Но не сейчас

Ужин в лагере подходил к концу. Уилл уже не подбрасывал поленья в огонь, зная, что все равно через несколько минут все разойдутся и незачем впустую тратить дрова. Тав сидела на сложенной вчетверо мантии, строго напротив шатра Астариона и не шевелясь наблюдала за вампиром. Тот расположился в объятии пары мягких подушек и читал, облокотившись на массивный валун, что отделял его палатку от остальных. Костер, горевший посередине между ними, протягивал ввысь свои горячие руки, словно пытаясь прикоснуться к самой летней ночи, и его всполохи мешали проследить за взглядом Тав. Что ей и было нужно. Уже неделю она не разговаривала с Астарионом, уже неделю он не приходил к ней ночью за кровью. Кажется, абсолютно всех в лагере устраивала эта ситуация, особенно Гейла. В этот вечер он даже нарочно сел к ней поближе, то и дело оказывая мелкие приятные услуги – подать хлеб, достать пару овощей из мешка с припасами. Ничего особенного, но в то же время заметно и приятно. Где и как сегодня ужинал Астарион, Тав понятия не имела. – Пора ложиться спать, – Шэдоухарт разрезала накинутую на лагерь пелену молчания. – Пожалуй, соглашусь, – лениво поддержал жрицу Уилл и направился к своей палатке, бросив легкое «Всем хороших снов» на ходу. Гейл окинул взглядом расходящихся компаньонов, а Тав закрыла глаза и потерла виски. Ей тоже нужно было отправляться в постель, но оставалось еще одно незавершенное дело, с которым хотелось скорее покончить. Гейл не оставил без внимания ее необычный жест, но истолковал его в корне неверно, наклонившись к ней чуть ближе с полушепотом: – В одном из моих пузырьков с лечебным зельем осталась несколько капель. Как раз хватит, чтобы унять головную боль. Тав повернулась к нему так, что их лица оказались неосторожно близко, и с почти-искренней полуулыбкой ответила: – Спасибо за заботу, но все не настолько серьезно. Она заметила, как его взгляд будто бы мимолетом скользнул по ее губам. И не она одна. Но в следующую секунду Гейл вернулся обратно на дозволительное расстояние, а потом и вовсе встал, положив руку на плечо Тав в безмолвном пожелании спокойной ночи. Нижняя половина ее лица продолжила излучать благодарную улыбку, тогда как в глазах разверзлась темная пустота. Дождавшись, когда за Гейлом задернется полог шатра, и потерпев еще несколько опасливых минут, она резко встала и обогнула костер с левой стороны. Могло показаться, что она всего лишь выбрала чуть более длинный путь до своей палатки, что стояла сразу за местом отдыха вампира. Однако ее расчет был в другом. – Нам нужно поговорить, – она говорила тихо, но каждый слог ударял железным молотом. Валун, возле которого сидел Астарион, скрывал ее слова от спутников, что могли еще не уснуть к этому моменту. Ответа или хотя бы взгляда Тав дожидаться не стала, зашагав прямо в сторону ручья через редкий лес. Эльф проводил ее взглядом, но тут же захлопнул книгу и направился вслед. *** Ручей приветливо журчал, под ногами стелилась мягкая трава с редкими цветами, что закрылись на ночь. Оставалось сделать десяток шагов, чтобы прохладная вода прикоснулась к коже ее босых ног. – Ну и в чем дело? – она спросила, не поворачиваясь к эльфу лицом и без того зная, что он стоит в паре метров за ее спиной. – Мне нужно чуть больше контекста, дорогая. – Какого хрена ты ни с кем разговариваешь? – в повороте тела Тав явственно ощущалось напряжение. Всю прошедшую неделю Астарион ее игнорировал. Он, конечно, продолжал то тут, то там удостаивать отряд своими острыми комментариями, но не заговаривал первым и не отвечал на вопросы, хотя и продолжал действовать согласованно с ней во время сражений. Эльф мог изредка, когда уже совсем никак не мог удержаться, отвесить уместную шутку в ответ на слова Карлах или Уилла, посмеивался над пикировками гитьянки и жрицы, а Гейла вообще будто бы не замечал. – Если бы ты была чуть более внимательна, то заметила бы, что я говорю с тобой прямо сейчас, – в шаге вампира вновь проявились эти соблазнительные, почти кошачьи повадки. – Перестань придуриваться. Если тебе так неприятно наше и мое общество, тебя никто не держит. Вампир остановился, с его лица слетела наглая ухмылка, а взгляд из-под полуопущенных ресниц перестал источать соблазн. – Это ты так прогоняешь меня из нашего дружного кружка самоубийц? Как мило. Как, впрочем, и логично. Ведь я служу тебе постоянным напоминанием о неверном выборе. – Ты вообще о чем? – Тав в недоверии сдвинула брови. Астарион на мгновение прикрыл глаза в легком раздражении. – Ох, сладкая, мы уже можем перестать играть в непонимание и признать, что ту в ночь, когда тифлинги нахлынули в нашу скромную лесную обитель со своими отвратительными благодарностями и еще более отвратительным вином, ты совершила ошибку, хоть и, не буду скрывать, весьма для меня приятную. А потом повторила ее еще несколько раз. И теперь тебе, Гейлу, и вашему нелепому роману претит мое пребывание здесь. – Между мной и Гейлом ничего нет, чтобы ты знал. А теперь прекрати уходить от темы! Я не люблю эти увиливания. – А я не люблю смотреть, как утром Гейл выходит из твоего шатра, – он преодолел еще полметра, но теперь его движения стали упрямыми, уверенными. Тав коротко выдохнула с облегчением и мелко хихикнула себе в ладонь. – А ты что, ревнуешь? Раз так, то я тоже не люблю смотреть, как ты плотоядно облизываешься на декольте трактирщицы, – Тав не решалась кричать, не зная, как далеко эхо разнесет ее возглас возмущения. Она сделала шаг навстречу, словно готовясь к нападению. – Поверь, мы все оценили его «содержимое», но ты чуть ли слюни не начал пускать! А потом еще заглядывался на ее шею и любезно ворковал с ней у стойки. Не надо думать, что я слепая или глухая! – О, дорогая, по-моему, теперь ревнуешь уже ты! – Астарион скрестил руки на груди, не отказывая себе в секундном торжестве. Тав открыла рот, собираясь сказать что-то колкое в ответ, но осеклась. Какой был смысл продолжать ходить вокруг да около? Пауза тянулась, и растерянность девушки несомненно доставляла Астариону особенное удовольствие. – Да, – в конце концов просто призналась она. Это ему требовался весь словарный запас, чтобы утвердительно ответить на простой вопрос, при этом старательно избегая самого короткого варианта. – Да, я ревную. Потому что чувствую к тебе. Что-то. – Ох, слышал бы Гейл эти слова, – Астарион сократил последнее разделявшее их расстояние и одним пальцем подцепил ее подбородок, приподнимая лицо к себе. Вампир впился в ее губы резким, нахальным поцелуем, а руки без промедления опустились к тканевым завязкам на тонкой рубашке. Уже после второй проведенной вместе ночи она заменила пуговицы на своей одежде на шнуровку или ремешки, чтобы потом не мучиться, каждый раз пришивая их обратно. Тав уперлась руками в его холодную, беззвучную грудь, словно протестуя против его последних язвительных слов, но ощущения в теле были явно сильнее рассудка, поэтому губы ее приоткрылись, позволяя языку вампира жадно проникнуть внутрь. Он целовался так умопомрачительно легко и умело одновременно, что она захлебывалась в восторге. Чистое, неподдельное наслаждение, от которого руки сами поползли вверх – сперва к плечам, затем выше, обвивая шею и запутываясь в коротких серебристых завитках на затылке. Расправившись с ее одеждой, так продуманно ослабленной заранее, он оторвался от ее губ на мгновение, чтобы рывком снять рубашку через голову и за пару движений избавиться от неизбежно становившихся тесными брюк. Прильнувшее к нему голое тело трепетало в предвкушении. Эльф легонько толкнул девушку на покатый склон прибрежной насыпи, поросшей клевером, и незамедлительно последовал за ней сам. Холодные пальцы очерчивали изгибы бедер, устремлялись выше к чувствительной коже живота, добираясь до аккуратной груди. Тав любила их предварительные игры, поэтому подалась чуть вперед, снова вовлекая эльфа в поцелуй, а рукой крепко обхватила его член. Астарион возбуждался с невероятной скоростью, этого у него было не отнять. Он низко застонал от прикосновения, от бархатистой мягкости ее кожи, от живого стука сердца под ладонью, от нетерпеливого вздрагивания колен, что прижимались к его бедрам. Спускаясь губами ниже по призывно раскрытой шее, он с удовольствием отметил ее готовность вновь поделиться с ним своей кровью. Но не сейчас. Язык проскользнул дальше – по острым ключицам, к яремной впадине, все ниже, затем вбок, к затвердевшим соскам. Когда Астарион обхватил один из них губами, Тав коротко вдохнула и непроизвольно прогнулась в пояснице, неприкрыто намекая на свое желание. Рукой она продолжала водить вдоль его члена, размазывая тягучие капли предэякулята по всей длине ствола, возвращаясь обратно и обводя ладонью вокруг головки. Движения эти были нежными, настраивающими на чувственный секс. Но только не сейчас. Тав целиком отвлеклась на ощущения вокруг своей груди, на то, как язык Астариона обводил соски по кругу, облизывал и посасывал. Поэтому краткое прикосновение к своим половым губам она встретила с радостью, ведь оно обещало скорый переход к большему. Но у эльфа был другой план. Внезапно и резко он отстранился, и быстрее, чем она успела сообразить, схватил ее за талию и перевернул. Тав ничего не оставалось, кроме как согнуть руки в локтях, чтобы упереться лбом в предплечье. Взору Астариона представилась впечатляющая и столь долгожданная картина: абрикосовая кожа в бледно-голубых отблесках луны, короткие светлые волосы с впутавшимися травинками, выгнутая спина, округлые ягодицы и промежность, на которой блестела вязкая влага. – Астарион, что ты… – не успела она договорить, как его член скользнул внутрь нее, раздвигая складки в опьяняюще прекрасном напряжении. – Ты такая влажная сегодня, может нам стоит ругаться почаще? – хоть в его словах и пылала ирония, но в неровном голосе четко слышалось вожделение. Он сделал первое движение бедрами, и она негромко застонала, все еще беспокоясь о том, что их могут услышать. Ему хотелось повторить этот сладкий звук снова и сделать его громче, поэтому следующее движение было уже сильнее. И вновь до его ушей донесся соблазнительный стон. Постепенно Астарион начал набирать ритм, удобный и подходящий ему, словно пожелания и ощущения Тав вовсе не учитывались. И вскоре она убедилась в этом сама. Толчки были сильными, тела соприкасались с влажными шлепками, прохладные пальцы вампира удерживали ее за талию и бедра, не давая сбиться с заданного темпа. Это отсутствие контроля было захватывающим, почти пугающим, и оттого чувства обострялись сильнее: то, как его член заполнял ее изнутри, чтобы через несколько секунд вновь оставить опустошенной, и как все повторялось с начала, зацикливаясь в сладкую бесконечность. Ей не хватало точных прикосновений, отрывистых поглаживаний, таких, как прекрасно умел Астарион, чтобы заставить напряжение нарастать в нужном направлении. Тогда Тав оторвала одну руку от земли, перенеся вес тела в одну сторону, и потянулась к клитору, прикусывая изнутри губу в нетерпении. Влажный от стекающей смазки бугорок то и дело проскальзывал между пальцами из-за напористых фрикций эльфа. Он без особого труда мог бы доставить ей желанное удовольствие, но вместо этого почти прошипел: – Не сейчас, моя прелесть, – одной рукой он перехватил ее запястье и прижал к спине, а другой крепко сжал ее плечо, нависая сверху и почти полностью обездвиживая. Это был акт ревности, а не любви. Теперь, когда вес его тела ощущался сильнее, волна возбуждения накатила на нее с новой мощью. Легкими искорками оно расползалось под кожей на бедрах, скользило вдоль позвоночника, приливало к груди. Безумно хотелось кончить, ощутить эту сметающую все на своем пути неравномерную пульсацию, от которой хотя бы ненадолго из головы выветриваются все переживания и мысли. Астарион сдержанно постанывал от удовольствия где-то над ее головой, и тогда Тав решила пустить в ход свой последний козырь. Бросив все силы на концентрацию внимания, она сжала мышцы влагалища вокруг его члена. Навязанное силой напряжение должно было обеспечить ей дорогу к пику блаженства, а ему – затруднить проникновение. Хоть какое-то маленькое отмщение. Но вместо этого эльф только выпрямился, насколько было возможно, и протяжно выдохнул: – Так еще лучше… Трение усилилось, движение стали почти яростными, быстрыми, граничащими с грубостью. Но Тав это нравилось не меньше, чем их предыдущий, на порядок более нежный секс. Она решила сполна отдаться моменту. Его моменту. – Можешь укусить меня, – едва слышно прошептала она, прикрывая глаза. Ее кровь была последним элементом, которого Астариону не хватало для цельной картины. Он наклонился, чуть смазав ритм фрикций, небрежно отбросил волосы с ее шеи и без предупреждения впился клыками в разгоряченную плоть. Тело Тав пронизал резкий спазм боли, но затем он влился в поток возбуждения, смешиваясь с тактильными ощущениями и словно усиливая их. Каждая капля крови, пролившаяся на язык, все больше приближала к яркому оргазму. Эльф сжал пальцы, еще несколько раз жадно толкнулся внутрь, а затем одновременно покинул ее тело с обеих сторон и бурно излился снаружи. Ягодицы, левое бедро, половые губы – капли его семени были повсюду. Требовалось несколько секунд, чтобы он снова мог начать шевелиться. Астарион уже отпустил руку Тав и теперь упирался лбом в изгиб ее шеи. Слабое голубое свечение от пальцев пронеслось где-то рядом, залечивая место укуса. Он невесомо прикоснулся губами к ее коже и упал на спину, увлекая девушку за собой. Сознание эльфа чуть помутнело от разливающейся по всему телу неги. Оставалось только лежать, наслаждаясь ощущениями, в безмолвном ожидании, когда ясность ума вновь вернется к нему. – Надеюсь, ты уже пришел в себя и сможешь мне ответить, – начала она почти ровным тоном. – Не уверен, но попытаюсь, – Астарион самодовольно улыбался. – Это что сейчас такое было? – голос ее, может, и оставался негромким, зато недовольство в нем вполне себе кричало. Эльф по-прежнему лежал с закрытыми глазами и кончиками пальцев бездумно и бесцельно водил по ее спине. – Мы занимались сексом. Ты уже достаточно взрослая, чтобы знать, моя сладкая. – Я знаю, чем мы занимались, я спрашиваю, почему ты не дал мне кончить, – прошипела она. – Никаких оргазмов для плохих девочек. От возмущения у Тав перехватило дыхание. Она приподнялась на одном локте и ощутимо ткнула его пальцем между ребер. Астарион наконец посмотрел на нее, но не удержался от усмешки. – Почему это я плохая? – Лучше ты мне ответь, что там тебе шептал на ушко Гейл, – если у костра она не знала, посматривает и подслушивает ли он, то теперь все стало ясным. Тав слегка закатила глаза: – Предложил лечебного зелья от головной боли. – Хмм, значит верно говорят, что секс в этом деле помогает куда лучше, – он не переставал хихикать и гладить ее по ноге, – Ну, допустим. А что он делал в твоем шатре тем утром? – Помогал снять компресс с мазью, который мне наложила с вечера Шэдоухарт, – ее ответ оказался таким до боли простым и очевидным, что Астариона пронзил укол… совести? Или, по крайней мере, чего-то смежного. Возможно, собственной чрезмерной реакции. – Ты могла бы попросить меня. – Идти через весь лагерь, прикрываясь руками? Да уж, отличная идея. Еще один укол. Теперь собственной недогадливости. Эльф повернулся на бок и спросил уже совсем серьезно. – Но почему Гейл? – Он просто проходил мимо палатки. Когда я проснулась и поняла, что не могу встать, не дав компрессу все испачкать остатками мази, я стала просто ждать, когда услышу чьи-нибудь шаги рядом. Я не знала, кто там снаружи, поэтому начала перечислить имена всех, начиная с тебя, – глаза вампира сузились от этой словесной ремарки, – третьим назвала Гейла. Вот и все. – Конечно, моя прелесть, тебе стоило попросить его позвать меня, а не приглашать зайти и дать увидеть тебя почти обнаженной, но оставим это в прошлом, – под полуприкрытыми веками забрезжил опасный огонек. Тав повторно закатила глаза: – В следующий раз так и сделаю. – В следующий раз тебе это не понадобится, – теперь хитрая искра перекинулась и на его улыбку, – А я, видимо, задолжал тебе одно извинение. Откуда бы ни взялась это неожиданная вежливость, она явно служила определенной цели. И та стала очевидной, как только рука Астариона стала двигаться уже более осознанно. Ноги Тав словно нарочно так удобно сплелись с его, оставляя легкий доступ к ее промежности, при этом сохраняя за ним контроль движений. Она вряд ли смогла бы сейчас убежать, но вряд ли бы и захотела. Когда прохладные пальцы достигли ее все еще горячих и липких от выделений складочек, она почти инстинктивно потянулась к нему за поцелуем. Дыхание перехватывало от чувственных касаний, и хотелось их увеличить, продлить, растянуть. Двумя пальцами он заскользил вдоль ее половых губ, слегка задевая взывающий к себе узелок нервов и возвращаясь обратно. Тав чуть больше развела ноги, чтобы дать ему дополнительную свободу действий, но Астарион справился бы в любых условиях: он прекрасно знал, что делать, и успел неплохо изучить ее тело за те пару месяцев, что они устраивали себе ночные вылазки. Теперь, когда эльф наконец приступил к тому, чего она так ждала, ей только и оставалось, что обнимать его, оглаживать мускулистое тело, не выпускать его язык из своего рта. Средний и безымянный пальцы скользнули внутрь, вызывав у нее сдавленный стон, а большим он принялся массировать набухший клитор, обводя круговыми движениями, слегка поддевая его вверх и вниз. Именно от этих не слишком утомляющих упражнений вампир догадался, что ей понравится его более жесткая сторона. Тав не требовалась сплошная нежность: ей требовалась настойчивость, решительность и ритмичность. Когда нервы понемногу стали наполняться напряжением, она оторвалась от него и прикрыла глаза, но эльф неожиданно прикусил ее нижнюю губу. – Не закрывай глаза – я хочу видеть, как ты смотришь на меня, когда кончаешь, – его шепот был жарким и в том же время не терпящим возражений. Астарион вводил и выводил из нее пальцы, не отрываясь от ласк клитора, а потому точно уловил момент, когда мышцы влагалища начали сжиматься в томительном ожидании разрядки. Тав протяжно застонала, шумно втянула воздух, чтобы затем почти до конца выдохнуть. Движения мужчины ускорились, ее руки сжались на его плечах, она вся замерла, будто боялась спугнуть подступающее наслаждение. Напряженность в мышцах достигла предела и наконец мощно освободилась, вызывав рваную пульсацию в животе и ногах. Девушка негромко ахнула, стараясь выполнить его полу-приказ полу-просьбу и не закрыть глаза. В ответном взгляде Тав встретила смесь из восторга, удовлетворения и понимания. Идеальный коктейль, испитый до дна. *** Лагерь встретил их безопасной тишиной. От костра остались только тлеющие угли, на поверхности которых слабо мерцали переливы тепла. Все спутники безмятежно спали в своих палатках, и Астариону с Тав пора было сделать то же самое. Они остановились возле ее шатра для долгого поцелуя на ночь, как она думала, но вместо этого эльф обогнул ее, приподнял ткань у входа и направился внутрь. Ответом на ее круглые от удивления глаза стало: – Что? Придется ночевать с тобой, чтобы тут не шлялись всякие волшебники. Ну еще бы, он хочет взять реванш и увидеть взгляд Гейла по утру, когда они выйдут из шатра вместе.