с кровати, он уже хотел устроить скандал, кто мог потревожить его сон аж в четыре утра! Он встает в шесть еле высыпаясь, а тут такие гости не ожиданные. Открыв дверь, он никого не обнаружил. "Чертовы озорники! Ну попадитесь мне в следующий раз.." но мысль прервалась, когда инспектор опустил взгляд вниз. Там лежал конверт, книга в красивой обложке, какая-то прямоугольная коробочка и торт. Спросонья он подумал, что это дети ему оставили, а когда пройдя в дом занеся все "подарки" он понял, от кого это, сразу нахмурился. В коробке были очки, прекрасной и красивой оправы, золотые. Для чтения они подходили, да и на Жавере смотрелись хорошо. Книга была в жанре приключений, и хоть он не любил читать, то вечер мог скрасить книгой. Главное не романом. Торт был шоколадным. А в письме было написано: «Простите, что потревожил вас в столь ранний час, но вечером не хотел вас беспокоить. Раз как вы сказали, мне не обращаться к вам как к "барышне" примите эти подарки от меня. Я помню, что вы не любите читать романы, так что решил подарить именно эту книгу, я читал, мне понравилось. Ну а так же очки, и торт. Надеюсь, вы любите сладкое. Жан Вальжан» Жавер любил сладкое, тут он не отрицал. Но опять, такие подарки он не хотел принимать, это можно было означать, что возможно он дает какую-либо надежду. Искушение все же победило, и торт он убрал, а также очки с книгой положил на прикроватную тумбу. Все же это не цветы, что радует. До работы было еще два часа, а сон дальше не лез, так что одевшись, он решил написать письмо, и быстро выйдя на улицу, он нашел какого-то мальчишку, и за несколько монет су, тот согласился отнести письмо на улицу Вооруженного человека, на имя Фошлевана. Чтобы приукрасить время, Жавер решил прогуляться по городу в одиночестве. Письмо забрала Туссен, и отнесла Вальжану, который так же как и она не спали с самого утра. Только он был занят тем, что что-то писал за столом. Письмо он принял с удивлением, ему могли кто-то писать? И увидев родной глазу почерк, сердце сразу затрепетало. «Мне лестны ваши подарки, но у меня так же было огромное желание выкинуть все это к чертям, да я умею ценить вещи, которые стоят не малых денег. Я оставлю все это у себя только ради этого, и больше я прошу, не присылать мне подобное! Я в этом не нуждаюсь, а так же мне безразлично ваше внимание ко мне. Оставьте меня в покое. Жавер.» Вальжан с улыбкой перечитывал текст, запоминая каждую букву, закорючку да и весь почерк ему любимого человека. Положив письмо в какой-то ящик, он с улыбкой продолжал смотреть в окно на восходящее солнце над горизонтом.***
Сентябрь, начало осени Жавер проводил в плохом настроении, работы только прибавилось, а злополучный беглый каторжник не отставал, и все равно присылал то различные подарки, то цветы. Больше Жавер не стал подкладывать кумушкам или торговкам букеты, так как многие мужья начали следить из-за ревности, пришлось оставлять все букеты у себя в доме, превращая комнату в цветочную, и только больше хмурясь из-за этого. Не вырос бы Жавер в нищете, и не умев ценить любые вещи, которые стоят довольно хорошее количество денег — он бы уже наплевал, и выкидывал все. Да только совесть берет, а ведь кто-то мечтает о таком, поэтому только это переубеждало его. Цветы были не только в комнате, но и на кухне, и в коридоре, что инспектор себя ощущал и правда юной девицей, которой задарил юноша, безответный влюбленный в нее. Такого сравнения он ужасался, готов был просто выкинуть все. Не получалось. Жавер никого не водил в гости и не приглашал, так что боятся других разговоров он не смел, это все спрятано от людских глаз. Только проблема была потом, когда ваз уже не хватало от прошлой хозяйки, приходилось просить либо у кумушек, либо же покупать. Тогда он мог услышать от других людей: "К чему вам, месье?" но одарив холодным взглядом, никто больше не задавал вопросов, и он возвращался домой. По поводу книги, которую ему подарили. Он читал ее вечером в тех очках, и довольно странно для самого Жавера, но ему нравилась она. Сюжет интересный и слог хороший, читается легко. За это он мысленно поблагодарил Вальжана, особенно за торт. Он оказался восхитительным, что Жавер все съел за каких-то три дня. В этом он не хочет признаваться, но к сладкому он и правда слаб. Патрулируя опять улицу, пошел дождь, хотя ничего не ожидало от погоды, поэтому и зонта не оказалось. Ходить надо, а не стоять под козырьком, поэтому проклиная погоду, он пошел дальше замерзать под дождем. Минут тридцать он так проходил, пока вдруг над его головой резко прекратили падать холодные капли. Подняв голову, а потом резко повернув ее, он увидел Жана Вальжана, который с улыбкой поделил зонт с ним. Жавер хотел уйти просто, но желание дальше не мерзнуть и промокать было огромным, поэтому он тихо буркнул себе под нос "спасибо" и стал ждать. Вальжан вдруг подхватил его за локоть продолжая гулять по той улице. — Я не позволял это сделать. — сразу начал возмущаться Жавер но не убирал руку, а сам начал руководить куда ходить. — Не спорьте, мне все же надо чтобы и я не промок, и вы больше не стояли под дождем. Кто же ходит в такую погоду без зонта, Жавер? — Вальжан с улыбкой смотрел прямо, искоса иногда поглядывая на недовольное лицо собеседника. — Вас это не касается. Я даже и не знал, что пойдет дождь. — Я могу вам помочь, и походить с вами пока он не закончится. Вы наверное здесь по делу. — Я не собираюсь вас терпеть, вдруг он будет до самой ночи, что же мне, в вашей компании быть? — инспектор со всей злостью посмотрел в глаза, которые даже не смотрели на него в ответ. Это раздражало еще больше. — Я был бы не против, ваша компания мне совершенно не противна. — Только давайте без вот этого всего! Я вас предупреждал, чтобы вы не слали мне больше цветы. Повторюсь, я вам не ба-ры-шня, хватит. Мне даже уже их некуда ставить. От последнего произнесенного, Жан хмыкнул, а Жавер понял, что раскрыл свою так скажем "тайну" и прокашлялся. — А я уж думал вы продолжили их выкидывать, или женщинам дарить.. Мне приятно слышать, что мои подарки, каждый раз радуют вам глаз. — Раздражают. Это не выносимо! Была бы у меня аллергия, я клянусь вам, я бы просто выгнал вас из вашей же квартиры, и там поселился жить. — А к чему выгонять? Я бы и просто так вас принял. — Я сказал без всего этого. — Ох, простите. Сами слова вырываются. Вальжан продолжал улыбаться, а Жаверу ничего оставалось сделать, он просто патрулировал улицу с этим человеком. Вдруг Вальжан заговорил о совсем не интересной теме города, но Жавер решил ее подхватить, и дальше темы пошли как по маслу. Его собственно это удивило, так как со многими людьми он не могу развить достоверную тему, а тут вдруг все пошло прекрасно. Да и как бы инспектор не хотел признавать, Жан оказался интересным собеседником, хотя он это понял еще на службе у господина Мадлена. Тогда он помнил, те вечера, чай и улыбки. Ничего большего, никакой работы. Было уютно, и Жавер спустя столько лет почувствовал опять этот уют. Иногда были смешные моменты, что даже Жавер мог улыбнуться, иногда просто тема о жизни, главное не о прошлом или настоящем. И хоть у Вальжана внутри было огромное желание выговориться ему про всю эту любовь, то он понимал, что Жавер слушать его не станет, и в худшем случае просто уйдет. Дождь не хотел прекращать, что ложилось на руку Жана, а так же преступников не было никаких, что так же ложилось на руку Жаверу. Он не хотел сейчас бегать за кем-то, просто хотелось чувствовать комфорт и отдых. Но в чем проблема, так инспектор прекрасно заметил, что ему совершенно не смотрят в глаза. И даже остановившись, он встал перед Жаном, рассказывая о какой-то истории. И хоть мозг любопытствовался и внутри он злился, что будто он со стеной разговаривает, только позже он понял, на каком же близком расстоянии они находились, отступать было не куда. — Вальжан! Я со стеной что ли общаюсь? Что вы даже мне в глаза не смотрите? Я не люблю такое. И когда его пронзил взгляд, полной любви к нему и нежности, а так же щеки на против покрылись елейным румянцем, Жавер сам вздрогнул. — Вы уж простите, но я перед вами буду как влюблённый юноша. Слишком смущенный и влюблённый пред вами. — и сделав маленький шаг вперед Вальжан с улыбкой и прямо в глаза смотря на Жавера, добавил, — особенно на таком расстоянии. Жавер сам не понял, как щеки его так же покрылись румянцем, дождь утих, и он взял это посланием самого Бога, резко выскочил из зонта. — Благодарю за компанию, мне нужно идти. — И ушел, когда взгляд светлых и грустных глаз смотрели на него. "Второй раз так меня оставляет. О, сердце мое.. Зачем ты выбрало именно его." И Жан отправился к дому, с немного но радостными мыслями. Жавер зайдя в другой переулок остановился. Сейчас для него, что он чувствовал было каким-то чуждым? Новым? Он не понимал. Откуда вдруг щеки раскраснелись, а сердце так быстро забилось? Опять он рассыпался в проклятьях обращенным в сторону Вальжана, ну и конечно в его. Выдохнув, он пошел дальше ходить под мелким дождем, а мысли все больше взбирались в голову.***
Сентябрь прошел так же быстро, и наступил октябрь. На лицах уже заметно холодало, и неделю шел дождь. Из-за этого холодного дождя, Жавер проснулся весь горячим, чихающим и глаза слезились. Дойдя еле до тумбы, и взяв оттуда градусник он вернулся и измерил температуру. Градусник показывал ровно 39.0°. Он простонал и упал на кровать морщась из-за резкой боли. Надо было вчера подождать пока дождь хоть как-то но утихнет, нет же он пошел в разгар ливня! Сейчас сиди и умирай здесь. Но все же если просто лежать и ничего не делать, много хорошего не случится, поэтому пришлось аккуратно встать, сначала подойти к столу и на бумаге написать префектуре полиции, что сегодня он будет отсутствовать на работе, да и возможно дальнейшие дни, так как заболел. Еле отправив это письмо, он прошел на кухню посмотреть есть хоть какие-то лекарства, но их не оказалось, и выразив ругательства, он вернулся на кровать. Чай заварить тоже он не смог, и просто закрыл глаза забываясь во сне. Сон был не лучшим, и в один момент ему просто начали бить по голове чем-то очень тяжелым, из-за этого он проснулся с резкой болью. Оказалось, что в дверь стучат, дождь продолжал барабанить по окнам, а время он не смог посмотреть, в глазах все расплывалось. Еле встав, и чуть не упав, Жавер все же дошел до двери, и открыл ее. На пороге оказался взволнованный Жан Вальжан. Жаверу было слишком больно возмущаться, поэтому он посторонился и пропустил навязчивого гостя, опираясь плечом на стену, и исподлобья наблюдая за ним. Вальжан не стал много молчать. — Я уже думал, что вы тут концы отдали. Но по вашему виду, будто это вы и собираетесь сделать. — Вы за мной следите? — голос был слишком охрипшим, а боль в голове опять пронзила резко. Сейчас Жавер и не думал, как он выглядит перед ним. — Не увидел, что вы на работу шли, вот и подумал, что что-то не так. Потом ваши коллеги мне рассказали, что вы заболели. А у вас небось и лекарств нет. — Ради этого даже к коллегам обратилились? А не боитесь, что узнают вас? — холодный взгляд обратился на лицо Вальжана. — Из-за вас иду даже на такие риски. — Дайте хотя бы сейчас умереть, раз не дали мне этого на баррикадах.. Жавер хотел оторваться от стены, и проводить за дверь этого человека, но как только он оторвался от нее, ноги вдруг подкосили, и он чуть ли не упал если бы не сильные мужские руки, которые быстро подхватили тело больного инспектора. — Ну уж нет. Делайте, что хотите, я от вас сейчас не отстану. — и взяв на руки понес в комнату. Все же разум у Жавера прекрасно работал, и глаза расширились из-за удивления, но сказать не мог ничего, боль была острее. Ладно, потом выговорится. Его положили аккуратно на кровать, и заботливого накрыли одеялом. Вальжан пошел хозяйничать в доме, а в голове инспектора крутились мысли: "Хотел, чтобы он отстал, а в итоге он сейчас в моем доме и заботится обо мне. Докатился.". Жан видимо заваривал чай, и когда принес в комнату чашку и какие-то лекарства, заботливо посадил инспектора и поправил ему подушки. Жавер за этим наблюдал со злостью. — Обещаю вам.. Это так просто с рук не сойдет... — То что я проявляют заботу к вам? Жавер, вы бы тут продолжали лежать в горячке, — он потрогал его лоб, и инспектор чуть не закатил глаза от удовольствия. Холодное к горячему прекрасно подействовало, — а она у вас заметно есть. Я сейчас тряпку с водой принесу, вы выпейте лекарство, которое я принес, и чай. Когда Жавер протянул руки, взгляд тут же упал на его пальцы. Да, они дрожали, но вся ладонь и пальцы были в каких-то садинах, и запекшей крови где-либо. Инспектор понял, куда глядят глаза собеседника, и тихо цыкнул, положил руки на кровать, но их вдруг сразу взяли, осматривая. — Что с вашими руками? — в голосе была слышно беспокойство, а так же вся серьезность, что Жавер сам напрягся. — Вчера.. В дождь была погоня за одним преступником, и не заметил поскользнулся, и руками сразу на битое стекло. Пришел домой, голова уже болела, поэтому только стекла вытащил и лег спать. — А если бы инфекция какая либо? Нет, вас одного точно нельзя оставлять. Тут инспектор возмутился. — Я же на себя руки не накладываю! Ну стало бы легче, забинтовал. — Да? А есть ли у вас бинты? И взгляд холодных глаз опять обратились на больные. Тут Жавер опустил голову, все же бинтов у него тоже не было. Хотя понимает, что должны быть, все же работа это его требует, вдруг что? Вальжан вздохнул, и все же отпустил руки, подавая лекарства и чай. Он вышел из дома, и резкая пустота в Жавере оказалась. Почему он ушел? Сам не понимая к чему такие мысли и внезапная грусть его охватили, но он начал пить, что ему сказали, и когда дверь снова распахнулась, он почувствовал опять хоть ни какой но комфорт. Вальжан попросил помочь, чтобы какой-то дворовый мальчик купил бинты и сдачу мог оставить себе, тот быстро ушел, и обещал принести к дому. Все же он мог сам пойти, но оставлять Жавера не намерен, поэтому принес воду и тряпку, он забрал с рук чашку, кладя обратно больного на койку, и убирая со лба волосы, положил холодную тряпку, из-за чего Жавер с удовольствием закрыл глаза, а на губах расцвела еле заметная улыбка. Счатье так же озарило сердце Жана, и он с спокойствием стал ждать, когда принесут бинты. Мальчик не обманул. Принеся все, что надо, он с детским смехом побежал на улицу, а Вальжан вернулся в комнату, обхватывая первую руку начиная ее обрабатывать. Жавер иногда стискивал зубы из-за боли, но наблюдал за всем процессом, как его руку аккуратно обрабатывают, с нежностью и заботой обвязывают бинтами, и все делая так же с другой рукой. Видный румянец окутал его щеки, но он был не из-за болезни. Жавер не стал на это обращать внимание, все же предписывая это к болезни, а так же учащенное сердцебиение. Руки забинтовали, и тряпку снова поменяли, Вальжан вздохнул. — Хоть какая-то доля мне досталась, что бы как-то находится рядом с вами. Но к сожелению в таких обстоятельствах. — Я не в состоянии вышвырнуть вас из моего дома.. А так бы с удовольствием это сделал. Взгляд собеседника вдруг потух, и со всей серьезностью и грустью он сказал. — Вы не понимаете, насколько вы делаете больно моему сердцу. Я делаю все попытки, так как я и правда полюбил по настоящему в первые в своей жизни. Никого я так не любил как вас, и вряд ли кого-то так полюблю. Жавер, если бы я ручался за свое сердце, я бы никогда не сделал в пользу вашего, и не из-за того, что вы плохой человек, нет! Вы можете быть хорошим, я это вижу, но вы это закапываете у себя внутри, показывая маску хладнокровия народу. Я бы не выбрал вас потому, чтобы не страдать так. Я знаю, что шансы мои уже полностью улетели, и вряд ли я добьюсь от вас взаимности, так хотя бы я нахожусь рядом с вами. Ладно, я все же искренне прошу прощения за это, — он провел по лепесткам цветов, стоявшие рядом на тумбочке у кровати инспектора, — а так же за это, — он провёл рукой по книге и очкам, — если вам и правда противно от моего общества, я не смею больше вас мучить. Лекарства я оставлю здесь, если что заварите чай, я позову к вам сиделку, чтобы вы не оставались одни. Всего доброго вам. И Жан встал ушел из дома с грустью и марачными мыслями. "К одиночеству я привык, ничего страшного." но сердце страшно болело. Жавер же с распахнутыми глазами за всем этим наблюдал, в сердце так же появилась боль, он хотел остановить его но не стал. Что вдруг случилось с ним, отчего же так больно из-за этих слов? Мысли прервала вошедная старушка, по словам Вальжана, она и была сиделка. Хотя сейчас инспектор понял, что отдал бы все, чтобы Жан Вальжан вернулся.***
Наступил ноябрь, а если быть точнее уже середина его. Шесть месяцев прошло с того дня, когда Жаверу признался в любви его злосчастный враг. С момента болезни они виделись только три раза, и то почтительно здоровались больше ничего. Жавер отчетливо видел боль и страдания на лице Вальжана, от этого он чувствовал себя виноватым, и самому было больно из-за этого. Много раз он твердил себе, что надо просто забыть, все, это то что он и хотел, от него отстали! Но руки не поднимались выбросить цветы, даже завядшие, а так же выкинуть книгу, которую он дочитал со всем интересом. И конечно очки, которые он использовал теперь часто. Он сам ходил мрачнее тучи, видневшиеся из окон. Голые деревья, серое небо, да и весь серый город. Он взвешивал все за и против, но все же мысль того, что и правда дать какую-либо надежду, приводила его в ужас. Он не умел любить, он не умел показывать это. Ему было так же страшно, видя как любовь может изменить человека, его так же изменит? Из жесткого хладнокровного блюстителя закона, в мягкого полный любви мужчину? Звучало страшно. Прогуливаясь по вечернему Парижу, он наблюдал за тучами, которые покрывали небо, наверное опять дождь будет. На улице было уже достаточно холодно, чувствовалось, что скоро приближения зимы. В своих мыслях он провел не долго, когда обнаружив фигуру, знакомую за все их знакомство, и он вдруг ускорил шаг приближаясь к этой фигуре. Когда же подойдя совсем близко, он решил окликнуть по настоящему имени человека. — Жан! Ему резко обернулись, и Жавер чуть не влетел в фигуру, но резко остановился. Вальжан смотрел с беспокойством на него, и с вопросом, а на губах Жавера вдруг расцвела неконтролируемая улыбка. На душе будто солнце засияло, так было хорошо видеть этого человека. — Жавер? Что случилось? — Все же Вальжан сам был рад видеть свой объект любви и страдания, особенно видя на его лице улыбку. Жавер все же убрал ее, и взгляд опустил вниз. — Я все же хотел извиниться за то, что обращался так к вам тогда. Я не понимал, что приношу вам такую боль. Мне сложно показывать что-то кроме хладнокровия. За это и правда искренне извиняюсь. — Я не обижаюсь на вас, и даже понимаю. — Жан по доброму улыбнулся, и Жавер поднял глаза в которых было еле заметное счастье. Он вдруг обхватил его локоть, чужие руки в перчатках держали крепко, будто боясь отпустить его. Вальжан с шоком посмотрел на эту картину. — Все же чтобы вы так сильно не страдали, я могу вам подарить прогулку со мной. И не более. — Но последние слова звучали так не правдиво, что Вальжан сам счастливого улыбнулся, а сердце затрепетало. Они отправились по улице. — Это можно считать за свидание с вами? — Я сейчас просто уйду. — Но слова так же звучали не серьезно, и даже с чуть ли не смехом. Жавер сам не понял, к чему все это сделал, будто разум сам затмился, и руководило все сердце. На ресницы вдруг упала снежинка, и он поднял голову наверх, видя как пошел снег. Он повернул голову в сторону Вальжана, который по доброму рассмеялся, и инспектор не стал скрывать чувства, так же улыбнулся. — Летом признавался, и сейчас признаю в такой прекрасный вечер. Я люблю вас. — Мне будет достаточно это знать. И сжав опять руки на чужом локте, они оба счастливые отправились по улице, рассказывая истории, которые случились недавно, или были в прошлом. Оба чувствовали себя комфортно, а сердца трепетали. Все же Жавер разберется со своими чувствами потом, пока будет гулять с этим человеком, под кружащиеся снежинки, которые медленно окутывали город.