***
На море сегодня было неспокойно. Волны более не с игривой бойкостью накатывались на берег, но сражались, взбивая пену. Исгерд, сжав челюсти, выслушивала длинный ряд наставлений от родного отца, что внезапно решил менять издревле сложившиеся устои Нуменора и воздвигать храмы поклонения Черному Властелину. Боль душевная перелилась через чашу терпения вместе со слезами, и Исгерд, опечаленная и испуганная, более не могла приводить доводы против слов отца, так крепка была его несгибаемая воля. Едва перебирая ногами, она оказалась на излюбленном балконе, желая лишь уединения и свободы от цепких оков страха. Почему все вели себя так словно то, что предлагал отец было чем-то идеальным, чем-то более сакральным, чем сохранение веры в Манвэ и других старших Валар? — О, Варда, дай мне сил, — взмолилась Исгерд, закрывая лицо руками, чтобы ни небо, ни яркие звёзды небесной госпожи не лицезрели ее горьких рыданий. Знакомый запах окутал внезапно, и близкие руки шелком обвили ее плечи. Исгерд послушно уткнулась в крепкую грудь Гортаура, сотрясаясь от слез. Утешение наступило сразу, как нежность обвила ее со всех сторон. — Госпожа, прошу вас, не лейте понапрасну слезы... Посмотрите на меня. Исгерд подняла голову, встречаясь с настойчивым взглядом Гортаура. Совершенно неожиданно для самой себя, она на пару мгновений прильнула к его губам, затем отстранилась, вновь пряча лицо в его груди. От ее глаз укрылось одно — лукавая улыбка, тотчас расплывшаяся на лице Гортаура. Его руки утешительно легли на макушку принцессы, прижимая ближе к себе. — Госпожа, вы слишком добры к простому советнику... Что же тревожит вас? — участливо поинтересовался Гортаур, продолжая утешать принцессу. — Отец хочет выстроить алтарь полконения Морготу! — воскликнула Исгерд, с новой силой заливаясь слезами. Гортаур на пару мгновений замер, затем его руки легли на мокрые щеки Исгерд, заставляя посмотреть на себя. Красивые до потери разума, глаза Гортаура впились в ее с новой настойчивостью. — И что же в этом дурного? Быть может, новые верования вознесут Нуменор над другими государствами Эа... Усилят его власть и... Пару секунд Исгерд глядела на него из-под ресниц, а затем отшатнулась как от огня. — Ты... Это все ты... — выдохнула Исгерд, едва собирая мысли воедино. — Не смей подходить к отцу, слышишь?! — Вот как... — Гортаур покачал головой, пряча улыбку. — Думаю, вам лучше пойти в покои, чем разводить крик. Погода меняется не в лучшую сторону, госпожа. — Я прекрасно вижу это и без тебя, — ответила Исгерд с тяжело вздымающейся грудью. — Доброй ночи. — Храни Эру ваши сны, — пожелание звучало слишком угрожающим, а взгляд в спину прожигал до костей, когда Исгерд удалялась с балкона, ни разу не обернувшись. В ту ночь Исгерд не пошла в покои, а углубилась в архивы библиотеки, да настолько глубоко, что просидела там до самого утра. Так и тянулись последующие несколько лет: страх каждого нового дня, избегание всего живого и изучение всех свитков и книг, что попадались под руку...***
Неожиданно бурный прилив шумного океана омыл солёным бризом, обивая скалы берегов жестокими ударами черных волн. Исгерд уставилась в темные воды, тревожные и мрачные, словно океан знал что-то, мечтал и мыслил, как и любое дитя Эру. — Отчего ваши думы мрачны в столь доброе время, госпожа Исгерд? — юная принцесса обернулась на голос советника ее отца. Ее лицо в мгновение превратилось в твердый гранит. — Добрый вечер, — Гортаур низко поклонился, мягко скользнув ладонью по ладони Исгерд. Склонившись над ее ладонью, Гортаур мягко коснулся губами нежной кожи ее ласковых рук. Затем приложился лбом к ее руке, нежно перебирая пальцы принцессы собственными. — Здравствуйте, — пробормотала Исгерд, вырывая руку из бесконечных ласок льстивого советника. — Что привело вас ко мне на этот раз? — Вопросом на вопрос не отвечают, юная леди, — Гортаур выпрямился, опираясь локтями на гладкие мраморные перила замка Нуменора. Его светло-карие, практически медовые, глаза мягко скользили по живому румяному лицу принцессы, задерживаясь на ее глазах. Губы Гортаура приоткрылись в хитрой улыбке, когда он вымолвил: — Я искал уединения, а нашел вас. — Слабый аргумент, — Исгерд величественно вскинула подбородок, разглядывая Советника с ног до головы. Она родилась в те годы, когда он только лишь вступил на должность. Нуменорцы приветствовали его одобрительными возгласами и поклонами, и лишь немногие из них, заставшие появление Гортаура на святых землях, косились на чужака волком, шептались за спиной и украдкой бормотали гнусные проклятия. В детстве и юношестве Исгерд не обременяла себя мыслями о истинном лице Гортаура, однако великая раса дунадайн живёт дольше простых смертных, от чего опыта и мудрости в их разумах куда больше, чем у людей. Сейчас, на сороковом году долгой жизни Исгерд начала сомневаться в благодетели намерений Гортаура и его благородной миссии здесь. В замке часто шептались, что Гортаур не из здешних земель, что пришел он из Арды, Средиземья, что слишком умён, чтобы быть простым дунадайном, отчего мысли Исгерд вмиг переполнялись тысячью теорий, что тотчас рушились о гранит тайн. Ей всегда не хватало чего-то совсем-совсем крошечного, но такого важного, чтобы осознать истинное лицо Гортаура. А тот, как хитрый лис, скрывался, исчезал за ближайшим поворотом, когда Исгерд решалась его выследить, хищно наблюдал за ее отцом, королем, когда тот обращался к народу Нуменора с пламенными речами, полными лестной гордости, которой научил его Советник. Мысли на секунду прояснились. — Как скажете, моя милая госпожа, — Гортаур склонил голову в вежливом кивке. — Вы, кажется, хотите что-то спросить? — проницательно заметил Советник, когда губы Исгерд дрогнули в немом шепоте. Она замерла испуганно, кротко, совсем, как юная версия себя, случайно открывшая для себя нового гостя в замке, но затем вновь напустила на себя неприступный вид, упираясь взглядом в горящие вековым пламенем мести глаза Гортаура. — Кто вы? Кто вы на самом деле? Вопрос повис ударом военного гонга в тишине ночи, оглушающей и одинокой. Гортаур глубоко вздохнул, а его мантия мягко зашелестела от движения его грудной клетки. — Думаю, вы сами должны ответить себе на этот вопрос, — Гортаур скользнул ладонью по перилам ближе к ее руке. Исгерд выдернула руку, хмуря темные брови. — Прохвост и лжец, — парировала Исгерд, складывая руки на груди. На самом деле ее догадки начали складываться в единую картинку, однако Исгерд тщательно прятала это в собственном сознании, желая заглушить страх. Гортаур лишь мягко рассмеялся, лениво блестя янтарными глазами. — Все дети Эру не без греха, — Гортаур хотел было сказать ещё что-то, но Исгерд мгновенно перебила его: — Право, я уже утомилась. Храни Ирмо ваши сны, — быстро откланялась принцесса, бегло спускаясь вниз по винтовой лестнице. Не успела ее нога коснуться мраморного пола, Гортаур оказался за ее спиной, ловко и мягко, однако настойчиво перехватывая ее руки. — Куда же вы? Ответьте же на свой вопрос при мне. Мне так радостно слышать ваш голос, особенно когда вы с таким упоением произносите мое имя, — прошептал он с придыханием. — Когда так ярко произносите буквы... Когда ваш голос так лестно отзывается в моем разуме, словно свежий мед, — рука Гортаура горячей змеей скользнула по изящному стану Исгерд, прижимая к себе. — Как сладостно вы тянете шипящие... — Шипящие? Позвольте, но в вашем имени нет шипящих, Гортаур, — произнесла Исгерд, отныне не сопротивляясь: понимала, что не сбежит от его стальной хватки. Гортаур жадно вдохнул полные лёгкие, его глаза блистали во мраке коридора двумя огромными желтыми блюдцами, а огонь факелов, освещающих холл, плясал на радужке его глаз, практически сливаясь с глазами Советника. Исгерд испуганно пискнула, стараясь избавиться от навязчивой идеи закричать, чтобы стража спасла ее. Прижав Исгерд к ближайшей стене, Гортаур гортанно проворчал: — Я знаю, что ты, юная смертная дунадайн, давно знаешь, кем я являюсь, но почему общаешься со мной столь непринужденно? Почему не боишься? — Мой отец не боится тебя, с чего бы я должна? — гордо сказала Исгерд, хмурясь. — А если твой отец внезапно... погибнет?— Гортаур с тихим выдохом приложился щекой к щеке Исгерд. Его голос лился в разум девушки, словно мед, заставляя забыться, раствориться... — Ты мне нравишься, Исгерд, такая нежная, умная и неприступная. Только благодаря твоему влиянию твой глупый папаша все ещё не выстроил сотни храмов поклонения Морготу. Такие мудрые смертные мне ещё не попадались. Такие упертые и с верой в правду, — Гортаур чуть отстранился. — Да и к тому же такие хорошенькие. Исгерд вскинула голову, едва дыша: ее необъяснимым магнитом тянуло к нему, но разум противился, из последних сил не желая поддаваться лестным убеждениям. Она протестующе затрясла головой. — Умная милая смертная, назови мое имя, — не попросил, а приказал Гортаур, сжигая взглядом сердце Исгерд. — Саурон, — выдавила Исгерд, едва не сползая вниз по стене от страха. На этот раз вся спесь оказалась сбита. Ей не выстоять против него один на один — ни ментально ни физически. Когда рядом стража, отец или друзья ей было спокойнее, и она не страшилась грубить Гортауру, даже не подозревая о его истиной сущности. — Уже не так смела? — Саурон усмехнулся, потираясь кончиком носа о нос Исгерд. — Мне нравится ощущать страх такого смелого человека... — прошептал он. — И все же, ты мне правда нравишься, Исгерд. Ты можешь уйти со мной, когда этот жалкий мир рухнет, я имею ввиду твой жалкий мир. Нуменор... — с ласковой хрипотцой подметил Саурон, ласково касаясь кончиками пальцев подбородка Исгерд. Исгерд наотмашь стукнула его по ладони. — Не дождешься. — А ждать мне не в первой, — с ласковым янтарным прищуром подметил Саурон. — К тому же разум твоего отца почти поддался рассказам его мудрого Советника, — он величаво указал на себя. — О том, что под эгидой Мелькора Нуменор будет процветать и вовеки станет легендарной святой землей на всей Эа, могущественнее самого Валмара. Разве ты этого не хочешь? — Гнев Манвэ будет не описать словами! — возразила Исгерд, отступая. — Верноподданичество Манвэ прямо цветет в ваших землях, — скривился Саурон. — То ли дело служить Мелькору, — огрызнулась Исгерд, чувствуя возвращающийся авторитет в разговоре. — Когда мы проводили с тобой время наедине иначе, ты мне нравилась больше, госпожа, — Саурон щёлкнул языком, отступая. — Твое дело, кому служить. Мне было бы приятно ломать твою волю, ломать разум и тело, как мне вздумается, но, признаться, ты все ещё разжигаешь во мне странный огонь, которым я не в силах управлять, несмотря на то, что я майа огня... Я не могу сдержать это пламя, — Саурон прильнул ближе. — Мой огонь разбивается о твой лед, словно его и не существует. И это не похоже на чары... Чарами соблазнения я и сам пользуюсь на уровне... а ты... — он замолчал, подбирая слова. Воздух вокруг словно заискрился, затрепетал под могуществом Темного владыки. — ...беги. — Что? — Исгерд, едва дыша, отступила. — Беги из Нуменора, — прошипел Саурон. — И забудь о нем навсегда. Уходи...***
И Исгерд бежала, подгоняемая страхом, первым же кораблем, что шел в Арду. И в этот же год Нуменор, святая обитель Эа, пала, сраженная гневом Манвэ. Исгерд донесли об этом слухами: она укрылась в небольшой деревне на юге Средиземья, тревожная и бесконечно боящаяся огня, пусть тот и тлел головешками в камине, пусть тот и бесновался танцем в факеле, но она страшилась огня более всего на свете. Она молилась всем Валар, чтобы она уснула в забвение и прожила остаток жизни в покое, доселе невиданном. В тот день когда она уже почти позабыла прошлое, он вновь явился смутным образом, отразившись за ее спиной в зеркале. Пришел за ней, отыскал, нашел в этой глуши, обозрев всю Арду Всевидящим Оком. Исгерд смело обернулась, с гневом всего своего почившего народа глядя на Врага. Тот лишь молча улыбнулся, возвращая подаренный ему когда-то поцелуй. И в тот же миг исчезло все.