28.07.2011
Порывы ветра с противоположных сторон сталкиваются и путают мои сухие волосы. Я стою на краю крыши городской больницы и не чувствую холода. Может, потому что моё тело сейчас намного холоднее. Я не пугаюсь своих мыслей о том, чтобы совершить последний уверенный шаг вперёд и полететь вниз. Но вместо воплощения их в реальность, лишь усмехаюсь в пустоту серого неба и разворачиваюсь в противоположную сторону — к выходу. Он очень горячий. Я точно не могу знать, но кажется, он довольно тёплый. Всем нравятся «тёплые» люди. У меня появилось одно спонтанное и очень навязчивое желание. Может оно будет тем самым — последним. Перед тем как уйти, я попрошу его обнять меня. Попрошу согреть в своих руках. Мне так не хватает кого-то, кто смог бы заполнить леденящую пустоту внутри. Понимаю, моя голова полна бредовых идей. Она так давно болеет. Что с неё взять? Я просто хочу почувствовать жизнь. Ведь даже возможность дышать с ним одним воздухом дарит надежду. Знаю, я не услышу ответ, но продолжаю многократно спрашивать: «зачем?». Именно в такой неподходящий период своей жизни я нашёл кого-то, кто вызывает интерес. Того, о ком хочется заботиться, с кем хочется разделить свой мир. Я и забыл каково это, когда голова загружена одними и теми же мыслями большую часть времени. Последний раз я интересовался чем-либо… кажется, это было в двенадцать лет. Мне стал интересен японский язык. Родители сначала заставляли, а потом сам втянулся. С тех пор я очень хотел поехать в Японию, увидеть всё своими глазами. Настоящее, не нарисованное в аниме или манге. Как бы банально не звучало, но хотелось просто почувствовать запах цветущей сакуры. Я слышал, что она совсем ничем не пахнет. Интересно, а как пахнет он? Снова я за своё. Мне должно быть без разницы, как пахнет другой человек.***
Я встал с места на скамье запасных и направился в раздевалку. Все, как один повернулись в мою сторону, заметив движение. Они наверное и не знали, что я тут. Я для них «не такой». Отвернитесь все! На меня же страшно смотреть! Я просто мучительно медленно ожидаю, когда хрупкая нить жизни наконец оборвётся. Наши миры такие разные. Вы засыпаете, планируя следующий день, мечтаете о роскошном будущем, а я, засыпая, надеюсь лишь на то, что этот день был не последний. Или я слишком сильно загоняюсь? Да, конечно. Бывает, я впадаю в панику и пытаюсь покончить с собой. Мои попытки нельзя назвать серьёзными. Даже если это выглядит опасно, я чётко осознаю, что ничего по-настоящему опасного не осмелюсь сделать. В итоге запираюсь или поднимаюсь на крышу, беззвучно рыдать, наперекор наставлениям врача. А бывает, как сейчас. Помутнения. Во время которых, надеюсь, что всё пройдет. Что этот мир ложный. Моя жизнь — чей-то сон. Верю, что есть способ всё изменить к лучшему. Смыкаю глаза и представляю, что здоров. Представляю себя иным человеком. Там, в другой жизни, я смеюсь со своими друзьями. В себя меня приводят взгляды родителей, в которых я ловлю горькую боль, её не скрыть за улыбкой. Когда рядом самые близкие люди, я чувствую себя по-настоящему счастливым и забываюсь. Могу ощутить себя частью этой реальности. Честно, меня это пугает, будто я совершил преступление. Когда друзья рассказывают о своих проблемах, достижениях, желаниях… В такие моменты, я чувствую, что могу жить. Не беспокоиться и не испытывать стресс. Не бояться. Хотя бы ради таких моментов стоит скрывать своё истинное состояние. Я просто уверен, дав слабину, они начнут жалеть. Мне хватает семьи. А друзья пусть жалеют потом, когда всем станет безразлично на мои чувства, потому что я сам не смогу их испытывать. Так я смогу прожить отведённое мне время в иллюзии счастливой жизни.17.10.2011
Честно, не знаю, чем меня зацепил парень из баскетбольной команды. Думаю, самое лучшее, что в нем было — это его глаза. Не сами глаза, а взгляд. По настоящему невинный и добрый, и одновременно глубокий и понимающий. Неужели я один это вижу? В коридоре университета висит фото баскетбольной команды. Под ним напечатаны имена участников всей команды. Пак Чанёль. Его взгляд врезается прямо в объектив. Я бесчисленное количество раз представлял, что эта улыбка была подарена именно мне. Можно подумать, он видит меня через фото. Я так часами могу зависнуть и искать ответы в его глазах, а затем покрыться стадом мурашек. Не знаю причин этих чувств, не знаю как их правильно назвать: любовь или зависть? Да, я бы хотел стать похожим на этого человека. Благодаря, чересчур богатой фантазии, я верю в перерождение. Но мне, скорее, снова достанется бесполезная судьба. Было бы неплохо переродиться каким-нибудь безмолвным созданием, с простейшими жизненными потребностями. Например, рыбкой. И жить в аквариуме Чанёля.26.05.2014
Прошло три года. Я на выпускном, получаю свой диплом. Считал, что не смогу взять его в руки. Терапии посещаю регулярно и за последний год я не пытался покончить с собой. А ведь, помниться, бесчисленное количество раз ходил по краю крыши, переходил дорогу на красный, сжимал дрожащими руками рукоятку ножа, не решаясь надавить сильнее. Знаешь, меня останавливает вовсе не страх, а тяжесть на сердце. Я понял. Самое тяжёлое во всём этом — покинуть тебя.***
После регулярных сеансов терапии я стал чувствовать себя лучше. Мое тело уже не такое холодное, а боль не такая невыносимая. Мое состояние нельзя назвать стабильным, но по сравнению с тем, как я себя ощущал четыре года назад… Морально стало лучше. Ты даже не представляешь, как помогаешь мне жить, Пак Чанёль. На данный момент, я знаю о нём практически всё. Нет, я не безумный. Хотя… Мне приходится одёргивать себя каждый раз, если Чанёль проходит где-то рядом, потому что мне страшно и стыдно, будто он может прочитать мысли. Будто он знает о том, что я слежу за ним. Все-таки я решил не называть это влечение чем-то определенным. Я не смог за три года понять себя до конца. Мне совсем не хочется копаться в себе, искать ответы. Кажется, что если я их найду, то всё точно изменится. Мир не будет казаться прекрасным, а дни станут серыми. Очень уж нравится испытывать этот трепет в груди и не важно какое название носит. Чанёль вышел на сцену и ему вручили диплом. Я пристально, не отрываясь, смотрю прямо в лицо. В его идеальное для меня лицо. До которого хочется коснуться. Всё-таки безумный. Странно, что я держу свои желания при себе. За все время, проведенное рядом, мы никогда и не соприкасались. Я касался дверных ручек, перил, книг, стен, после того, как касался их он. У меня просто инстинкт, нерушимый запрет на касание и контакт с Чанёлем. Наверное, понимаю, что не имею право тратить его внимание на себя. Это было бы несправедливо.03.12.2014
Сегодня пошёл сильный дождь и моей бабушки не стало. Я не плакал. Но не потому что не любил её. На подсознании я понимаю, что очень близок со смертью. Мне кажется, бабушке стало намного лучше сейчас. А может, я просто хочу внушить себе, что меня ещё что-то ждёт на той стороне. Надеюсь, аквариум будет просторным и Чанёль не забудет его чистить хотя бы раз в неделю.12.04.2015
Надо же, он знает моё имя. Я думал, упаду без сознания прямо ему в ноги. Сердце так сильно забилось, в глазах потемнело. Или причина в другом… Я помню что-то похожее со мной случилось два года назад. Тогда Чанёль посмотрел на меня. Шестого мая. Чондэ очень громко поздравил меня с днем рождения в столовой. Все студенты, включая Чанёля, обернулись на наш столик и присоединились к поздравлениям. А я смотрел вниз, смущаясь внимания и злясь на друга, проклиная за подобный поступок. Подняв на мгновение глаза, я уже не смог их отпустить. Он смотрел на меня. Глаза в глаза. Это было намного захватывающе, чем через фото. Это было реально, несмотря на то, что я не мог поверить в реальность. А сейчас он назвал моё имя, проверяя все ли на месте в первый рабочий день. Я устроился на работу не по профессии. Начал карьеру не архитектора, как планировали родители, а стал личным переводчиком директора Пака. На самом деле было не сложно устроиться. Я знаю Чанёля от и до, как и японский язык, который выучил ещё в детстве. Я вижу, как Чанёль старается и как он устает в конце дня. Хочется сделать всю работу за него, уложить в кровать и укутать в одеяло, хочу чтобы его голова перестала болеть. На работе я почти свободен. Особо ничего делать не нужно и если нет крупных сделок, занимаюсь мелкими переводами документов. Мой стол так хорошо расположен — напротив единственного прозрачного стекла в кабинет, через который можно наблюдать за напряженной спиной Чанёля. Я наблюдал, как он заваливался на кресло, откинув голову, разговаривал по телефону, улыбался и совершенно не замечал моего взгляда. Привык, наверное, что я прожигаю дыру в затылке уже четвёртый год. Вот и не ощущает дискомфорта.19.06.2015
Я решил вести дневник. Не знаю как начать. С чего? Если я начну с того дня, когда мне поставили диагноз, будет как-то заранее печально. Начну с того, как я увидел Чанёля. Идеального и прекрасного. Сильного и высокого. С улыбкой, которая способна передаваться, как зараза и глазами, в которых можно бесконечно тонуть. Я записывал в дневник все его привычки, предпочтения, описывал людей, которые его окружали, интересы, которых было слишком много для одного человека, его вкусы, которые менялись очень часто, распорядок дня и пытался написать о его мыслях. Этот дневник невольно стал его. Наверное, если дать прочитать другому человеку он с уверенностью скажет, что это дневник некого Пак Чанёля, который пишет про себя от третьего лица. Смешно, но мне уже стало казаться, будто мы стали одним человеком. Когда его не было рядом, я знал, чем он занимался и в каком настроении. Может я ошибался, но кто докажет обратное?02.11.2015
Я первый раз в самолёте. Мне было немного тревожно, но вместе с тем радостно. Ведь самолёт направляется в Японию — страну, полюбившуюся мне. И человек, который сейчас хриплым тихим голосом что-то обсуждал со своим секретарем, сидящий впереди меня, был так близко, как бывал очень редко. Почти никогда. Я был счастлив улавливать, ставший родным, голос. Он даже немного успокаивал.***
Как же мне хотелось родиться другим. Не больным и не стать разочарованием родителей. Не испытывать беспокойство о том, что можешь в один день исчезнуть. Тогда бы я мог любить и быть любимым. Тогда бы я не мучился от чувств, которые просто рвут душу на части. Особенно больно, когда другие люди, исполняют мои маленькие желания, совершенно не подозревая об этом. Так просто. Мне больно смотреть на эти жесты, прикосновения, улыбки. Для них они ничего не значат, уже завтра или даже в следующую минуту они всё забудут, но для меня такая редкость — испытать что-то подобное. Я не могу так же ненавязчиво обнять Чанёля, не могу заговорить с ним о чем угодно или ответить на улыбку объятием, никогда не спрошу дружески: «как дела?».03.11.2015
Я стоял около большого стола, в просторном кабинете. За столом сидели представители разных компаний, организаций, спонсоров, дизайнеров и несколько переводчиков, стоящих позади своих нанимателей. Я стоял за Пак Чанёлем. Его запах подобен какому-то наркотику. Почему только этот запах, который исходит от Чанёля, невероятный? Потому что, Чанёль сам по себе уже нечто невероятное. Какой раз примечаю его широкие, крепкие плечи. Безумно хочется положить на них свои руки и сжать, чтобы уже никогда не отпускать и все проблемы исчезнут. Было бы это так легко, да?***
До отлёта домой оставалось ещё много свободного времени. Так непривычно называть свой дом «домом». Я никогда не торопился возвращаться домой и редко даже в мыслях, называл его так. Хочется возвращаться только туда, где есть он. Иногда мне кажется, что я болею не одной болезнью, а двумя сразу. И неизвестно какая страшнее. Одна болезнь — убивает своим присутствием, а другая — своим отсутствием. Обе смертельны. Я собираюсь прогуляться всё оставшееся время по японским улицам. Я не увижу цветущую сакуру, потому что сейчас осень. Но не могу сидеть в отеле, в своем одиноком номере. Возможно, я уже никогда не смогу сюда вернуться. В Японии намного ветреней, чем в Корее. Я закрываю глаза и останавливаюсь на каком-то мосту. Под ним журчит холодная вода. Мои губы ещё больше потрескались и побелели от этого холодного воздуха. Люди с недоумением обходят меня, не понимая почему я стою на месте. По дороге справа едут домой уставшие японцы. Шумно. В такие моменты я чувствую себя невидимым, слишком маленьким и не понимающим этот мир, человечком. Чанёль же кажется мне кем-то важным. Если бы он стоял тут, я бы тоже чувствовал себя значимым. Но его здесь нет. Только не рядом со мной. Не рядом.20.02.2016
Молодой мужчина сидел на холодной лавочке около колумбария. Он держал в руках голубую тетрадь с рисунком звезды. На улице было настолько холодно, что волосы белели, а горячее дыхание замерзало, как только хозяин выдыхал. Мужчина не мог решиться войти в помещение. Ему безумно хотелось, чтобы написанное в дневнике не оказалось правдой. Чанёль получил тетрадь посылкой от Ким Чондэ. Все листы — от начала и до конца — исписаны красивым почерком. На каждом из них, в каждой четвертой строчке он видел свое имя. И на самом последнем, по середине: «Дневник Бён Бэкхёна». В голове мысли не укладывались, после прочитанного. Бён Бэкхён — парень из параллельной группы на кафедре искусства. Бён Бэкхён — личный переводчик Пак Чанёля. Бён Бэкхён — человек, что жертвовал своими чувствами, ради того, кого любит. Чанёль сжал свои волосы в кулак, беззвучно роняя слезы. Лицо на фотографии, за стеклом, смотрит на него и становится невыносимо смотреть в ответ. Табличка напротив твердила: «Бён Бэкхён. 06.05.1991 — 03.11.2015»