Тёмная сторона Камелота

В доме Мэри-Маргарет и Дэвида стояла настолько оглушающая тишина, что в неё можно было завернуться, как в одеяло. За окном повисли вечные сумерки. Казалось, что солнце навсегда покинуло Сторибрук без надежды когда-либо вернуться, и всё живое, что не могло существовать без небесного светила, медленно погибало. Лишь летучие мыши носились стайками в сумрачной выси, и их писк разносился реквиемом умирающей природы. Мрак расползался и по дому, растекался во все укромные уголки. Неверное колыхание свечей не разгоняло его, а словно бы умножало стократ. Темнота и холод выгнали из всех комнат уют и тепло и надёжно воцарились в них. Тёмная Свон сидела на холодном полу, глядя в одну точку и не моргая. Так, как смотрят змеи. Её бледная кожа и кроваво-алые губы напоминали застывшую маску смерти. Мертвенно-холодные пальцы Эммы механически перебирали серые невзрачные ловцы снов, а губы шептали что-то неразборчивое. Но и эти малейшие движения вскоре прекратились. Ловцы снов упали на пол, руки Тёмной замерли на коленях, а пальцы растопырились словно странные большие пауки. Багровые губы плотно сжались, прервав становившийся зловещим шёпот. – Эмма Свон, Эмма Свон, Эмма Свон! – раздалось далеко за пределами дома, но женщина даже не пошевелилась. Её кинжал лежал рядом с ней, у её ног, тускло поблёскивая, а значит, все попытки призвать её любому из её знакомых обречены на провал. – Они зовут тебя, Эм-ма. Ты нужна им, но это уже не ты, нет, дорогуша, – призрачный Крокодил мерзко захихикал над её ухом. – Ты Тёмная. Отринь чувства, обрети всю свою силу, которая ждёт тебя, – Нимуэ смотрела на Свон в упор, пытаясь проникнуть в её душу. – Протяни руку, и она тебе покорится. – Впусти нас, впусти нас, впусти нас всех. Все прошлые воплощения Тёмных чёрными призраками кружились вокруг неподвижной Эммы Свон, словно вовлекая её в только им ведомый танец. – Впусти нас, и мы заберём твою боль, – вкрадчиво прошептал Зосо. – Заберём твои чувства, которые только ранят и делают такой уязвимой, – Нимуэ невесомо коснулась бледной щеки Эммы. – И наделим тебя ещё большей силой. Такой силой, о которой ты не могла подумать даже в самых смелых мечтах, – Крокодил впервые посмотрел на Свон без извечной усмешки. Застывшая, неподвижная Тёмная Свон подняла голову, встречаясь взглядом со своими предшественниками. Они все стояли перед ней в молчаливом ожидании, чувствуя изменения, охватившие бывшую Спасительницу. Эмма занесла перед собой руку, на мгновение заколебавшись, а потом вырвала из своей груди сердце. Призрачные воплощения поколений Тёмных поняли, что согласие получено, и хлынули в Свон чернильными потоками. Эмма раскинула в сторону руки и закрыла глаза, позволяя им полностью и без остатка наполнить её тьмой и силой. Когда она открыла глаза, то на секунду в них промелькнул извечный мрак, но потом к ним вернулась яркая зелень. Но вместо весны и надежды, которые они прежде излучали, на мир взирали два ледяных бездушных изумруда. Взмахнув рукой, Свон спрятала и кинжал, и собственное потемневшее сердце, сделав их невидимыми и недосягаемыми для всех, кроме неё самой. Тьма клубилась у её ног, как верный пёс, ожидавший, пока хозяйка спустит его с поводка. Эмма щёлкнула пальцами, и двери дома распахнулись, выпуская её наружу. Растворившись в обнявших её клубах дыма, Тёмная переместилась к причалу. Качавшийся на волнах корабль с флагом Весёлого Роджера казался пустынным. «Ты не бросишь свою посудину. Я знаю это», – метнула холодный взгляд в сторону корабля Эмма Свон. Она опустила руки в воду, позволяя тьме стекать с кончиков её пальцев и сливаться с водой. Её сила приманила в воды Сторибрука не ожидавшую этого Ариэль. – Эмма? Рада тебя видеть, – улыбнулась ни о чём ещё не подозревавшая русалка. Тёмная подошла к ней ближе, и сопровождавшая её зловещая тишина ненадолго заглушила даже звуки прилива. – Знаю, – равнодушно ответила, наконец, Свон, наклонившись к девушке, и вырвала её сердце. Материализовавшимся в руке кинжалом она начертила на сердце русалки знак – клеймо в виде инициалов Э.С., которое означало, что Ариэль отныне её собственность. Тёмная Свон напитала вырванное и заклеймённое сердце тьмой и вернула его в грудь русалки. Под действием злого волшебства облик русалки начал меняться: на пальцах обеих рук вместо аккуратных ногтей появились длинные зазубренные когти, нежный голос преобразился в крик, похожий на крик хищной птицы, а изо рта показались торчащие острые клыки. Из ее лопаток вырвались крылья, похожие на крылья летучей мыши-вампира, а хвост стал похож на змеиный. – Я приказываю тебе стать вездесущим кошмаром пиратов. Ты не будешь знать ни отдыха, ни покоя до тех пор, пока капитан Крюк не взмолится о собственной смерти, стоя передо мной на коленях. Его друзей ты можешь съесть, если захочешь, но сам он должен приползти ко мне измученный. С диким криком созданное Эммой чудовище отправилось на поиски добычи. Тёмная Свон безучастно смотрела на лишённые дневного света улицы. Когда она пошла в сторону кафе «У бабушки», то уличные фонари заморгали, а внезапно возникший ветер предвещал неукротимую бурю. В кафе спрятались немногочисленные посетители, а когда внутрь попробовала войти Эмма, то её встретил наставленный на неё вдовой Лукас арбалет. – Вы решили меня убить? Из этого, серьёзно? Тёмная указательным пальцем легко отвела оружие от своей груди. Бабушка Красной Шапочки не смогла удержать стрелу на месте, и та насмерть пронзила грудь одного из гномов. – Теперь их стало шесть. Йо-хо, йо-хо, – бесцветно прокомментировала Эмма, пока владелица закусочной в ужасе отбросила арбалет и закрыла лицо руками. – Что тебе нужно? – Лерой едва сдерживал себя, чтобы не наброситься с кулаками на дочь Белоснежки. – Немного повеселиться. Такой ответ тебя устроит? – усмехнулась Тёмная. – Чихнёшь, и тебе конец, – зло отреагировала Свон на напрягшегося гнома Чихуна, получившего в Сторибруке имя мистера Кларка. Испуганный гном замер, стараясь подавить в себе желание чихать, но организм его подвёл, и он оглушительно и громко чихнул. – Я предупреждала, – с этими словами Тёмная Свон превратила Чихуна в маленькую фигурку садового гнома. – Можете забрать её себе, пока я добрая, – она швырнула фигурку в воздух, и Док с Лероем едва успели её поймать, прежде чем та упала бы на пол и разбилась. Она окинула взглядом настороженных сторибрукцев. Ещё никогда в жизни на неё не взирали с таким откровенным страхом в глазах. Руби теребила свой красный плащ, не зная, стоит ли его скинуть прямо сейчас и стать волчицей, или дать Эмме возможность высказаться по поводу своих планов. Ничего из этого не потребовалось: дверь за спиной Свон открылась, являя чету Прекрасных. – Эмма! – в абсолютной тишине раздался голос Белоснежки, разбивая её на осколки. Дэвид же молча и тревожно оглядывал дочь. Тёмная Свон медленно обернулась, и её губы расплылись в зловещей усмешке при виде родителей. – Чета Прекрасных, отлично, вы-то мне и нужны. Помнится, вы так хотели, чтобы я обрела своё счастье. Даже обрекли на страдания дочь Малефисенты, так мило. Мэри-Маргарет вздрогнула от слов дочери, как от выстрела. Чувство вины накрыло её, как и страх, в равной степени. – Я отдам вам ваш дом, он мне больше не нужен. Как и вы сами. Она вырвала сердца у родителей и крепко зажала их в ладонях. Дэвид и Мэри-Маргарет поморщились от боли и скорчились в муках. Но внезапно возникшая перед ней в фиолетовом дыму Реджина Миллс отобрала у Свон сердца её родителей и вернула их законным владельцам. Мадам мэр позаботилась о том, чтобы перенести всех посетителей за пределы закусочной, а на само кафе наложила магический барьер. – Ты не сможешь меня здесь удержать, Реджина, знаешь? – на лице Тёмной на секунду промелькнула печаль, всё ещё погребённая где-то глубоко внутри. – Знаю. Но хотя бы попытаюсь, – мягко ответила Миллс. Мадам мэр пристально всматривалась в глаза Эммы, пытаясь понять, о чём она думает. Реджина чувствовала пустоту, не помня о том, как она появилась в её душе. И все ответы на вопросы хранила сейчас Свон, ставшая новой Тёмной. – Я не хотела этого делать, но тебе нужно вернуть память, Реджина. В руках Эммы материализовался небольшой ловец снов, которым она провела у виска Миллс, и память хлынула к ней сплошным потоком, возвращаясь на место. Туда, где должна была быть. Ноги Реджины Миллс подкосились, и она упала бы, если бы Тёмная Свон её не поддержала.

***

Камелот

Руки Эммы дрожали одновременно и от волшебства, и от невозможности его применить. Тьма искушала, как страстная опытная любовница, обещала власть, силу и наслаждение. Нимуэ нежно гладила по голове и рассказывала сказки. Зосо убеждал, что добро и зло – всего лишь точки зрения. Они могут меняться, всё зависит от того, под каким углом их рассматривать. Крокодил то подшучивал над ней, то лукаво улыбался. Он появлялся реже, чем другие. То ли потому, что Эмма его знала и не могла ему из-за этого довериться, то ли другие Тёмные по какой-то причине не давали ему развернуться в полную силу. С неизбывной тоской Свон представляла, как Реджина снова обучает её. Она перебирала все драгоценные воспоминания как жемчужины, нанизанные на тонкую нитку. – Эмма, помни, твои эмоции – это ключ. Разозлившись на Реджину, Свон подожгла сваленный кучкой валежник. А уж когда её пальцы касались напряжённой руки Миллс, то творилась совершенно невообразимая магия, питавшая их обеих. Каждый раз казалось, что волшебство заставляет парить над повседневностью. Что ей все земные заботы, пока она чувствует искры света и тепла? – Не думай о прошлом, лучше подготовься к будущему, – шептала Нимуэ, и её губы невесомо касались уха Эммы Свон. – Не думай, от чего ты отказываешься, но только представь, что ты обретёшь, – Зосо взмахнул рукой, и на колени Спасительницы упала белая роза. Палец Эммы нечаянно коснулся острого шипа, и цветок полностью окрасился в алый от попавшей на лепестки капли крови. – Ты сможешь всё, но хватит ли тебе на это смелости? – раздалось бесплотное хихиканье Крокодила. – Эмма, Эмма, Эмма, – кружили вокруг тысячи незримых голосов. – Мы нашли тебя, Потерянная девочка, а ты нашла нас. Нас, – эхо постепенно удалялось, пока не смолкло. – Эмма, вот ты где! Почувствовав на своих плечах чужие ладони, Свон сфокусировалась на той, что встревоженно замерла перед ней. – Реджина. Женщина силилась улыбнуться Её Величеству, но что-то ей мешало. В Камелоте Злая Королева представилась Спасительницей. И как же болезненно сжималось в груди сердце Эммы от осознания, насколько Реджина прекрасна. – Она не твоя, не твоя, не твоя, – на разные лады голосили Тёмные. – Но может стать твоей. – Стоит только пожелать. – Оставьте меня в покое, – Эмма отмахивалась от назойливых голосов. – Если Реджина счастлива, то и я могу строить своё счастье. Поцелуи пирата действовали как лёгкий анестетик, но не более. Отвлекали от тяжёлых дум, но ничего не зажигали в душе, ни единой искры. Приятные физически, но не духовно. Ничто не ёкало, сердце не билось чаще. Эмма Свон встречалась с ним по инерции, как если бы кто-то завёл музыкальную шкатулку, но не остановил её игру. И пока вся мелодия не отзвучит, всё будет идти своим чередом. Реджина пыталась ей помочь избавиться от тьмы, вернуть всё на круги своя. До того, как свою партию разыграл Мерлин. И, вероятно, задолго до его рождения. Эмма с энтузиазмом включалась в процесс, когда требовалась толика магии. Достаточной для того, чтобы соединить её с магией Миллс, и при этом не утратить контроль. Она почти смирилась с тем, что когда они завершат задуманное в Камелоте, то вернутся в Сторибрук. Мадам мэр займётся городом и отношениями с разбойником Робином Гудом. Эмма нацепит свой значок шерифа и с опаской будет ждать сюрприза от пирата в виде кольца с бриллиантом в мягкой бархатной коробочке. Неспешное течение спокойной и скучной жизни, где Реджина Миллс – словно такой далёкий от неё Сириус в созвездии Большого Пса. Но случилось так, что защищавший свою Королеву Робин Гуд получил тяжёлое ранение. Не думая о том, какие последствия обрушатся на Эмму Свон, Реджина Миллс умоляла Спасительницу сделать то, что так хорошо всегда у неё получалось, – спасти. И Её Величеству она отказать не смогла, хотя её поступок в очередной раз вонзился острым кинжалом куда-то в сердце. Магия, использованная для того, чтобы поймать убегавшую жизнь разбойника и вдохнуть в умирающее тело, подтолкнула к самому краю бездны. И ноги уже не удержали Эмму от падения. Генри чувствовал, что с мамой что-то происходит, но дал времени для радости своей приёмной матери от того, что Робин Гуд снова жил, дышал и любил. Юноша даже не подозревал о том, какой злой и мрачной ревностью наполнялась душа Киллиана Джонса, прозревшего, что Эмма любит, но не его. Оказавшись на одной из самых прекрасных полян Камелота, пират осыпал поцелуями лицо Свон в надежде, что он ошибся. Что ему показалось, и любовь Спасительницы всё ещё принадлежит ему. Как же он кричал и гневался, когда женщина с каждым поцелуем становилась всё безучастнее. Он наговорил так много ужасных вещей, что они прорвались даже сквозь отрешённый от всего мира кокон Эммы Свон. Равнодушие на её лице сменилось такой обжигающей ненавистью, что Джонс в ужасе отшатнулся от неё. Нимуэ уверяла, что пирату нужна не только её любовь, но и власть над ней. – Своя личная Тёмная на поводке, за который он станет дёргать, как ему вздумается, – прошипела она. Волшебница выступала в этот раз от лица всех Тёмных, и каждое произнесённое слово убеждало в своей правдивости. Нимуэ настаивала на том, что едва кинжалом овладеет Джонс, то убьёт Эмму и завладеет силой. – Не дай ему себе навредить. Убей его! – закричала девушка. – Убей его, убей, нет ничего проще, – шелестели другие Тёмные. Кто-то касался её плеча, другой – запястья. Эта скупая ласка показывала, что она – не одна. Все Тёмные на её стороне. Они – союзники. Учителя. Наставники. Разве есть хоть одна причина, чтобы им не доверять? Какая-то часть её всё ещё этому противилась. Капитан Крюк пожелал бросить Свон на поляне, но было поздно: Спасительница взмахнула кистью, и мгновенно удлинившиеся ногти на её правой руке полоснули по щеке мужчины. Выделившиеся капельки крови Тёмная лизнула языком, и при этом презрительно поморщилась. – Ты чудовище! – закричал капитан Крюк. Усмешка женщины не предвещала ничего хорошего. А потом за головой пирата повис ловец снов.

***

Реджина Миллс с силой сжимала виски, усаженная на скамейку рядом с кафе. Воспоминания болезненно встраивались в полотно памяти. Когда процесс завершился, мадам мэр искала глазами Эмму. Нет, уже не Эмму. Тёмную. Но она осталась в одиночестве. И только воздвигнутый ею магический барьер мерцал, постепенно утрачивая силу. Прекрасные что-то говорили ей, спорили с гномами, перекрикивали Руби и её бабушку, но всё, что ощущала Её Величество, – это стыд и вину. Из-за неё Эмма дважды потеряла себя, сперва пожертвовав собой ради Злой Королевы, а потом и тем светлым, что в ней ещё теплилось, лишь бы жил Робин Гуд. Когда-то мисс Свон пообещала Реджине, что сделает всё для того, чтобы та обрела свой счастливый конец. Пришло время отдавать долги. Солнце всё-таки взошло над Сторибруком, хотя жители города уже этого не чаяли. Слишком долгой и страшной казалась ночь. Капитан Крюк, выйдя утром из своей каюты, не досчитался десяти членов экипажа. Ещё одним неприятным открытием стал оцепеневший мистер Сми. Он тыкал пальцем в сторону края палубы «Роджера» и, заикаясь, повторял: «Оно здесь! Оно здесь!». Добиться от него вразумительного ответа не удалось. Что бы там ни напугало помощника капитана, но вывести мужчину из кататонического состояния Крюк был не в силах. Он послал своих людей за помощью, а сам пытался вспомнить Камелот. О том, что там происходило, Киллиан Джонс не имел ни малейшего понятия. И вместе с тем он почему-то интуитивно ощущал, что пока что он легко отделался, сколько бы не длилось это «пока». Мистера Сми забрали под свою опеку феи-монахини, пообещав помочь вернуть мужчине рассудок. В остальном же Сторибрук как улей гудел о приходе Тёмной Эммы, чьи мотивы оставались мрачным и не предвещающим ничего хорошего секретом. Пожалуй, только Прекрасные и Генри сохраняли в себе крупицы надежды на то, что ещё можно всё исправить. Но и они постепенно утекали, как песок в часах из кабинета психолога мистера Хоппера. Реджина Миллс фиолетовым облаком без устали перемещалась по всему Сторибруку в надежде найти Тёмную Эмму. Поисковые заклинания давали след, который испарялся настолько быстро, словно Свон не желала быть найденной. Раз или два мадам мэр материализовывалась на пороге своего дома, влекомая силой Тёмной, но всё-таки не обнаруживала её воочию. Эмма играла с ней, запутывала, но не собиралась упрощать задачу. Злая Королева выбросила из головы любые мысли и позволила наитию её вести. Именно так она и оказалась в особняке Румпельштильцхена. Белль застыла статуей из белого мрамора с искажённым ужасом лицом, у ног которой сидел безутешный мистер Голд, обнимая камень обеими руками. А на самодельном троне в глубине преобразованной комнаты сидела Тёмная и лениво поигрывала своим кинжалом. Её мало заботило то, что она натворила. Мистеру Голду стоило поблагодарить её за то, что Белль по крайней мере ещё жива. Тёмной пока было скучно убивать девушку. Но это всегда можно осуществить, чтобы Румпельштильцхен стал посговорчивее. – Румпель, ты обдумал моё предложение, дорогуша? Алые губы раздвинулись в хищной улыбке. – Если и этого тебе мало для мотивации, то могу устроить тебе встречу с сыном. Не во плоти, конечно, но… – О, я знаю, не утруждайся рассказывать мне о моей же силе, – едко отреагировал мужчина. – Это уже не твоя сила. Как и не твоя забота. Секунду назад восседавшая на троне, Эмма материализовалась перед мистером Голдом и схватила его за волосы. – Я хочу от тебя такую малость, а ты так противишься этому. Хватка ослабла, и Тёмная с притворной нежностью пригладила взлохмаченные вихры. Она видела, что Румпельштильцхен тянет время в надежде найти выход. Он так привык загребать жар чужими руками, что забыл, каково это – делать что-либо самому, без магии и какого-либо могущества и положения в обществе. – Ты мне должен, Румпель. В конце концов это же я разрушила проклятие ради твоей благой цели – увидеть сына. Нельзя же быть таким неблагодарным. Тёмная стряхнула с одежды невидимую пылинку. – Реджина, я не ждала тебя так скоро. Эмма щёлкнула пальцами, и скрывавшаяся за дверью Злая Королева, подслушивающая разговор, оказалась непозволительно близко. – Ты всё вспомнила, Ваше Величество, – удовлетворённо цокнула языком Тёмная Свон. – И что же ты будешь делать с этой информацией? – Я не оставлю тебя, Эмма. Буду бороться за тебя и твой свет. Свон рассмеялась, смакуя слова Королевы как самую удачную из слышанных ею шуток. Она так долго ждала их, но произнесённое обещание той, кого она желала больше всего на свете, мало трогало её. Любовь делает слабой, но власть и магия – нет. «Любовь – это самая сильная магия!», – подало голос робкое воспоминание. Тёмные смахнули его в сторону, как дешёвую безделушку. Когда она почувствовала пальцы, пробившие грудную клетку, то смерила Злую Королеву снисходительным взглядом. – Ты хотела моё сердце как трофей, дорогая? Реджина в испуге вытолкнула руку обратно. – У тебя нет сердца, – обречённо прошептала мисс Миллс. – Больше нет. Любовь – это слабость, помнишь? Ваше Величество, ведь вы всегда так говорили. Что же изменилось с тех пор? Мадам мэр сжала кулаки, царапнув ногтями свои ладони. Что же она наделала? Она сама столкнула Эмму в пропасть. Вина горчила на языке и заполняла лёгкие. Дышать становилось труднее, как будто из неё выкачивали весь воздух. Пальцы Тёмной не без любопытства очерчивали контур губ Злой Королевы, надавливали на нижнюю губу, заставляя подчиниться и открыть рот. И Реджина Миллс позволила это. Играя, Свон коснулась мягких губ языком, прикусив зубами поочерёдно то верхнюю, то нижнюю губу, и, наконец, втянула женщину в сокрушительный поцелуй. Комната заискрилась от переполнявшей её магии. Вокруг женщин закружили белые и чёрные вихри, сплетающиеся в причудливых узорах. И в повисшей абсолютной тишине раздался отчётливый стук спрятанного сердца Тёмной. Эмма тут же разорвала поцелуй и, прихватив с собой попытавшегося удрать мистера Голда, пока Тёмная отвлеклась, исчезла в клубах серого дыма. Но Реджина, коснувшись своих губ кончиками пальцев, улыбалась. Она нашла ключ к прежней Эмме Свон и приложит все свои усилия, чтобы вернуть её до того, как тьма окончательно её поглотит. Звонко стучавшее сердце давало надежду на то, что ещё не всё потеряно.