Don't touch me.

      Оливер не скажет в какой момент стал испытывать радость от утренних сообщений мужчины, от ванильных пожеланий спокойного сна, от нескончаемых медицинских мемов, засоряющих их чат. Иногда у него складывается впечатление, что Бобби ничего кроме просмотра мемов не делает, у него будто слишком много свободного времени, которое он тратит на него. Не одно утро и вечер не проходит без общения с ним, иногда ему приходиться выключать телефон, чтобы не отвлекаться на сообщения мужчины. Стабильно они встречаются три раза в неделю, инициатором встреч обычно является Роберт, иногда Оливер берёт инициативу в свои руки. На прошлой неделе они сходили в кино на поздний сеанс, так что людей было не так много, мужчина определённо солгал, что ему понравился фильм, потому что большую часть времени взгляд был направлен на него. Оливер в свою очередь накрыл его руку своей, позволив их пальцам переплестись, раньше он никогда бы не подумал, что от подобного может волноваться как пятнадцатилетняя девчонка перед первым поцелуем. Парень привык к тому, что любые проявления симпатии, будь то поцелуи или объятия происходят дома, в безлюдных местах, от того ему непривычно, когда Бобби переплетает их руки, обнимает, не задумываясь о мнении окружающих. В начале ухаживаний со стороны мужчины, Оливер думал, что всё будет идти по одному сценарию, местом их встреч будут мажорные рестораны, а подарками букеты алых роз, но интуиция его подвела. У Бобби нет богатейских замашек, для него перекусить в забегаловке не проблема, каждый раз он удивляет, придумывает не банальные свидания. С ним Оливер ощущает себя иначе, в прошлых отношениях он никогда не чувствовал себя настолько важным, не просто куклой, с которой можно только заниматься сексом пару раз в неделю. Мужчина проявляет заботу, обращает внимание на незначительные мелочи, обычно пропускаемые мимо ушей. В одном из разговоров Оливер упомянул, что давно не ел корейских снэков, как-то привезённых Джессикой после поездки в Сеул, а через время получил целую коробку вкусностей. Им дорожат, к его мнению прислушиваются, всё это так необычно для него. Они общаются на протяжении целого месяца, ходят на свидания каждую неделю, но дальше поцелуев в щёчку не заходят. Сегодня прошёл ровно месяц с их знакомства, последние дни Оливер думал о том, чтобы предложить мужчине перейти на новый этап, дня лучше, чем этот он выбрать не смог. К полудню парень приехал в клинику, встретившись в лифте с матерью Бобби, в который раз убедившись, что характером он пошёл не в родителей. Они остановились на одном этаже, поначалу Оливер думал, что она пришла к сыну, значит идти к нему сейчас не надо, но женщина прошла мимо кабинета, простояв перед окном около минуты. Сквозь открытые жалюзи Оливер видит Роберта, сидящего на диване мужчину, взгляд которого устремлён в одну точку, тот настолько погружён в себя, что не слышит ничего вокруг. Оливер не говорит ни слова, присаживается рядом с ним, через секунду ощущая тяжесть на плече. — Ты хоть спал? — Оливер позволяет ему лечь, положив голову на его бёдра, в то же время сам играет с его волосами. — Не смог уснуть. — Ты заставил меня волноваться, когда не писал и не отвечал, поэтому решил прийти, ты не против? — Наоборот, я счастлив, что ты со мной. Даже не спросишь, что случилось? — Роберт выдавливает из себя подобие улыбки. — Ты хочешь об этом поговорить? — Медицина не только про спасение жизней, но и потерю, ты не всесильный, по щелчку пальцев всех не спасёшь, ты не божество, чтобы решить, кто сегодня умрёт, а кто через десять лет поблагодарит тебя за спасение жизни. Можешь хоть сотни жизней спасти, но не спасённые никогда не забудешь. Если ты хочешь выжить будь чёрствым, холодным, отстранённым и безэмоциональным человеком. Никогда не привязывайся к пациенту, не давай ложных надежд ему или его близким на скорейшее выздоровление, можешь быть хоть на сто процентов уверен, что операция пройдёт по плану, а потом стоять перед его родными и бормотать «мне очень жаль». — И ты привязался? — И это было моей ошибкой, мне со времён моего первого умершего пациента не было так отвратительно, после того как перешёл работать сюда из государственной больницы прошло много времени, в течение которого сталкиваться со смертью мне не приходилось. Я отвык от этого мерзопакостного чувства, если хочешь знать моё мнение, то не оно того не стоит, в мире есть много альтернатив и без трупов. — Ты стал доктором потому что сам захотел или родители? — Зачастую, живя в какой-либо «династии» не видишь альтернатив, начиная с далёких предков, моя семья занимается медициной. Живя в окружении докторов, какова вероятность, что ты выберешь иную профессию? — Ты бы бросил работу, если бы она тебе не нравилась? Если ты всё ещё здесь, значит, ты влюбился в неё? — Или я слабохарактерный человек без собственного мнения. — Я видел тебя в работе, ты точно не выглядел так, будто тебя заставили. — На данный момент мне нравится быть доктором, но отношения с этой работой у меня кочуют от ненависти к любви и обратно. — Если бы у тебя был ребёнок, ты бы продолжил династию докторов? — Нога наших детей не ступит на эту кривую дорожку, пусть хоть стриптизёрами будут, но не врачами. Если вдруг у них появится желание связать свою жизнь с этой профессией, я препятствовать не буду, но помогать тоже. — Наших детей? — Ты же читал досье, я хочу иметь титул многодетного отца. — А меня ты спросить не хотел? — Если что, домашних животных я тоже считаю детьми. — Будет у тебя пять хомяков, а воспитывать их будешь ты, многодетный папаша. — Я буду разделять быт с тобой, эта наша совместная ответственность. — мужчина чувствует себя намного лучше, чем пару минут назад, рядом с ним настолько хорошо, что все тревоги на задний план уходят. Бобби искренне улыбается, когда обнимает его, утыкаясь носом в шею и вдыхая аромат шоколада. — На самом деле, я никогда не задумывался о таком недостатке профессии. — Когда в тебе проснулось это желание? Почему не учишься в медицинском университете? — Лет в шестнадцать, моя жизнь плотно связана с больницей, если учесть сколько месяцев я провёл в её стенах. Было поздно начинать учёбу в школьные годы, не помню сколько времени заняло моё лечение от наркозависимости, для меня длилось вечность, мне было настолько ужасно в тот момент. После лечения у меня было такое опустошение, меня не влекло ничего. Я окончил школу с божьей помощью, о каком поступлении в университет ты говоришь? Я не планировал никуда поступать, я мог двадцать часов в день смотреть сериал, четыре часа спать, просыпаться и делать тоже самое день за днём. Если бы не мой друг Джереми ничего бы не поменялось, я бы не работал, не учился и сидел на шее у брата. — Ты не задумывался почему согласился на лечение? — В то время с моим братом случилось кое-что неприятное, сильно отразилось не только на нём, но и на маме. Я знал, что именно произошло, это не мешало мне раздражаться, злиться из-за того, что он якобы строит мученика из себя, просто хочет привлечь к себе внимание. Я обесценивал его боль, слава всем богам, что мне хватило мозгов не сказать мои мысли напрямую, от меня шли лишь презрительные взгляды. Даниэль был первым человеком, узнавшим о моей зависимости. В тот момент мой мозг подкидывал мне различные сценарии, в каждом из которых он был опасностью, угрозой, вселенским злом, из-за которого разрушится моя жизнь, но на деле у него не было никаких дурных мотивов. Он всего лишь хотел поговорить со мной, а я воспринял это как угрозу. Слышал о реакциях «бей, беги или замри»? В моём случае был первый вариант, тогда мне было всё равно на то, что я с ним сделал, мне довелось осознать через несколько дней. Долгое время я размышлял, имею ли я право проведать его в больнице, но, в конце концов, пришёл. Его взгляд был красноречивее слов, в тот момент во мне что-то треснуло, за те месяцы не проронил ни одной слезы, но в тот день они лились водопадом. — У тебя должно быть хороший брат. — У меня отличный брат. Месяц назад, когда подумал о том, что я принял наркотики по своей воле, потому что на тот момент ничего не помнил, первый человек о котором я подумал, был мой брат. Он мне такое простил, а я вот так его подставил, наплевал на наш уговор, если б не Кевин, я точно с моста спрыгнул, увидеть разочарование на лице брата смерти подобно. — Месяц назад? Не могу поверить, что я забыл об этом. — Я думал, что было бы символично предложить тебе перейти на новый этап взаимоотношений, но… — Я согласен. — Что? — Говорю, что согласен быть твоим парнем и очень хочу, чтобы ты был моим. — Так ты думаешь, что мы можем? — Оливер нервно вздрагивает, боясь услышать отрицательный ответ. — Ты не представляешь какое счастье меня сейчас переполняет. — Странно, да? — Что именно? — В первую встречу мы изучили тела друг друга вдоль и поперёк, странно нервничать перед поцелуем? — Вовсе не странно, тогда мы были партнёрами на одну ночь, которые должны были разойтись по разным путям. А на данный момент мы пара, ситуации совсем разные, я считаю, что нервничать перед первым поцелуем нормально. — Ты не выглядишь нервным. — Я снаружи глыба, но на деле у меня скоро сердце выпрыгнет от предвкушения. — Тогда думаешь нам надо закрепить наш статус отношений? — Да. — Оливер первым тянется к губам мужчины, но останавливается, увидев пару удивлённых глаз за окном, парень отскакивает моментально, поглядывая на женщину, прикрывшую открывшийся рот ладонью. — Не думаю, что сейчас подходящее время. — Бобби следит за взглядом парня, обернувшись, замечает шокированную мать. — Это было неизбежно. — мужчина провожает взглядом очнувшуюся от ступора женщину. — Не поговоришь с ней? — Нет. — Судя по её лицу она только что узнала об ориентации своего сына. — Забей, не имеет значения, знает она или нет. — Не делай вид, что тебя не заботит, пожалуйста, поговори с ней. — Оливер, чего ты от меня ждёшь? Хочешь, чтобы я извивался перед человеком, не способным сказать мне, что любит меня? Я не вижу необходимости, буду рад, если закроем тему. — Хорошо, под дулом пистолета заставлять не буду. У тебя есть планы на завтрашний день? — Нет, у меня выходные, чтобы оправиться. Почему интересуешься? — Завтра свадьба у Джессики, она работает с моим братом и я приглашён. — Не будет странным, что я приду без приглашения? — Проблем не возникнет, так что думаешь насчёт моего предложения? — Раз ты хочешь, чтобы я составил тебе компанию, то как я могу отказаться? — Супер! — Оливер обнимает мужчину и поочерёдно целует его щёки. — Есть какой-либо дресс-код? — Пастельные оттенки, никакой черноты, у тебя найдётся что-то подходящее? — Надо посмотреть найдётся ли что-то пастельного оттенка, проблема в том, что я не знаю как он выглядит. — Ты меня так оригинально затащить к себе домой хочешь? — Глупо спалился? — Я согласен, но при условии, что меня там вкусно покормят. — Об этом можешь не переживать, тогда я вызову такси.       Так как дорога неблизкая парень успевает вздремнуть, оперев голову на плечо мужчины. Раньше Роберт пару раз предлагал посетить его дом, но Оливер находил убедительные оправдания, по которым откажется, со временем мужчина перестал предлагать, ведь понимал, что закончится одним и тем же. Мужчин искренне не понимал причин, по которым парень не соглашался на предложения, он не предлагал там оргию устраивать. Раньше он не хотел признаваться, что ему одиноко в люксовом пентхаусе, но переехать в жильё поменьше у него пока не получается. Все остальные квартиры сдаются в аренду, да и мало арендодателей найдётся на этот дом. Эйфория от богатства и роскоши прошла быстро, уютным его дом точно не назовёшь. Оливер предполагал, что мужчина живёт богато, но чтобы настолько мажорно, такси останавливается в паре метров от высокого ограждения. Парень вопросительно смотрит на мужчину, Бобби объясняет, что на территорию жилого комплекса пускают только зарегистрированные машины владельцев апартаментов, по специальному пропуску, предъявляемому двум вооружённым охранникам, они входят. Оливер любуется инфраструктурой прилежащей территории комплекса, который больше похож на отдельный город со своими магазинами, парками, при желании можно вообще не выходить за его пределы. Сильнее его удивляет двухэтажный пентхаус, площадь которого намного превышает дом брата. Оливер просит мужчину провести экскурсию по дому, тот соглашается, показывая имеющиеся комнаты. Парень не предполагал, что будет удивляться умному туалету, привезённому из Японии, Оливер рассматривает произведения искусства, купленные за немалые деньги и расставленные в гостиной и спальнях. В общей сложности у мужчины восемь спален и пять ванных комнат, из всех показанных комнат можно без труда определить принадлежащую Бобби, её он показывает последней. Спальня имеет собственную ванную комнату и террасу, на которую они выходят, Оливер подбегает к стеклянному ограждению, с восхищением рассматривая открывающийся вид на город. — Представляю как красиво здесь, когда город поглощён ночными огнями. — Можешь сам ими насладиться. — мужчина подходит к нему сзади и обнимает, скрещивая руки на талии. — Хочешь, чтобы я остался на ночь? — Начнём с одной ночи, кстати, у меня пустой холодильник, так что можешь заказать, что хочешь. — Ты редко тут бываешь? — Не хочется возвращаться в дом, в котором тебя никто не ждёт. В клинике, у меня есть удобный раскладывающийся диван. — С графиком работы моего брата могу сказать, что большую часть времени я живу один, так что понимаю. — С ним всё хорошо? Слышал разговор пациенток, они переживали из-за того, что тот выглядит болезненно. — Лукас рассказывал, что в перерывах между работой Даниэль постоянно спал, кушать его буквально заставляли, так как у него напрочь отсутствовал аппетит. — У него простуда или что-то серьёзнее? — Было подозрение на пневмонию, но обошлось. Он выглядит плохо, потому что при небольшом весе, сбросил пару килограмм. Холодеет, тебе есть, что мне ещё показать? — Оливер берёт мужчину за руку и заводит в спальню. — Моя комната, последнее, что я хотел показать. — Это ты? — Оливер обращает внимание на стоящую на комоде рамку с фотографией. — Да, мне тут пять лет. — Какой милашка, ты не так уж сильно поменялся. А это кто? — Оливер берёт в руки другую фотографию, где тот стоит с какой-то девочкой в обнимку. — Моя несостоявшаяся жена, наши дедушки дружили и решили, что мы рождены друг для друга, но мы дали понять, что ничего не выйдет, так как не заинтересованы друг в друге в качестве партнёров. — Я думал такое только в фильмах осталось. — Всерьёз мы не воспринимали, но как предмет шутки нам зашло. Она записана у меня как «жена», а я соответственно «муж», так как я теперь парень занятой, надо переименовать её. — Меня не задевает, я понимаю, что было сделано ради прикола, но лучше переименовать. — честно добавляет парень. — Я говорил, что мне достался самый лучший парень в мире? — мужчина обнимает его и укладывает на кровать. — И много людей лежало в этой кровати? — Ты первый. — Не льсти мне, не в обиду, но ты выглядишь как тот, кто меняет партнёров как перчатки. — Я серьёзен, у меня было много партнёров на одну ночь, но проходило всё в отелях или мотелях. Зачем приглашать в дом того, с кем разойдёшься на следующее утро? Здесь кроме нас никто не лежал. — И в отношениях ты никогда не был? — Оливер обвивает шею мужчины руками, позволяя нависнуть сверху. — Да, ты мой первый парень. — Почему так? Я уверен, что среди твоих пассий было полно красавцев. — Я никогда не чувствовал ничего кроме страсти, мне хотелось секса, я его получал. — Разве со мной не так же было? — Я думал, что именно так будет, но ошибся, с тобой мне хотелось чего-то большего, чем просто секс. — А твой первый раз разве не был по любви? — Нет, сейчас прозвучит ужасно, я признаю тот факт, что поступок неправильный, но мой первый секс был не по моей инициативе, я просто не мог сказать «нет». — Ты занялся сексом из жалости? — Не совсем, просто она хотела, а я не хотел её обидеть. — Чем всё закончилось? — Она видимо поверила в то, что чувства взаимны и начала меня преследовать. Я никогда ничего не обещал, так что моей вины не было, но мне пришлось пойти на ещё один неправильный поступок. — Что ты сделал? — Я подговорил одного из своих друзей поухаживать за ней, чтобы её центр внимания сошёл с меня и переключился на кого-то другого. Стоит сказать, что своими действиями создал счастливую пару, у них, между прочим, шесть детей. Так что всё там хорошо закончилось, она знает о моих махинациях, я заполучил её прощение, она не держит на меня зла. — Радует, что всё закончилось хорошо для неё. — А у тебя первый раз был по любви? — Нет, сомневаюсь, что я в тот момент многое понимал. — Сколько тебе было? — Пятнадцать лет. — Маловато, сколько было ему или ей? — Давай не будем об этом. — Он или она были совершеннолетними? — Да, все мои прошлые партнёры оказывались нехорошими людьми, я решил, что большего не достоин. — Олли, мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через подобный опыт. — Эндрю был моим последним бывшим, с ним были самые долгие отношения, потом я узнал об его беременной жене и ребёнке. Мне пришлось заблокировать его везде, но он караулит меня в колледже или на курсах, потому что дома Лукас. — Караулит? — У него настроение такое переменчивое, то он готов бросить их ради меня, то ничего кроме роли третьего я не могу получить, учитывая моё прошлое. Я стараюсь не ходить один, потому что он подойдёт. — Его поведение ненормальное, а вдруг у него башню снесёт и он навредит тебе? — Со мной всё будет хорошо, не переживай, лучше давай уже закажем еду, я проголодался. — Оливер целует его в щёку и выбирается из-под мужчины.       После плотного обеда Оливер предлагает посмотреть фильм, не зная, что уснёт первым, Роберт же аккуратно встаёт, чтоб не разбудить парня, уснувшего на его груди. К счастью сюрприз удаётся, Оливер просыпается, когда его подготовления подходят к концу, проснувшийся парень не находит мужчину, но ему в глаза бросается мягкий свет, доносящийся с террасы. Парень протирает глаза и выходит из спальни, разглядывает гирлянды, развешанные возле джакузи, стоящий рядом с ним журнальный столик с приготовленным ужином. Он оборачивается на шум и видит мужчину, принёсшего два бокала, мужчина обнимает парня, закутавшегося в одеяло, Оливер расставляет руки и обнимает Бобби в ответ. Роберт улыбается, целуя порозовевший от холода носик, умиляясь тому насколько у него милый парень. Оливер присаживается перед столиком на подушку, Бобби делает тоже самое и разливает по бокалам напиток бордового цвета. Если обед выбирал Оливер, то за ужин отвечал Бобби, его выбор остановился на тайской кухне, вместо вина они пьют натуральный гранатовый сок, хранившийся у мужчины в холодильнике на особый случай. С детства Роберт любил представлять вместо гранатового сока вино, но во взрослом возрасте старается по минимуму употреблять алкоголь. Мужчина никогда не пил в одиночестве, только в компаниях и обычно заканчивал на первом бокале. Для него вкус алкоголя ужасный, даже отвратительный, в клубе часто заказывает напитки у проверенного бармена, который делает их вкусными. — Когда ты успел всё подготовить? — Ты уснул во время просмотра фильма, а мне хотелось удивить тебя. — У тебя получилось, кстати, разве джакузи не был пустым? — Верно. — А сейчас он полный, значит… — Да, хотелось бы полежать в теплой водичке и расслабиться, наблюдая за ночным городом. — Сколько угодно уговаривай, но из-под одеяла не выберусь. — Оливер сильнее укутывается в шёлковое одеяло, такое приятное на ощупь. — Посмотрим. — Бобби раздевается до нижнего белья и под пристальный взгляд парня погружается в горячую воду. — Часто так делал? — Оливер наливает гранатовый сок себе, передаёт наполненный бокал мужчине, облокотившегося на бортик джакузи. — Как только переехал сюда, то каждую неделю, но со временем приелось, перестал получать удовольствие. — Скоро у мамы встреча выпускников, тёти просили убедить её согласиться пойти. — Она категорично настроена не идти на неё? — Да, о причинах можно только догадываться, но присутствие конкретного человека возможно будет напрягать её. — Бывшего? — Да, обычно он там не появляется, но в этот раз интересовался пойдёт ли она, так что может приехать. — Её бывший интересовался у тебя не пойдёт ли она? Разве не странно? — Её бывший — мой папа, они были одноклассниками. — Извини, я не подумал. Давно не виделся с ним? — Давненько, но недели две назад он сам мне позвонил, что ему не свойственно, но я был рад, давно не слышал его. — Выглядишь так, будто тебя что-то гложет. — Он будто лёгкие выкашливал, ситуация была ещё хуже, чем у Даниэля. — Как часто он с тобой до этого связывался? — Так не вспомню, он несколько лет не выходил на связь, я очень его люблю, но после развода мы получали не отца, а алименты, он до сих пор присылает деньги, но теперь на карманные расходы. — Люди по-разному проявляют любовь. — Я понимаю, но деньги последнее, что мне от него нужно было. — В нашей семье не принято открыто выражать эмоции, к тому же родители поженились не по любви. Я родился потому что нужен был наследник, в детстве и подростковых годах, наблюдая за знакомыми, за их отношениями с родителями и сопоставляя, я задумывался над многими вещами. Почему мои родители так холодны со мной? Они меня любят? Почему когда мои знакомые болели, то за ними ухаживали мамы, а моя спихивала на врачей? Никто не читал мне сказки, не помогал с домашним заданием, не водил меня в парк аттракционов на день рождения. — У меня есть знакомый с похожей историей, но насколько я знаю, он не поддерживает связь с семьёй. — Понимаю, я нередко наблюдал в фильмах как подростки бунтуют против родителей, сбегают из дома в погоне за своими мечтами, а я не мог сделать того же. У меня никогда не было мечты, да и родители меня не избивали, но наказывали игнорированием, иногда казалось, что лучше бы меня выпороли, но не относились ко мне как к пустому месту, будто меня для них не существовало. Я искал изъяны в себе, будто делаю что-то не так, из-за моего поведения они так враждебно настроены. — Твоей вины не было, ставлю тысячу процентов, что ты был отличным сыном. — Я знаю, благодарен им за детство в роскоши, но солгу, если скажу, что люблю их. — Я люблю папу, он наделал ошибок, но не перестал быть для меня единственным и любимым папой. — О чём ты думал, когда пошёл на мост? Неужели не думал о маме и папе, которым придётся хоронить сына? — Нет, мой поступок был импульсивным и необдуманным. — Почему именно мост там мёдом что ли намазано, есть масса иных способов совершить глупость? — У меня был ближайший путь в иной мир. — Оливер усмехается, вспоминая инцидент месячной давности. — У меня за время работы было столько попыток, связанных с мостом, причём именно попыток, летальных случаев минимальное количество, в основном умирают от вскрытия вен и удушения. Сто раз подумай, прежде чем прыгать с высотки, ты не представляешь, сколько людей выживают, но с травмами, которых можно было избежать, сходив к психологу. Ещё они часто думают, что наглотаются таблеток и вот точно не выживут, но часто выживают, страдая от последствий. — В какой момент мы свернули на эту дорожку? Давай обсудим что-то позитивное. — Оливер пару секунд собирается духом, прежде чем стянуть с себя одеяло и с разбегу прыгнуть в горячую воду. — Почему ты решил не раздеваться? — Бобби смотрит на вынырнувшего парня, белая футболка которого прилипает к телу, мужчина заглядывается на виднеющиеся соски, вставшие от перемены температур. — Мои глаза здесь. — Оливер приподнимает подбородок мужчины, заставляя вздёрнуть, переводя его взгляд на лицо. — Мне нравится, когда ты не носишь линзы, у тебя такие прелестные глаза, утонуть можно. — Бобби заправляет прядь намокших розовых волос за ухо, ближе пододвигает парня к себе, усаживая на колени. — Думал, что ты хочешь насладиться видом ночного города. — ночная прохлада поначалу заставляет его вздрагивать, но парень быстро привыкает к ней и даже начинает получать от неё удовольствие. Руки мужчины расположились на ягодицах настолько обыденно, будто они были созданы именно для этой цели. — Есть вид намного интереснее. — Бобби снимает мокрую футболку, облепившую тело парня, утыкается носом в шею, покрывая её медленными поцелуями. — А мне хочется посмотреть на город. — Оливер обливает Бобби, волосы которого всё ещё оставались сухими, он запрокидывает голову назад, когда мужчина в качестве наказания сжимает соски. Роберт будто нарочно дразнит его, ходит по грани, одно движение отделяет получаемое им удовольствие от сопровождающихся матами криков. — Как ты относишься к прозвищам? Я в этом плане не привередливый. — Мне нравится, как ты меня сейчас называешь. — Олли? — Да, в принципе я не взбешусь, если услышу от тебя какое-нибудь другое прозвище, но от некоторых вариантов меня воротит. — Например? — мужчина замечает, что те странные порезы, образующие букву «М» совсем не видны. — Мой малыш, мой мальчик. — Есть причина? — Бобби замечает, как парень инстинктивно ёжится при упоминании тех прозвищ. — Мужчина, лишивший меня девственности, любил нашёптывать подобное во время секса. — Сколько ему было? Если мне не изменяет память, то тебе было пятнадцать. — Я понимаю к чему ты клонишь, произошедшее со мной является преступлением. Тот человек не получил должного наказания, так как моя история с наркотиками плотно связана с ним. — Он подсадил тебя? — Да, в течение несколько месяцев он снабжал меня веществами, взамен ему были нужны совсем не деньги. — Оливер старается не вспоминать месяцы, пропитанные грязной похотью и беспорядочной половой жизнью. — Почему после того, как всё прошло, ты не рассказал родным? — Брат знает, он был против моего решения не писать заявление, но прекрасно понимал причины. Мама до сих пор не знает, на тот момент ей хватало забот с братом, также не хотел подставлять Кевина, который помогал мне избежать любых упоминаний наркотиков в моём деле. — Какие причины? — Он бы сдал меня, было задействовано больше полицейских, а так бы выяснилось, что Кевин нарушает закон. К тому же вряд ли это можно назвать изнасилованием, просто я был готов переспать за очередную дозу. — Оливер опускает взгляд на воду, не в силах поднять его, ему стыдно от прошлого образа жизни. — Тебе было пятнадцать, ни о каком возрасте согласия не может идти речи, это совращение несовершеннолетних. Ты прекрасно осведомлён об этом, никогда не смей даже мысли допускать, что в случившемся есть хоть миллиграмм твоей вины! — он проговаривает последнее предложение намного резче и громче, чем ожидал. — Ты злишься на меня? — Нет, ни в коем случае. Прости, я был резок, меня переполняют эмоции, мне больно слышать, как ты обвиняешь себя в случившемся. Запомни, ответственность за тот поступок несёт только насильник, не должно быть оправданий его действий, ты был ребёнком, Олли. — Я понимаю, но… — Никаких «но», Олли, ты был ребёнком, тобой безжалостно воспользовались. Твоей вины не было, понимаешь? Ты меня слышишь? — мужчина жмурит глаза от бесконтрольно стекающих слёз, он чувствует, как парень утирает их большими пальцами, обхватив руками его лицо. — Я понимаю, Бобби, сколько бы я не пытался принять, у меня не получалось. Многие специалисты, с которыми я работал, говорили тоже самое, но я лишь для вида соглашался с ними, сейчас эти слова произносишь ты, и чувствую себя таким невинным. Ты так странно влияешь на меня, почему твои слова звучат правдиво? — Оливер продолжает утирать слёзы расчувствовавшегося мужчины, хотя со своими слезами ему тоже не помешало бы разобраться. — Потому что правда, Олли, мне так жаль, что тебе пришлось пройти через ад. — Не плачь, из-за тебя я тоже начал плакать. — Оливер обнимает мужчину, утыкаясь шмыгающим носом в его плечо. — Последнее, что я хотел сделать, мы должны были веселиться, отмечая месяц со дня знакомства. Не хватало ещё дождя. — Бобби первым выходит из джакузи, приносит тапочки, полотенце и банный халат для Оливера, который моментально убегает в комнату, скрывая от усиливающегося дождя. — Мне было хорошо с тобой, мне понравилось, как мы провели этот вечер. — Оливер, схватив за руку, останавливает суетившегося мужчину. — Он мог пройти лучше, если бы не дождь. — Бобби, неважно как бы мы его провели, самое главное, что я был с тобой, ведь делаешь меня счастливым именно ты, потому что я люблю тебя, Роберт Кристофер Кларк. — схватив за воротник халата, Оливер встаёт на носочки и первым целует немного растерявшегося мужчину. — Я люблю тебя сильнее, Оливер Джеймс Браун. — сладкая истома расплывается по его телу, когда парень признаётся ему в любви, всего три слова могут вызывать множество позитивных эмоций. — Мы ещё посмотрим. — Оливер подпрыгивает, а мужчина, подхватив за бёдра, ловит его, пока парень обвивает шею руками, а талию ногами, прижимаясь ближе к телу. — Думаю назвать тебя обезьянка, больше не прыгай так внезапно, я могу вовремя не сориентироваться. — Ты же поймал меня. — Оливер вглядывается в лицо напротив, сильнее всего его влечёт красота серых глаз. — В другой раз можешь приземлиться копчиком на пол. — Тсс, прислушайся, как красиво звучит дождь. — парень приставляет указательный палец к губам мужчины. Бобби садится на кровать, усаживая парня на себя, несмотря на то, что весит он немного, стоять неподвижно с ним на руках всё равно трудновато. — Единственные штаны, которые должны подойти тебе по размеру. — Роберт отдаёт ему штаны на резинке и красную футболку. — Что мы будем делать? — Оливер снимает с себя халат и кладёт его на стол, он нарочито медленно одевается, дразнит не моргающего Бобби, который не хочет упустить ни одну деталь обнажённого тела. Парню взгляд приходится по нраву, в нём ни грамма пошлости, им любуются, словно произведением искусства. — Ты такой жестокий, смотреть разрешаешь, а трогать не позволяешь. — Бобби подходит к полуголому парню, только что надевшему штаны. — Прикосновения никто не запрещал.       Мужчине дважды повторять не приходится, он склоняется к шее, ведя непрерывную дорожку поцелуев вплоть до пупка, ради чего ему приходится встать на колени перед ним. Бобби запускает руку в штаны, обхватывая член, заставляя парня издать судорожный вздох от неожиданного холода на плоти. Роберт снимает штаны, продолжая покрывать поцелуями каждый миллиметр молочной кожи, останавливается, оставляя поцелуй на головке вставшего члена. Мужчина слегка толкает парня, усаживая того на край кровати, он достаёт из нижнего ящика полюбившийся парню презерватив со вкусом шоколадного мусса и лубрикант на водной основе. Бобби расставляет его ноги, надев на член презерватив, Оливер сжимает простыни, когда мужчина в первый раз берёт член в рот, он не особо знает, что делать, так как обычно снизу был он, парень не вспомнит, когда ему вообще делали минет. Бобби даже стараться не нужно, чтобы уложить его на лопатки, заставляя стонать от наслаждения, но он на совесть осуществляет задуманное. Спальня заполняется мелодичными стонами извивающегося по кровати парня, впивающегося ногтями в его плечи. Бобби играет с парнем, то опускает на дно, остановившись и не дав достигнуть разрядки, то быстрыми движениями мастурбирует ему. Под конец мужчина ускоряется, пока Оливер пытается заглушить стоны в подушке, разрываясь от выбора, он не знает ему умолять остановиться или двигаться ещё быстрее. Роберт сталкивает подушку на пол, стоны парня для него мелодичнее любой песни, в наказание он оттягивает набухший от возбуждения сосок, стимулируя его. У Оливера будто лихорадка, мышцы живота непроизвольно сокращаются, дыхание учащается, а сердце рвётся наружу. Парень сначала косо смотрит на протянутую мужчиной руку, но затем с силой сжимает её, наблюдая, как сперма выталкивается наружу, попадая на пресс стоящего перед ним мужчины. В какой-то момент Бобби жалеет, что дал ему руку, хватка у Оливера мощная, но покорно ждёт, когда оргазм закончится. Разучившемуся дышать парню требуется несколько минут, чтобы достичь кульминации, он обессилено падает на кровать, расслабив хватку, не отпуская руку мужчины. Он глубоко вздыхает, пытаясь отдышаться и прийти в себя, Бобби ложится на бок рядом с ним, подперев голову правой рукой, левой рисуя видимые только ему узоры на теле взмокшего парня. — В прошлый раз мне хотелось эпично завершить нашу ночь, но кое-кто уснул, хотя о третьем разе просил именно ты. — Почему не разбудил меня тогда? — Оливер расфокусировав взгляд смотрит в потолок. — Ты так сладко спал, мне не хотелось тебя будить. — Если бы ты сделал со мной в тот раз, я бы точно сказал тебе номер телефона. — В тот день я хотел заступиться за паренька, у которого были проблемы, но он меня приятно удивил, защитив себя сам. — Что ты делал в клубе? — Иногда приходил туда расслабиться после тяжёлой смены. — Если бы меня отдали в детстве на бокс, то у меня были бы успехи в нём. — Любил драться? — Да, все мои проблемы решались драками, мне приходилось посещать занятия по управлению гневом. — Почему ты перестал рисовать? — Вдохновения не было, после лечения от зависимости. — Может попробуешь, вдруг вернётся вдохновение, а я побуду твоей моделью. — Ты же знаешь, что будешь позировать обнажённым? — Одно твоё слово, сладкий, и я лежу в простынях. — У меня давно не было практики, выйдет гомункул. — Оливер приближается к губам мужчины, оставляя считанные миллиметры. — Ради тебя я буду кем угодно. — Роберт целует парня, спускается к шее, оставляя засосы. — Знаешь, сколько мне придётся завтра тоналки использовать? — Оливер смеётся от щекотливых ощущений на шее. — Ты так сладко пахнешь, так бы укусил. — Бобби подминает парня под себя, получив молчаливое одобрение. — Во время секса я предпочитаю стонать, а не болтать. — Оливер сминает ягодицы в руках и на обеих оставляя шлёпки.       Роберт предлагает сыграть в известную игру, где выставляет бумагу против камня, выигрывая. Мужчина вставляет смазанный лубрикантом палец, резкими прерывистыми движениями выбивая стоны из Оливера, впившегося ногтями в матрас с промокшими от пота простынями. Бобби заменяет пальцы членом, ему не удаётся войти до конца с первого раза, сколько бы он не растягивал, наращивая темп с каждым толчком, оставляет нежные и кроткие поцелуи на проколотых сосках, превращающиеся в прикусывания и оттягивания зубами. Оливеру не больно от манипуляций мужчины, несмотря на чувствительность, парень проводит пальцем по кубикам пресса, цепляется за плечи, резким рывком приподнимается, обвивая шею Бобби. Роберт приобнимает за талию, ускоряясь, пока парень впивается губами в шею, оставляя на ней багровые засосы. Мужчина садится на кровать, похлопывает по ягодицам, чтобы Оливер взял инициативу, ему нужен небольшой перерыв. Бобби ложится на спину, наблюдая за парнем, чьи руки опираются на его торс. Волосы предательски прилипли и лезут в рот, мужчина заправляет их за ухо, обнажая порозовевшие щёки запыхавшегося и сбавляющего темп Оливера. Полностью насадившись на член, парень ложится на грудь мужчины, пока тот играет с его волосами, перед новым заходом им обоим нужна передышка. — Ты не хочешь поехать со мной к маме? — Очень неожиданное предложение. Хочешь представить меня как друга или парня? — Пока не знаю, так ты согласен или нет? — Согласен, а твоя мама не будет против моего присутствия? — Не будет, думаю, что вы найдёте общий язык. — Мне надо будет подготовиться к встрече, разузнать информацию о ней. — Какую? — Любимые цветы, придумать подарок, я не могу приехать к ней с пустыми руками. — Думаю, что сейчас немного рано представлять тебя как парня, не будешь против побыть моим другом? — Если ты считаешь, что так будет лучше, но я не смогу так долго пробыть без поцелуев. — Мы выделим для этого время, особенно, когда мама пойдёт она встречу выпускников. — Считаешь, что уговоришь её? — Думаю, что мне удастся. — А спать мы будем раздельно? — Разве друзья не могут делить одну постель? Я часто спал с Джереми. — Джереми? — Мой лучший друг. — Он тоже гей? — Да, но тебе не о чем волноваться, у нас был поцелуй по пьяни, а так мы просто дружим. — Должен ли я переживать, когда ты будешь встречаться с ним и выпивать? — Нет, у него такая привычка ко всем лезть целоваться, но её можно контролировать. — Хорошо, с ним мне тоже надо будет познакомиться. — Думаю, что у него налаживаются отношения с моим соседом. — Габриэлем, который был твоей первой любовью? — Да, ты помнишь? — Помню, а почему ты думаешь, что у них что-то получится? — Джереми упоминал, что они поехали на фестиваль и провели ночь вместе. — И как ты к этому отнёсся? — Положительно, Габриэль для меня никто. — На свадьбе будет твой брат? — Да, а что? — Он знает обо мне или ты представишь меня завтра? — Относительно знает, но вам предстоит познакомиться лично. Боишься? — Не боюсь, я богатый, красивый, со стабильной работой, при связях, пылинки с тебя сдуваю, нет причин, по которым не понравлюсь ему, я идеальная кандидатура на роль твоего парня. — А ещё скромный. — Зачем мне стесняться своих достоинств? И ты не смей принижать себя. — Ставлю сто баксов, что завтра ты и слова сказать не сможешь. — Считай, что уже проиграл. — Роберт подминает смеющегося от щекотки парня под себя, целуя в пересохшие губы.

──────── • ✤ • ────────

      Кимберли отрывается от просмотра шоу про спасение уличных животных, когда слышит настойчивый стук в дверь, она не хочет тревожить кошку, мирно спящую на её животе, но ей приходиться так поступить из-за незваного гостя. Девушка подкрашивает губы розовым блеском, надевает первые попавшиеся под руку штаны, привыкнув ходить в футболке, напоминающей платье из-за большого размера. Кимберли, посмотрев в глазок, быстро открывает дверь, впуская стоящую на пороге квартиры Джессику, по промокшей одежде она понимает, что та попала под ливень. Ким просит для начала сходить в душ, чтобы согреться, на стиральной машине оставляя ей сухую одежду, Джессика знает, что не имеет права находиться в квартире девушки, учитывая, сколько боли она причинила. Домой женщина вернуться не может из-за Наоми, Даниэль поглощён собственными проблемами, кроме Кимберли никого не осталось. Девушка добра, хотя у неё нет причин так к ней относиться, она помнит, что ей нравится зелёный чай с двумя ложками сахара, пусть с последнего совместного обеда прошло три года. Кимберли запирает кошку, готовую напасть на незнакомую ей женщину, в спальне, садится на диван, ожидая пока Джессика начнёт говорить. — Зачем ты пришла? — Я не знаю, ноги сами привели меня к тебе. — Не поздно они тебя привели? У тебя же завтра свадьба. Даже не пригласишь? — Ты знаешь, как влияешь на Монику. — А чего переживаешь? Я ей не конкурент, где святая Моника, а где посредственная Ким, чувствами которой можно играть? — Я не играю, мне кажется, что объяснила причины, по которым у нас ничего не выйдет. — Кому ты объяснила или ты считаешь фразу о том, что Монике не нравится наше общение объяснением? У нас были хорошие взаимоотношения, пока та чокнутая о них не узнала. — Ты не имеешь права так про неё говорить. — Что мне нужно было сделать, чтобы ты забыла о ней и переключилась на меня? Избить тебя? Изменять с бывшей девушкой? Склонять к сексу, когда ты не хочешь? Что мне нужно было сделать? — Я не понимаю о чём ты. — Оставь жалкие оправдания для других, а меня ты не проведёшь. Разве ты прибежала ко мне не потому что Моника вновь тебя избила? Скажи, если я не права. — Ким… — Давай, покажи что под футболкой или самой посмотреть? — Кимберли идёт к женщине, пока та мелкими шагами отступает, пока не прислоняется спиной к стене. — Ким, прошу тебя, остановись. — Джессика вытягивает руки перед собой, чтобы отдалить девушку от себя. — Мне нужно наплевать на твои просьбы, чтобы понравиться тебе, я правильно понимаю? — Зачем ты так со мной? — Как? Я тебя пальцем не тронула, а ты обижаешься? Скажи мне, что свадьбы не будет, покажи, что у тебя есть мозги! Хотя бы их подобие. Знаешь что? — Что? — Я устала ждать, когда тебе надоест быть жертвой. Я в спасатели не нанималась, зачем мне помогать тебе, если ты сама не хочешь? Она не в первый раз бьёт тебя, а ты придумываешь сотни оправданий, по которым заслужила. Ты знаешь, что тебя одной ей мало, о бывшей девушке знаешь и о том парне, от которого она делала аборт, только не надо мне говорить, что понятия не имеешь о чём я. Забавно, что изменщица Моника, а страдаешь ты из-за тупой ревности и необоснованных обвинений в измене. Ничего не изменится, после свадьбы ты продолжишь делить ей с ней, чуда не произойдёт, они не расстанутся. А если задуматься, то кто в вашем любовном многоугольнике лишний? Ты скажи, если напрасно наговариваю, может вы полиаморы и у вас договорённости. — Прекрати. — Я больше не хочу быть твоим запасным аэродромом, удобно устроилась, близко не подпускаешь и не отвергаешь. Забавно, что ты проявляла интерес, когда у меня появлялась потенциальная девушка, ревновала, манила пальчиком, а когда отношения не начинались, то вновь игнорировала меня. Я любила тебя, а тебе было удобно, больше не хочу, чтобы ты приходила ко мне, искала встречи, чтобы почувствовать себя любимой и желанной, потом возвращаясь к ней. Я тоже хочу быть любимой, встречаться с девушкой, которая по-настоящему любит меня, строить планы о свадьбе, детях, а не быть для тебя вечным запасным вариантом. — Кимми. — Скажи, что не вернёшься к ней. Почему ты каждый раз ведёшься на её речи, что следующего раза не будет? Джесс, она лжёт, ты знаешь, что её слова ничего не значат! Почему ты так со мной поступаешь? Мне есть за что благодарить тебя, но я достойна большего, чем место недолюбовницы. Ты знаешь о моих чувствах, пользуешься мной, потому что для Моники ты вещь, которая ей принадлежит. У меня есть прекрасное предложение: вместо банального «я люблю тебя», лучше скажи «я принадлежу тебе», ты же любишь, когда над тобой доминируют, а ты преклоняешься, как раб. — Мне кажется, что я зря пришла к тебе, пойду домой. — Если ты сейчас уйдёшь, то обратного пути не будет. Я не пущу тебя на порог своей квартиры, не обниму, потому что ты будешь чувствовать себя одинокой, не поцелую, потому что тебе необходимо. Я рада, что ты не пригласила меня, не хочу видеть, насколько низко ты падёшь завтра, когда ответишь согласием. — Я люблю тебя, Кимми, но… — Если есть «но», то не любишь, для любви не существует… — Джессика не даёт договорить, прерывая речь девушки поцелуем, Кимберли, обнимая за талию, притягивает женщину к себе, углубляя поцелуй. Счастье девушки длиться до того момента, как замешкавшаяся Джессика первой отходит, прерывая их поцелуй. — Снова так поступаешь со мной, не надо ничего говорить, уходи, дождь ещё не закончился, возьми зонт в шкафу.       Улица встречает женщину разбушевавшимся ветром и проливным дождём, от которого её защищает зонт до приезда такси. Джессика поднимается в квартиру, проходя мимо Наоми в спальню, где обессилено падает на кровать под гнётом вины. Женщина знает об изменах будущей жены, самым отвратительным был не факт измены, а человек, с которым Моника ей изменила. Джессика целый месяц её выхаживала после расставания, не для того чтоб узнать об её измене с бывшей девушкой. В тот момент у неё был очередной шанс закончить их отношения, но Моника жизнью клялась, что подобного больше не повторится, а Джессика поверила или сама захотела верить в её клятвы. Она знает о том, что Моника до сих пор встречается с ней, знает о беременности, которую та хотела скрыть, также о сделанном аборте. Женщина не понимает, почему держится за отношения, имея много веских причин для расставания. Вечные измены, необоснованные подозрения в неверности, хотя Монике стоило бы заткнуться, а не устраивать сцены из-за присланных сестре цветов, склонения к сексу, Джессика не вспомнит, когда инициатором была она, когда хотелось ей. Джессика глупая и бесхарактерная, раз не может взять и покончить с ней, сколько бы раз она не воспроизводила в голове всевозможные сценарии, где всему приходит конец, она обретает заслуженное счастье, навсегда прощается с больными отношениями, ни один из сценариев так и не воплотился в жизни. Женщина словно погрязла в зыбучих песках, утягивающих её под землю, только если в жизни, расслабившись, перестав сопротивляться, одержишь над ними победу, то в отношениях такая тактика не поможет. Джессика отпустила, даже не пробовала сопротивляться, но она по горло застряла в зыбучих песках, отношения с Моникой душат её, создавая видимость свободы, сделай шаг, никто тебя насильно не держит, один малюсенький шаг отделяет тебя от счастливой жизни, далёкой от абьюзивных отношений. Джессика не может его сделать, потому что нет свободы, нет никакого выбора, она заперта в клетке, из которой нет выхода. Женщина отвлекается на скрип приоткрывшейся двери, где замечает сестру, Джессика садится на кровать, улыбаясь, несмотря на то, что пару секунд она лежала, распластавшись, как морская звезда, улыбка ей даётся с лёгкостью, она часто улыбалась, когда ненавидела или смеялась, когда грустила. — Ты в порядке? Ещё есть время, всё можно изменить, никто не заставляет тебя под дулом пистолета, если ты не справляешься в одиночку, то попроси помощи. — У меня всё хорошо, тебе не о чем беспокоится. — Джессика не может взглянуть на сестру, зная, что заученные фразы не имеют к реальности никакого отношения. — Я не смогу тебе помочь, если ты меня не попросишь. — Мне не нужна помощь, твоя или чья либо ещё! — Джессика неожиданно для себя взрывается. — Хорошо, только потом не прибегай ко мне жаловаться на свою жизнь, она полностью зависит от тебя. Свой выбор ты сделаешь завтра, стоя у алтаря, но у меня нет ни малейшего желания смотреть на то, как ты разрушаешь жизнь. Я не собираюсь завтра приходить, кроме того, после свадьбы ноги твоей здесь больше не будет, ты переедешь обратно к своей любимой Монике и будешь жить с ней. — Ты не можешь так со мной поступить, завтра самый важный день в моей жизни. — Кто ты и что ты сделала с моей сестрой? В какой момент ты превратилась в половую тряпку, не имеющую мнения? В детстве, когда мы остались без родителей, ты взяла надо мной опеку, я гордилась тобой. Ты не сгибалась, не падала и не сдавалась, шла вперёд, несмотря на трудности на пути. Ты в столь юном возрасте заботилась обо мне, я мечтала быть такой как ты, стойкой волевой женщиной, которой не страшны никакие проблемы. Вспомни себя, как ты заступалась за угнетённых девушек, страдающих от абьюзивных отношений, как протягивала руку помощи, была поддержкой и опорой для них. Во что ты превратилась? Смотря на тебя, я испытываю жуткое разочарование. Не тебя я видела примером для подражания, не такой Джессикой я восхищалась, не тобой хотела быть в детстве. Печально видеть, как за несколько лет ты превратилась в пустое место. Я надеюсь, что где-то здесь скрыта моя настоящая старшая сестра, помогавшая жертвам абьюза, мне хочется верить, что она найдёт выход из этого места. — Наоми тычет пальцем в грудную клетку сестры, а потом оставляет её в одиночестве.       Бессонная проведённая в слезах ночь сказывается на настроении Джессики, наивно было предполагать, что Наоми к утру отойдёт и скажет, что проведёт день с ней, прежде чем уйти в последний раз смотрит на сестру, всем видом показывающую, что её решение было окончательным. Заволоченное тучами небо, не пропускающее лучи солнца под стать настроению женщины, попавшей под проливной дождь. Одни люди спокойно идут, черные тучи предупреждали о надвигающемся ливне, поэтому они заранее взяли, другие бегут в первое попавшееся заведение, прикрываются портфелями и сумками, чтобы скрыться от дождя. Промокшая с ног до головы Джессика продолжает идти на казнь, где сама отдаст топор в руки своего палача. Она не обращает внимания на косые взгляды прохожих, не чувствует холода или тепла, внутри пустота, все эмоции будто притуплены или совсем стёрты. За время подготовки к свадьбе, она оттягивала этот день как могла, думала что-то поможет, что-то прервёт свадьбу, что-то спасёт её из клетки. Раньше она говорила, что если хочешь что-то исправить, то всё зависит не от кого-то, а от тебя самого, но потом самой себе стала противоречить. Каждый шаг даётся труднее, чем предыдущий, чем ближе она подходит, тем тяжелее становятся её ноги. Она пропускает мимо ушей недовольства визажиста, парикмахера и остальных людей, которые задействованы в приготовлениях к свадьбе. Джессика не ощущает, как быстро течёт время, она только что пришла, а уже собирается толпа приглашённых гостей. Когда она остаётся в одиночестве, то подходит к большому напольному зеркалу, её взгляд переменчиво бродит по деталям идеального сшитого на заказ платья, ткань облегает фигуру, подчёркивая женственность и изысканность облика. Белый воротничок, украшенный вышитым кружевом, создаёт гармонию с пышной юбкой, она касается строчки изысканной вышивки, чувствует мягкость и нежность платья. Руки, нервно сжимающие подол свадебного платья дрожат от стресса, Джессика пытается контролировать состояние, чтобы не расплакаться и не испортить кропотливую работу визажиста, она долгое время смотрит на лежащую на комоде диадему, отданную ей будущей свекровью, передававшуюся через поколения и надевает её, благодаря ей фата надёжно держится на голове, она точно не съедет в важный момент. Джессика с печалью смотрит на девушку, жизнь которой далека от идеала, в её глазах виднеются страх, боль, отчаяние, скрытые под фальшивой идеальной улыбкой. Джессика отвлекается на шум, источником которого являются родители Моники, проделавшие долгий путь ради долгожданного события, благодаря им Джессика чувствовала родительскую любовь, которой ей не хватило от родителей, она безумно благодарна им за тёплые чувства, проявленные к ней. Джессика делает низкий поклон в знак уважения и продолжает тараторить им извинения, убегая из комнаты. — Джессика? Ты что тут делаешь? Мы не должны видеться, не могла подождать пять минут? — Моника делает фото в белом свадебном костюме, не удостоив и взглядом вошедшую женщину. — Давай расстанемся. — Джессика нервно сглатывает, когда Моника оборачивается к ней лицом. — Не поняла. — Мы ведь даже не любим друг друга. — Мы несколько месяцев готовились к свадьбе не для того, чтобы я выслушивала твои бредни. Я понимаю, что ты как и я нервничаешь, но нужно переждать, а не идти на поводу разыгравшихся эмоций. — Моника подходит к невесте, чтобы обнять её, но та испуганно отступает. — Если бы ты любила меня, то не изменяла со бывшей девушкой. — Я оступилась, признала вину и ты меня простила, воспользовалась бы я твоим доверием ради секса с ней? Джессика, если прощаешь, то навсегда, а припоминать прошлые ошибки при каждой ссоре низко. — Я знаю, что ты не прекратила ваши встречи, также как и об аборте, не пытайся оправдаться. — Кто тебе сказал такую чушь? Та тварь наплела? Разве ты не понимаешь, что она этого добивается? Хочет, чтобы мы расстались, а она могла быть с тобой! Неужели у тебя больше доверия к той дряни? Джесс, не будь такой наивной, та сука Кимберли нагло лжёт, чтобы обелить себя в твоих глазах, а я говорила, что она тебя у меня увести хочет! Джесс, ты настолько глупа и наивна, чтобы верить её словам? Мы с тобой встречаемся много лет, а ты веришь ей? Не знала, что той мрази ты доверяешь больше, чем мне, твоей будущей жене. — Я видела тебя в клинике в тот день, когда ты сделала аборт. Какие доказательства тебе нужны? Назвать имя отца? Если так боишься позора, то выстави меня виноватой, расскажи об измене, в которой пыталась уличить, фантазии у тебя хватит, чтобы придумать. Я закрою счёт, мне нужно немного времени, чтобы оплатить расходы на свадьбу. — Ты следила за мной? — выражение лица женщины меняется. — Мы обе совершали ошибки. — Если ты так давно знала, то почему не ушла раньше? — А ты бы отпустила? Мне нужны были веские доказательства, чтобы убедить себя, что мне не кажется. С тобой разум затуманивается, принимаю твои слова за правду, даже если знаю, что ты лжёшь мне. После того, как ты избила меня в первый раз, я начала бояться, для меня ты была бомбой замедленного действия, я не знала в какой момент ты взорвёшься и сорвёшь злость на мне. Ты пугала меня, Моника, даже в тот момент, когда ты сделала предложение, я испытывала только страх, меня с детства пугает высота, но ты затащила меня на колесо обозрения. Ты ограничивала меня от общения с подругами до тех пор, пока в моём окружении не оказалась лишь ты и Наоми, так не должно быть в нормальных отношениях. — Я вышла из себя на секунду, а ты сбежала до того, как успела извиниться. Понимаю, что погорячилась вчера, мне не стоило срывать гнев на тебе, но такого больше не повториться, Джессика, я обещаю, что больше и пальцем не трону. — Ты всегда так говоришь, но потом вновь срываешься, я столько раз слышала твои обещания, мне надоело. — Что ты хочешь чтобы я сделала? Мне на колени встать? Давай, я сделаю что угодно, только не уходи от меня, тебе нельзя уходить от меня, ты должна оставаться со мной. — Дай мне уйти, ты сможешь встречаться с ней, сыграете свадьбу через пару месяцев и будете счастливы. — Я не могу, ты не можешь меня оставить, так не должно быть. У нас через пять минут свадьба, а ты несёшь бред! Мы сейчас успокоимся и проведём церемонию, как и планировали. — Я сказала, что хочу расстаться с тобой, свадьбы не будет. — Джессика, я не шучу, мне надоели твои капризы, не думаешь, что поздновато решила уйти? — Я не шучу, Моника, у нас ещё есть время, чтобы отменить её. — Джесс, не выводи меня из себя. — Моника пытается схватить руку сопротивляющейся девушки. — Отпусти меня! Свадьба состоится только через мой труп! — Какими словами заговорила, что мне сделать тогда? Два этажа высоты не смертельны, пистолета с собой тоже нет, а знаю! — Моника опрокидывает на пол стеклянную вазу с цветами, взяв крупный осколок, приближается к невесте. — Придётся постараться, не нож в руках держу, но тоже неплохо. — Ты что делаешь? — Джессика в страхе отходит, пока женщина идёт на неё, сжимая осколок в руке. — Ты моя, Джессика, я не позволю тебе быть с кем-то другим. — Ты уронила вазу, уже привлекла внимание, поступишь глупо, если не остановишься сейчас. — А мне плевать!       Джессика старается сопротивляться, но женщина физически сильнее, она пытается, но Моника предугадывает каждый шаг, замахивается, она ошарашено отступает, не ожидая такого исхода. Моника испуганно отходит мелкими шагами, когда по комнате эхом раздаётся нарастающий истошный крик женщины от мучительной боли в глазу. Она пытается соображать здраво, знает, что вытаскивать осколок стекла нельзя, Джессика оседает на пол, схватившись за руку невесты, но та, одёрнув руку, опрометью выбежала из комнаты. Лукас, заметивший странноватое поведение и окровавленный белый костюм убегающей через чёрный вход Моники, жестом указывает охранникам остановить женщину. Мужчина решает не тревожить Даниэля, находит Роберта и вместе с ним поднимается на верхний этаж, где расположена комната для подготовки к свадебной церемонии, замечая лежащую на полу Джессику. Лукас помогает доктору, выполняя все поручения, пока бригада скорой помощи едет к ним, созванивается с Оливером и просит того отвлечь Даниэля, чтобы тот не видел кровь и травму менеджера. Бобби едет с Джессикой в больницу, а Лукас сидит на полу комнаты, облокотившись на стену. Воспоминания одолевают его каждый раз, когда он видит окровавленные руки, кровь напомнила об отце, а осколки стекла, лежащие на полу о Луисе, той повезло больше, пострадала щека, а не глаз. В реальность поникшего мужчину возвращает голос Даниэля, присевшего перед ним на корточки, приоткрытый рот и округлённые глаза говорят о том, что тот напуган. — Что с тобой случилось? Почему ты в крови? — Извини. — Почему извиняешься? — Тебя пугает кровь, а я не смыл её. — Ты в порядке? Не пострадал? — Нет, Джессику увезли в больницу, она пострадала, на моих руках её кровь. — Наоми знает? — Она едет в больницу, несмотря на загипсованную ногу. — Мы должны поехать к ней. — Нет, не должны, сейчас там от нас мало толку, но мы посетим её в ближайшее время. — Хорошо, тогда нам надо позвать Оливера с нами, да? — Оливер с Робертом, ты не заметил, как он уехал? — Нет, я отвлёкся. — Даниэль опускает взгляд на пол, вспоминая о приступе тошноты из-за страха. — Поехали, торжества не будет.       Возвращается домой Даниэль, сидя на переднем сидении автомобиля, его смущает молчание и задумчивость мужчины, обычно он более разговорчив с ним, а сейчас не говорит ни слова. За две недели Лукас обосновался в доме парня, за проживание он платит потрясающими завтраками и ужинами. С тех пор, как мужчина стал жить с ним, Даниэль начинает день с обязательного завтрака, а заканчивает ужином. За время болезни он скинул несколько килограмм, но уже набрал их обратно, благодаря улучшившемуся питанию и здоровому сну. Даниэль без неловкости делит с ним кровать, высыпается и не страдает от кошмаров. Лукас однажды предложил поспать отдельно, парень согласился, в ту же ночь Даниэль проснулся от кошмара, связанного с той ночью. Несколько лет он не страдал от кошмаров, поэтому потребовалось больше времени, чтобы оправиться, но присутствие Лукаса сильно помогло. После того случая, они больше не спали раздельно, но глядя на волнующегося мужчину, не смогшего успокоить его ничем, кроме слов, вновь задумался о том, как ему не хватает прикосновений. Сначала Даниэль изучил информацию о методах борьбы с недугом, так как он не в состоянии контролировать страх самостоятельно, ему определённо нужна помощь специалиста. Парню с трудом дался выбор психотерапевта, после тщательных поисков, Даниэль нашёл кандидатуру, отвечающую всем требованиям, ею оказалась Кейтлин Рамирес, востребованный специалист в области психотерапии, к ней записался на первый приём. На данный момент об этом известно только Кимберли, помогавшей ему с трудным выбором, он не знает, будет ли второй приём, по крайней мере, парень сделал первый малюсенький шаг к преодолению проблем. В прошлый раз Даниэль был сосредоточен на физическом лечении, а не на ментальном, возможно раньше было бы легче преодолеть боязнь. — Ты не задумывался о переезде? Недоброжелателям известен адрес. — Лукас запирает дом и осматривает улицу через окно. — Потом им станет известен мой следующий адрес, я ведь не могу переехать в другую страну. К тому же ты со мной, у меня не должно быть поводов для волнения. — Почему ты мне доверяешь? — Лукас смотрит на застигнутого врасплох парня. — Ты мой телохранитель, было бы странно, если бы я не доверял тебе. — Мы не были знакомы до первого рабочего дня, но быстро сблизились, тебе не кажется немного странным, то, что ты подпустил меня к себе настолько близко? — Зак не посоветовал бы на своё место плохого человека, к тому же вы оба дружили с моим отцом, а он не дружит с плохими людьми. — Включая меня, с тобой работало три телохранителя? Самый большой срок был у Зака. — Четыре, со мной работал ещё один, самый первый, приставленный агентством. — Могу ли я утверждать, что ты имеешь чёткий ассоциативный ряд между ним и бергамотом? — Можешь. — Верно ли моё предположение о том, что твой страх прикосновений со стороны мужчин, тесно связан с ним? — Верно. — Как думаешь, насколько процентов ты чувствуешь себя в безопасности, находясь рядом со мной? — С Заком чувствовал себя на девяносто процентов в безопасности, с тобой будто на все сто. Считаешь странным? — Поэтому я интересовался, почему вызываю у тебя сильное доверие. — Разве плохо, что я доверяю своему телохранителю? Было бы странно, если бы я шарахался от тебя. Давай лучше посмотрим фильм и расслабимся? Подруга посоветовала, сказала, что он интересный. — Хорошо, извини, не хотел нагружать тебя.       Даниэль не сразу понимает, что знает фильм, который ему посоветовала посмотреть Кимберли, он не смотрел его раньше, но снимался в нём, здесь у парня первая главная роль. Даниэль просит мужчину переключить, но Лукас прячет пульт и наслаждается фильмом, а точнее одним актёром с миленькими щёчками. Даниэль готов испариться от стыда, но он быстро успокаивается и с интересом смотрит фильм. Во время просмотра взгляд парня не единожды останавливался на руке Лукаса, лежащей на диване, Даниэль следует примеру мужчины, положив бесконтрольно дрожащую левую руку рядом. Чем ближе он пододвигает её, тем сильнее взрываются вулканы внутри лихорадочно бьющегося сердца, парень невольно сравнивает их ладони, у него они намного меньше, один мизинец мужчины вмещает два его пальца. Грубоватая на вид кожа оказывается такой же на ощупь, как Даниэль и предполагал, Лукас замирает, когда их мизинцы соприкасаются, удивляется сильнее, когда парень сам их переплетает. Мужчина никогда не думал, что его сердце способно бешено колотиться от простого на первый взгляд переплетения мизинцев. Лукас ждёт, что иллюзия рассыплется, обнажив реальность, в которой он всё выдумал, но понимает, что Даниэль на самом деле по собственной воле прикоснулся к нему. У парня нет приступа тошноты, лишь тяжёлое дыхание с трудом поддающееся контролю. Даниэль прерывает физический контакт первым, их прикосновение длилось не больше десяти секунд, но для них обоих потерялся счёт времени. Лукас не находит слов, чтобы описать чувства, которые он испытывает в данный момент, Даниэль сам его возвысил над небом, и отпустил, заставив плашмя упасть на твёрдую землю, вызвал бушующий ураган из эмоций, оставив с мучительной пустотой и желанием вновь прикоснуться к нежной ухоженной коже. Раньше он не раз к ней прикасался, когда спящий парень обнимал его, но никогда не испытывал подобного трепета. Даниэль с осознанием возможных последствий, прикоснулся, сам проявил инициативу, насколько ответственным моментом было прикосновение для парня, настолько же для мужчины, боявшегося сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть. — Будет странно сомневаться в своей значимости для меня и в доверии к твоей персоне. — Человек вроде меня заслуживает твоего доверия? — Несомненно. Я знаю о чём ты думаешь, но послушай меня, человек, который должен простить тебя за смерть отца –ты сам. Луиса не испытывает к тебе ненависти, потому что знает, что ты хотел защитить их, я не знаю твоего отца как человека, но что мешало ему повторить содеянное? Когда ты сместил бы центр внимания на травмированного брата, он мог навредить сестре, мог напасть на тебя, когда ты не будешь готов ответить. Лукас ты был обычным пятнадцатилетним парнем, похоронившим маму, старшего брата, четырёх младших братьев. Ты всего лишь хотел защитить семью, ситуация вышла из-под контроля, но другие люди не испытывают угрызений совести за более крупные преступления, тогда почему ты себя так коришь за непредумышленное убийство? Я долго думал о твоих словах об избегании ответственности за семью после смерти Луки и внезапного переезда. Я считаю, что нет ничего странного, такой исход был предсказуем. — В каком смысле? — Сколько тебе было, когда мама умерла? Двенадцать? После потери жены отец пошёл по наклонной, Лука принял роль отца в вашей семье, так как он обеспечивал вас всех, а ты взял на себя роль матери, хотел ты этого или нет. Твои братья начали умирать один за другим, учитывая твой характер, я на сто процентов уверен, что смерть каждого из них не мог не воспринимать на личный счёт. Моя вина в том, что они умерли, потому что я не справился с ролью, недоглядел, не предотвратил, естественно, что после смерти старшего брата, все обязанности должны лечь на твои плечи, а ты уже с установкой в голове, что все беды из-за тебя, поэтому произошёл побег от ответственности за свою семью. Даже так думал о них, не оставил на произвол судьбы, а прекрасно знал, что о них позаботятся, дадут больше, чем ты мог им предложить в тот момент. Лукас, никто не позаботиться обо мне лучше, чем ты. Ты мне множество раз доказывал и показывал, что для тебя защита меня не просто работа, за которую получаешь деньги. Искренне переживаешь и заботишься обо мне, готовишь для меня, с тобой стал отдыхать от работы, стал завтракать, ужинать дома, выделять время для обеда на работе. Ты максимально заботился обо мне во время болезни, кормил меня, когда руки от бессилия не мог поднять. Столькими способами выражаешь заботу, когда у меня накатывают болезненные дни, когда тело бьётся в агонии от мучительной боли, тебе удаётся скрасить моё состояние до того, как мне вколют обезболивающее. Не злишься на меня, когда бываю резок в словах, будучи в плохом настроении, понимаешь меня, мои чувства. Всегда ты рядом, когда мне плохо, отвратительно, ужасно, когда у меня всё отлично, разделяешь со мной радость. — Так все делают. — Далеко не все, у тебя нездоровая самооценка перестань прибедняться и принижать свои заслуги. — А у тебя не так? — Я считаю, что у меня здоровая самооценка, признаю свои достоинства, принимаю недостатки. У меня миловидная внешность, многим людям нравится мой типаж, что дало мне немало возможностей продвинуться со съёмок реклам до сериалов и фильмов. Моя внешность дала толчок, не стала основной причиной, почему мне удалось задержаться в актёрской сфере. Красивых людей полно, сегодня по нраву мой типаж, завтра он поменяется, я не удержался лишь за счёт внешности. Я учился, проходил курсы, работал над своим актёрским мастерством, много сил вложил в это дело, если бы я был красивой куклой, не думаю, что мне удалось бы так далеко продвинуться. Именитые режиссёры хотят сотрудничать со мной не из-за внешности, а из-за моих навыков, каждый из них упоминает, что им нравится отдача, с которой я работаю и мастерство, мои индивидуальные сцены снимаются с одного раза. Недостатки у меня есть, но они не делают меня плохим человеком, в обычной жизни у меня тоже было много промахов. Больше не хочу слышать о том, как ты принижаешь себя, мне это не нравится. — Разве тебе не должно быть всё равно? — Ты для меня не чужой человек, почему я должен стоять в стороне? — Разве не странно, что ты тратишь время и читаешь мне нотации? Я старше тебя на двенадцать лет. — Тебя задевает? Я не считаю, что возраст показатель мудрости, двенадцать лет не такая большая разница. — Хорошо, скажу по-другому. Я на пять лет младше твоих родителей, так для тебя играет другими красками? — Нет, если бы я хотел встречаться с кем-то твоего возраста, то меня бы не смущала разница в возрасте с моим отцом и мамой. Напомню, что они были семнадцатилетними детьми, может быть, я бы задумался, если ты был старше их. — Ничего не получится, дело даже не в том, что ты сын моего бывшего товарища. Чувства, которые тебя переполняют, не имеют никакого отношения к любви, мимолётное наваждение, в скором времени оно пройдёт. — А что насчёт тебя? Я вижу того, чего нет? — Именно так, в моём сердце нет места для тебя. — Походи на курсы актёрского мастерства, может тогда получится убедительно? Погоди, дам визитку проверенного преподавателя.       Даниэль уходит из гостиной в комнату лишь для того, чтобы не показывать истинные переживания из-за слов мужчины. Лукас так заботиться о нём только из-за работы? Кому другому принадлежит сердце? Парню или девушке, сколько ему лет? Образованнее ли, милее, красивее? Когда в жизни Лукаса появился другой человек, если рабочее или свободное время проводит с ним? Мог ли мужчина найти кого-то в интернете? Лжёт ли он или честен в своих чувствах? Даниэль подходит к комоду, чтобы достать обещанную Лукасу визитку, но вместо неё находит то, что ожидал увидеть меньше всего. Парень хватается рукой за комод, чтобы удержаться на ногах, снося декоративную вазу, распадающуюся на множество мелких осколков. Прибежавший на шум мужчина всё понимает, увидев одинокий цветок чёрного георгина оставленного на стопке нижнего белья. Он садится напротив Даниэля с застывшей на лице гримасой ужаса, Лукас пытается привлечь внимание разговорами и мольбами, но находящийся в прострации парень взгляда не поднимает. Даниэль чувствует подступающий к горлу приступ тошноты, который проходит, когда Лукас прикасается к нему, мужчина сначала предупреждает о задуманном, затем аккуратно с нежностью касается его рук, обращая внимание на себя. Парень не понимает, почему ему становится так спокойно, когда Лукас держит за руки, не отпуская ни на секунду, прикосновение должно было усугубить состояние, а не наоборот. Даниэль настороженно преодолевает расстояние между ними, кладя голову на грудь мужчины, чья футболка пропахла мускусным ароматом. Он прикрывает глаза, ощущая постепенно проходящий и заменяющийся на умиротворение страх. Лукас одной рукой приобнимает, поглаживая по спине, он был счастлив от переплетения мизинцев, а сейчас его счастью нет предела. — Ты боишься цветов, потому что вспоминаешь о нём? — Да, глупо? — Нет, отвратительно узнать, что преследователь всё время был рядом с тобой. — Откуда ты знаешь? — Я старался держаться подальше, но после того случая с медведем больше не мог быть в стороне. Я знаю немного информации, лишь имя того ублюдка. — Маркус был хорошим парнем, улыбчивым, доброжелательным, учтивым со всеми. Когда объявился преследователь, Маркус был первым, кто узнал, так как он был телохранителем, а я не знал, что нужно делать в таких ситуациях. Я узнал о его личности от него самого, мы тогда были в другой стране из-за съёмок и наши номера были рядом. В тот день был тяжёлый рабочий день, а я устал, мне хотелось спать и забыл закрыть дверь на ключ. Меня разбудил он, когда… — Даниэль шмыгает носом, скрывая текущие слёзы, уткнувшись в грудь мужчины. — Я имел привычку засыпать в одежде, но проснулся голым. У меня был крепкий сон, можно было над ухом включить колонку на стопроцентную громкость, меня бы она не разбудила. Сперма была везде: на ногах, на животе, на лице, не думаю, что я успел что-либо понять до того, как он вошёл в меня. Маркус относился ко мне с несвойственной жестокостью, он говорил что-то бессвязное, про наши отношения, как я должен получить наказание за измену. Маркус достал нож, когда я предпринял попытку вырваться, попытался его вразумить, но меня ничего не вышло. Я плюнул ему в лицо, попытался убежать, когда он отвлёкся, но не смог. — Шрамы на теле… — мужчина прикрывает веки и старается контролировать эмоции, любой скачок ярости может его напугать, поэтому приходиться сдерживаться. — Я не хотел сдаваться, пробовал сбежать несколько раз, а он попытался сломать мне ноги, но не вышло, тогда в ход пошли рёбра, они ему дались легче, чем больше раз я пытался сбежать, тем больнее он мне делал. Тридцать два… — Чего? — Тридцать два ножевых, большая часть пришлась на живот, но на других частях тела тоже есть. Сначала были пробные неглубокие порезы, затем глубже, лёгкие порезы зажили относительно быстро, но на глубокие пришлось накладывать швы, которые он делал обычной ниткой и иглой, ему не нужен был мой труп к утру. Меня никто не слышал, насколько бы громко не орал от боли. Знаешь, что смешно? На какое-то время забыл, что он насилует меня, я перестал чувствовать его член в себе. — Даниэль громко смеётся, словно сказал что-то забавное. — Ты не рассказал бы близким, если бы тебя не нашла Джессика? — У него было видео, на котором было видно моё лицо, он знал, что я никуда бы не ушёл, поэтому пошёл на завтрак. — Джессика пришла в твой номер, потому что тебя не было на завтраке? — Да, я с трудом переполз с пола на кровать, а потом у меня разорвались швы, вполне возможно, я бы умер от потери крови, если бы Джессика не пришла ко мне. — Чем он оправдывался? — Говорил, что нет ничего плохого в том, чтобы наказать неверного парня. Маркус утверждал, что мы на протяжении полугода встречаемся, но такого никогда не было. Я тогда даже в кадре ни с кем не целовался, не то что в реальной жизни. — Что за псих? Почему он в тюрьме, а не в психиатрической лечебнице? Сам придумал, сам обиделся? Что за бред? — Продолжал доказывать, говорил обо мне с нежностью, но становился агрессивным, когда его бредовые фантазии разоблачали. — Кошмары, преследующие тебя, связаны с ним? — Каждый раз у меня всё идеально, я без труда обнимаюсь с Оливером, потому что нет никакой тошноты, иллюзия рассыпается и обнажается истина, в которой он использует моих близких, чтобы ставить мне ловушки. Я столько раз наблюдал за смертью мамы и брата, каждый раз он убивал на моих глазах, а я с места сдвинуться не мог, будто был приклеен к полу. — В последний раз ты долго не мог успокоиться после кошмара, тебе снилась мама? — Нет, мне приснилось, что он убил тебя. — Я ни капли не расстроюсь, если отдам свою жизнь за тебя! — Моя работа всеми силами защитить твою жизнь. — Тогда я тебя уволю, чтобы не было обязательств. — При любом раскладе я прикрою тебя собой. — Ты не умрёшь, пока я не разрешу, так что прекрати говорить о смерти. — Даниэль крепче обнимает Лукаса, словно цепляясь за спасательный круг. — Твой страх прикосновений проявился сразу или через время? — Когда пришёл в себя в больнице после операций, думаю, причина, по которой меня именно тошнит в том, что после того, как он кончил мне в рот, меня вырвало. — Ты не думал о лечении фобии? — Лукас, у меня были вещи, на которых надо было сфокусироваться, начиная с переломанных рёбер и ног. — Я думал, что у него не получилось. — Сначала нет, потому что у меня были силы сопротивляться, потом да, когда я был где-то далеко, не в том номере. — Ты сказал родным, что покончишь с собой, если кто-то узнает правду. Почему? — Я хотел, попытался, но у меня не вышло. Мне было так жаль мою маму, я пообещал ей не делать глупостей, пугало, что Маркус выложит видео, такого позора я бы не пережил. — Ты решился бы? — Лукас прячет слёзы, отвернув голову от парня. — Да, мне приходилось учиться заново ходить, благодаря связям отца, клиника была дорогостоящая, никто не знал о том, где я нахожусь и почему. Журналисты последние люди, которых я хотел видеть в тот момент. — Было проделано много работы, чтобы оставить всё в секрете. — Да, я отчаянно пытался сохранить всё в тайне. — Я чувствую себя немного виноватым перед твоим отцом. — Почему? — Даниэль поднимает взгляд на него, большими пальцами стирая слёзы с лица мужчины. — В тот момент наши отношения трещали по швам, конфликт накалялся и я был очень зол на него. В один момент он пришёл ко мне, на нём лица не было, но я не дал ему слова сказать и выставил за дверь, сказал, чтобы он проваливал. Митчелл хотел получить поддержку от меня, но не смог. — По этой причине ты не знаешь? — Верно, у Зака и Митчелла тоже были напряжённые отношения, но тот выслушал его и пообещал сохранить секрет. — Мой отец сделал что-то непростительное для тебя? — Помимо Луисы, об убийстве отца было известно двум людям. — Зак и отец? — Верно, когда наш конфликт дошёл до предела, среди наших людей прошёл слух о том, что я убил своего отца. Если бы Зак знал, что кроме Митчелла никто не мог распустить слух, то не общался бы с ним, как и я. — Он рассказал о твоём секрете? — Да, что поставило меня в крайне невыгодное положение. — Подлый поступок. — Я тут подумал, наверное, к лучшему, что мне было неизвестно о твоей тайне. Я не уверен, что тот Лукас сдержался и не насолил бы бывшему другу в ответ. — Ты бы так не сделал. — Откуда такая уверенность? — Лукас, ты прекрасно знаешь какого терять близких, и если твоему пусть бывшему другу грозило подобное, никогда в жизни ты не пошёл бы на такое. — Может ты прав, я не уверен. — В чём причина конфликта? Между вами произошло что-то очень серьёзное и важное. — Конфиденциальная информация, я не могу распространяться, если не хочу проблем. — Он был виновен? — Скажем так, если бы до того, как он открыл свой рот и подставил меня, мы не достигли мирового соглашения, то я мог пойти в суд и он бы пострадал, не вышел на пенсию, а отправился в тюрьму. — Ты бы пошёл в суд против друга? — Суд был крайней мерой, от него требовалось признать вину и поступить по совести, Митч решил, что роли крысы нужно придерживаться до самого конца. — Ты не пошёл в суд из-за того, что тебе угрожали? — Мне намекнули, чем всё обернётся, если я открою рот. — Я думал, что не в отцовстве, так в работе он был хорошим. — Даниэль, конфликт между мной и твоим отцом никак не должен влиять на твоё мнение о нём, как об отце. Ты не должен идти у меня на поводу и презирать его также как я, у меня есть свои причины. Если несложно, то проведи грань. — Я понял, так странно обнимать тебя и чувствовать себя хорошо. Может быть потому что не чувствую угрозы? — А от Оливера чувствуешь? — Нет, но я с ним нормально контактировал до того инцидента в ванной. — С этого момента ты не отлипнешь от меня? — Не делай вид, что недоволен, твоё лицо светится от счастья. — Не хочешь переместиться на кровать? Мы около двадцати минут сидим на полу. — Мне так страшно отпускать тебя, вдруг это была единоразовая акция? — Будем так вечность жить, не разделяясь? — Я не против. — Даниэль будто в последний раз обнимает мужчину и отодвигается первым. — Не переживай, пока я рядом тебе нечего бояться. — Лукас рвёт цветок и бросает в урну, убирает осколки и вытирает воду, пока зевающий после долгого плача парень наблюдает за ним, сидя на кровати. — Лукас, я хотел поговорить насчёт … — Даниэль, ты всё ещё на эмоциях, я приготовлю тебе успокоительный чай. — парень ему и слова не успевает сказать, настолько быстро мужчина уходит на кухню. Даниэль понимает, что сегодня разговор у них не получится, после чая Лукас найдёт ещё несколько дел, которые не требуют отлагательств. Парень терпеливый, он подождёт, пока они оба успокоятся и будут готовы к этому разговору, решение, принятое на эмоциях — залог провала.

──────── • ✤ • ────────

— Держи свой буррито. — кареглазый брюнет садится в машину и передаёт еду старшему брату. — Ты не светился? — Ди, мы живём в городе, где на каждом шагу камеры, мне мантию-неведимку надеть, чтобы скрыться? — Лицо скрыл? — А лицевая маска и кепка тебе не о чём не говорят? — Не прекратишь язвить, заткну твой рот. — Не вижу рядом с тобой ни одного леденца. — Зато у меня есть скотч, хочешь заклею им? — Ты уверен, что нам необходимо быть здесь? — парень бросает взгляд на ворота тюрьмы, находящиеся в паре метров от их машины. — Маркус выйдет с минуты на минуту. — Какое тебе дело до этого? Разве ты не понимаешь, что мы для него расходный материал? Он делает нашими руками грязную работу, чтобы в случае провала пострадали мы, а я обратно в тюрьму не хочу. — Не забывай благодаря кому ты в тюрьме целым остался. — Мы на свободе, почему мы не можем жить обычной жизнью? Отойти от… — Виктор замолкает, увидев устрашающий взгляд брата. — Обычной жизнью? Ви, кто тебя с твоим послужным списком на работу возьмёт? Меня? Обычная жизнь закончилась, когда ты ради коробки пива застрелил двоих в магазине. — Я тебе сотню раз говорил, что не делал этого! — Какая разница, если опознали тебя? — Действительно. — парень демонстративно отворачивается от старшего брата. — Ты что обиделся? — Дилан кладёт рукой на плечи парня, притягивая к себе, обнимает и треплет по макушке. — Для чего мы пасём того с розовыми волосами? — Виктор сбрасывает руку брата, но тот вновь обнимает его, оставляя поцелуй на короткостриженной макушке. — Ты про Оливера? — Если понимаешь, зачем переспрашиваешь? — Ты видел гиганта с Даниэлем? Они вместе круглосуточно, мы не при каких обстоятельствах не сможем подобраться к нему, а у Даниэля есть одна черта. — Какая черта? — Он безумно любит своего младшего брата. — Маркус хочет достать Даниэля, используя Оливера? — Верно, Шерлок. — Если у него такой план, разве мы не должны были использовать ту возможность? — После вечеринки? — Да, мы же его похитили, а тот придурок отпустил утром. — Где мы б мариновали его целый месяц? Я бы не удивился, если бы его нашли раньше, чем Маркус вышел из тюрьмы, особенно, учитывая связи с полицией и не только. — А для чего в него вкололи наркотики? — У него раньше были проблемы с ними, Маркус ожидал, что тот снова подсядет, с ним было бы легче. — Удивительно, что не подсел. — Чудо. — Дилан мигает фарами, привлекая внимание размахивающего сумкой парня, надвигающегося в их сторону. — Или упорная работа над собой, учти, что я во второй раз не сяду, его сдам первым делом. — Меня тоже сдашь? — Виктор отворачивается от брата без ответа. — Привет, сучки, почему такие хмурые? Я вышел спустя шесть лет, разве не повод отпраздновать? — Маркус садится на заднее сидение, замечая возникшее между братьями напряжение. — Обязательно отпразднуем, у нас даже есть для тебя подарок. — Нашли лазейку? — Нет, его телохранитель не отходит от него ни на шаг, если хочешь подобраться к нему, то сначала надо разобраться с ним. — Что-нибудь выяснил о нём? — Нет, я даже имя не знаю, но сомневаюсь, что взяли б левого человека. До этого с Даниэлем работал военный, скорее всего он тоже им является или являлся. — Что с Оливером? — Ночью у нас не будет к нему доступа, так как они с Даниэлем живут вместе, днём есть около часа между колледжем и курсами. — Всего час? — Да, он ходит по оживлённым улицам с множеством камер, надо будет постараться сделать всё без свидетелей. — Разберёмся, подарок уже ждёт меня дома? — Нет, его доставят через пару часов. — Сегодня нажрусь от души. — А деньги есть? — У меня есть вы или я ошибся? — Маркус рассматривает недовольное лицо Виктора и щёлкает по его носу. — Ты не а… — парень замолкает, когда к его рту поставляют палец. — Шучу, сегодня я проставляюсь, а с вас подарок, считаю, что всё честно. — Если ты ещё раз сделаешь что-то подобное, то найдёшь свои пальцы в мусорном ведре. — У твоего брата недотрах? Чего он такой агрессивный? — Маркус поворачивается к Дилану, остановившемуся возле одноэтажного захудалого дома, ничем не отличающегося от десятков других. — Мы оборудовали его всем, чем ты просил. — Хорошо, не зайдёте? — Нет, у нас дела, ты же помнишь про подарок? — Ладно, тогда увидимся. — Маркус заходит в дом, пока братья остаются на улице. — За что? — парень протирает щеку после удара, который нанёс старший брат. — Тебе лучше заткнуться и не провоцировать его. — Я этого не делал. — Со мной ты можешь позволить себе хамить и огрызаться, а с ним сиди и помалкивай, понял? — Ты же меня защитишь от него? — Я в телохранители не нанимался.       Маркус ищет последнюю доступную информацию о Даниэле, находит фотографии, на которых также светится новый телохранитель. Парень практически не изменился, но в глаза моментально бросается излишняя худоба, его бёдра даже не соприкасаются, а от милых щёк не осталось и следа. Мужчина набирает номер бывшего подопечного и удивляется тому, что на той стороне слышит до боли знакомый голос, но в ответ он ничего не говорит, из-за чего его вызов быстро сбрасывают. Почему тот не поменял номер, хотя ему не составило бы труда найти новый, адрес дома ведь стал известен. К сожалению, в открытую Маркус не сможет подойти, так как на него распространяется запрет на приближение. Его мало привлекает возможность столкновения с полицией вновь, как бы сильно не хотелось увидеть своего мышонка, ему становится дурно от одной мысли, что громадная глыба может иметь планы на его любимого. А что если он решил не дожидаться из тюрьмы, что был обязан сделать? Даниэлю лучше хранить верность, иначе Маркус будет невероятно зол, а глупый мышонок, попавший в мышеловку, будет жестоко наказан. Прошлое наказание покажется детской забавой или безобидной шуткой, Маркус был достаточно нежен в тот раз, хотя проступок парня был весьма серьёзным. Интересно, почему в интернете нет ни одного упоминания о случившемся происшествии? Даниэль очень постарался, чтобы всё осталось в тайне и не порочило его репутацию. Маркус ухмыляется, задумываясь над тем, что им даже не понадобиться брат, он будет запасным вариантом, если Даниэль не испугается возможному распространению видео. Маркус понимает не сразу какой подарок ему приготовили братья, в большой чёрной коробке с яркой розовой лентой, которую он легко развязывает. На дне коробки Маркус видит связанного белокурого парня, с волосами по плечи, на нём надеты лишь трусы, глаза плотно завязаны. Внимание мужчины привлекает лакированный ошейник из красной кожи, с которого свисает небольшая табличка с кличкой «Даниэль», связанный парень лишь поскуливает, когда Маркус бьёт в живот, убеждаясь, в том, что тот ещё жив. — Почему он в трусах? — Они не простые. — Хочешь сказать, что на нём трусы Даниэля? — Именно так. — Дилан протягивает банку пива ухмыляющемуся Маркусу, чьё настроение улучшилось многократно. — Вот уж не ожидал от вас, парни, спасибо! — Маркус обнимает братьев, рассматривая полученный подарок. — Заказал роллы, не хочешь, что я накрыл на стол? — Дилан подмигивает ему и выпроваживает в другую комнату с Ви. — Щека не болит? — Что? — Виктор косо смотрит на мужчину, протянувшего руку к щеке. — Ди сильно приложился, до сих пор виднеется покраснение. — Не твоё дело, даже не смей прикасаться ко мне. — Ты мне нравишься, Ви, я могу простить тебе многое, но не думай, что можешь действовать за моей спиной. — Я ничего не делал. — Я не утверждал, а предупреждал, что нам лучше быть на одной стороне. — Что ты сделаешь со мной? Убьёшь? — Нет, ты всё также болеешь братом? — Не понимаю о чём ты. — Инцест конечно дело семейное, но ты на самом деле никого кроме него не знаешь? — Ты ошибаешься. — Ви, я не слепой, да кто угодно заметит, как вы друг друга взглядом поедаете. — К чему ты клонишь? — Собственная смерть тебя не пугает, тогда мне убить его? — И что потом? Я ведь следом застрелюсь. — Верно, тогда могу намертво связать тебя цепями и заставить наблюдать, как твоего брата пускают по кругу. — Ты конченый псих! — Если бы я был психопатом, то лежал бы в лечебнице, а не сидел в тюрьме. — Тебе психиатр некомпетентный попался, любой другой догадался бы о твоих проблемах. — Тебя переполняет страх за его ментальное состояние или ревность? Можешь не отвечать, если ты попытаешься выкинуть что-нибудь, то ему не поздоровится, повезёт, если сжалюсь на смазку. А сегодня развлекусь, ненавижу делиться тем, что принадлежит мне, но сделаю исключение. — Какое исключение? — Поблагодарю твоего брата и позволю сегодня разделить веселье со мной. — Не делай этого. — Хочу порадовать своего старого приятеля, если будешь хорошим мальчиком, то и тебе перепадёт счастье. — Стол готов!       Маркус любуется связанным парнем, на голом теле которого расставлены роллы, Ви жалуется брату на плохое самочувствие и отказывается от выпивки, он не хочет быть свидетелем возможной оргии. Между ним и Диланом нет никаких обязательств, их связывает лишь одна проведённая вместе ночь. К четырнадцати годам Виктор осознал, что испытывает к старшему брату отнюдь не братские чувства. Подросток никогда не посмел бы заикнуться о подобном, так как понимал, что чувства неправильные. Он о своём влечении к парням никому не рассказывал, ведь знал, какая последует реакция от окружающих людей. Воспитание легло на плечи старшего брата, так как мама, работавшая проституткой, больше всего времени уделялась себе и клиентам. Местом жительства для них было общежитие коридорного типа, точнее комната, в которой они жили втроём. В ней был лишь испытанный временем диван, скрипящий от каждого движения, шкаф с одной и то поломанной дверью, массажный стол и фикус, а если быть точнее его мёртвые останки, голые серые стены и временами сыплющаяся с потолка штукатурка. Дилан для него брат только из-за мамы, маловероятно, что они оба были зачаты от одного и того же человека. Отнюдь не всегда она уходила, чтобы зарабатывать деньги, часто клиенты приходили к ней, помимо проституции она делала массаж, но в девяти случаях из десяти всё заканчивалось сексом. До тех пор, пока Дилан не начал ходить, принимала клиентов на том самом диване, пока малыш лежал рядом, после рождения Виктора она выставляла Дилана за дверь, пока тот держал на руках младшего брата. Он не особо понимал, что делать с орущим на весь этаж ребёнком, поэтому совал ему в рот большой палец, который служил аналогом соски. Нередко клиентами становились соседи, живущие с ними на одном этаже, другая же часть смотрела на них с презрением. Старшему брату не всегда удавалось защитить от мира, в котором жила их мама, пазл для него сложился, когда Виктор вернулся в комнату и застал трёх мужчин с ней, в тот момент осознал, по какой причине брат постоянно выводит его из дома на прогулки. В период полового созревания ему предложила встречаться соседская девочка, несмотря на юный возраст, она хотела заняться сексом с ним, им обоим было по двенадцать лет, до самого процесса дело не дошло, ему было противно от одних поцелуев. Он не помнит в какой момент его руки оказались на хрупкой девичьей шее, а изо рта начали вырываться оскорбления. Вместо русых волос, заплетённых в косички и милого детского личика, он видел кудрявую брюнетку с довольной ухмылкой на лице, он уже не сосчитает сколько раз произнёс «шлюха» в её адрес. Виктор осознал содеянное только когда прекратились попытки вырваться или сопротивляться, испугавшийся последствий парень ещё не знал, что его жертва была живой, когда он стал избавляться от «трупа». Даже если парень не убил её во время удушения, но он сделал это, сбросив с окна седьмого этажа, никто не стал расследовать смерть безродной сиротки, совершившей самоубийство от нелёгкой доли, выпавшей на её душу. Со временем жизнь парня начала налаживаться, он перестал ждать полицейских на пороге их комнаты, мать всё чаще не ночевала дома, не приводила клиентов, у него появились друзья, раньше у него был лишь старший брат, ни с кем другим Виктор не сближался. Дилан стал проводить много времени вдали от него, начал злоупотреблять алкоголем и сигаретами, как и мать, скончавшаяся от передоза. Парень наивно полагал, что у него есть шансы не пойти по кривой дорожке, но недолго длилась белая полоса в жизни. У него совсем не складывались отношения с девушками, сколько бы попыток «стать нормальным» он не предпринимал. Ему было противно от поцелуев с ними, от мыслей о сексе хотелось помыться, настолько мерзкой казалось та затея. Его ненормальные чувства к брату не думали проходить, он знакомился и встречался с другими парнями, ни с кем из них до секса дело не дошло. Ви лишился девственности с Диланом, брат не помнит или делает вид, что не помнит. На следующий день он вел себя обычно, у них до сих пор не было разговора на тему той ночи. Ви отсидел за убийство двух человек в магазине, он не был виновен в их смерти, свидетель дал ложные показания, а у него не было денег на хорошего адвоката. Парень не стал оправдываться, достойно принял приговор, воспринял долгожданное наказание за смерть двенадцатилетней соседки. К тому времени брат стал торговать наркотиками, облажался, так как его поймали с поличным, они познакомились с Маркусом сидя в тюрьме, им нужна была защита, так как приспешники выбранного всеми лидера сразу невзлюбили новичков. Маркус каким-то образом заслужил уважение Джузеппе Бернарди, осуждённого на двадцать пять лет за убийство насильников дочери. О нём известно не так много информации, но судьба у мужчины тяжёлая. В двухтысячном году умерла единственная дочь, следом от сердечного приступа скончалась жена, упавшая замертво во время похорон, именно после того события он сорвался с цепи и решился наказать преступников сам, так как полиции не было до них дела. Всего через два года он выйдет из тюрьмы восьмидесятилетним стариком, лично с ним Виктор не виделся, только слышал о нём от Маркуса и других заключённых. Маркус дал ему и Дилану защиту от одного из людей Джузеппе, с которым у Ви возник конфликт, парень благодарен, но не считает, что он до конца жизни должен работать на него. Виктор не святой человек, не отрицает того, что сам та ещё мразь, даже ему больно слышать раздающиеся из другой комнаты рыдания ни в чём невиновного парня, ему просто не повезло быть копией Даниэля. Ви виновен не меньше брата, но Дилан действовал, а он наоборот бездействовал, ничего не сделал, чтобы хоть как-то предотвратить похищение парня. Виктор презирает себя за бездействие каждый раз, когда Дилан что-то делает, он знает, что поступок брата неправильный, но пойти против него не может. — А мне говорил, что бросил. — Дилан присаживается на деревянные паллеты, служащие местом для сна. — Ты мне тоже много чего говорил. — Виктор курит в настежь открытое окно, облокотившись на подоконник. — Злишься? — А я могу? — парень не оборачивается, когда преодолевший расстояние брат становится позади него, кладя голову на плечо. — Извини, что я был резок и ударил, очень боюсь тебя потерять, не хочу, чтобы ты провоцировал его. — Могли бы мы жить по-другому? — Виктор смотрит на пустующую без людей улицу. — К чему ты клонишь? — Вдали от Маркуса и его помешанности на Даниэле, он сумасшедший, зачем тебе оно надо? Мы для него марионетки, в случае провала под расход пойдём мы, а не он. — Мы друзья. — В какой момент ты стал дружить с ним? Он использует нас, ты об этом прекрасно осведомлён, делаешь вид, что тебе всё равно. Сможешь ты жить нормальной жизнью, если останешься под его влиянием? — Во-первых, я не под его влиянием, во-вторых, таким как мы, нормальная жизнь не положена. — Детство не определяет нашу судьбу, просто ты не пробовал высунуться за пределы своей скорлупы и взглянуть на мир другими глазами. Ты не пытался окончить школу, пойти в колледж, устроиться на работу, найти любимого или любимую, построить семью. Если ты не под его влиянием, тогда у вас схожие интересы? Оба любите наркотики или насиловать людей? — Не преувеличивай. — Ты похитил парня и привёз к нему, в какой момент ты из наркоторговца переделался в насильника? — Ви, не тебе говорить о том, какой он плохой в отличие от тебя он никого не убивал. — Тогда что ты тут забыл? Иди с ним развлекайся. — Ви, я ничего не придумываю, просто констатирую факт, а если тебе так не нравится Маркус, то почему ты со мной в грязи, а не пошёл менять жизнь к лучшему? — Неужели тебе нравится так жить? Причинять людям боль? Заставлять людей жить в страхе за свою жизнь? — Ты преувеличиваешь мою значимость. — А говоришь, что не находишься под его влиянием, тогда ответь мне на вопрос. — И какой же? — Дилан замечает, что брат постоянно смотрит на время, каждую минуту включая экран телефона. — Что тебе сделал Даниэль? Почему ты установил медведя со скрытой камерой, почему следишь за ним и Оливером? Зачем тебе делать подобные вещи? — Мне не нравятся люди, выставляющие себя жертвой, они встречались, что плохого в том, чтобы заняться сексом со своим парнем? — Думал, что ведомый из нас я, но ошибся, тут только ты веришь во всё, что тебе скажут. — Ты такой обидчивый, чем от меня отличаешься? Ты виновен в его похищении не меньше, чем я. — Я свою вину не отрицаю, мне стоило предотвратить похищение на этапе планирования, но меня не возбуждают связанные похищенные парни, так что к изнасилованию ты меня не сможешь привлечь. — Изнасилование? Мы просто позабавились с ним, он не шибко сопротивлялся. — Что ты подразумеваешь под «позабавились»? Склонение к сексу? Занятие с ним сексом без согласия? — Он лишь противно скулил, не пытаясь сопротивляться. — Ты себя слышишь? Его глаза плотно закрыты, руки и ноги туго связаны верёвками, как ты себе представляешь сопротивление? Может, ещё скажешь, что одет был не так, находился не в том месте и не в то время, сам на себя беду навлёк? Я смотрю, что ты недалеко от Маркуса ушёл, в какой момент мой брат стал таким отбитым? Если перед нашим разговором, мне было противно от задуманного, то сейчас меня не будет грызть совесть. — Ви выпрыгивает из окна, накрывая голову капюшоном. — И куда ты собрался? — Дилан выглядывает в окно, но ответа от брата не дожидается.       Виктор возвращается в дом через полтора часа, Дилан и Маркус спят на диване, а лежащий на полу парень ещё бодр, сначала Ви проходит мимо него, но затем, прикрыв его рот рукой, отводит в другую комнату. Виктор ходит из стороны в сторону, пытаясь отказаться от возникшей идеи, но сдаётся, Ви снимает маску для сна и развязывает ему глаза, жестом показывая, чтобы тот молчал, прежде чем вынуть носок изо рта, испуганный парень следует указанию незнакомца, развязывающего руки и ноги. Виктор помогает парню быстрее одеться в свою запасную одежду, потуже завязывая ремень на джинсах, чтобы они не спали. Он спрыгивает первым и жестами показывает спрыгивать к нему, парень немного колеблется, но прыгает, Ви бежит вдоль плохо освещённой улицы, ни на секунду не отпуская руку парня. Он только что совершил огромную ошибку в своей жизни, не знает, чем руководствовался, когда помогал ему. Виктор переступил грань, которую нельзя было пересекать, своими действиями показал, что пошёл против брата. Они не останавливаются до тех пор, пока Ви не замечает стоящих вдалеке полицейских, он говорит парню идти в их сторону и желает благополучно добраться до дома, но тот пристально смотрит на его губы и не уходит. — Я не могу просить тебя не сообщать в полицию, поэтому попытаюсь скрыться до того, как ты укажешь на меня. Иди, почему ты не уходишь? — Ты можете говорить медленнее? Я ничего не понимаю. — Ты глухой что ли? — Ви немного стыдится, когда видит обиженное выражение лица на отстранившемся парне. — Я не глухой, у меня тугоухость, извини, что не надел слуховые аппараты, не предполагал, что меня похитят. — Там стоят два полицейских, можешь попросить их довезти до дома и рассказать о том, что произошло. — Ви печатает предложение в заметках телефона и отдаёт его парню. — А ты? — Попытаюсь скрыться до того, как ты укажешь в мою сторону. — Ви передаёт телефон, поглядывая на другую сторону улицы. — Сомневаюсь, что у тебя есть место, куда можешь пойти, учитывая, что ты пошёл против своих друзей. — Откуда ты знаешь, что их было несколько? — Я не могу назвать точное количество, но как минимум четыре руки я на себе чувствовал. — Я не тот человек, о котором нужно переживать. — Дай мне самому решить, а пока вызови такси на этот адрес. — парень печатает адрес своего дома, передавая телефон незнакомцу, прячущего симпатичное личико под капюшоном. — У тебя отсутствует инстинкт самосохранения, да? Хочешь, чтобы твой похититель проводил тебя до дома? — Фактически меня похитил другой парень, ты скорее бездействовал или мы можем вместе пойти к полицейским. — Ты мне угрожаешь? — А получается? — Тебе бы к психиатру сходить.       Виктор сдаётся и на такси доезжает указанного адреса, размышляя над тем какой бесстрашный или тупой тот парень. Он не ожидал увидеть старинный трёхэтажный особняк в окружении леса, с огромным садом и прудом, Ви на пути к главным дверям особняка осматривает садовый ландшафт, не понимая, кого они похитили и как богатый парень оказался на окраине города не в самом благополучном районе. Блондин берёт его за руку и ведёт на задний двор, чтобы пройти через чёрный вход, избежать встречи с дворецким у них не выходит, недовольный мужчина преграждает им путь на лестнице и сверлит парня суровым взглядом. Выглядывающие из-за угла горничные вмиг разбегаются по углам, когда сталкиваются взглядом с дворецким. Парень понуро плетётся вслед за мужчиной, который закрывает за ними дверь комнаты, чтобы избежать слухов, Ви самому становится неуютно под свирепым взглядом седовласого мужчины, доставшего телефон, на котором показывает тридцать два отклонённых вызова. Блондин смотрит на него, щебечет что-то про сломанный телефон, а мужчина следит за тем, чтобы тот надел слуховой аппарат и убеждается, что тот действительно слышит его. Дворецкий уже ловил парня на хитрости, когда тот пользовался своей тугоухостью, чтобы избежать нотаций от него. — Господин, мы договаривались, что вы будете всегда на связи, если вы вне дома. — Знаю, непредвиденная ситуация произошла. — О себе не думаете, так обо мне подумайте, если с вами что-то произойдёт, моя голова полетит первой. — Не злись на меня, я понимаю, что подставил тебя, но больше такого не повторится. — Не сомневаюсь в ваших словах. — Что так просто? — Ваш отец осведомлён о том, что вы сбежали из дома и не выходили на связь. — Зачем ты ему рассказал?! Он же снова меня дома запрёт! — И правильно сделает. — Ты должен быть на моей стороне! — Я был на вашей стороне до тех пор, пока вы оставались со мной на связи. Все мои седые волосы из-за вас, молодой господин. — Седые волосы у тебя от старости, не приплетай меня. — Что за внешний вид, где ваша одежда, кто этот молодой человек? — Мне же надо было как-то скрыться от тех громил, вот и переоделся, а тот парень мне помог. — говорит полуправду парень, он не хочет довести дворецкого до инфаркта новостью о похищении. — Эти, как вы выражаетесь, громилы были приставлены к вам, чтобы вы могли находиться на улице. — Значит, они плохо работали, раз уж я смог сбежать из-под их надзора. — Вы правы, теперь они останутся без работы, во всяком случае, на вашего отца. — Он сегодня приедет? — Да, господин скоро приедет, о вашем отсутствии отцу доложили телохранители. — Я знал, что могу тебе доверять. — Не зазнавайся, ещё раз что-то подобное выкинешь, то я буду первым, кто сдаст тебя отцу. За сорок лет работы на вашу семью, никогда не видел более непослушного человека. — Будто у папы не было детства. — Не могу сказать, что он был покладистым, но оторвой была ваша мать. — мужчина поздно понимает, что сболтнул лишнего. — Я проголодался, не принесёшь мне чего-нибудь? — переводит тему погрустневший при упоминании матери парень. — Ты не пострадал? С тобой ничего не произошло? Мне нужно начать переживать? — мужчина медленно подходит к погрустневшему парню и обнимает. — Я в полном порядке, стою перед тобой на своих ногах. — Я приготовлю тебе твой любимый штрудель. — дворецкий целует парня в макушку и спускается на первый этаж. — Ты кто такой? — Ви отказывается понимать, почему на комоде у парня стоят фотографии с президентом страны. — Меня зовут Мишель, у меня не было времени представиться раньше. — парень протягивает руку для рукопожатия. — Насколько близко ты знаком с президентом? — Ви указывает на фотографии. — Он мой папа. — Что?! Погоди, что ты сказал? — Мой папа президент нашей страны. — И он едет сюда? — Да. — Вот я попал. — Виктор хватается за голову и медленно оседает на пол. — Тебе не о чем переживать, я не расскажу ему о случившемся. — Мишель подходит к нему, присаживаясь на корточки. — Почему? Молчать о таком неправильно. — Мой папа жуткий паникёр, если он узнает, то точно меня никогда не выпустит из дома. — Не зря переживает, раз тебя похитили. — Случайность, я так понимаю, что у вас не было намерения похитить сына президента иначе вы полные дураки. — Как ты оказался там? Там неблагополучный район, где тебя никто не будет искать, так как ты никому не нужен там. — Признаю, что моё решение было глупым и поспешным. — Почему я здесь? Ты странно себя ведёшь по отношению к своему похитителю. — Ты скорее не похититель, а освободитель, без тебя я бы не выбрался и не сбежал. — Мой поступок не отменяет того факта, что я соучастник похищения. — Какой мотив? — Мой брат знаком с одним человеком, а он только сегодня вышел из тюрьмы, он решил приготовить ему «подарок». — В виде человека? Если ему нужен был секс, то не проще было заплатить тем, кто профессионально занимается? — Проблема в типаже, ты отдалённо напоминаешь кое-кого, вы одинакового роста, цвет волос, их длина. Они успели? — Ви замечает, как тот отводит взгляд. — Прости меня, пожалуйста, я должен был предотвратить… нет, не прощай, злись, ударь, ненавидь меня, но не молчи. О таком нельзя молчать, пожалуйста, расскажи отцу правду, не имеет значения, что будет со мной, я уже сидел, но если ты промолчишь, то они не остановятся. Тот человек, Маркус, был осуждён за изнасилование, ты похож на того парня, который по сей день страдает от последствий. Мы следим за ним и его семьёй продолжительное время по его указке, такой человек как Маркус ни перед чем не остановится, если его не остановить сейчас, то сомневаюсь, что Даниэль выживет в этот раз. Если ты не расскажешь я пойму, но мне придётся рассказать всё за тебя, потому что я не хочу становиться монстром, Мишель. Я хочу остаться человеком, не хочу превратиться бездушную машину для убийств, как мой брат или Маркус. Я убил человека, когда мне было около двенадцати лет, до сих пор раскаиваюсь за тот случай. Я отсидел в тюрьме за другое преступление, к которому не был причастен, только чтобы получить наказание за убийство той девочки. Я больше не хочу так жить, исправить ошибки прошлого не могу, но если делом займётся твой отец, то много жизней будут спасены. Я поступаю как мразь, потому что сдаю собственного брата, но я больше не хочу рушить чужие жизни. — Почему ты думаешь, что тому парню грозит опасность? — Маркус сдвинут на нём, он не остановится, пока не получит желаемое. Думаю, что он скорее убьёт его, чем позволит достаться кому-то другому, а потом застрелится. — У него есть какие-то планы? — До самого Даниэля он не сможет добраться, так как тот постоянно с телохранителем, буквально днём и ночью, но у него есть младший брат, мама и папа. — Он хочет действовать через них? — Вероятнее всего, если Даниэль узнает, что его семье грозит опасность, то он сам пойдёт навстречу Маркусу, лишь бы тот их не трогал. — Почему у Даниэля есть телохранитель? — Он актёр, у многих актёров, певцов есть телохранители, чтобы защищать от назойливых фанаток. — Я поговорю с папой, но взамен никуда не уходи, не хочу, чтобы ты пострадал. — Мишель, я плохой человек и твой отец будет против нашего общения, узнав моё прошлое. — Ему придётся поменять своё мнение, потому что если бы не ты, то у него уже не было бы сына. — Почему ты за меня держишься? — Мне одиноко, у меня нет друзей, здесь как принцесса в запертой башне сижу. Я всегда был на домашнем обучении, кроме работников особняка и не видел никого. Мне нужен друг, живой человек, не безликая страничка в социальных сетях. Ты никак не связан с отцом, если захочешь общаться со мной, то искренне, не потому что он так сказал. Своими поступками и словами доказал мне, что в глубине души ты не ужасный человек. Не хочешь хотя бы попробовать дружить со мной? — Ты уверен, что действительно хочешь? — Да, к тому же далеко идти не надо, ты можешь устроиться работать сюда, проживание и питание бесплатное. — Кем? Не думаю, что для меня найдётся место. — Руками работать умеешь? — Я не знаю. — Значит, научим, так ты согласен? — Мишель улыбается. — Ты можешь пожалеть. — Время покажет. — Я был бы глупцом, если бы отказался. — Спасибо тебе. — Мишель обнимает парня и ведёт показывать дом.       После краткой экскурсии по дому, Мишель знакомит новообретённого друга с дворецким, заменившим мать, бабушку и дедушку, в основном именно он занимался его воспитанием, папа тоже принимал в нём участие, но скорее в роли развлекателя. С ним можно было играть, смотреть мультики и фильмы в домашнем кинотеатре, веселиться, плавать, а с дворецким обучаться. В настоящее время папа сильно занят и живёт в центре города, они не так часто видятся, как раньше, но Мишель даже этим моментам очень рад. В детстве папа даже пренебрегал работой, лишь бы провести с ним лишний час, он всегда уходил с огромной счастливой улыбкой, которая спадала каждый раз, когда закрывалась дверь детской комнаты. Раньше Мишель не понимал, почему папа так часто обнимает его, будто боясь отпускать, а с возрастом понял. Он знает, почему тот так печётся о нём, не каждый родитель сможет жить нормально, после того, как долгие месяцы наблюдал за угасанием ребёнка, чьи шансы на выживаемость уменьшались с каждым днём. У Мишеля было счастливое детство, он не осознавал, что каждый день борется за жизнь, что его на руках носят не от любви, а из-за того, что он перестал ходить. Мишель мечтал сходить в зоопарк, посмотреть на красивых зверей, но из-за прогрессирующего заболевания не мог. Он поделился своей мечтой с папой, а на следующее утро он увидел жирафа, слонёнка и тигрёнка, а также пару попугаев через окно комнаты на первом этаже. Мишель тогда не знал, что все его желания исполняются усилиями отца, который после неутешительных слов докторов, пытался скрасить его последние дни. Он прекрасно понимает папу, но больше так продолжаться не может, необходимо найти компромисс. Мишель просит Виктора подождать внизу, пока он поговорит с папой в спальне. Мужчина выглядит уставшим, но несмотря на усталость, он приехал к нему, значит, он зол. — Папа, прежде чем читать мне нотации, можешь выслушать меня, желательно не перебивая? Мне непросто говорить об этом. — Хорошо, я тебя слушаю. — Я поступил опрометчиво, глупо и бездумно, но не могу сказать, что сожалею. Я понимаю, что ты переживаешь, мне жаль, что тебе пришлось пройти через моё болезненное детство, тебе страшно, что ты можешь в любой момент меня потерять, поэтому хочешь держать под надзором. Однако так вечно продолжаться не может, чем больше вещей мне запрещаешь, тем сильнее я хочу сопротивляться. Я одинок, у меня никогда не было настоящих друзей, даже в школу не ходил, учась дома. Я просто хотел увидеть мир за пределами особняка, а телохранители мне прохода не давали, туда можно ходить, туда нельзя, то можно делать, то не надо делать. Я сбежал и поплатился сполна, когда меня похитили. Я не хочу вдаваться в подробности, но упрёки последнее, что я хотел бы услышать от тебя, пожалуйста, не ругай меня, жизнь прекрасно справилась. Мне удалось сбежать благодаря тому парню, который сидит на кухне, если бы не он, меня бы уже не было. Сейчас я хочу от тебя поддержки и помощь с одним делом. — С каким делом? — Я не единственная жертва, есть парень, которому угрожает опасность. У Ви есть имена, вся имеющаяся информация и он расскажет тебе, а ты сможешь помочь тому парню? — Над тобой надругались, а ты заботишься о ком-то другом? Я тебя не понимаю. — Почему ты не можешь разобраться с двумя делами одновременно? По сути, тебе не обязательно ему помогать, так как у тебя личный интерес, ты же хочешь узнать о том, кто это сделал со мной? А если ты расправишься с ними, то и Даниэль не пострадает от его рук, он актёр, сам ничего против него сделать не сможет. — Актёр? Ты сейчас не о Даниэле Брауне говоришь? — Я не знаю, надо у Виктора утонить, а тебя его имя о чём-то говорит? — Если он тот о ком я думаю, то да. — Так ты поможешь? — Защита граждан ведь моя обязанность? Я придумаю, что можно сделать, позови того парня ко мне. — Сейчас, спасибо, ты лучший папа и президент. — У меня был другой выбор? Ты думал, что те ублюдки окажутся безнаказанными? У меня личный вопрос. — Задавай. — Они предохранялись? — Нет, не думаю, я бы почувствовал. — Неважно, запишу тебя к знакомому венерологу, утром он тебя примет. — Хорошо. — И к психологу будешь ходить. — Я в норме. — Люди по-разному реагируют на изнасилование, поэтому я не удивлён твоему спокойствию, но консультация нужна и не спорь со мной. — Хорошо, я буду работать с ним. — Я могу обнять тебя? — Да, конечно.       Мишель улыбается ровно до того момента, пока лицом не утыкается в отцовскую грудь. В объятиях папы он не может натянуто улыбаться и сдерживать просящиеся наружу слёзы. Он вновь чувствует себя мальчиком, который бежит обниматься к папе, чтобы тот подул на ранку, а она перестала болеть. До объятий с отцом он вроде не хотел плакать, но сейчас он не может остановиться, мужчина не отпускает сына до тех пор, пока тот сам не отходит и не успокаивается. Мишель заедает полученный стресс вкуснейшим малиновым штрудилем и какао, пока Ви пропадает в кабинете отца, рассказывая тому всю известную ему информацию. Парень одалживает у дворецкого телефон, чтоб найти того Даниэля, о котором упоминал папа, он видит их схожесть по типажу, о которой говорил Виктор. Мишель недолго думает, прежде чем поманить пальчиком своего парикмахера за собой в спальню и выйти из неё короткой стрижкой. Первая половина ночи проходит беспокойно, ему не удаётся заснуть больше чем на двадцать минут, но позже спит как убитый, сквозь сон, чувствуя руку сжимающую ладонь, тогда Мишель ещё не знал, что проснувшись, обнаружит спящего на полу Виктора, не отпускающего его руку.