***
Такой долгожданный и важный для них концерт был отыгран идеально. Важно было не столько место и масштаб, сколько эмоции Бояна, его горящие глаза и сердце, бешеный стук которого Мартин чувствовал, когда Цветичанин прижал его к входной двери, едва не забыв закрыть её на замок. Чувствовал и пухлые губы, целующие и чуть ли не до крови кусающие его собственные. Чувствовал, как ещё влажные от нервов ладони заползали под его рубашку, гладили талию и прижимали ближе. Матрас прогнулся под спиной, пуговицы были то ли расстёгнуты, то ли сорваны, но было плевать. Юркович никогда не признается, что безумно любит практически чёрные из-за расширенных зрачков глаза, смотрящие на него из-под опущенных век сверху вниз. Он мог поклясться, что видит в них огонь, горячий и возбуждающий. Хоть Мартин и попытался вернуть привычные позиции и перевернуть парня на спину, его хватка ослабилась, когда влажные поцелуи опустились на его шею. Попытавшись запустить руку в чужие брюки, Юркович еле сдержал стон из-за вцепившихся в кожу зубов. Укусы покрывали всю шею, небольшие клычки больно впивались во всё новые места, лишь изредка язык проходился по начинающим краснеть отметинам, будто в попытке извиниться. Мартин не заметил, когда его джинсы оказались на полу, а нижнее бельё висело у коленей. Боян, пошло ухмыльнувшись и облизав свою ладонь, провёл ею по чужому члену, размазывая предэкулят по головке. В глазах слегка помутнело, рот приоткрылся в беззвучном стоне, когда чужой язык медленно прошёлся от яиц до головки. Рядом с таким Цветичанином всё остальное теряло важность, поэтому Юркович не понял, в какой момент облитый лубрикантом палец успел войти в него на одну фалангу. Парень старался не показывать то, насколько ему это нравится и насколько он в этом нуждался, но видел — Боян это знает. Знает, в какой момент может добавить второй палец, знает, под каким углом он может войти, чтобы задеть самую чувствительную точку и заставить тело под собой задрожать. Знает, но продолжает молча двигать пальцами внутри прикрывающего рот ладонью Мартина, всё так же хитро ухмыляясь и смотря прямо в глаза. Каждый раз он обещал себе, что будет держаться, что не пойдёт на поводу чужого адреналина, но он снова ломался. Снова хриплые стоны вылетали из его рта, снова короткие ногти царапали голую вспотевшую спину Цветичанина, когда тот плавно входил в него своим членом. Снова ладони гладили его бёдра и бока, а губы продолжали исследовать его тело. Всё это повторялось снова и снова, и каждый новый раз ощущался как первый. Именно в такие моменты он понимал — Боян любит его, любит любого и хочет доставить ему удовольствие так же, как обычно это делает Мартин. И как же он сам любил запыхавшегося, лежащего на его груди парня, что пытался отдышаться и прижаться как можно ближе. Любил тёплое дыхание у своего подбородка и уже спокойные карие глаза, смотревшие в его собственные сквозь темноту с неподдельной нежностью и бушующими в них светлыми чувствами. — Давай посмотрим мультики?***
2 октября 2023 г. в 00:53
Концерт в Цветличарне был самым долгожданным для группы. Его переносили ещё полтора года назад, и именно из-за этого Боян был в отчаянии от начала карантина. Мартин уверял его, что всё будет в порядке, и так оно и было в эти два дня. Да, изменение состава группы на несколько месяцев раньше не было таким гладким, как хотелось бы, но Юре подружился со всей группой очень быстро, и казалось, будто все знают его несколько лет.
Несколько лет назад Цветичанин волновался куда больше перед выходом на сцену. Сейчас он прыгал на месте, держа микрофон в руке и счастливо смотря на друзей, задерживая взгляд на Юрковиче, который, как и всегда, улыбался так тепло, что любое волнение исчезало мгновенно, даже быстрее, чем на самых первых их выступлениях.
Боян быстро целует Мартина в щёку и чувствует, как рука его парня перебирает его волосы, но на сцену надо выходить уже сейчас. Интро заканчивается, и самый важный концерт за их карьеру начинается. Камеры по всем сторонам отчасти бесят Цветичанина, хотя он и любит быть в центре внимания. Под камерами нельзя поцеловать Юрковича, ведь никто кроме ближайших друзей не знает про их отношения.
Конечно, это не останавливало их, и на самых важных для них песнях они оказывались рядом. Vem, da greš, которую Боян написал, когда понял, что попытка уйти из группы была одним из его худших решений, и узнал, насколько это задело Мартина. Mogoče, которая была первой песней, которую они написали вместе в группе и которую пели друг другу. И, наконец, Omamljeno telo, которая стала первой песней, вышедшей на всех платформах и которую Цветичанин написал вскоре после того, как они стали встречаться.
Вечное «Мартинчек», которое Боян сказал даже на концерте, что будет показан по телевизору, заставляло Юрковича улыбаться ещё шире. Во время короткого рассказа про Mogoče ему безумно хотелось быстро коснуться губами его лба, и только из-за камер нельзя было это сделать. На последней песне Мартин прошептал тихое «я люблю тебя», зная, что Цветичанин не услышит его за наушниками, но казалось, что за столько лет рядом они понимают друг друга даже если не слышат ничего вокруг.
Он знал — Юркович любит его больше всего на свете и сделает что угодно ради его счастья. Парень просто нуждался во внимании и заботе, а Мартин просто давал её ему, выкладываясь на полную. Все нежные объятья, поцелуи, все горячие касания, медленные толчки и их переплетающиеся в порыве страсти языки — всё это доводило до удовольствия и искренних признаний в чувствах.
Поклон, и руки Бояна слегка дрожат, пока он смотрит на толпу, которая выкрикивает название их группы. У них получилось. Легендарный концерт, в легендарном зале Любляны, с лучшими друзьями и человеком, которого он безумно любит, что может быть лучше? Возможно только крепкие успокаивающие объятия Мартина и то, что будет когда они наконец-то доедут до их дома.
— Я так горжусь тобой, Бойчи, — прошептал Юркович, целуя своего парня в макушку.
Адреналин и бешено стучащее в ушах сердце перебивали все звуки, кроме родного голоса, который он хочет слышать всегда и везде.
— Ничего бы не было без тебя или остальных парней, — Цветичанин крепко сжимал чужой рукав и до сих пор иногда вздрагивал, не в силах поверить что это реальность.