Маленькие радости

Прохладное осеннее солнце разукрасило закатными лучами стены многоэтажек. Теплый красно-оранжевый свет проникал сквозь широкие окна гостиной, создавая в комнате тот особенный оттенок уюта, который так любил Шота. Он лежал на мягком ковре, прислушиваясь к шуму города, приглушённому стенами звуками радио и человеческой речи. На кухне гремел посудой Хизаши, неразборчиво напевая себе под нос что-то неуловимо знакомое. Шота, лениво потянувшись, перевернулся, подставляя косым солнечным лучами другой бок. Тихий семейный вечер перед выходным днём. Что может сделать его ещё лучше? Десерт? Объятия? Совместный просмотр того дурацкого шоу, что так любит Хизаши? Немного секса? — А кто у нас тут разлёгся? А кто у нас тут такой сонный и довольный? — молниеносно ворвавшийся в комнату мужчина, присев на корточки громогласно ворковал, ненавязчиво оглаживая раскинувшееся перед ним тело. Шота не удостоил его ответом, мягко, одними кончиками губ улыбнулся и раскинулся на ковре, подставляясь под ласкающие руки. Дремота подступала все ближе, мужчина лениво зевнул и кинул сонный взгляд на нависшего над ним Хизаши. Тот широко улыбнулся в ответ и наклонившись над распростертым телом, потерся носом о заросшую щетиной щёку, смешно при этом хмурясь. — Хочешь немного развлечься, Шо? — шепнул он, уморительно поигрывая бровями и изо всех сил контролируя громкость своего голоса. — Или посмотрим то шоу про Аляску? — Хочу посмотреть, как развлекаться будешь ты, — Шота сверкнул глазами, плавно приподнимаясь с пола. Хизаши просиял, издал один из своих фирменных ликующих воплей и подскочил на месте. — Ленивый сексуальный вечерок, то что доктор прописал, да, малыш? — радостно раздался голос Хизаши откуда-то из спальни. — Особенно после последних безумных злодеев. Тот тип с причудой электрошока был на самом деле жутковат. Шота медленно моргнул, он совершенно не успевал отслеживать происходящее в режиме реального времени. С тяжёлым вздохом он перебрался с пятна света на ковре к дивану, приваливаясь к нему боком и укладывая голову на мягкий велюр. Мужчина снова задремал под умиротворяющую болтовню партнёра, распахнув глаза лишь тогда, когда диван дрогнул от аккуратно присевшего на его край Хизаши. — Малыш, может пойдем спать? — теплая сухая ладонь ласково огладила щеку, заправила за ухо упавшую на лицо прядь волос. — Хочу смотреть как ты себя ласкаешь, — проговорил Шото, усаживаясь поудобнее. — Но если ты устал... Он не успел договорить, перебитый очередным громогласным радостным возгласом Хизаши. Тот, улыбаясь во всю ширину своей белозубой улыбки, приспустил широкие домашние брюки поистине безумной расцветки и напевая под нос расстелил на светлом велюре дивана махровое полотенце.  Шота только криво улыбнулся, глядя на светящегося от радости мужчину. Его ещё со времен обучения в академии привлекала эта хозяйственность, основательность, которую сейчас мало кто мог разглядеть за сиянием публичного образа. Шота зачарованно смотрел снизу вверх, обводя взглядом черты любимого лица. Светлые волосы растрепались, кое-где выпали из свободного пучка, который Хизаши обычно носил дома. Растянутая домашняя футболка чуть сползла с плеча, приоткрывая острую ключицу. Шота нервно облизнул губы. — Какой же ты всё-таки потрясающий, — проговорил он. — А? Я потрясающий? Это я потрясающий? — Хизаши захихикал, быстрым движением поправил очки, на скулах заиграл румянец. Мужчина наклонился ниже, чтобы оставить короткий поцелуй на губах Шоты. — Ты, — Шота пересел так, чтобы опираться боком на ногу блондина, и опустил голову на теплое бедро. — Я могу начать? — румянец ещё шире разлился по светлой коже, Хизаши по-птичьи склонил голову. — Скажи, скажи, могу начать? Дождавшись кивка, Хизаши поправил сползшие на нос очки и ласково потрепал Шоту по волосам. Шота прикрыл глаза. Тихо щёлкнула крышка флакона, со смешным хлюпающим звуком полилась смазка. Он приоткрыл глаза. Хизаши медленно и тягуче касался себя, распределяя смазку по ещё не до конца вставшему члену, глаза его были прикованы к лицу распростертого перед ним брюнета. — Ты так красив, — проговорил Хизаши с улыбкой. — Я до жути счастлив, что когда-то ты выбрал меня. Шота потерся лицом о бедро, глубоко вдыхая знакомый до последней ноты запах. Не удержавшись, он приоткрыл рот и коротко впился зубами в нежную белую кожу внутренней поверхности бедра. Хизаши тихо всхлипнул над его головой, с силой проводя несколько раз по окрепшему члену. Шота прикрыл глаза, снова с удобством устраиваясь между распахнутых бедер партнёра. Тихое влажное трение кожи о кожи, глубокое дыхание горячего тела рядом и домашний уют потихоньку убаюкивали. Периодически делая усилия и лениво приподнимая веки он с удовольствием любовался Хизаши, скользя взглядом по сверкающим глазам, крохотным капелькам пота на лбу, статной шее и острым ключицам, выглядывающим из-под растянутого ворота мягкой домашней футболки. — Шо-о-о, малыш, — тихо всхлипнул Хизаши, прекращая движения. Шота невнятно пробурчал под нос что-то определенно вопросительное. — А ты не мог бы снова меня укусить? Коротко кивнув, Шота приподнялся на коленях, отстраняясь от ног Хизаши, на которые все это время опирался, и, лизнув приглянувшийся участок нежной кожи между крупными старыми шрамами впился зубами. Над головой раздался всхлип, переходящий в несдержанный стон. — Ах, ещё, пожалуйста, — почти шепотом. — Не могу тебе отказать, — пробормотал Шота, оставляя короткий поцелуй на влажной от слюны коже, на которой багровели отпечатки его зубов. Новый укус, запечатлённый чуть ближе к паху, заставил бедра Хизаши мелко затрястись. Движения его руки, ласкающей член, ускорились, стали резкими и размашистыми. Ещё один укус и Хизаши, не сдерживая себя вскрикнул, несдержанно запрокинул голову с глухим стуком врезаясь затылком в мягкую спинку дивана. Шота вошел во вкус, выбивая из партнёра новые и новые стоны, заставляя его несдержанно вскрикивать и ерзать, подаваться ближе, подставляя новые участки чистой кожи под безжалостные укусы. — Шо, я сейчас, сейчас, ах, — бормотал Хизаши едва слышно. Шота оторвался от своего занятия, мельком любуясь на запятнанные алеющими укусами бедра перед собой, и, приподнявшись, потерся щекой о влажный, истекающий предэякулятом член. Хизаши пробормотал: — До греха меня решил довести, да, Шо? — Для начала до оргазма. Высокий оглушающий смех наполнил комнату, Шота поморщился, в ушах зазвенело — Хизаши практически не контролировал причуду сейчас, а это значило только одно, он близко к своему удовольствию. Довольно улыбнувшись, Шота снова расслабленно облокотился на Хизаши, умостив голову на середину его бедра. Перед глазами оказался член Хизаши, мокрый, с лиловой головкой, то и дело исчезающей между пальцами все быстрее ласкающей его ладони. На секунду Хизаши замер на середине движения, напрягшись всем телом. Уже спустя секунду с протяжным сладким стоном он пришел в движение, прогибаясь в пояснице, мелко подрагивая бедрами, Хизаши кончил, заливая лицо Шоты семенем. Шота шумно выдохнул, облизывая губы, слизывая попавшие на них капли спермы. И спустя мгновение сонной неги купался в ощущении принадлежности и сытого довольства, чувствуя, как особенно крупные капли остывающего семени медленно стекают по лицу. Блаженство момента было бесцеремонно потревожено Хизаши, сгребшего его в объятия и затащившего на диван. Не успел Шота и дыхание перевести, как на его лицо обрушился десяток хаотичных коротких поцелуев, размазывающих слюдяные потёки спермы. Он тихо засмеялся и безуспешно попытался увернуться от восторженного Хизаши, наводящего ещё больший беспорядок и пачкающего их обоих. — А можно я просто умоюсь? — добродушно заворчал Шота, погребённый под агрессивной лаской. — Нельзя, — захихикали в ответ и широким мазком языка слизнули несколько ставших неприятно холодными капель семени с щеки. — Хизаши-и-и! — утомленный стон и ленивые попытки отпихнуть фонтанирующего эйфорией Хизаши не дали ровным счётом никакого эффекта и разморенный брюнет просто напросто сдался, прикрыв глаза и осев в тискающих его ласковых руках. Бесконечная нега, тепло и уют затопили мужчину до самый макушки. Айзава медленно погружался в сон. Приоткрыв глаза в следующий раз, он обнаружил себя лежащим на диване и, привычно свернувшись в клубок, снова задремал. Сквозь неглубокий сон он слышал незатихающий городской шум, мерное бурчание голосов за стеной, льющуюся в ванной воду и едва слышный голос Хизаши, привычно напевающего что-то. Шум воды исчез, лицо окутала теплая влага и мягкие касания пушистого полотенца. Приятное тепло невесомого пледа обрушилось на ноги. Диван рядом прогнулся, еле слышно скрипнув под весом Хизаши. За окном догорал день, тихонько шумел телевизор с любимым шоу Хизаши. Шота чувствовал себя счастливым.