Машинное масло, обезболивающая мазь и апельсины.

Горечь безнадёжная заливает душу — Мне огнём не плюнуть больше никогда. Я прибить наглючек всё равно не струшу, Но друг мой умирает, болью лишь — когда? Ишь, жиртресты чёртовы, крылья им заштопаны, Сколы на чешуйках, в царапинах бока… Знаю сам, что выгляжу я весьма стыдобно, но Лишь тоска по небу всё так же глубока. Хоть бы напоследок взвиться снова в небо, Воздухом прохладным вновь наполнить грудь… — Я тут за тобою! Увезу, где не был! — Ты купи Дайгура, меня же — позабудь. Он мой друг Серебряный. Видишь — умирает. Пусть хоть напоследок волюшки хлебнёт. Но что кому назначено — никто о том не знает, Хотя судьба просчитана, казалось, наперёд. Глаза закрыл печально Фрир. Думал — навсегда. Даже для дракона быть одному — тоска. Но запах апельсинов вернул в мир без труда: Айзек мой вернулся! Ждут нас облака!