он взрослый

Метро. Поздний октябрьский вечер. Одиночество. Слезы так и напрашивались на право политься тонким горячим ручейком и шумно постучать по кнопкам раскрытого ноутбука, но Наце сдерживал себя, ведь он взрослый. В голове проигрывались обрывки недавней роковой встречи, отвлекающие от рабочей презентации, но вместо того, чтобы спокойно выдохнув, сконцентрироваться на работе, Йордан захлопнул ноут и вышел на рандомной станции. К черту все, иногда надо дать волю эмоциям. Правда с волей парень чуть переборщил: незнакомая местность ничуть не напрягала, поэтому затянувшись сигаретным дымом наце хмуро поплелся в неизведанном направлении. Ян.. это имя отзывалось приливом крови в сердце, запахом любимого йорданом загадочного шлейфового парфюма, глубокими глазами, в которых наце всегда находил утешение, пониманием друг друга с двух слов, а еще.. комом в горле. Мысль о том, что петех собственноручно перервал ту тонкую и, казалось бы, безграничную связь, объединявшую парней на протяжении 4 месяцев, самых счастливых месяцев в их жизни, не находила места в его разуме. «я учусь, а ты взрослый». 4 часа назад, а может и раньше, на привычной для парочки встрече, за бокалом крепкого вина наце хотелось рассмеяться с этой нелепо прозвучавшей фразы, громко и заливисто, как раньше, как в те недавние 4 месяца, правда взгляд сидящего напротив петеха, невероятно опустошенный и потерянный, не предрасполагал этого. И сейчас, промерзший до треска в костях, свернувший в неизвестном направлении, йордан мог бы позволить себе разлечься на пустой дороге и расплакаться как ребенок, проорать на всю местность, какой же этот ян петех мудак, или взяв цветные мелки в ближайшем круглосуточном магазине, подсев на ближайший рейс и оказавшись у нужного подъезда, написать ему об этом под окнами.. но он не позволял себе этого, ибо по словам того же яна, он взрослый. Сигаретный дым окутывал легкие, заполняя собой пустоту разбитого сердца. Ноги парня переплетались от усталости, но ему было абсолютно все равно. Боль, страх, злость и.. сочувствие? Наце не совсем понимал, почему испытывает к петеху такое неоднозначное чувство. Наверное, для семнадцатилетнего яна, не готового к отношениям и переживающего за вступительные экзамены больше, чем за чувства двадцатитрехлетнего мужчины, все произошедшее совершенно нормально. Но йордану понятие детской логики не дано, ведь он взрослый. Парень не помнил, как попал домой. Помнил мелькающие витрины, в ночной темноте выделявшиеся особенно сильно, машины, пролетавшие вдоль пустого тротуара, помнил, как лишь с 3 попытки смог засунуть ключ от квартиры в замочную скважину и неприятно поморщился, вдохнув аромат янова одеколона, еще не выветрившегося. Помнил, как устало грохнулся на диван, даже не удосужившись снять верхнюю одежду. Помнил олли, взволнованно хлопающего глазами и устроившегося где-то у него под боком. Йордан помнил, что уснул с мыслью о том, что людей надо уметь отпускать, ведь он взрослый.