Ёлка, шарики, хлопушки

— Ты, сука, — злобно прошипел Скарамучча, нависая над Тартальей. — Ещё раз дёрнешься... в глаз дам. Чучело. Понял? Рыжий лишь растерянно моргнул и в очередной раз попытался сфокусировать взгляд на лице друга. Вот уже пять минут Аякс пытался пересчитать все реснички на его левом глазу, да каждый раз, как он начинал это делать, его что-то отвлекало — то ведущие "Голубого огонька" слишком громко вещали какую-то неразборчивую ересь, то Скар что-то себе под нос бубнил, то за окном собаки лают и какие-то мужики вслед за ними начинают горланить. И всё, казалось бы, мешает ему заниматься делами первой важности. Ну и что это за праздник такой? — Понял, спрашиваю? — переспросил тот, повышая голос, и снова сбил Тарталью со счёта. — ...что? — растерянно выдавил из себя Аякс, вздыхая своему собственному невезению. — Прости, я тебя вообще не слушал. — Коленку тебе вырву, если ещё раз сделаешь хоть одно лишнее движение, — свирепо ответил друг, покрепче взявшись за какую-то, наверное, щёточку для бровей, наклонился ниже и продолжил делать что-то невообразимое с его лицом. — Понял? — Понял. Чужое дыхание обдало щёку жаром и запахом алкоголя. Тарталья поморщился, за что его очень больно ущипнули за бок, и смиренно замер, прикрыв глаза. Продолжить считать всё-таки надо. В этот раз, чтобы точно получилось, попробуем начать с нижних. Да, точно. Что там у нас... Одна, две, три... Наверное, это было плохой идеей — отдаваться в руки пьяному соседу по комнате, разрешая себя накрасить. Тарталья уже точно не помнит, каким образом они докатились до этого (выпитое пиво всё же даёт о себе знать), но происходящее теперь ему мало нравилось. Хочется съесть мандаринку, сходить поссать и послушать, про что там всё-таки поёт Гагарина, а он лежит солдатиком под Скарамуччей и ждёт, пока тот выпустит его из своих цепких паучьих лапок. Уже минут тридцать, наверное, лежит. Размазанный опьянением Скар вечно что-то ронял и наклонялся, чтобы поднять, ошибался и тут же брался затирать его кожу ватными дисками до болезненных покраснений, ругался на себя и "тц"ыкал, и это делало весь процесс какой-то невыносимой адской пыткой. Из плюсов разве что то, что из такого положения смотреть на него можно было столько, сколько душе твоей угодно, но однообразная картинка тоже со временем начинает надоедать. Тарталья уже раз сто проследил взглядом за складками у начала бровей, которые образуются, когда Скарамучча хмурится, и до мельчайших деталей разобрал цвет его глаз. Насмотрелся. До такой степени насмотрелся, что и смотреть уже не на что. — У тебя такие густые брови, — каким-то завистливым тоном вдруг подметил старший, качая головой. — Повезло. — А у тебя снизу ресниц... штук сорок точно есть, — гордо отвечает ему Аякс, явно радуясь тому, что ему удалось подсчитать хотя-бы нижние. — Снизу — это вообще где? —снова хмурится Скарамучча, вызывая у Тартальи стойкое желание поднять руку и разгладить его брови так, чтобы они снова вернулись в своё изначальное положение. Но двигаться ему строго запрещено, а то с коленкой попрощаться придётся, поэтому он лишь расстроенно вздыхает. — На нижнем глазу... глазе... хуй его знает, как правильно, — отмахивается Аякс. Тепло от чужого дыхания на мгновение исчезает: Скарамучча поднимается, берёт свою косметичку и начинает агрессивно перебирать находящиеся там предметы. — У меня по русскому в аттестате четвёрка была. А у тебя? Ты же... умный, типа. — Пять, — гордо вздёргивает нос сосед и достаёт из сумочки очередное орудие убийства. — Поэтому правильно будет сказать, что ты просто уебан необразованный. На веке ресницы растут, понимаешь? Не на глазе. — Понимаю. — Закрывай глаза, значит, я буду... буду стрелки тебе делать, понял? — Понял, — уже который раз опечаленно вздохнул Тарталья и послушно закрыл глаза. Века (какой же Скара умный, что слово такое полезное вспомнил!) коснулась какая-то влажноватая кисточка, Скарамучча начал дышать ещё активнее, видимо, от напряжения, и Аякс подумал о том, что это самый странный Новый Год в его жизни. Это был первый раз, когда он отмечал этот праздник не в кругу семьи — первый год его обучения в институте. Родители сказали, что тратиться на приезд к ним, мол, не надо, ты ведь мальчик самостоятельный. Сам отпразднуешь, подарочки по почте тебе отправим, да и по видеозвонку созвонимся, если сильно заскучаешь. Посидишь один там с друзьями, салатики сам себе нарежешь, и ничего страшного не случится. Приучайся ко взрослой жизни, сынок, не всегда же с мамкой и папкой жить будешь. Тарталья думал, что он останется в общежитии один, и все разъедутся к своим семьям на время праздников, но судьба подкинула ему очень сомнительную компанию в виде соседа-второкурсника, который прямо перед Новым Годом поссорился со своей матерью и никуда не поехал. Вот и получилось, что салаты они наре́зали вместе, закупились ящиком пива и сели отмечать, закрывшись в своей полной тараканов общажной комнате. — Ахуенно, — заключил без пяти минут визажист, меняя положение и переходя к следующему глазу. — Просто ахуенно. Я такой талантливый, ты даже представить себе не можешь. Просто самый настоящий мастер. Понимаешь? — Понимаю, — монотонно ответил Тарталья, искренне стараясь не двигаться. — Ты ещё долго там, а?... — Последние штрихи, — Скарамучча поёрзал на месте, поудобнее устраиваясь на его талии. — Совсем чуть-чуть — и готово, ясно тебе? — Ясно, — вторая стрелка нарисовалась явно более резким и агрессивным движением, чем первая. — Всё, открывай глаза, — сосед выпрямился, оценивающе посмотрел на него, словно он был участником конкурса "Мистер Вселенная 2027", и снова начал шариться в косметичке. — Щас тебе зеркало дам. Любоваться будешь, понял? Тарталья, если честно, уже мало что понимал, но без вопросов выпалил утвердительный ответ. Скарамучча достал миниатюрное зеркальце, с третьей попытки раскрыл его и протянул рыжему. От увиденного Аяксу неиронично захотелось расплакаться. Из отражения на него смотрел безусловно красивый, но слишком уж эпатажный парень, больше подходящий на дрэг-квин артиста, чем на среднестатистического студента-первокурсника. Потемневшие брови, густые ресницы, красноватые тени, губы, блять, в конце концов, влажные и какого-то насыщенного малинового цвета. — Это... это, блять, точная копия продавщицы из продуктового магаза рядом с моим домом, — испуганно пролепетал он, с замиранием сердца рассматривая своё лицо. — Ты чего наделал?... — А что? Образ, вызывающий приятные воспоминания о прошлом... о чудесной женщине из прошлого — разве не чудесно? — невероятно довольный собой, Скарамучча взял подбородок Аякса двумя пальцами и принялся вертеть его голову из сторону в сторону, рассматривая макияж с разных углов. — Ну да, немножко криво, может, но это только немножко. А так — просто... просто... э-э-э, огонь. Да. — Какая, блять, женщина?! Она меня на косарь наебала, когда мне девять было! — захныкал Тарталья, направляя полные ужаса глаза на радостную рожу соседа. — Мне, блин, мама позвонить должна! Мама родная! Да она же меня из семьи... выгонит... как только этот кошмар увидит! — Разве тебе нужна мать, которая не признаёт твоей красоты, а? Да ты посмотри на себя! На этот, эм, лисий взгляд! Да ты просто невероятен, каждая девочка о таком мужике мечтает. Тарталья откинул зеркало к изножью кровати и изо всех попытался подняться, отодвигая Скарамуччу подальше от себя. — Я ухожу отсюда, дай мне встать, — он принял сидячее положение и толчком попытался скинуть с себя соседа, переползшему к нему на колени. — Как эту хуйню смыть? — Как год встретишь, так его и проведёшь, — с видом великого мудреца подметил Скар, подняв указательный палец вверх. — Ты че, хочешь встретить год ёбаным неопрятным чуханом, а не умопомрачительным красавчиком? В воздухе повисла пауза. А вообще-то... вообще-то он даже совсем немного прав. Аякс измученно простонал, окончательно бросив попытки сдвинуть друга с места, положил ладони ему на ляжки и отрешённо уткнул взгляд в телевизор. Артисты, которые ещё пару минут назад пели и плясали под новогодние хиты, куда-то подевались. На маленьком экране крупными планом показывали большие часы. Бой курантов. Бля. Вот так и весь праздник пропустили — даже новогоднее обращение не послушали. — Новый год, — отчеканил рыжий, сжимая чужую ногу для привлечения внимания, и кивнул в сторону телика. — Че? — Скар повернул голову туда, куда смотрел Аякс, и прищурился. — С Новым Годом, говорю. — А, ну... с Новым Годом. Раздалась стандартная мелодия вызова Самсунга. На телефоне, лежавшим где-то на полу экраном вверх, жирными белыми буквами высветилась надпись "Мама ❤️".