Для любви нужно быть близкими людьми

Когда Андрей уходит из группы, он забирает с собой свои песни. И думает, что сердце свое тоже. Но когда он слушает интервью Горшка, то понимает, что невозможно забрать сердце у того, кому оно принадлежит почти 25 лет. Даже когда этот человек старательно прокручивает это сердце через мясорубку. Андрей думает, что не простит его никогда. Чтобы любить, нужно быть близкими людьми. Чтобы прощать - тоже. Когда они сталкиваются на фестивале - случайно, из-за поехавшего лайнапа, - Андрей просто смотрит ему в глаза и уходит. В глазах Миши ему мерещится раскаяние. Но от этой мысли он отмахивается, зачем травить душу. Все закончено, и нужно жить дальше. Он оставляет мысли о Мише и группе и собирается послушать каких-то других музыкантов, но организация фестиваля снова играет с ним злую шутку. И стоя на лужайке сбоку от немногочисленной толпы, он слышит бодрое и такое знакомое приветствие: -Привет, народ! Сегодня мы играем вместо Тараканов, так что любите, жалуйте - и веселитесь. Андрей решает, что сбоку его никто не заметит, и мазохистски остается. Раздаются вступительные аккорды "Маски", Горшок прыгает по сцене, и Андрей старательно игнорирует то, как он периодически поворачивается бездумно влево. И тут он бросает взгляд на край танцпола, и встречается взглядом с Князем. Тому чудится, что Горшок, отведя взгляд, улыбается. Впрочем, отводит он его ненадолго. То и дело смотрит, и лицо становится совершенно непонятным. -Так, у нас двухминутный перерыв, - объявляет Горшок. Жестом подзывает к себе музыкантов, что-то им втирает. Реакция Ренегата оказывается бурной, Андрей почти слышит, как тот кричит:"Ты совсем ебнулся?", кладет руку на плечо Миши, желая переубедить. Но рука быстро оказывается стряхнутой с плеча, и Миша недвусмысленным жестом показывает, что спорить он не намерен, и должно быть так, как он сказал. -Дамы и господа, а теперь будет немного лирики. Андрей думает о том, что сейчас будет Утренний рассвет или Медведь, которые Миша любил. Поднимает глаза на Мишу, когда раздается вступительный аккорд. Нет, нет, этого не может быть. Но Миша безошибочно находит его в толпе и смотрит в глаза, когда глубоким голосом он начинает: -С головы сорвал ветер мой колпак... И Андрей уверен, что колпак сейчас сорвет у него. Внутри обида, непонимание и надежда. Горшок то ли издевается, то ли извиняется. -Я хотел любви, - на эти словах Миша склоняет голову вбок, не отрываясь от Андрея, - но вышло всё не так. Он допевает первый припев и жестом останавливает музыкантов под недовольный свист зрителей. -Эй, потише. Я хочу, чтобы вы запомнили этот момент. Неважно, что произойдет дальше, - он откашливается, - я хочу попросить сейчас подняться на эту сцену Андрея Князева. Князь, пожалуйста. Андрею кажется, что его хватит удар сейчас. Сердце колотится около гортани, и он уже ничего не понимает. Но это "пожалуйста", сказанное каким-то почти интимным тоном - выбивает из-под ног все опоры. И он идет на сцену - то ли как на эшафот, то ли как на коронацию. Когда он поднимается и становится чуть поодаль от Горшка, тот не пытается приблизиться. -Друзья, вы все знаете, что год назад Андрей ушел из нашей группы. Ушел, потому что хотел заниматься тем, чем хотел. А я - я не смог этого принять. И вы знаете всё, что я говорил про него на интервью. И знаете, я не буду сейчас извиняться за всю эту хуйню. Но я так много говорил там, но не сказал очень важную вещь. Я не сказал спасибо. Если бы не Андрей - не было бы Короля и Шута. Даже названия бы не было. Текстов, нашего мира, сказок и половины музыки, которую вы любите. Даже если ее не люблю я, она все равно является частью мира, который мы создали. Он подходит ближе. -На одном интервью меня спросили, люблю ли я Андрея Князева. Я ответил, что для любви нужно быть близкими людьми. Андрею кажется, что в гортани перекрыли вентиль, и вздохнуть не получается. -И, конечно, все это поняли очень однозначно. Только знаете что? Нихуя. Для любви действительно надо быть близкими людьми. И мы - мы близкие люди. И всегда ими были и будем. Так что да, я люблю Андрея Князева. Как брата, как друга, как соратника. Андрей ощущает, как в глазах щиплет, а ноги становятся ватными. Ладно, худшего не случилось, вот Миша всё и сказал. Но тот решает добить зал и Андрея финальным аккордом: -...Как мужчину. В зале повисает тишина. Андрей делает шаг назад, но натыкается на колонку и отступать уже некуда. Если бы он хоть грамм сегодня выпил, то решил бы, что это галлюцинации. Но Миша молчит и смотрит на него. Без сожалений, без надежды, уверенно, как человек, для себя всё решивший. Человек, у которого только что гора упала с плеч. Он не делает попыток подойти, а Андрей физически сейчас на это не способен. Они стоят и смотрят друг на друга. Андрей без микрофона довольно тихо произносит: -Мих, ты что исполнил сейчас? И эти слова как будто разбивают повисшую тишину. Горшку сейчас неважно, что сказал Андрей, он слышит интонацию - неверящую, с затаенной надеждой, - и в два шага подходит, берет Андрея за плечо и уводит со сцены. Тот не сопротивлялся бы, даже если б мог, а сейчас он буквально куклой повисает на руке Миши. -Я сказал как есть. И не жду от тебя ничего. Но когда я увидел тебя, я решил, что не могу больше. Андрей поднимает на него наконец взгляд. -Почему сейчас? Почему, когда я ушел? Когда все, что было, мы разрушили? -Ты правда не понимаешь? Миша достает сигарету, затягивается. -Потому что нечего больше терять. Я все потерял. Потерял тебя. Себя. Ну и по крайней мере не придется смотреть тебе в глаза на репетициях, - он грустно усмехается. -Ладно, иди. Там группа, мы еще не закончили, мне пора на сцену. -Миш, ты... Ты идиот. Андрей подходит ближе, отводит руку Горшка от лица. Запах сигарет. Вкус. Плечи, которые постепенно расслабляются под ладонями. Руки, которые сначала неловко, а потом все сильнее притягивают к себе. Глаза в глаза. -Выйдем вместе.