"—Я скучаю. Хотя мне двадцать четыре, все ещё не могу вести себя так зрело, как хотелось бы.Я должен держать себя в руках и не позволять выходить эмоциям наружу, но у меня не выходит. Не выходит хотя бы на день перестать думать о тебе и вернуться к реальности, где многим людям нужна моя помощь. Когда-нибудь я смирюсь с твоей смертью, обещаю"
Перемазанное, перебитое нескончаемой каруселью мыслей сообщение высвечивалось на экране, все более давя на горло. Аки определенно знал, что делал. Даже если Нацу больше не было, если это сообщение никто так и не прочтёт, Маэно не удалит строки, оставленные с особым напором В такие моменты хотелось молча лежать в постели, закрывшись одеялом от всего мира. Жестокого, режущего и колющего по всему живому. В этом отношении пост raincandy_u был особенно символическим "Мир будет колотить вас до того момента, пока вы не начнёте душить его. Он жесток, завистлив, но во всех отношениях правый. Всего-то потому что правы те, кого больше. Я отказываюсь от такой реальности" Хах, всё-таки Хару знал, за кого зацепиться. И понимание этого факта сворачивало что-то внутри, пытаясь лопнуть сердце, больше всего. Хотя что уж там, Аки неправильно трактовал свои же мысли. Дело было не в Цугино, а том, с чем он имел дело. И такое положение вещей Хару, похоже, очень нравилось, раз уж теперь он мог в открытую говорить об очередном посте raincandy_u с явными суицидальными наклонностями —Хорошо – Цугино расплел косичку на чужих волосах, откладывая резинку в сторону – Хотя если хочешь, я могу продолжить заплетать ее тебе —Не стоит, я справляюсь – Аки пропустил прядь между пальцами, чтобы распутать – Тебе бы расчесаться Хару молча провел рукой между прядями волос. Рукав мешковатой рубашки спустился вниз, оголяя чужую руку со всеми ее порезами. Небрежные и аккуратные, старые и свежие, они были размазаны, впитаны в белоснежную кожу Они не могли принадлежать Хару —Н-не смотри - Цугино быстро опустил руку После ничего не говорил И только в полумраке комнаты, будучи забитым в нескончаемом потоке мыслей и слов, Хару начал говорить, как ни о чем не бывало —Знаешь, а ведь я хотел прыгнуть под поезд, когда мне было шестнадцать. Забавно, не так ли? Но, к сожалению, у меня не вышло. Янки, правда, мои слова не понравились. Но он имел на это право, ты – нет. Никто обо мне не позаботится, ты уж тем более. Спокойной ночи – перебивая между пальцами край подушки, Цугино продолжал смотреть в стену, не поворачиваясь В голове гудели и переворачиваясь верх дном все мысли, определяющие сознание Аки. Больное, разбитое нечто душило, сдавливая своим весом грудь. Маэно мог слышать, мог чувствовать предательски звонкий хруст своих ребер. Хотелось, чтобы белоснежные осколки впились в лёгкие и сердце, оставляя за собой только кровавое месиво.***
Холодное, разбитое и вместе с тем до необыкновенно спокойное – вот как можно было описать лицо Аки. Было бы неплохо написать об этом в дневнике, но вряд ли Маэно понравиться находка вроде испачканной в крови тетради Что он чувствовал, когда Цугино сказал ему о той попытке самоубийства? Агх, слишком много мыслей. Хотя надежды, ожидание, что такое признание могло бы вызвать хоть каплю, кляксу беспокойства со стороны Аки, вызывало только приятную дрожь по телу. О самоубийстве в такие моменты думалось все меньше, вернее Хару забывал о том, что сюр вроде такого хотя когда-то посещал его голову Сколько он смотрел на Аки вот так вот? Час? Два? Три? Всю ночь? Как бы то ни было, Цугино превосходно чувствовал, как что-то давило на плечи, заставляя посмотреть на ситуацию в самом чистом и честном свете. Словно брали белоснежный керамический скальпель и делали надрезы, пока от верхнего слоя кожи не останется лишь труха. То ли это была Мори, то ли Нацу, но в голову словно влетело что-то тяжёлое и острое вроде топора, и теперь вся смазанная с чем-то красным, грязная, вязкая черная желчь вытекала из головы, выдавая Хару с потрохами. Он мог ассоциировать это только с насилием В вязком потоке мыслей Цугино совсем не заметил, что глаза Аки были открыты и давно смотрели прямо на него. В темноте они были совсем темными, похожими на Хару, но все равно в разы ярче, привлекательнее, лучше Маэно мягко, еле ощутимо провел ладонью по чужой щеке. И почему его лицо казалось таким холодным, если руки были теплее? Хару закрыл лицо руками и, не смотря больше на Маэно, лег спать в прежнее положение Все должно быть не так