Ангел алчности

      Сила. Бессмысленный фарс, который является лишь обстоятельством жизни. Но музыка, единственное, что готов признать сам Лихт. Его музыка, вот смысл его жизни, единственная ниточка, которая создаёт краски и красоту среди мира демонов. Он силён именно благодаря своему дару, чувствовать мелодию, которая вырывается из-под клавиш пианино, даруя ему безграничную мощь. И ему точно не нужен этот грязный демон, который то и дело умудряется доставлять больше хлопот, чем пользы. Взгляд синих глаз тут же падает на Беззаконие. Сервамп смотрит в окно автобуса, теребя в руках свою цепочку, на которой мелькает его имя "Хайд". Знали ли сам Тодороки к чему приведёт его добрый поступок по отношению к милому животному? Нет, увы, ангельские силы не сумели обойти барьер гребного ежа и предупредить о его коварстве. –И долго ты будешь так пялиться в окно? Глупый ёж. Лоулесс лишь смотрит на него, не давая ответа, взгляд алых глаз окидывает хозяина неспешным взглядом. –Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет. Ты когда-нибудь думал, почему решил дать мне имя? Опять Шекспир, и где только этот демон выучил все пьесы и слова великого драматурга. Для Лихта это была некая тайна. –К чему такой вопрос? Если не нравится имя, то давай я поломаю наш контракт, сделать этого мне не составит труда, ведь я великий Ангел. –Да, да. Ты великий, Ангел-чан. Но знаешь, вся эта заварушка с моим братом и его Евой. И это облако скверны. Заставили меня задуматься, а что такое имя? Что такое мы-слуги вампиры. Ведь наш создатель не дал нам ответа на нужные нам вопросы. Для Лихта это тоже была некая тайна, которая оставалась без ответа. Хотя возможно ответ для пианиста был. Ведь всех вампиров он считает демонами, и возможно его предположения полностью верны. –Я дал его тебе по глупости. Такой демон как ты не достоин имени. А суть эта такому глупому ежу не понять. –Ха, ты как всегда жесток. Но я считаю, что имя-это особенная часть тебя. Давая сервампу имя, ты вкладываешь в это часть души. –Пф, только не приплетай сюда мою душу. Ведь я Ангел! А такому демону никогда не познать мою глубокую суть. –Это тебе так кажется Лихт. Взгляд Беззакония вновь устремился в окно, потеряв любой смысл продолжать эту беседу. Да и сам Тодороки был не против это закончить. И так было всё время, их разговоры либо вставали в тупик или они могли накостылять друг другу. А смог бы сам Лихт принять Хайда не будь он вампиром? Пианист редко думал над этим, и прийти к чему-то логическому не выходило.       Дома Лихт всегда музицировал, пока Хайд был от него на расстоянии. Музыка Тодороки вызывала в вампире скорбь. Офелия, пусть Лоулесс и не помнит какое она дала ему имя, но её образ навсегда останется в его сердце. Но можно ли назвать его чувство любовью? Сам вампир не знал, он выбирал своих ев по-особенному, и стоило лишь тем надоесть ему, он тут же избавлялся от них. Но Офелию, он бы никогда и пальцем не тронул. Она была ему сильно дорога,единственная, кто сумел увидеть в нём свет. Из комнаты пианиста играет чарующая мелодия. Вовлекая вампира в свои особые сети. Ему нравилась музыка Тодороки, но не когда он её применяет на него же. Беззаконие всегда наблюдал за Евой издалека, не сильно приближаясь к Лихту, но после раскола контракта, Хайд больше не мог превратиться в ежа, по крайней мере пока что, и это одновременно бесило и... радовало? Он мог вновь чувствовать себя человеком, только являлся ли он когда-нибудь человеком?Алчность не знал этого, но он знал точно, Лихт ему ещё не скоро надоест, потому что, этот парень особенный. Возможно,такой же особенный, как и его Офелия. Вечер, к удивлению, подклассов беззакония прошел в тишине и спокойствие. Видимо сегодня у Хайда не было настроения доставать Лихта. Или так лишь казалось?       Пианист сидел в своей комнате закончив уже 5 по счёту мелодию, чувствуя небольшую усталость в пальцах. М-да, а ведь раньше он мог играть целый день без продыха, есть ли тут вина грёбаного ежа? Тодороки не знал, он редко задавал себе вопросы, ведь ответы он не мог выразить правильно, было решение искать вопросы и ответы в музыке. Вся его жизнь была как сплошная симфония аккордов, а весь мир огромное пианино, на котором он мог играть. В детстве парень часто представлял себе клавиши черного и белого цвета. Воспоминания нахлынули так, же резко как и закончились, стоило лишь услышать скрип двери. А в дверном проёме увидеть Алчность. –Стучать не учили? Жалкий демон. Снова нарываешься? В ответ тишина, вампир даже не взглянул на свою Еву. Продолжая стоять на одном месте. –Что за шутки, глупый ёж. Снова нет ответа, почему-то в груди стали закипать эмоции, поведение Хайда бесило Лихта. Более не в силах терпеть, удар ногой от чего слышно небольшой хруст дерева. Но сам вампир и не думал реагировать на агрессию хозяина. –Как жаль, теряешь хватку Ангел. –Зачем припёрся? –Кровь Лихт. Даже если я и потерял свои силы, я всё так же хочу есть. Взгляд алых глаз тут же падает на сердитого пианиста, который не был согласен с этим, да он порой кормил Алчность, но было это крайне редко. –Нет, отказываюсь. –Ты испытываешь моё терпение Лихт. Парень не успел среагировать как вампир накинулся на него, а кожу на шее обожгло горячее дыхание. Грохот сверху не смутил двух подклассов, хотя те надеялись на идиллию между ними, хоть на один день. –Только посмей, ублюдок. И я тебя лично прибью к полу. –Ха, без моей силы ты слаб и ничтожен Лихт. Но, поскольку силы у меня иссякли, мне нужно хотя бы немного себя держать в форме. А еду ты мне уже давно не давал. Ты уж извини за мою грубость, Ангел, но такова моя натура. Холодные руки буквально приковали пианиста, взгляд синих глаз показывал всю палитру эмоций, которые нахлынули на Лихта. Отвращение, ненависть. Но самого вампира не сильно заботили чувства Тодороки. Ведь парень его Ева и будет его ещё очень долго. В шею тут же поступает сигнал боли, отдаваясь волной по всему телу. Парень чувствовал, как из него буквально ускользает жизнь, а с ней и вся его твердая уверенность. Странные ощущения тут же притупились страхом. Парень среагировал на рефлексе, пнув Алчность по промежности ногами, от чего вампир тут же согнулся пополам, забыв о пианисте. –Ангел чан, даже для тебя это удар ниже пояса. –Пошёл вон. –А? –Я сказал пошёл вон сукин сын. Лоулесс, не стал испытывать терпение своей Евы, поняв, что в этот раз он слегка перегнул палку. Парень буквально дрожал и еле держался на ногах. Услышав звук закрывающейся двери и осознав, что в комнате он один, Лихт тут же упал на пол, не в силах держать себя. –Ублюдок. Тодороки никогда не боялся Алчность, но не в этот раз, в глазах Хайда читался зверский голод и что-то ещё, только что, сам Лихт не понял.       Следующие пару дней, было удивительно тихо. После того случая пианист старался всеми силами избегать Лоулеусса. А вампир и не пытался как-то загладить свою вину, всё равно парень его не простит, так какой смысл помириться? Дни проходили и Хайду всё же надоело то, что Лихт его избегает. Хоть Ева и говорила ему не сметь заходить в комнату после того рокового дня,но самому вампиру было на это плевать. –Я же сказал тебе не сметь сюда заходить, портишь весь настрой. –Прости меня. –Пф, будто мне интересны твои извинения. –Я серьёзно, Лихт. В этот раз я перестарался. Хочешь, чтобы я исчез, верно? Тогда ломай. –Алчность, снимает с шеи кулон, где всё так же мелькает его имя. –Ломай, прогони меня, ну же. Мне терять нечего Лихт, ну ломай. Сломай его и покончим с этим раз и навсегда! Алчность держал в руке кулон, смотря на пианиста, который был удивлён. Он явно не ожидал такого яркого порыва эмоций Беззакония. –Нет. Я не буду этого делать. –Почему? Почему? –Ты спрашивал меня почему я дал тебе имя. Так вот имя я тебе дал по одной лишь причине, потому что посчитал, что тебе это надо. –Что? –Не считай только это комплиментом, глупый ёж. –Лихт... Вампир подошёл к Еве и обнял парня. –Потом если хочешь, можешь меня избить, испинать, проклинать. Но прошу давай так побудем вместе немного. Парень промолчал, принимая объятия со стороны Хайда. Как бы сильно пианист не мог терпеть вампира, внутри что-то надломилось, ещё во время того дня. Возможно, это начало мира? Вопрос лишь в том, насколько долго будет этот мир и выйдет ли этот мир на новую ступень. Но одно Беззаконие знает точно, Лихт ему надоест ещё не скоро.